Легенды о Ноа: Перевёрнутый мир

С собой они взяли только лампы, мечи, воду и канистры с маслом (благо, в техничке их обнаружилось в достатке). Юлиус наотрез отказался её нести, так что канистру пришлось тащить Филу. Плетясь позади, он мрачно мечтал о том, как здорово было бы идти в паре с Мари. По мостикам они шли от ветряка к ветряку, видя везде одну и ту же картину. Поначалу неподалёку виднелись тусклые огни от ламп товарищей, но вскоре они растаяли во мраке. Один раз раздался громкий скрежет, и Фил уже было подумал, что прилетели драконы, но оказалось, что так скрипят на ветру лопасти ветряков.

Юлиус шёл впереди, явно считая ниже своего достоинства говорить с ним. Даже с Оливером Филу было бы приятнее: хоть тот тоже навряд ли стал бы с ним общаться, но хоть высокомерия от него можно было не ждать. Он всё думал, почему же некоторые люди позволяют себе так надменно относиться к другим. Может, это указывало на их внутреннюю слабость? С другой стороны, сам Фил, никогда в жизни никого не унизивший и не оскорбивший, так и оставался жалким грузчиком, а высокомерный Юлиус смог дослужиться до самого высокого поста среди управляющих. Хотя, наверное, дело было просто в том, что он был умён, а Фил – не слишком.

Спустя какое-то время лампы закоптились, и света от них стало совсем мало. Путники остановились в техничке одного из ветряков.

– Ты, подлей масла и прочисти стекло, – властно приказал Юлиус, а сам уселся у стены.

Не решившись возразить, Фил покорно принялся за дело. Когда он открыл один из фонарей, оттуда вырвалось облачко чёрного дыма и испачкало ему всё лицо. Выглядел он, должно быть, весьма жалко и забавно одновременно, но Юлиус не стал смеяться над ним. Он вообще никогда не смеялся.

Протирая внутреннюю поверхность фонаря, Фил не сводил глаз с Юлиуса. Он всё собирался задать вопрос, не дававший ему покоя. Наконец, он собрался с мыслями и спросил:

– Почему ты вызвался?

– Что? Тебе-то какое дело? – удивлённо фыркнул Юлиус, не глядя на него.

– Ну… – причину пришлось придумывать на ходу. – Я же должен вести летопись нашего похода. Мне нужно знать, что движет всеми Избранными.

– Ах вот оно что. Знаешь, я, конечно, мог бы сказать, что делаю это ради всеобщего блага, это мой великий долг и всё такое прочее… Но поскольку твою графоманию всё равно никто не станет читать, скажу как есть. Я вызвался потому, что благодаря этому моя репутация среди плебеев резко улучшилась. Если раньше я управлял людьми, опираясь лишь на свою должность, то теперь меня будут боготворить как Избранного, отыскавшего одного из Детей Фейберуса. Это всеобщее обожание позволит мне получить больше влияния, чем у кого бы то ни было в Лаборуме.

– Но ведь ты и так заведующий Цитадели или как там… – Фил аккуратно подлил в фонари масло. – Среди чиновников нет никого выше тебя.

– Именно. Но я сказал "в Лаборуме", а не "в касте управляющих". Ты столь глуп, что мне придётся объяснять?

– Нет. Ты хочешь стать одним из старейшин.

– Не только. Святоши, вояки и умники пусть занимаются чем занимались, мне плевать, кто ими руководит. Я же хочу сменить Сапия на посту Верховного Правителя.

Таких грандиозных планов Фил от него не ожидал.

– Но как? Он ведь наш вечный лидер, мудрейший из лаборейцев…

– Ты сам-то в это веришь? – усмехнулся Юлиус. – Впрочем, я не удивлён. Такие, как ты, неспособны к критическому мышлению. Наверняка ты развесил уши и с придыханием слушал все его бредовые сказки.

– К-как ты можешь такое говорить?! – Фил мог стерпеть унижения в свой адрес, но не в адрес Верховного Правителя.

– Потому что это правда. Все, кто находится рядом с ним достаточно долго, замечают его очевидное безумие, – в голосе Юлиуса чувствовались нотки жалости. – Он уже давно потерял всякую связь с реальностью. Вместо логики и здравого смысла он руководствуется легендами и пророчествами. Последние события – ярчайший тому пример. Ему всё равно, насколько нереальны его замыслы, он просто продолжает искренне верить, что они должны исполниться.

– Но ведь так и случилось, разве нет? Дети Фейберуса действительно прибыли!

– Насчёт этого… У меня есть определённые подозрения, но высказывать их вслух было бы очевидной глупостью, особенно мне, стремящемуся на вершину. Но факт остаётся фактом. Между прочим, ты знаешь, что он слышит голоса в голове?

Фил удивлённо покачал головой.

– Неудивительно. Об этом и остальные старейшины-то не догадываются. Даже я узнал по чистой случайности. Как-то раз мне надо было поговорить с ним по неотложному делу. Сапий был у себя в покоях, но ждать я не мог и зашёл без стука. Он сидел на кровати с закрытыми глазами, раскачивался взад-вперёд и держался за голову. Я заговорил, но он прервал меня и попросил помолчать. Он просидел так ещё несколько минут, а затем сказал мне с этой своей дурацкой улыбкой, что Творцы говорят с ним, а он слушает и исполняет их волю. Попросил не говорить остальным старейшинам, чтобы их не тревожить.

Фил не знал, что ответить. Он никогда не ставил под сомнения правдивость легенд, но одно дело – просто верить в них, и совсем другое – полностью полагаться на них, не думая о своих действиях. Да и эта странность с голосами… В церковных проповедях часто упоминались разнообразные знамения и знаки, ниспосланные Творцами избранным праведникам в далёком прошлом, но про то, чтобы они обращались к кому-либо напрямую, не было ни слова. Более того, голоса в голове всегда были верными спутниками душевнобольных. "Подумай, ты веришь Сапию?" – вновь вспомнил он слова Беллума, и холодок пробежал по его спине.

– Вот такой человек сейчас управляет нашим народом. – заключил Юлиус и поднялся на ноги. – Ладно, мы теряем время. Ты всё равно не примешь правду.

"Может и приму, – подумал Фил, – но только при условии, что он не врёт".

Юлиус был чёрствым и хитроумным человеком, и он вполне мог специально оклеветать Сапия. И если бы Филу пришлось выбирать, кому из этих двоих довериться, он неизменно предпочёл бы добродушного и мягкого старика.

– Но как ты собираешься стать Верховным Правителем? – спросил он, когда они шли к следующему ветряку. – Ведь этот пост пожизненный… Что ты хочешь сделать с Сапием?!

– Ты что, решил, что я пойду на убийство больного старика ради того, чтобы занять его место? – в этот раз Юлиус выглядел действительно удивлённым.

– Ну… Я думал, такой как ты вполне способен на это.

Юлиус резко остановился. Фил испугался, что сейчас чиновник впадёт в гнев, может даже попытается сбросить его в Бездну за то, что он слишком много узнал. Но вместо этого тот, не оборачиваясь, резко спросил:

– Такой, как я? Это какой?

– Прости! Я не хотел! – затараторил Фил, поняв, что зашёл слишком далеко. – Просто когда ты говорил про свой план и про Сапия, я подумал…

– Не рассуждай о том, чего не понимаешь, – тихо процедил Юлиус, но потом вернулся к прежнему горделивому тону. – Что до того, как я планирую стать Верховным Правителем, то тут всё предельно просто. Я использую своё влияние, чтобы поставить народ в известность и о Сапии, и обо мне. В конце концов я устрою всё так, чтобы вопрос встал ребром: кого они хотят видеть на этом посту? Старика, живущего в выдуманном мире, сутками не покидающего своих покоев и ни разу не выходившего к народу за десятки лет? Или же молодого, полного сил профессионального управляющего, посвятившего свою жизнь общественной службе, и в добавок ещё являющегося Избранным, нашедшим одного из Детей Фейберуса? Вот тогда и посмотрим, кого они предпочтут.

"Разумеется, Сапия", – подумал Фил, но промолчал.

– А как насчёт тебя? – внезапно спросил Юлиус. – Зачем неудачнику вроде тебя вызываться на такое ответственное дело?

К этому вопросу Фил был не готов. Он уже собрался сказать, что сделал это ради блага людей из высших побуждений, но потом сообразил, что всё это было лишь оправданием, придуманным уже после ритуала призыва. Истинная причина была банальна: увидев, что вызвалась Мария, он не захотел показаться нерешительным трусом в её глазах. Но поскольку признаться в этом он не мог, Филу только и оставалось, что пробормотать:

– Ну… Я не знаю.

– Я даже не удивлён, – фыркнул Юлиус.

Дальше они шли молча.

***

После шестого пустого ветряка терпение Мартина было на исходе. Ни местных рабочих, ни Доминусов они не обнаружили. Вдобавок, Томас не затыкался ни на минуту, всё продолжая вертеть погасший кристалл и думать вслух.

– Ну почему, почему они все не горят? У этого должно быть какое-то объяснение…

– Ты не найдёшь его быстрее, если будешь тараторить без умолку.

Они пересекали очередной мостик. Вой ветра, скрежет лопастей и голос напарника в равной степени выводили его из себя.

– Только не говори, что тебе не интересно столь странное поведение кристаллов! Всё равно не поверю.

– Сейчас у нас есть заботы поважнее.

– Мы всё равно не можем ничего поделать, кроме как продолжать идти и выискивать Доминусов, – зеленоглазый инженер вечно находился в приподнятом настроении, что было очень подозрительно по мнению Мартина. – Как я должен почувствовать, что мой рядом?

– Сложно объяснить, – Воевода даже сейчас отчётливо ощущал, где находится Эстус. – Ты ведь можешь, даже закрыв глаза, определить, где перед, зад, право и лево, так? Так же ты поймёшь, где именно относительно тебя Доминус, которого ты выбрал. Как будто отметка в твоём поле зрения, разве что ты не можешь её увидеть.

– Всё равно непонятно. Ну и ладно, когда придёт время, я сам всё почувствую, – улыбнулся Томас. – В конце концов, ты тоже не знал, пока Эстус не появился у ворот Цитадели… Гм, главный зал расположен в двадцати метрах от поверхности тверди, туннели пролегают на глубине в сорок метров, а ворота находятся примерно в шестидесяти метрах от центральной оси башни…

– К чему это вообще?

– Я вычисляю примерный радиус действия Связи. Думаю, это полезная информация.

– А ты не можешь считать про себя и сказать мне только результат? – проворчал Воевода.

– Извини, я привык размышлять вслух. Так легче всё держать в уме. Попробуй не обращать внимания

Мартин решил последовать его совету. Пока Томас тараторил, перечисляя параметры Цитадели, длину внешних туннелей и скорость ходьбы, Воевода думал о Эрике, как она ждёт его возвращения и взывает к Творцам. В последнее время она больше не просила об упокоении души своего брата, а молилась только за Мартина. Он понимал, в чём дело, и оно шло к этому задолго до вторжения драконов из Бездны. Но он знал, что сейчас с его стороны было бы непорядочно пользоваться её уязвимостью и желанием найти опору посреди катастрофы. Кроме того, она была ещё почти ребёнком…

Томас прервал его думы, радостно объявив:

– По моим подсчётам, ты ощутил его на расстоянии в сто тридцать метров, это если очень приблизительно.

– Сто тридцать? Это не так уж много.

– На самом деле вполне достаточно! – глаза инженера загорелись, и его было уже не остановить. – Длина мостиков между ветряками шестьдесят метров – я считал – а диаметр их основания – восемь. Они расположены треугольной сеткой. Выходит, стоя в одном месте, каждый из нас покрывает до девятнадцати ближайших ветряков – это если мы в самой гуще Леса, фигурально выражаясь. Дозорные видели, что Доминус сюда приземлился только один, так что только одна из групп сможет его засечь. Мы же идём по самому краю, и когда доберёмся до противоположного конца Леса, то покроем около трети ветряков, то же самое и на обратном пути – если не будем петлять туда-сюда. Таким образом, шансы найти Доминуса у нас более чем весомые.

– Это если он сидит на одном месте и не смылся отсюда сразу, как очухался.

– Или не упал в Бездну, – заметил Томас и присвистнул. – В конце концов, Владыке Эстусу повезло: он угодил в самое сердце Мануфакторума. А тут велик шанс, что он просто врезался в твердь и сразу же свалился обратно.

Мартин только сейчас осознал, что это может оказаться правдой – не только для этого Доминуса, но и для всех прочих. Стараясь отогнать эту неприятную мысль, он посмотрел на небесные лианы, свисающие с тверди в пустых участках между мостами и ветряками. Цепляясь корнями за каменистую поверхность, эти сухие растения жили за счёт света кристаллов и облаков водяного пара, иногда поднимавшихся из Бездны.

– Они могут зацепиться за лианы, – предположил Воевода.

– Надеюсь, что так, или это будет самый бессмысленный поход в истории.

Несмотря на безмерную болтливость, инженер уже во второй раз оказался полезен, а его не угасающий энтузиазм даже располагал к себе. Но всё же он был осуждён за преступление, и Мартин не забывал об этом ни на минуту, всё гадая, что же совершил этот добродушный, вечно улыбающийся рыжий парень. Пару раз он даже порывался спросить об этом, но всякий раз передумывал: сейчас нужно было сосредоточиться на деле.

– Так что с кристаллами? – Воевода решил не казаться безразличным занудой и поддержать разговор. – Есть какие-то мысли?

– Тебе и вправду интересно? – Томас неподдельно обрадовался. – Что мы вообще знаем о них? Все говорят, что это осколки Солнца, упавшие на землю во время Катаклизма. Но почему тогда они не упали в Бездну, когда мир перевернулся? Мне всегда это казалось странным, и я однажды решил их изучить.

Мартин нахмурился: по его мнению, были вопросы, ответы на которые могла дать лишь Вера. Учёные знали, как устроено человеческое тело и как в Бездне образуются облака водяного пара, рабочие – как правильно обрабатывать металлы и строить механизмы, управляющие – как, используя сложные формулы, рассчитывать городской оборот риса и вести хозяйство. Но кто смог бы ответить, почему земля и небо поменялись местами, почему сигний прочнее и легче любого другого металла, наконец, что из себя представляет сила стихий, которую все они видели собственными глазами? На его взгляд, свечение кристаллов было одним из таких чудес – необъяснимым даром Творцов.

– Сначала я решил проверить, играет ли роль целостность кристаллов. Я разбил один на несколько осколков, но они продолжили светиться как ни в чём не бывало. Тогда я продолжил их дробить до тех пор, пока от кристалла не осталась одни крошки, но и они блестели даже в темноте. Значит, целостность кристалла значения не имеет – свет и тепло исходят от самого вещества, из которого они состоят.

– А теперь они все разом потухли, – прищурился Мартин.

– Все, да не все! В Цитадели кристаллы продолжали гореть, когда мы отправлялись. Правда, там они немного отличаются от остальных: светятся голубым вместо жёлтого.

– Странно. Ещё за пару часов до того, как мы выступили, дозорные на нижних шпилях отчитывались после смены и ничего странного не заметили. Значит, кристаллы погасли совсем недавно.

– Не понимаю я и всё тут!

– В любом случае, мы ничего не сможем с этим поделать, – пожал плечами Воевода и с тревогой посмотрел на соседние мостики. – Сейчас меня беспокоит другое… Дело в Люфте.

– А что с ним?

– Он потерял сына.

– Это ужасно. Врагу не пожелаешь такого, – вздохнул Томас. – Но он вроде неплохо справляется с потерей.

– Вот именно! – Мартин наконец-то смог поделиться своей тревогой. – Ты обращаешь внимание на то, как он себя ведёт? Он смеётся, улыбается, полон решимости, и я ни разу не видел, чтобы он скорбел! Тут что-то не так!

– Наверное, просто пытается отвлечься от горя, – пожал плечами Томас. – Дай ему время.

– Всё равно странно.

Они продолжили обход. Проверив очередной пустой ветряк, Мартин окончательно вышел из себя и воскликнул:

– Мы зря теряем время! Здесь же нет ни единой живой души! Эй, Коллер, есть идеи, что тут могло случиться?

Томас улыбнулся, видя, что теперь за ним закрепилась репутация умника.

– Рабочие испугались драконов, остановили ветряки и где-то спрятались. В Цитадель они почему-то не пришли… Постой. А как они вообще узнали о вторжении? Это место в двух километрах от Небесного города.

– Когда я стал Воеводой, то тут же приказал отправить посыльных во все районы, – ответил Мартин и нахмурился. – Никто из них не вернулся, за исключением одного – но тот пришёл вместе с рабочими и владыкой Эстусом. Наверное, все остальные решили укрыться там же, где и были.

– А ветряки? Когда их остановили, как думаешь?

Тут Мартин встал посреди моста, осознав странную деталь. С нижины Цитадели открывался ясный вид на все районы Лаборума. Дозорные бы заметили, если бы ветряки внезапно остановились, и об этом уж точно сообщили бы Избранным, которые как раз туда направлялись. Но раз этого не произошло, единственный возможный вывод напрашивался сам собой: ветряки остановили прямо перед тем, как отряд вышел за ворота, тогда же и потухли кристаллы. Видимо, Томас тоже об этом догадался и спросил:

– Значит, это произошло буквально пару часов назад, когда мы выступили? Но почему?

Когда им сообщили, что на Небесный город напали захватчики, рабочие не стали останавливать ветряки. Они не сделали этого даже когда рядом приземлился один из Доминусов. Что бы не побудило их на это, оно произошло совсем недавно, и Воевода уже догадывался, в чём было дело.

– Потому что, – сказал Мартин и сжал рукоять меча, – мы здесь не одни.

Глава 10

Остроухие захватчики

– Мы идём не по маршруту! – тревожно заметил Фил. – Воевода Люфт сказал чередовать повороты направо и налево, а мы уже третий раз подряд свернули влево! Так мы не доберёмся до точки сбора!

– Мы идём не туда, – не оборачиваясь, ответил Юлиус.

– Тогда куда?!

– К главной станции управления ветряками. Рабочие могли укрыться там.

– А откуда ты знаешь, где она?

– Я же управляющий, – после паузы фыркнул Юлиус. – Знать всё о Лаборуме – моя обязанность!

"Даже если так, – подумал Фил, – мы посреди кромешной темноты, и одного знания карты недостаточно, чтобы точно определять, где и когда поворачивать. Он ведёт себя так, как будто уже бывал здесь, и не раз!"

В касту управляющих можно было попасть только выборным путём, и даже самые высокопоставленные чиновники всегда начинали свой путь с низов. В голову Филу пришла смутная догадка, и он спросил:

– А кем ты был до того, как тебя избрали в управленцы?

– Ты ещё и биографии написать решил? – видимо, Юлиус устал даже от надменности и говорил скучающим тоном. – Какая разница, кем я был? Важно то, кто я сейчас и кем стану очень скоро.

– Ты был ведь был простым рабочим, разв нет? – это было ясно, но недостаточно конкретно. – И служил здесь, я прав?

– Это не имеет никакого значения! – в голосе чиновника вновь появилось раздражение. – Обычные люди не выбирают, где им работать.

Похоже, Фил попал в точку. Юлиус явно не испытывал удовольствия, вспоминая свою прежнюю жизнь. Тем интереснее было узнать, почему.

– Как ты стал заведующим Цитадели?

– Какой же ты надоедливый! Хочешь знать, как я поднялся из грязи, чего такому, как ты, никогда не светит? Прекрасно! Слушай! – вспылил Юлиус и ускорил шаг. – Да, я работал здесь, как и мой отец и все мои братья – день за днём, год за годом я сидел в одном из этих проклятых ветряков и следил за тем, чтобы он работал исправно. Но я ненавидел это – всегда, сколько себя помню!

– В этом мы похожи, – улыбнулся Фил, – я свою работу тоже никогда не любил.

– Да? И что же ты сделал, чтобы изменить свою жизнь к лучшему? Я подозреваю: ничего! Просто подсуетился, когда выпал удобный случай, и вот теперь ты Избранный, которого любит и превозносит весь народ! Насмешка над всеми, кто добивался высот многолетним тяжёлым трудом.

Юлиус был прав, хоть и груб: все эти почести Фил не заслужил. Всю свою жизнь он старался держаться как можно дальше от труда, убегал от него и в мыслях, и буквально. Он понурил голову и вздохнул. Теперь причина неприязни чиновника была ясна и совершенно справедлива: они оба получили всеобщее уважение и почтение, вот только Юлиус шёл к этому всю жизнь, а Фил лишь случайно проходил мимо.

– В отличие от таких как ты, я не собирался мириться со своим положением. В какой-то момент я понял, что не хочу жить и умереть никем, как все мои никчёмные родственники. Тогда я начал свой путь на вершину.

– Но как? – обычно управляющими становились люди, имеющие лидерские качества и уважаемые коллективом, но Фил сомневался, что с Юлиусом так и было. – В смысле, что ты для этого делал?

– Тебе этого точно не понять. Видишь ли, невозможно добиться чего-то в жизни, если мысленно не поставить себя выше других. Это я и сделал. Я отбросил всё, что привязывало меня к прежнему статусу, и начал работать на результат. Конечно же, без определённого рода… хитростей мне никогда бы не удалось стать кем-то большим, чем одним из операторов центра управления.

– Хитростей?

– Представь себе. Запомни раз и навсегда: путь ко власти никогда не бывает честным. Тот, кто решается на это, должен быть готов идти на что угодно ради своей цели. Если кто-то стоит у тебя на пути, его нужно убрать любыми способами: скомпрометировать, подкупить, а иногда и обмануть. Заводи знакомства с теми, в чьей власти поднять твой статус, и не опускайся до общения с теми, кто ниже тебя. В конечном итоге, люди делятся на два типа: меньшинство управляющих и большинство подчиняющихся.

– Если чтобы чего-то достичь нужно пойти на такое, то лучше я останусь простым рабочим, – пробормотал Фил.

– Ничего другого я от тебя и не ожидал, – снисходительно улыбнулся Юлиус. – Как я уже сказал, на это способны далеко не все.

Отношения с людьми никогда не складывались для Фила хорошо, но даже несмотря на насмешки и презрение он не мог понять, как можно видеть в окружающих лишь инструменты для достижения цели. Ведь все они – живые люди, со своими чувствами и мировоззрением, так почему же он должен был ставить себя выше их? Чем он лучше? И зачем ему стремиться к власти над ними?

Вдруг Фил сообразил, что последний вопрос применим и к Юлиусу тоже.

– А если ты получишь то, что хочешь? Станешь Верховным Правителем, а что дальше? Для чего тебе это?

– Мне показалось, или ты спрашиваешь, зачем вообще люди хотят власти? – хохотнул тот. – Да ты и вправду не от мира сего.

– Просто интересно, что именно ты будешь делать, – Фил и впрямь не понимал, чего ещё может хотеть человек, у которого и так есть доступ к лучшей еде, качественной одежде и любым книгам, не говоря уж об апартаментах на одном из нижних этажей Цитадели. – Что даст тебе власть?

Юлиус ответил не сразу. Фил начал подозревать, что он и сам не знает ответа. Но всё же он прозвучал и был довольно неожиданным:

– Покой.

– В каком смысле – покой? – удивился Фил.

– В прямом, туприссий тебя возьми! О Светоносный, есть же идиоты на свете… – со злостью пробормотал Юлиус. – Кстати говоря, мы уже на месте.

Хоть с тусклыми самодельными лампами поле зрения было ограничено парой десятков метров, впереди уже виднелись очертания большого сооружения с шестиугольным основанием. Наружный ярус в нём был всего один. Мост огибал центр управления по всему периметру. Двери вовнутрь были наглухо закрыты, окон здание тоже не имело. Это была настоящая маленькая крепость и подходящее место, чтобы спрятаться.

– Рабочие должны быть здесь, – сказал Юлиус. – Заканчивай дурацкие расспросы и ищи их.

До здания оставалось ещё несколько десятков метров. Пока они шли в тишине, Юлиус почему-то сбавил темп и понурил голову. Его лампа снова закоптилась и светила всё слабее, но в этот раз он не велел Филу прочистить её.

Вдруг тишину прорезал громкий скрежет: лопасти одного из ветряков, должно быть, раскачивались от ветра. От неожиданности путники остановились. Юлиус оперся на перекладину моста и опустил взгляд в Бездну. Фил не сразу понял, что источник звука вовсе не интересовал его напарника. Тогда он сам решил проверить, в чём дело, и высунулся с лампой за противоположный край моста. В этот момент за его спиной раздался мрачный голос:

– Хочешь знать, что за покой я ищу? Что ж, пожалуйста. Всю свою жизнь я провёл в окружении невежд и лицемеров. Каждый день я должен выслушивать их нелепые претензии и жалобы, отдавать распоряжения, чувствовать зависть и ненависть своих подчинённых. Ты не представляешь, как мне это надоело! Я хочу закрыться ото всех, как это делают наши правители, переложить все обязанности на нижестоящие чины и наслаждаться покоем в одиночестве!..

– Юлиус! – вдруг вскрикнул Фил.

– Ну чего тебе ещё? Ты меня всё равно не поймёшь, блаженный дурак… – тот с грустной улыбкой развернулся.

– Там… Там… – слова застряли у Фила в горле, и потому он просто потащил Юлиуса за собой, схватив его за плащ.

Встряхнув головой, тот пришёл в себя и с возмущённым видом вырвался, но всё же подбежал к противоположному краю моста. Глаза его остекленели, и он пробормотал:

– Это они?

– Похожи, но не совсем, – ответил Фил, чувствуя, как душа уходит в пятки.

Внизу, зацепившись двумя длинными железными когтями за лопасти ветряка, завис красный дракон, на боку которого можно было различить символ в виде восьмиконечной звезды.