Предыстория и завершение книги «Разведчик, штрафник, смертник»

Столкнувшись в центре разгромленной Польши, две большие державы не начали драку, как на это рассчитывала вся «мировая общественность». Ни та, ни другая страна, были совсем не готовы к подобной войне. Поэтому, их Правительства подписали соглашенье о мире и провели новую демаркационную полосу.

Граница, в основном, совпадала с «линией Керзона». В 1919 году Парижская мирная конференция рекомендовала её в качестве восточной границы республики «Речь Посполитая». Именно этот рубеж разграничивал области компактного проживанья поляков, с одной стороны, украинцев и белорусов, с другой.

Англия тотчас поддержала Советский Союз в присоединении всех территорий Западной Украины и Западной Белоруссии. Вот так и вышло, что земли к востоку от реки по имени Сан и Западный Буг были присоединены к СССР. Это прибавило к его населению тринадцать миллионов сограждан, и увеличило территорию – на 196 тысяч километров квадратных.

Всё это время, советские газеты и радио взахлёб сообщали о несокрушимом ударе РККА. Мол, наши войска без всяких проблем сметали любое, пусть даже и самое сильное, сопротивленье противников.

Через несколько месяцев в лагеря прибыло большое число арестантов. Григорий познакомился с очевидцами недавних событий и узнал много чего интересного. Агентство «ОБС» в очередной раз разрушало те великолепные образы, что рисовала пропаганда Кремля.

По словам новоявленных «зеков», польские власти дали войскам чёткий приказ – не оказывать сопротивление наступающим советским частям. Этим и объяснялись огромные темпы в захвате чужих территорий, происходивших без ощутимых потерь.

Почему так поступили «вельможные польские паны» никто тогда так и не понял. Скорее всего, они почему-то решили, что Красная армия забыла об их пребывании в Киеве, поражение 1920 года и потерю больших площадей. Мол, большевики скоро встретятся с вермахтом и начнут, не щадя живота, защищать бывших граждан Российской империи.

К сожалению «мирового сообщества», Сталин не стал драться с Гитлером в этот момент. Ему были очень нужны ещё несколько лет без войны. Требовалось перевооружить соединения РККА. Бои на реке Халхи́н-Гол показали, что у неё огромное множество нерешённых проблем.

Война в снежной Суоми

Не успели утихнуть литавры по поводу освобождения братьев-славян, как возник острый вопрос с очередной иностранной угрозой. По этому поводу Иосиф Сталин мудро заметил премьер-министру Финляндии: – Мы ничего не можем поделать с географией, так же, как вы. Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся от него подальше отодвинуть границу.

Нужно напомнить о том, что случилось в 1918-м. За год до этого, «страна тысяч озёр», являлась частью Российской империи. Чуть позже, она получила свою независимость из рук Владимира Ленина. Затем, повела себя удивительным образом.

Её руководство воспользовалось слабостью молодой советской республики, разрушенной гражданской войной. Бывший генерал-лейтенант русской армии Карл Маннергейм ввёл войска на её территорию и попытался отнять Восточную область Карелии. Вот, только ничего белофинны тогда не добились. Их полки были разбиты, и всё осталось по-прежнему.

В 1939 году, СССР предложил соседней Финляндии обмен территориями примыкающими к общей границе. Причем, Сталин хотел отдать вдвое больше земли, чем просил у гордых чухонцев. Однако, президент Суоми Кю́ёсти Ка́ллио отказался подписывать такой договор.

Начались военные действия. «Зимняя» война продолжалась с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940-го. По сводкам «Телеграфного Агентства Советского Союза», эта компания решила основные задачи, которые были перед нею поставлены.

Государственную границу отодвинули от стен Ленинграда больше, чем на сто километров. Был освобожден ряд городов, и множество сёл, где много веков жили русские люди.

Через какое-то время, в лагеря чудесного города под названьем Асбест, прибыли командиры советских частей и их подчинённые. Они в один голос рассказывали такие жуткие вещи, что у всех окружающих волосы вставали торчком.

По их словам, СССР потеряло там, около ста тридцати тысяч бойцов, не считая четверти миллиона, получивших сильные обмороженья конечностей. Притом, что убитых противников насчитывалось впятеро меньше. Пострадавших от мороза солдат, у врагов вообще не нашлось.

Но это были только цветочки. Оказалось, что финны сбили чужих самолётов в десять раз больше, чем Красная армия. Плюс ко всему, сожгли две с половиной тысячи танков, а наши войска, ни одного. По той лишь причине, что таковых у чухонцев не имелось в наличии.

Всё это весьма пошатнуло уверенность парня в непобедимости РККА. После чего, у Григория отбило желанье отправиться на срочную службу. К своему сожалению, он не видел, как ещё можно вырваться с юга Урала, густо застроенного лагерями и зонами. Случись, что у него на участке и сам загремишь за «колючку».

Вот тут, злодейка-судьба и решила пойти человеку навстречу. Совершенно внезапно, его почему-то лишили несокрушимой комсомольской «брони». Впрочем, здесь не было ничего удивительного.

Сняли её лишь после того, как основные объёмы работ были успешно закончены. Для завершения «коммунистической стройки» не требовалось столько людей, сколько пахало там раньше. Часть из них, пришлось сокращать.

Освободившуюся молодёжь стали спешно мобилизовать в Красную армию. В конце концов, очередь дошла до Григория. Его обычной повесткой вызвали в военный комиссариат.

Нужно напомнить, что тут снова Григорию весьма повезло. Дело было всё в том, что родной отец парня – Пётр Стратилатов, попал под очередную компанию ВКП(б) и был «раскулачен» весной 1927-го.

Совершенно естественно, что после трагической гибели молодого мужчины всё имущество «мироедской» семьи совершенно бесследно исчезло. В том числе, безвозвратно пропало и свидетельство о рождении Гриши.

Благоразумная мама семилетнего мальчика, хорошенько подумала. После чего, Мария Михайловна пошла в сельсовет, где ей выписали другие бумаги. По тем документам, он числился сыном её нового мужа, красноармейца Павла Степанова.

Данный мужчина был не абы какой человек, а верный боец революции, геройски сражавшийся в ходе гражданской войны. В рядах Будёновской армии он получил много ранений и различные знаки отличия.

То обстоятельство, что парень чуть позже, уехал в центр Самарской губернии, к счастью, нигде не отметили. Как и тот подозрительный факт, что он поселился у старшего брата мамаши, Фёдора Михайловича Евстратьева.

Григорий воспитывался в его интеллигентной семье. Получил замечательный аттестат семилетки, а затем, «на отлично» закончил строительный техникум. После ареста жены, дядя весьма озаботился безопасностью приёмного сына.

Он поднял все личные связи. «Устроил» парню «путёвку на ударную комсомольскую стройку» и отправил его в далёкий от Волги город Асбест. Благодаря усилиям отчима, Григорий удивительно вовремя собрал чемодан и исчез из Поволжья.

После того, как Григорий оказался на Южном Урале, местные особисты тотчас запросили его документы. Чекисты Самары отослали бумаги по новому адресу. К счастью, произошла очередная канцелярская путаница. Поэтому, в досье не успели внести одну очень важную запись.

Таким образом, в его лично дело не попала строка, что говорила о связи Григория с «врагом социалистической родины». То есть, с женой любимого дяди и, соответственно, приёмной матерью парня.

Особисты Самары поленились немедля отправить сообщение в город Асбест. Потом, они закрутились с другими проблемами и благополучно забыли о такой несущественной мелочи. Оно и понятно, у заплечных дел мастеров работы тогда оказалось в избытке.

К счастью Григория, в анкету та запись не попала и позже. Иначе, на молодом человеке могла бы повиснуть печать – «член семьи изменника Родины». Соответственно, работать по полученной им недавно специальности, парню больше не дали. Да и дорога в Красную армию, была бы закрыта.

Вот так и вышло, что во всех его личных бумагах значилось только хорошее –комсомолец, «ворошиловский стрелок» и значкист ГТО. Окончил строительный техникум, прекрасно работал на «ударной коммунистической стройке». К тому же, слегка понимал иностранный язык.

Григорию хватило ума, не выпячивать всем напоказ своё знание чужеземных наречий. В различных анкетах парень осторожно писал, что «владеет немецким со словарем», но и этого оказалось достаточно.

В военкомате отметили отличную физподготовку Григория. Изучили «прекрасное» личное дело и дали строителю невероятную рекомендацию: – Направить в школу армейской разведки!

После чего, военком взял продолговатый резиновый штамп. С чувством удовлетворённого долга подышал на него и сделал аккуратнейший оттиск в «призывном свидетельстве» парня. Там появилась печать ярко-синего цвета: – Годен к строевой!

Армейская школа разведки

Восьмого февраля 1941 года, Григория, наконец-то, призвали в ряды Красной армии. С местом воинской службы парню весьма повезло. Его направили не в далёкую степную Монголию или в какой-нибудь, вечно заснеженный Му́рманск. Он был направлен в тёплый, удивительно солнечный, благоухающий розами Крым.

Григорий попал команду таких же, как он, удальцов. Их собирали по всему Приуралью. Поэтому, группа в полсотни бойцов ехала к югу страны достаточно долго. До места своего назначения они все добрались лишь в начале весны.

Но это в Свердловской губернии весна едва пробуждалась. Здесь же в благодатной Тавриде, она была в самом разгаре. Вся зелень давно распустилась. Цвели все кусты, деревья и травы. Воздух оказался напоён чудесными запахами, приятно пьянящими голову.

Вместе с другими бойцами, кандидатами в школу разведки, Григория выгрузили из тесных теплушек. Посадили в полуторки, закрытые сверху брезентовым тентом, и долго возили по просторам безводной степи. Наконец, их доставили в войсковой городок, расположенный у Чёрного моря.

Здесь будущим защитникам Родины устроили новый, ещё более тщательный медицинский осмотр. Врачи так придирались ко всем новобранцам, что парень только диву давался. Можно было подумать, что их собирались отправить на лётную службу.

В результате дотошных обследований, большинство очень крепких ребят не смогли проскочить сквозь невероятно строгий отбор. В конце концов, эскулапы признали полностью годными лишь двадцать семь человек. Остальных, без всяких сомнений, отослали в различные военные части.

Отобранных юных курсантов, погрузили в закрытые автомобили и перевезли в маленький лагерь, который все называли учебным. По прибытии на новое место, началось обучение в армейской спецшколе.

Оружейное дело и прочие военные хитрости преподавали обычные офицеры и молодые сержанты. Зато со всем остальным дела обстояли совершенно иначе. Физическую подготовку курсантов, рукопашный бой и прочие приёмы борьбы вели мужики, лет сорока с небольшим. После первого взгляда на них сразу становилось понятно, они калачи очень тёртые и много чего повидали в течении жизни.

Среди обычных «студентов» имелся один очень пронырливый и неугомонный молодой человек. Через несколько дней он как-то успел подружиться с кем в обслуге их лагеря, где-то, что-то услышал, и так узнал кое-что интересное. Он шёпотом поведал Григорию странную вещь. Оказалось, что эти инструкторы весьма необычные люди, они все, как один, пластуны.

Услышав столь странное слово, парень даже слегка растерялся: – Что за должность такая? Что мужчины пластали, где, кого и когда?

Хорошо, что юный разведчик сразу заметил недоумение на лице у соседа по койке. Он хитро улыбнулся и рассказал, что это значит на деле? С его слов выходило, что до Октябрьской революции, в армии Российской империи так назывались диверсионные подразделения. Они состояли из специально обученных казачьих отрядов.

Немного позднее, Григорию по секрету доверили, ещё одну невероятную новость. Выяснилось, что немолодые инструкторы недавно считались «злостными врагами народа». Все они, долгое время, сидели в лагерях или тюрьмах.

В открытую про это никто не болтал, но скоро все курсанты узнали о столь удивительном факте. Молодые бойцы были сплошь комсомольцы. Они весьма удивлялись невероятному положению дел.

Все спрашивали сами себя: – «Почему таким подозрительным людям доверили подготовку будущих армейских разведчиков? А вдруг, их отпустили по какой-то нелепой ошибке? Что если инструкторы станут вредить и рассказывать вовсе не то, что нужно военным курсантам?»

Достаточно скоро, Григорий смог догадаться каким удивительным образом, это случилось? Скорее всего, подумал боец, во всём виноваты те политические компании, что провели в последние годы в рядах Красной армии.

Видимо, после многочисленных чисток, в войсках уже не осталось специалистов данного профиля. Особенно тех, что смогли хорошо преподать очень сложный предмет.

Вот и пришлось советским властям пойти на попятную. Спешно найти в лагерях и освободить таких заключённых. Тех отличных спецов, которых долгое время гноили в северных зонах.

Нужно сказать, что казаки целиком оправдали высокое доверие Родины. Они обучали весьма основательно и безжалостно гоняли курсантов, что называется, и в гриву, и в хвост.

Работали с молодыми людьми, без преувеличения, до кровавого пота. Григорий считал свою физподготовку очень хорошей. Однако, в первый же день тренировок парень с сожалением понял, слишком он был уверен в себе.

Пожилые, как ему тогда показалось, инструкторы, сразу же объяснили курсантам, кто из них чего стоит на деле? Матёрые мужики, все как один, немного за сорок, с легкостью доказали ему, двадцатилетнему парню, что он настоящий слабак.

Все прочие призывники, не выдерживали никакого сравнения с седыми бойцами. Пришлось им срочно подтягивать свою спортивную форму. Причём, нужно было работать в полную силу. Иначе могли и отчислить из учебного лагеря.

Каждый курсант хотел получить, столь интересную, хотя и довольно рисковую войсковую профессию. Поэтому, все молодые ребята старались во всю. Григорий был среди самых упорных и лучших. Через малое время, он стал выходить победителем во многих единоборствах, которые проводили между собою «студенты».

О том, чтобы сравнится с матёрыми тренерами не могло быть и речи. Очень мало Григорий ещё занимался, и так велико оказалось умение старых служак. Ведь все они прошли отличную выучку в казачьих войсках. В ловкости и владении боевыми приёмами они были выше всех остальных на целую голову, а то и значительно больше.

Но и Григорий кое-чему научился. Он стал прилично стрелять. Освоил приёмы армейского самбо. Весьма хорошо «работал» ножом, штыком и обычной сапёрной лопаткой..

Едва не падая с ног, после долгих занятий, Григорий говорил про себя:– «Видно не зря освободили из зоны наших замечательных тренеров. Подобных военспецов ещё поискать».

Кроме рукопашного боя и владенья оружием, обученье разведчиков включало в себя и другие науки. Особенно парню запомнился краткий обзор приёмов борьбы со сторожевыми собаками. Причём, борьбы одними руками.

Инструктор рассказал им о нескольких, самых проверенных способах нейтрализации разъярённых животных. Он говорил и тут же показывал те движения, которые нужно исполнять в ходе схватки с животным.

– Во-первых, можно ударить собаку кулаком точно в нос. Лучше всего, это сделать в то время, когда она уже в воздухе и летит на тебя. Зверь двигается куда быстрей человека. Если он стоит на ногах, то легко увернётся, или схватит тебя за руку так, что нанесёт тяжёлую травму. Разорвёт кожу и мышцы, а то и кости сломает.

Если, ты всё же попал туда, куда нужно, то дело в полном порядке. После этого пёс потеряет ориентацию и, какое-то время, окажется в лёгком нокдауне. Тут уж и не ты зевай. Добивай его, как можно скорее.

Второй метод намного надёжнёй. Во время полёта собаки к тебе, нужно подставить ей для укуса левую руку, плотно обёрнутую большой толстой тряпкой. Это касается только правшей, – добавил пластун и сразу продолжил: – для левшей, естественно, наоборот.

Когда собака вонзит зубы в обмотку, нужно со всей мочи ударить её кулаком точно в рёбра. Ещё лучше, схватить кобеля прямо за яйца. Если это окажется сука, то схватите за горло и всей своей тяжестью навалитесь на зверя. После такого падения, у животного сломаются многие кости. Оно взвоет от боли и лишиться возможности продолжить борьбу.

Третий способ можно использовать, если ты оказался в большом овчинном тулупе или другой очень плотной и длинной одежде. В этом случае, необходимо повернуться к собаке спиной, чтобы она оказалась сзади тебя.

Затем, быстро присесть и вжать голову в плечи, чтобы она не сумела вцепиться в затылок и в шею. После того, как она на тебя нападёт, нужно отвести руку назад. Схватить зверя за ближайшую лапу. Вытянуть её перёд собой и сломать о колено, как толстую ветку.

Четвертый приём – если, конечно, удастся. Сунуть руку глубоко в пасть собаки и схватить за корень её языка. Тогда пёс не сможет сжать мощные челюсти и станет совершенно беспомощным.

После этого, с ней можно сделать всё, что угодно. Лучше всего, убить её сразу. Камнем, палкой или ещё чем-нибудь. Короче говоря, тем, что попадётся под свободную руку. Если ничего не найдётся, то можно её задушить, или сломать позвоночник.

Пятый способ – если рядом есть водоём, ты должен зайти в него, хотя бы по пояс. Тогда собаке придётся поплыть прямо к тебе. В этот момент она не может двигаться быстро. Так что, её утопить не составит труда.

Шестой способ, самый надёжный – взять острую палку длиной более метра. Действовать нужно словно штыком. Старайтесь ударить в открытую пасть или, что ещё лучше, прямо в глаза.

Перевод в обычную часть

Весна незаметно закончилась. Наступило знойное, крымское лето. Неожиданно для курсантов спецшколы, инструкторы-пластуны исчезли неизвестно куда. На этом тяжёлые, но, чрезвычайно полезные для военных людей, занятия внезапно закончились.

Ничего не объясняя курсантам, их сплочённую группу погрузили в закрытые автомобили. Вывезли за ворота неприметного учебного лагеря и доставили на полевой аэродром. Он находился недалёко от села Перекоп.

Здесь ошеломлённых «студентов» сразу поставили на довольствие воинской части и показали казарму, где они будут жить. К своему огорченью, ребята узнали, что теперь они, всего лишь пехота, и начнут сторожить чрезвычайно серьёзный объект.

С этого началась для Григория служба в обычных войсках. Бывшим курсантам выдали простые винтовки, разработанные русским конструктором Мосиным ещё в 1891 году. Их раскидали по разным отделеньям и взводам и стали гонять в охранение в сопровождении местных солдат.

В физическом плане природа была благосклонна к Григорию. Она наградила солдата честным, открытым лицом, добродушной улыбкой, приятным убедительным голосом и простой манерой общения.

Всё это весьма привлекало людей, находившихся рядом. Через пару секунд они ощущали к нему большую приязнь. После чего, проникались особым доверием и часто делились с Григорием подробностями своей биографии.

Причём, сообщали такие секретные факты, о которых ни за чтобы, не сказали другим. Только поэтому, один из напарников вдруг поведал солдату о своей прежней службе.

Дмитрий вдруг заявил, что некоторое время назад, он обитал в нашей столице, в далёкой, златоглавой Москве. Причём не в какой-то обычной пехоте, как в настоящие дни, а в особых войсках НКВД. Работал, так сказать, в спецохране Кремля, под руководством генерал-лейтенанта госбезопасности Власика, Николая Сидоровича.

– Это, если кто-то не знает, то он служил начальником личной охраны Иосифа Виссарионовича Сталина, генерального секретаря ВКП(б). – добавил напарник едва слышным шёпотом.

– С самим великим вождём я, конечно, никогда не общался. Понятно, что чином не вышел. Правда, видел его достаточно часто. А вот любимого сына генсека – Василия, мне охранять довелось.

Напарник немного повысил сильно пониженный голос и продолжил весьма необычный рассказ: – Выпустили нашего Васю из Качинской авиашколы 25 марта 1940-го. Летал он в то время на истребителе «И–15», самом замечательном боевом самолете, что тогда был разработан в СССР. Сейчас может, и лучше что-то создали конструкторы, но на нашем аэродроме таких пока не было.

Так вот, учился, как все говорили, Вася довольно неважно, но любым аппаратом владел просто отлично. Не хуже чем Валерий Павлович Чкалов. Вот только, уж очень отец за него опасался и сильно берёг от различных невзгод. Не отпускал от себя ни на шаг. Не разрешал рисковать понапрасну.

Поэтому и не стал Вася таким знаменитым пилотом, как Водопьянов или, кто там ещё, из наших прославленных сталинских соколов? Громов, Байдуков, Беляков, Леваневский и прочие.

После окончанья училища, Вася осел недалеко от Кремля. Служил он на должности младшего лётчика 16-го полка, стоявшего в селении Люберцы, недалеко Москвы. Именно там мы и охраняли сына генсека.

В задачу нашего взвода входило «держать внешний периметр». Мы находились на расстоянии в двадцать, самое многое, тридцать пять метров от ведомого нами «объекта». То есть, всегда составляли дальний круг его личной охраны.

В среднем круге – в пяти, десяти метрах от Васи, «работали» уже совершенно другие, специально обученные спецслужбами люди. Профессиональные охранники, «волкодавы», как их там у нас называли.

В ближний круг охраны «объекта» входили только личные телохранители. Они постоянно были с ним рядом, и ночью и днём. Ох, и тяжёло же им всем приходилось.

Уж очень наш Вася был компанейский мужик. Как говориться, человек невероятно широкой души. Возле него постоянно кто-то крутился. Десятки друзей, подруг и каких-то знакомых, а так же и офицеры его эскадрильи.

Если «приятелей» было два человека, то рядом стоял один из охранников. Если «знакомцев» становилось три или, скажем, четыре, подключался второй, который до этого времени держался в районе среднего круга.

Ну, а коли, «гостей» оказывалось пять или больше, тут уж все бодигарды начинали «работать». А их у него имелось целых шесть человек. Соответственно и все остальные подтягивались. Вдруг начнётся какая-то драка или, что хуже того, всеобщая свалка? В такой суматохе могли незаметно убить всеми любимого Васю.

Несмотря на большое родство, и особый статус «объекта», люди его весьма уважали. Так что, у всей аэродромной охраны и прочей обслуги о Васе сложилось чрезвычайно приятное мнение.

Простой и, нужно сказать, совершенно открытый мужчина. К тому же, прямой, честный солдат, который сроду не прятался за спины других. Причём, ты учти, так думали все, кто с ним хоть немного общался.

Как у прочих людей, были у него и слабые стороны. К тому же, довольно существенные. Почти каждый день, Вася со всей своей многолюдной компанией садился в шикарные автомашины и мчался с аэродрома в Москву.

Уж очень он любил покутить в дорогих ресторанах. Что там было и как, мы, к сожалению, конечно, не знали. Во время этих отлучек нас на охрану не брали. Всех оставляли на месте. В городе важный «объект» охраняли уже особисты в неприметной штатской одежде.

Дмитрий с огорченьем вздохнул и продолжил: – До чего же мне было там хорошо. На аэродроме мы жили отдельно от всей прочей охраны и, тем более, от авиационной обслуги. Питались, дай Бог каждому штатскому в нашей несчастной стране.

Там же, на месте, с нами работали инструкторы НКВД. В часы, свободные от сопровожденья «объекта», мы занимались по полной программе. Тренировались, как телохранители для важных, ответственных лиц.

Предполагалось, что с течением времени, мы войдём в средний круг охраны Василия. Ну, а там уж, как кому карта покажет… – на этом, Дмитрий закончил странный рассказ, и надолго умолк. Потом, заговорил о чём-то другом и больше той темы никогда не касался.

У Григория тут же возникла огромная масса вопросов. Каким таинственным образом бывшего НКВДешника занесло из Москвы в тёплый Крым? Как он попал в простую армейскую часть? Об этом парень не мог догадаться. Насколько он знал по личному опыту, такого случиться никак не могло.

«Зеки», с которыми парень общался в Асбесте, говорили совершенно другое. Обычно, проштрафившихся где-то «чекистов», просто расстреливали в своей же тюрьме. Никто не хотел, чтобы эти «расстриги» болтали на зонах о секретах спецслужбы.

Хотя, кто его знает? В нашей стране происходит всё, что угодно! Хоть на себя посмотри. Ведь каким-то неведомым чудом, сам он попал в элитную часть РККА. И это при том, что он сын «кулака» и, плюс ко всему, племянник «фашистской шпионки, изобличённой компетентными органами».

А вот, поди ж ты, всё так повернулось, что он оказался в Крыму, в школе армейской разведки. Как жаль, что по непонятной причине, всё там так быстро закончилось. Завершить своё обучение парень не смог.

Грамота от ВМФ

Военный аэродром, и его большая охрана территориально входили в состав Черноморского Флота. То есть, они подчинялись всем указаниям боевых адмиралов, независимо от того, чего это касалось? Будь, то войсковые, или ещё какие дела.