Легенды о Ноа: Перевёрнутый мир

– Вот и хорошо. Для начала нужно собрать всех вас вместе. Для этого мы избрали семерых проводников, чьи души были связаны с вашими при помощи древней магии. Полагаю, ты уже познакомился с Мартином, своим проводником. Вместе с ними ты отправишься в путь по Лаборуму в поисках твоих братьев и сестры.

– Хорошо, – пожал плечами Эстус, который согласился скорее за неимением лучшей альтернативы. – Но разве это не опасно? Там всюду эти драконы! Я видел, на что они способны! Сражаться с ними невозможно!

– Но не для Доминуса! – громко провозгласил старик и поднялся на ноги. – Иди за мной, о Владыка. Настало время обрести то, что твоё по праву!

Следуя за Сапием, Эстус зашёл в одну из небольших комнат, дверь в которую находилась в коридоре. Судя по обстановке, здесь старик спал и отдыхал;хотя простецкая деревянная мебель не слишком соответствовала статусу правителя величайшего в мире города. Сапий подошёл к стене рядом со своей скромной кроватью и потянул за рычаг, замаскированный под лампу с кристаллом. Со скрежетом вся стена медленно отъехала в сторону, обнажив проход в ещё одну, куда большую по размеру комнату. Вслед за стариком Повелитель Огня протиснулся в проход и осмотрелся.

Посреди круглого зала, освещённого голубыми кристаллами, находилась стойка в форме усечённого конуса. По её сторонам в шести выемках были закреплены блестящие доспехи, по размеру подходящие отнюдь не полурослику. Сапий подошёл к стойке и потянул за один из рычагов, убрав крепления одного из комплектов брони. Эстус подошёл ближе и рассмотрел её.

Странный костюм был совершенно непохож на доспехи местных воинов, ни по размеру, ни по качеству. Он был создан с таким мастерством, на какое была не способна никакая ручная работа. Каждый элемент брони, от ботинок до шлема, состоял из небольших подвижных сегментов, поверх которых крепилась цельная металлическая деталь. Внутри доспехов был странный материал чёрного цвета, который выходил наружу на месте сустава и заканчивался железным кольцом для соединения с другим элементом. На нагруднике был выгравирован странный символ в виде круга и трёх линий, расходящихся из его центра.

Броня была украшена красными линиями, нанесёнными вдоль рук, ног и туловища.Хоть краска и стёрлась от времени, а поверхность металла была покрыта множеством небольших царапин и вмятин, доспехи всё ещё выглядели вполне пригодными к ношению. Эстус заметил, что Сапий тоже осматривал их с грустной улыбкой.

– Что это? – спросил Повелитель Огня.

– Это зачарованная броня Доминуса, – с некой торжественностью объявил старик. – На свете нет доспехов, что были бы прочнее, легче и удобнее этих. Они предназначены специально для вас.

– Откуда они здесь? Кто их сделал?

– Возможно, когда-нибудь я расскажу об этом, но сейчас для этого ещё не время. Можешь надеть, если хочешь.

По правде сказать, броня сильно приглянулась Эстусу: с ней он хотя бы выглядел внушительно. Видя, что Сапий ждёт, он огляделся в поисках какой-нибудь нижней одежды, но ничего не нашёл.

– Что, прямо на голое тело? – смущённо спросил он.

– Именно. Броня и Доминус – это одно целое. Между вами не должно быть ничего лишнего.

Переборов стеснительность, Эстус сбросил раздражавший его брезент и взял в руки кирасу.

– Такая лёгкая!

– Она сделана из чистейшего сигния. В наше время уже не сыщешь плавильни, где умеют добиваться такой степени очистки.

Снаружи броня казалась слишком узкой, чтобы в неё можно было втиснуться, но стоило Эстусу попробовать её надеть, как странный чёрный материал, эластичный, словно резина, но при этом довольно скользкий, растянулся на нужную ширину. Впечатления при этом были довольно странными: он не почувствовал никакого трения поверхностью кожи, как будто окунулся в тёплую воду. Между его телом и жёсткими латами оказалась мягкая прослойка.

Недолго думая, он принялся натягивать остальные части брони. Каждая из них накрепко соединялась с соседней при помощи специальных разъёмов, которые сцеплялись сами собой. Наконец, надев шлем с пока ещё открытым забралом и присоединив его к кольцу вокруг шеи, Эстус предстал перед Сапием в довольно нелепом виде: видимо, доспехи были ему немного велики. Поножи съехали к ступням, нагрудник – к животу, про остальное и говорить излишне.

– Ну как? – спросил Доминус, пытаясь осмотреть себя. – Может, её того… укоротить как-нибудь?

– Этого не потребуется, – с улыбкой покачал головой старик. – Помнишь, что я сказал? Броня и Доминус – это одно целое. Как твой мозг отдаёт приказы остальному телу, так и ты можешь отдавать их броне. Это не сложно: просто представь, что доспехи должны стать тебе впору.

Если бы Эстус не помнил, как силой мысли вызвал волну пламени и уничтожил дракона, то не воспринял бы этот совет всерьёз. Как броня могла подчиняться его мыслям? Она что, была живой? Доминус сконцентрировался и изо всех сил стал думать о комфортных доспехах нужного размера. И тут же прямо из чёрного материала по всему телу с шипением вышел лишний воздух, и броня идеально приняла форму его тела. Эстус с удивлением посмотрел на свои руки и пошевелил пальцами в сегментированных перчатках. Из чего бы не состоял этот чёрный материал, он не тёрся, в нём было совершенно не жарко, и вообще он ощущался словно вторая кожа.

Повелитель Огня принялся изучать доспехи, оглядывая себя со всех сторон. Ощупывая шлем, он случайно опустил на лицо забрало с узкими прорезями для глаз и массивным устройством в районе носа и рта, с которым каждый его вдох и выдох было громко слышно. После безуспешных попыток поднять его вручную он вспомнил указания Сапия и мысленно дал броне приказ, после чего забрало поднялось само по себе.

Сапий удовлетворённо осмотрел его и кивнул:

– Хорошо. Броня устроена так, что её можно сколь угодно долго не снимать. Однако её чудесные свойства этим не ограничиваются. Должно быть, ты обратил внимание на символы, нанесённые на доспехи. Эти священные знаки называются Сигилами, и они даруют носителю брони удивительные способности. На каждой начертан свой уникальный Сигил. Тот, что у тебя на груди, носит имя Аспидос, и с его помощью ты сможешь создавать вокруг себя защитную оболочку, которую не пробить врагам.

Поток новой информации, похоже, не собирался заканчиваться, а ведь Эстус ещё даже не осознал свою силу до конца. Его вырвали из тихой и тёплой капсулы и запихнули в незнакомую обстановку, поручили очень важное дело и выдали чудесные доспехи, подчиняющиеся мыслям. Пожалуй, единственная причина, по которой он ещё не впал в панику, заключалась в том, что в этой волшебной броне было что-то неумолимо знакомое.

Эстус сосредоточился на Сигиле, и тут же его ощущение собственного "я" многократно усилилось, а символ на его груди засветился красным. Для верности выставив вперёд руку, он мысленно приказал Аспидосу подействовать, и тотчас это неведомое "я" начало стремительно разрастаться, вышло за пределы тела и приняло форму прозрачной, переливающейся разными цветами сферы вокруг Доминуса. От неожиданности Эстус отшатнулся назад, и сфера переместилась вместе с ним. Хоть дотянуться до неё рукой он не мог, было ясно, что она не состоит из чего-то материального

– Вижу, ты уже понял, как их использовать. Это радует. Уже очень скоро эти навыки тебе понадобятся, – довольно кивнул Сапий. – Аспидос способен защитить тебя в бою – в этом качестве он просто незаменим. Но учти, что и у него есть свои пределы, которые зависят в большой степени от тебя и твоей способности сохранять концентрацию. Сейчас ты поймёшь, о чём я.

Вдруг с необычайной резвостью старик поднял свой посох и ударил им о поверхность прозрачной сферы. Со странным упругим треском посох отскочил от неё, при этом голову Эстуса пронзила кратковременная боль, которая застала его врасплох и отвлекла мысли от поддержании "щита". Сфера сразу же растаяла в воздухе.

– Совсем неплохо для первого раза, – рассмеялся старик. – Будь готов к этому чувству каждый раз, когда что-то ударяется о незримый щит, и старайся поддерживать концентрацию. Это не так сложно, как кажется на первый взгляд.

– Но… как? Как это возможно? – потрясённо спросил Эстус. – Это же просто… волшебство какое-то!

– Ты волен называть это волшебством, иные объясняют это волей Творцов, ну а что касается меня, то я считаю, что всё дело в твоих собственных способностях. Ты – Доминус, Властитель, и потому обладаешь правом повелевать материальным миром вокруг тебя. Броня лишь помогает тебе в этом, направляя твою волю определённым образом.

– Всё равно мне мало что понятно, – вздохнулЭстус и наконец-то задал вопрос, волновавший его с самого начала. – Ну а огонь мне как использовать?

– Это уже сложнее. Твоя сила исходит от одного из семи первородных истоков стихий, созданных Творцами на заре времён. Ты черпаешь её из этого истока и направляешь себе в услужение. Когда ты овладеешь ею в совершенстве, то сможешь вызывать её одной силой мысли. Но пока что ты ещё слишком привязан к своему телу, к иллюзии, что над ним ты имеешь власть в большей мере, чем над окружающим миром. Потому поначалу ты будешь использовать своё тело как проводник, с помощью которого будет удобнее управлять направлением, мощностью и видом своей силы. В этом тебе поможет ещё кое-что.

Старик вновь подошёл к стойке с доспехами и открыл небольшую секцию рядом с местом для красной брони, на которую Эстус прежде не обратил внимания. Из неё он достал два небольших клинка, лезвия которых были сделаны в виде языков пламени.

– Последний элемент экипировки Доминуса – его оружие. С его помощью тебе будет удобнее направлять свою силу.

– Вроде всё понятно, – сказал Эстус и взял мечи. – Ну что, когда начнём тренировки?

– Жаль, но на них у нас нет времени, – вздохнул старик. – Да и не уверен я, что смогу стать хорошим наставником. Тебе придётся учиться на ходу.

– Это совсем нехорошо, – нервно пробормотал Доминус. – Но это же всё предсказано, так? Мы всё равно победим, этого не изменить?

– Именно, – после небольшой паузы кивнул Сапий. – Всё уже предрешено. Вы просто должны следовать своей Судьбе, и она приведёт вас куда нужно.

Хоть старик и говорил убедительно, спокойнее от этого не стало. В голове у Эстуса крутилась смутная мысль о том, что очень уж всё это удобно для местных: из ниоткуда вдруг появляются легендарные герои, которые спасут мир и даже не спросят… А, собственно, зачем им это делать?

– Исполни то, для чего ты был рождён, о сын Фейберуса, – прервал его мысли Сапий. – Отыщи своих братьев и сестру, одолей захватчиков и исполни Пророчество… Сделай то, чего мы не смогли.

Эстус поднял один из клинков и сконцентрировался на нём. Он ощутил то же, что и во время прыжка через пропасть с железным шаром на хвосте: неведомая энергия словно пропитала его тело, переместилась по руке к оружию, и в тот же миг из железного пламени вырвалось пламя настоящее.

***

В необычайно приподнятом настроении Феонар шествовал по коридору к нижним отсекам своего флагмана. Со всех сторон его окружала роскошь, которую скромный правитель мог себе позволить: все стены на корабле были покрыты отлакированным деревом, на полу была выложена красная ковровая дорожка, а под потолком висели хрустальные люстры, многие из которых разбились от недавнего столкновения. Любуясь мимоходом на прекрасные картины, изображавшие либо обнажённых эльфийских дев, либо его самого в самой разной обстановке и нарядах, Феонар спустился по лестнице в нижнюю секцию дирижабля. Уже издали были слышны истошные женские крики, и он ускорил шаг, чтобы не опоздать.

У массивной железной двери, ведущей в комнату для допросов, его встретил эльф в воронёной боевой броне из чистейшего мифрила. По росту и комплекции он не уступал самому Феонару, длинные волосы были угольно-чёрными, а вдоль бледного изрубленного в битвах лица проходил, пересекая пустую глазницу, огромный шрам. Второй глаз, маленький и суровый, глядел на мир из-под вечно сдвинутой брови.

– А, Талион! – весело воскликнул правитель и раскинул руки. – Как успехи? Надеюсь, эти проклятые харадримы не спустили на тебя мумаков, когда ты их ловил?

– Нет, господин, – ответил тот громким и чётким басом. – Мы уже приступили к дознанию.

– Опять начали без меня? Балрог вас дери…

– Простите, господин, но Вы были заняты восстановлением Вашей каюты после боя.

– Да, и то верно. Ты можешь себе представить? Целая полка моего лучшего вина! Кое-что было заложено ещё до войны за тот проклятый остров! А эти кретины позволили ему разбиться! Всё думаю, кого бы за это казнить.

– Прошу прощения, господин, – Талион коротко поклонился и нахмурился ещё сильнее. – Но в гибели вина виноваты Вы и только Вы. Надо было подумать о нём до того, как таранить матрианский флагман.

На секунду Феонар застыл, как одна из мраморных статуй в его каюте, а затем разразился хохотом. В ответ Талион изобразил некое подобие улыбки своим узким и сухим ртом.

– Ты как всегда морготски прав, Талион! – провозгласил правитель, положив своему лучшему офицеру руку на плечо. – Признаю, может, я и оплошал с вином, но зато теперь у меня есть нечто куда более ценное!

– И опять же, господин, – учтиво сказал Талион, – мы ещё до этого не добрались.

– Снова в яблочко! – Феонар прекратил хохотать и отдышался. – Ну ладно, пошли узнаем, чем тут занимались эти узкоглазые. Только сделай милость, не указывай на мои ошибки при людях. В конце концов, надо держать лицо!

– Само собой, господин.

Отпустив Талиона, Феонар потянул за ручку и резко распахнул дверь в комнату шалостей, огласив её радостным криком:

– Почему прекратились вопли?! А?! Я вас спрашиваю!

Просторный зал был освещён тусклыми бледно-жёлтыми лампами. В воздухе витала вонь от нечистот, перемешанная с весьма аппетитным запахом жареного мяса. Вдоль стен тянулись стеллажи, полные разнообразных занятных инструментов, предназначение некоторых из которых было загадкой даже для Феонара. Посреди зала, на большом столе была растянута обнажённая матрианка, а рядом стоял, сложив руки на груди, низкий и мускулистый эльф в серой рубахе и чёрных перчатках. Его морщинистое лицо блестело от пота, глаза выдавали усталость. Деревянный пол был скользким от крови, но Феонар без колебаний прошлёпал по ней в своих сапогах из панголиновой кожи. Талион предпочёл остаться у двери.

– Голонир, мой любимый эксперт по шалостям! – с улыбкой воскликнул правитель. – Как продвигается работа?

– Быстро, – буркнул палач и оскалил немногочисленные зубы. – Даже слишком быстро.

Феонар бросил взгляд на матрианку. Без одежды они были ещё уродливее. Коричневая, словно измазанная дерьмом кожа, костлявое неказистое тело, и, к большой досаде, маленькая и безнадёжно отвисшая грудь. Пленница отрывисто дышала, её зрачки были расширены, она дрожала всем телом, издавая нечленораздельные звуки.

– Ничего себе! Ты, я погляжу, довёл её до экстаза!

– Я бы назвал это по-другому, – проговорил Голонир, звякнув окровавленными кусачками.

– Действительно, – Феонар с деловым видом закивал, оглядев её ещё раз. – Однако же, какая мерзость… Что-то я запамятовал, в каком возрасте они начинают стареть. Сколько ей, лет тридцать?.. Как думаешь, Талион, хоть в молодости она походила красотой на эльфиек?

– Не думаю, господин, – отозвался генерал.

– Эх, таков уж печальный удел атани, – вздохнул правитель и погладил несчастную по голове. – Итак, что она рассказала?

– Они прибыли сюда двое суток назад, – с улыбкой сказал Голонир. – Уничтожили местные вооружённые силы – они ещё существовали, можете представить? Затем они взяли курс на Цитадель и попытались обрушить его с помощью Драконьего Пламени.

– В самом деле? – у Феонара невольно вырвался смешок. – Элизиана что там, совсем из ума выжила? Сокрушить грёбаную Цитадель, у которой стены из чистого мифрила, этой огненной отрыжкой?! Н-да, мозгов у черномазых ещё меньше, чем я думал.

– Видимо, они не знали, с чем имели дело. Не сумев достичь цели, они послали Сапию ультиматум – дали ему сутки на то, чтобы он пустил их в Святилище, иначе они разрушат город.

– Вот что бывает, когда государством управляют бабы. Я дал им два дня форы, и всё это время они страдали хернёй, вместо того, чтобы поступить по-умному. Ну ладно, а что было дальше?

– Дальше, господин… Мы все видели…

– Да, да. Эти долбаные лучи, которые так напугали бедняжку Элизиану, что она сама подставила мне зад, и я смог благополучно её поиметь. Это всё?

– Да, господин. Все допрошенные повторили одно и то же.

– Похоже, мы прилетели вовремя! – Феонар радостно потёр руки. – Теперь, когда матриане для нас больше не помеха, пора заняться делом! Эта фригидная стерва все свои проблемы решает запугиванием и бессмысленным членовредительством. Мы же пойдём другим путём! Против гордого лаборейского народа мы используем чудеса дипломатии!

– Дипломатии, господин? – удивлённо переспросил Талион.

– Да, да, сраной дипломатии, или ты забыл, что это такое? – в радостном воодушевлении выкрикнул тиран. – Скажи мне, Голонир, эта очаровательная особа не упоминала, где можно найти местных?

– Население города спряталось в Цитадели, господин, но похоже, что другие районы Лаборума также обитаемы.

– Мы осмотрели Мануфакторум после сражения, людей там не осталось, – вставил Талион. – Но они могут быть в других местах. К праву отсюда есть водохранилище, к северу – Кристальные Башни, к леву – целый лес ветряных генераторов. Везде виднеются огни.

– Отлично! Однако, эти лаборейцы такие находчивые! Мы должны найти их как можно быстрее!

– Вы хотите договориться с ними, господин? – поинтересовался Голонир. – Предложить им богатства и власть в обмен на Святилище?

– Что? Нет, конечно! – рассмеялся Феонар. – Вот что мы сделаем: мы поймаем пару десятков бедолаг, привезём к Цитадели и высадимся прямо на мосту у ворот. А затем, прямо на глазах у их дозорных, мы будем сдирать с пленников кожу, у одного за другим. Чем больше у нас будет – тем дольше сможем продолжать.

– И лаборейцы смогут остановить это в любой момент, открыв ворота, – криво улыбнулся Талион. – Я знаю этих сердобольных идиотов, они очень быстро это сделают.

– Именно! Ты прирождённый дипломат, Талион! Ты этим и займёшься: возьми свой корабль и направляйся… Сперва к ветрякам, пожалуй. Там их будет легче ловить.

– Как прикажете. Они всё равно ничего нам не сделают.

– Господин, матрианка упомянула, что незадолго до нашей атаки один из их дирижаблей был взорван у Мануфакторума, – сказал Голонир. – Думаете, это дело рук лаборейцев?

Феонар ненадолго задумался, глядя на стонущую от боли пленницу.

– Вряд ли, – наконец, сказал он, – Талион, когда будешь на месте… Почаще смотри по сторонам.

Понимающе кивнув, генерал вышел из комнаты; а глаза правителя тем временем забегали. Всё сходилось в общую картину, но доказательств ещё было мало. Феонар уже собрался уходить, когда Голонир спросил:

– Господин, а с этой что делать? Прикончить или бросить в камеру?

Пленница уже пришла в себя и с ужасом смотрела на своих мучителей.

– Что? Нет-нет-нет! – со смехом запротестовал правитель. – Голонир, разве мама не учила тебя, что дела надо доделывать до конца?

– Двести лет назад? – хмыкнул палач. – Может и учила. Да только я уже позабыл.

– Ну так я напоминаю! В конце концов, она была моей наложницей, так что… – Феонар на мгновение задумался, пытаясь вспомнить, кому ещё из своих подданных он приходится отцом. – Так, ладно, делай своё дело. От неё ещё много чего осталось.

– Я… Я всё рассказала… – с мольбой прохрипела матрианка.

– Да я и не сомневаюсь! – с улыбкой развёл руками эльф. – Но видишь ли, детка, не всё в этом мире делается ради какого-нибудь результата! Я, например, предпочитаю наслаждаться и процессом тоже, только так я ещё не свихнулся в свои годы, и…

Голонир всё подготовил и начал крутить ворот. Крик матрианки заглушил слова Феонара, поэтому он начал говорить громче, нависнув над ней и глядя прямо в её глаза, полные ужаса и боли:

– Чувствуешь, да? Навряд ли я могу представить, насколько тебе сейчас больно, – его улыбка сделалась ещё шире. – Тебе, должно быть, интересно, зачем я делаю это? Думаешь, я садист и тащусь от твоих мучений? Ну тогда ты ещё тупее, чем твоя Губернаторша, ведь в таком случае я достал бы член и начал бы наяривать как сумасшедший! Нет, дорогая моя, я делаю это затем, чтобы показать тебе – да-да, именно тебе, хоть ты и скоро помрёшь, – каков на самом деле этот мир! Вся эта высокопарная чушь про доблесть, верность и долг, которой вас пичкают в Матрии – на самом деле полная херотень, моя дорогая! В действительности всё очень и очень просто: те, кто сильнее и хитрее остальных, по праву забирают себе все ништяки! Ну а если ничтожество вроде тебя мешается у них на пути, то увы…

Боль стала невыносимой, и матрианка забилась в агонии, а Феонар с детской улыбкой наклонился к ней ещё ближе.

– Ну что? Чувствуешь? Чувствуешь, как твои розовые мечты трескаются и ломаются? Ой, погоди… Кажется, это была кость!

***

Фил стоял у ворот, уставившись в одну точку и не замечая происходящего вокруг. С каждой секундой его сердце колотилось всё сильнее, а дыхание учащалось. Он до сих пор не мог поверить, что этот момент настал. Когда ворота откроются, начнётся их славное путешествие в поисках Детей Фейберуса.

"Дурак ты, Филиус, – пронеслось у него в голове. – Как пить дать умрёшь. И ради чего?"

– Ради людей, – ответил он сам себе и сжал зубы. Внутренний собеседник только посмеялся над ним.

"Людей? Благородно. А что эти люди сделали для тебя? Думаешь, они бы отправились в смертельно опасный поход ради тебя? Думаешь, они бы ради тебя хоть пальцем пошевелили? Всю жизнь они презирали тебя, и ты рискуешь собой ради них?"

– Вот именно. Они такие, какие есть. Не мне их осуждать.

"Ты точно дурак", – пронеслось в голове, и на это ответить ему было нечего.

Всем им выдали в путь одинаковые рюкзаки с провизией и спальными мешками, смотанными в тюки. Походная одежда состояла из плотного и тёплого серого плаща и прочных сапог из редкой кожи панголий, огромных водяных рептилий, живущих в глубинных озёрах. Каждому также выдали меч для самозащиты.

Наконец, спустя несколько часов, в зал спустились Сапий и Владыка Эстус, облачившийся в невероятной красоты броню, в которой он выглядел ещё более величественно. Сапий объявил, что Пророчество исполнилось, и теперь Избранным надлежит немедленно отправляться в поход, чтобы найти остальных детей Светоносного. Эстус ничего не говорил и только всё время кивал, но на него всё равно смотрели как на божество во плоти, чем он, в сущности, и являлся.

И вот теперь все семеро Избранных, а также Эстус, собрались у ворот в сеть туннелей, по которым они должны были обойти весь Лаборум в поисках Детей Фейберуса или, как их коротко называл Сапий, Доминусов. Кроме того, по пути они должны были также найти людей, оставшихся снаружи, и отправить их в Цитадель. Фил во время бесчисленных побегов из Мануфакторума уже успел побывать во всех районах древнего города и даже представлял, каким путём куда идти. Кроме того, он вспомнил, как Воевода Люфт незадолго до этого показал им карту и поведал маршрут:

– Мы обойдём Лаборум полукругом. Сначала по левому туннелю дойдём до Леса Ветряков, это ближе всего. Дозорные сказали, что видели, как там приземлился один из лучей. Затем отправимся на север, к Кристальным Башням, а оттуда – на юго-право, к Акваториуму. К югу от Цитадели приземлилось всего два Доминуса, один из них Эстус. Так что туда пойдём в последнюю очередь.

Но всё же страх сковывал сердце Фила. Это уже не был прежний Лаборум, где худшим, что могло с ним произойти, была поимка, отправка обратно в Мануфакторум и последующий нагоняй. Теперь всюду кишели демоны: как огромные огнедышащие драконы, так и неведомые Мальсы, с которыми Мартин столкнулся в шахтах. За каждым поворотом их могла ожидать смерть. И хоть с ними был Эстус в своей чудесной броне и с двумя клинками, Фил всё равно сомневался, что он один сможет защитить семерых.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, Фил оглядел своих спутников. Эстус, конечно же, о чём-то разговаривал с Сапием: старик помогал ему взвалить на плечи огромный рюкзак с аккуратно сложенными комплектами брони для остальных Детей, за исключением оружия. Мечи Повелителя Огня были закреплены у него за спиной с помощью магнита, встроенного в кирасу.

Чарльз Люфт прощался с выжившими членами Разящей Стаи. У всадников были озабоченные лица, они сочувствовали утрате Воеводы. Но Люфт снова выглядел на удивление воодушевлённо. Он со смехом что-то говорил, а обескураженные подчинённые явно не знали, как на это реагировать.

Сбоку, подальше от остальных, Великий Мудрец Тьюрис с грустной улыбкой жестикулировал перед Оливером. Языка немых Фил не знал, а по деревянному лицу альба было не понять даже общий тон сказанного. Эти двое были странной парой, и Оливер даже пугал его своим полным равнодушием ко всему вокруг.