Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6

скачать книгу бесплатно

Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6
Александр Атрошенко

Повествование исторической и философской направленности разворачивает события истории России с позиции взаимоотношений человека с Богом. Автор приподнимает исторические факты, которые до сих пор не были раскрыты академической историей, анализирует их с точки зрения христианской философии. В представленной публикации приводится разбор появления материализма как учения от увлечения сверхъестественным и анализ марксистского «Капитала».

Попроси меня

Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6

Александр Атрошенко

© Александр Атрошенко, 2024

ISBN 978-5-0060-9254-9 (т. 6)

ISBN 978-5-0060-8120-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Повествование разворачивает события истории России с позиции взаимоотношений человека с Богом. Автор приподнимает исторические факты, которые до сих пор не были раскрыты академической школой, анализирует их с точки зрения христианской философии. Например, образование Руси, имеющей два основания – духовное и политическое, крещение, произошедшее далеко не в привычной интерпретации современной исторической наукой, которое следует правильнее обозначить крещением в омоложение, чем в спасение, в справедливость, чем в милость, «сумасшествие» Ивана IV Грозного, который всей своей силой олицетворял это русское крещение, вылившееся затем все это в сумасшествие Смутного времени, реформатор Никон, искавший не новых начал, а старых взаимоотношений. Показывается, как русская система сопротивляется силе ее цивилизующей, впадая тем в состояние, точно сказанное классиком – «шаг вперед, и два назад» – в свою молодость, чему яркое подтверждение служит деспотичное и в то же время реформаторское правление Петра I, а затем развернувшаяся морально-политическая эпопея трилогии в лице Петра III, Екатерины II и Павла I. В представленной публикации приводится разбор появления материализма как закономерный итог увлечения сверхъестественным и анализ марксистского «Капитала», ставшее основанием наступившей в XX в. в Восточной Европе (России) «новой» эры – необычайной молодости высшей фазы общественной справедливости в идеальном воплощении состояния высокого достоинства кристаллизованного матриархата.

Продолжение царствование Александра Павловича. Отечественная война 1812 г. Армейское вольнодумство. Первые организации с целью установления в России конституционного строя

С воцарением Александра I российские внешние дела приняли отличный от предыдущего царствования вид, хотя на первых порах еще замечались следы «совершеннаго хаоса»[1 - СРИО. Т. 70. 1890. СПб. Дипломатические отношения России с Францией в эжпоху Наполеона I. Под ред. А. Трачевскаго. С. XLV.], как характеризовал внешнюю политику Павла, возведенный в канцлеры новым императором, А. Воронцов, с мнением которого можно не согласиться. Формально, на бумагах вместо размашистого «быть по сему» появилась красивая и правильная рука.

В политике международных отношений Александр I вначале придерживался пути государственной выгоды. В письме к С. Р. Воронцову он пишет: «Я особенно постараюсь следовать национальной системе, то есть системе, основанной на выгодах государства, а не на пристрастиях к той или иной державе, как это часто случалось»[2 - Соловьев С. М. Император Александр I. Политика, дипломатия. Москва, Аст, Астрель, 2003, стр. 25.]. Александр I посылает практически в каждую европейскую державу послов с подтверждением и заключением мирных договоров. Император восстановил отношения с Англией, нарушенных Павлом I, вернул из похода в Индию казачий отряд В. П. Орлова. Нормализация отношения с Англией и Францией позволило России заняться активными действиями на Ближнем Востоке. Народы Закавказья, находившиеся под давлением Османской империи и Ирана, и Грузия, испытавшая периодические набеги со стороны этих сопредельных ей государств, тяготели к России. В 80—90 годах XVIII в. Иран усилил экспансию в Грузию.

Опасаясь, что грузинские князья начнут междоусобную борьбу, в результате которой Грузия будет завоевана Персией, грузинский царь Георгий XII обратился к России с просьбой принять ее в свое подданство. Павел I удовлетворил просьбу, издав 23 ноября 1800 г. соответствующий рескрипт на имя Георгий XII. 22 декабря 1800 г. император Павел I подписал манифест о присоединении Грузии к России, опубликованный в Санкт-Петербурге 18 января 1801 г. Но в декабре 1800 г. больной Георгий XII умер, не дождавшись своих послов с манифестом Павла I. Переход власти (в качестве регента) к Давиду XII обострил обстановку в стране. Царица Дареджан (мачеха Георгий XII) и ее сыновья отказались признать власть царевича Давиду XII, а также присоединение Грузии к России. Окончательное присоединение Грузии произошло уже при Александре I. По новому манифесту от 12 сентября 1801 г. по ранее принятым договорным условиям автономно царствующая в Восточной Грузии династия Багратидов, теперь лишалась престола. В мае 1802 г. генерал-лейтенант русской армии К. Ф. Кнорринг, находившийся в Грузии, в Тбилиси сверг грузинского претендента на трон Давида, власть перешла к российскому наместнику, командующему русской армии генералу И. П. Лазареву. Грузинская знать не желала признавать указ от 12 сентября до апреля 1802 г., когда Кнорринг собрал всех в Сионском соборе Тбилиси и заставил принести присягу Российскому престолу. Те, кто отказался, были арестованы. Постепенно стало вводится российское административное устройство. Летом 1802 г. Александр назначил главнокомандующим Грузией родственника царицы Мариам, супруги Георгия XII, представителя московского грузинского поселения Павла Цицианова (Цицишвили). Упрочению нового правления препятствовало пребывания на родине многочисленных грузинских царевичей, поэтому их стали высылать в Россию. Большинство их обосновалось в Санкт-Петербурге, существуя на назначенную императором пенсию, занимались лишь научно-литературной деятельностью.

После присоединения Восточной Грузии включение в состав России произошло и Западной. После опустошительного нашествия Персидского шаха Ага-Магомет-хана, имеретинский (Имеретия) царь Соломон II 25 апреля 1804 г. в присутствии главнокомандующего в Грузии князя Цицианова, подписал акт о своем «вечном и верном рабстве Российской державе»[3 - Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Том IV. СПб, тип. И. Н. Скороходова, 1886, стр. 163.]. Не доверяя, однако, русским и думая при помощи турок увеличить свои владения Соломон II вступил в переговоры с аббас-туманским пашой Халим-агой, что имело следствием вступление русских войск, под начальством Тормасова, в Имеретию. Кутаис присягнул России 20 февраля 1810 г., сардарь (военачальник) имеретинский Кайхосро Церетели был разбит, Соломон – взят в плен и отправлен в Тифлис. Управление Имеретией временно возлагалось на местных князей, а 19 апреля 1811 г. было обнародовано положение об управлении Грузино-Имеретинской областью. Царю Соломону вскоре удалось бежать, но в истощенной стране никто к нему не пристал и после долгого скитательства он умер в 1815 г. в Трапезунде.

Присоединение Грузии столкнуло Россию с Ираном, претендовавшим на эту территорию. Начавшаяся война в 1804 г. велась Россией успешно. В 1804—1806 гг. к России была присоединена и основная часть Северного Азербайджана, война завершилась в 1813 г. присоединением Талышского ханства и Муганской степи. По заключенному в октябре 1813 г. Гюлистанскому миру Иран признал присоединенным к России Грузии и Северного Азербайджана.

Со вступлением на престол Александра I больше всего волновала позиция Франции. Еще при заключении первого договора основным условием согласия с Бонапартом было соблюдение равновесия влияний в Европе между русскими и французами, что и было достигнуто. Бонапарт во внешней политики Франции защищал интересы своей буржуазии, соперничавшей с буржуазией английской в борьбе за мировые рынки и колониальный раздел мира.

Бонапарт убедился в тщетности надежды на союз с Россией против Англии, поэтому он решил отвлечь Россию от активного участия в европейских делах. Он стал постоянно намекать А. И. Моркову (посол от России) на близость разложения Османской империи и возможности ее раздела: «Турецкая империя готова рухнуть, и в таком случае соседние державы, Россия и Австрия, естественно захотят унаследовать ее развалины; я, со своей стороны, ничего против этого не имею, если только Франции будет предоставлена выгодная доля»[4 - Три века. Россия от Смуты до нашего времени. В шести томах. Том V. Репринтное издание. Под ред. В. В. Калаша. Сост. А. М. Мартышкин, А. Г. Свиридов. Москва, ГИС, 1994, стр. 203.].

В конце XVIII в. Османская империя, потеряв ряд территорий, фактически утрачивает былую самостоятельность в международных делах, а само сохранение империи в качестве крупного военно-политического объединения стало во многом зависеть от разногласий между европейскими державами, не желавшие за счет изменения статуса Османской империи нарушать политический баланс на континенте.

В Санкт-Петербурге осознавали, что война с Турцией столкнет Россию с Австрией, постоянно опасавшаяся расширению России на Балканах и на Дунае, оттолкнет Англию (ориентир новых российских политиков) и предупредит образование коалиции с Россией во главе. Отвергнув мысль о разделе Турции, Санкт-Петербург известил о предложении первого консула Порту и Англии.

Тем временем отношения между Францией и Англией становились все более натянутыми, возник серьезный конфликт из-за о. Мальты: вопреки Амьенскому договору (25 марта 1802 г.) английское правительство не отозвало свои войска с острова, поскольку он служил удобной военно-морской базой. Вначале Франция предложила России посредничество в улаживании конфликта, затем – занять остров своими войсками, но это было слишком грубо по отношению к Англии. Стремление втянуть Россию в конфликт с Англией было слишком откровенно.

В мае 1803 г. война между Францией и Англией была объявлена. Для России она повлекла затруднения в торговле и опасности, грозящей от французов Гамбургу и Любеку. В широких кругах русского общества росло возбуждение против Франции. Недоволен был и император, оценивая действия Талейрана (министра иностранных дел Франции) и Бонапарта Александр I воскликнул: «Какие мошенники!»[5 - Новый часовой. 2006. №17—18. СПб. О. С. Иощенко. Посольство А. И. Моркова: Мирный договор и ухудшение русско-французских отношений. С. 75.] А когда Бонапарт объявил себя пожизненным консулом, Александр писал Лагарпу в письме от 7 июля 1803 г.: «Завеса упала, он сам лишил снбя лучшей славы, какой может достигнуть смертный и которую ему оставалось стяжать, – славы доказать, что он без всяких личных видов работал единственно для блага и славы своего отечества, и, пребывая верным конститу, которой он сам присягал, сложить через десять лет власть, которая была в его руках. Вместо того он предпочол подражать дворам, нарушив вместе с тем конституцию своей страны. Ныне это знаменитейший из тиранов, каких мы находим в истории»[6 - Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Том II. Издание второе. СПб, А. С. Суворин, 1904, стр. 117—118.].

Провозглашение Бонапарта «императором Французской революции» еще более накаляло обстановку. Европейские монархи, кичившиеся своими многовековыми династическими родословными, не желали признавать себя равными «безродному корсиканцу, вчерашнему артиллерийскому лейтенанту», считали его «исчадием революции», «Робеспьером на коне»[7 - Андреев И. Л., Федоров В. А., Павленко Н. И. История России с древнейших времен до 1861 года. Под ред. Н. И. Павленко. Издание третье. Москва, Высшая школа, 2004, стр. 417—418.].

Франция стремилась распространить свое влияние на Центральную и Южную Европу. Россия, как могущественная европейская держава, могла сыграть ей на руку и вместе произвести дележ территорий. Но усиление Франции не входило в планы российских политиков, поскольку это грозило свертывания рынка с Англией, т.е. резкого сокращения спекулятивных операций русскими дворянами, продажи зерна англичанам, соответственно остерегались дворянского недовольства с вытекающими последствиями в виде переворота, также мешало этому невозможность идти на сближение с политическим строем насильственно ликвидировший монархию и личные негативные отношения Александра и Бонапарта. В это время Александр I начинает развивать идею о возможности устройства европейского мира на основе сотрудничества, т.н. гуманистических принципов (подразумевая под этим исключительно положительные качества), уважения прав наций, соблюдение прав человека.

Захватнические шаги Бонапарта в Европе определили поворот России на военную конфронтацию. Александр решил создать Европейскую коалицию против Франции, но в противовес своим ожиданиям, призыв русского императора к новому крестовому походу против дерзкого нарушителя общего спокойствия, был встречен «преданными соседями» далеко не восторгами. Нейтралитет России еще сохранялся некоторое время, тем более что в Санкт-Петербурге были недовольны англичанами, допустившие захват каперами[8 - Морской разбойник; нападение вооруженных частных торговых судов воюющего государства с его разрешения на неприятельские торговые суда или суда нейтральных государств, перевозящие грузы для неприятельского государства.] русских судов и блокировки устье Эльбы, недовольны были и действиями английского посла в Стамбуле.

В марте 1804 г. в Бадене, на границе Франции и Швейцарии, французскими жандармами, используя любовные чувства к женщине, был заманен, а затем похищен принадлежавший к Французскому королевскому дому герцог Энгиенский, отпрыск Бурбонов и родственник жены Александра I. Подозреваемый в заговоре против Бонапарта, он был судим и расстрелян. Это событие взволновало все европейские дворы, а Александр I заявил официальный протест против «пролития венценосной крови». Бонапарт ответил, что в самой России была пролита царская кровь и пусть император позаботится схватить убийц своего отца…

Используя момент европейского возбуждения, Россия, отказавшись от встречи с Бонапартом, обратилась к Регенсбургскому сейму с предложением потребовать от Франции удовлетворения за дерзкие нарушения границ империи. Но вместо ожидавшегося единодушного выступления русская нота вызвала среди германских государей лишь жалкий переполох. К русскому протесту присоединились лишь ганноверский посланник и Шведский король. Франций ответила России крайне резкой нотой, содержавший прямые угрозы. Хотя коалиции еще не было, Александр решил не медлить и потребовал очищения Северной Германии и Неаполя, вернуть Францию к 1789 г. Бонапарт отказал, и в августе 1804 г. дипломатические отношения были прерваны.

В переговорах с Англией пришли к общему мнению, что Россия должна составить коалицию, а британское правительство помочь ей своими силами и средствами. В апреле 1805 г. была заключена англо-русская военная конвенция, согласно которой Россия обязывалась выставить 180 тыс. солдат, а Англия – выплатить ей субсидию в 2,25 млн фунтов стерлингов и участвовать в морских акциях против Франции. К этой конвенции присоединились Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство.

Пока шли переговоры о коалиции, Наполеон сосредоточивал силы в Булонском лагере, надеясь принудить этой угрозой Англию к миру. Полной неожиданностью для союзников стало появление его войск в Швабии и Франконии уже в конце сентября. В переговорах с Пруссией Наполеон предложил ей взять Ганновер.

При известии о движении союзного войска Наполеон снял свою армию из Булонского лагеря и форсированным маршем двинул ее в Баварию, где стояла австрийская армия под командованием генерала Макка, у которого вместо 250 тыс. человек было только 80 тыс. корпус. Наполеон в несколько дней трижды разбивал австрийцев, перешел Дунай, занял Аугсбург и Мюнхен. В следующем сражении под Ульмом, Наполеон наголову разбил армию Макка, который 20 октября сдался с 23 тыс. войском.

Под впечатлением этих событий произошло свидание Александра I с Прусским королем. Поражение австрийских войск еще не было поражением России, и Александр явился в Берлин в не померкнувшем ореоле вождя коалиции. Имея личную встречу, он мог сделать то, чего не добился через дипломатов. Пруссия не присоединилась к коалиции, но приняла на себя вооруженное посредничество, выставив и со своей стороны требования, положенное в основу программы союза. Наполеону стал грозить союз всей Европы, Англии, Австрии, Неаполя, Швеции и России – третья антинаполеоновская коалиция.

Несмотря на европейскую коалицию, против Наполеона выступила только русско-австрийские войска, и в гораздо меньшем количестве, чем это предполагалось изначально. Войска Кутузова подошли в местечко Инн (правый прилив Дуная), вместо 180 тыс. человек у него насчитывалось только 50-тысячный корпус. У Наполеона было значительно более многочисленное войско, притом одушевленное рядом побед. Спасая армию, Кутузов стал отступать, совершил 400 километровый марш-маневр. Отовсюду шли вести о поражении австрийцев. Французы заняли Вену. Наконец, у Ольмюца отступление прекратилось: туда подошли свежие войска от России и небольшой австрийский отряд. Прибыли Александр I и император Франц.

Наполеон вступил в Брюнн. Кутузов предупреждал Александра отступить, но император решил по-своему. Союзники двинулись навстречу Наполеону. 20 ноября под Аустерлицем (ныне г. Славков-у-Брна в Чехии) произошла губительная для них встреча с Наполеоном. Только теперь Александр понял и оценил Наполеона, сам он едва спасся от плена, укрывшись в избе моравского крестьянина. В следующие дни Россию покинули все союзники. Австрия начала сепаратные переговоры, закончившиеся Пресбургским миром (14 декабря 1805 г.), по которому она уступала Наполеону Венецию, Истрию, Далмацию, допускала значительное приращение территории его союзников, Баварии, Вюртемберга и Баден и признавала Наполеона Итальянским королем. Англия и Швеция отозвали свои войска. Александр почувствовал себя оставленным всеми, это стало принимать личную окраску.

Александр резко отклоняет предложения принять участие в мирных переговорах, т.к. с Россией Наполеон вынужден считаться: ее войска потерпели поражение, но силы ее не тронуты. Из Константинополя доносят, что Наполеон старается поднять Османскую империю против России, последнее соглашение с Пруссией (об ее нейтралитете) под вопросом. 3 декабря, под влиянием угроз и обещаний Наполеона, Пруссия заключает наступательный и оборонительный союз, причем направленный прямо против России статьями о гарантии неприкосновенности Османской империи. Наполеон передает Пруссии права на Ганновер (1714—1837 гг. установление личной унии с Великобританией, поскольку курфюрст Георг-Людвиг был объявлен под именем Георга Первого королем Великобритании; с 1803 г. находилась под десятилетней оккупацией французскими войсками) взамен уступки Анспаха, Баварии и княжества Невшательского Франции. Занятие пруссаками Ганновера повлекло столкновение с Англией. Английские корабли блокировали все порты Пруссии, более 100 прусских торговых судов были захвачены английскими каперами, к которым присоединились и шведские. Полная приостановка морской торговли Пруссии вызвала серьезный экономический кризис, поэтому она переметнулась в другой лагерь.

Перед Россией появляется опасность восстановления Польши Наполеоном и приближение его по Адриатическому побережью к границам Турции. Едва начавшаяся военная кампания, проигранная по вине, как все говорили, Александра, что воспринималось очень болезненно, могла стоить почти всех приобретений последних 20 лет. Чтобы справится с общим настроением, овладеть им, можно было только дать ему выход, искусство апеллировать дипломатией. Этим объясняется назначение императором январского обсуждения европейских дел в Государственном Совете, постановления которого не имели практических последствий. Но самим Александром уже было принято решение: возобновить войну с Наполеоном, взять реванш и тем спасти свое личное положение. А пока в Париже в июле 1806 г. пришлось подписать русско-французский мирный договор, правда так и не ратифицированный в России.

Поражение русско-австрийской армии под Аустерлицем, подталкивание Наполеона Османской империи против России привело к тому, что Османская империя попыталась вернуть себе утраченные позиции на черноморских берегах. Поводом к войне послужили ее действия – вопреки прежним договорам правительство Османской империи сместило со своих постов правителей Валахии и Молдавии, по настоянию прибывшего в Стамбул наполеоновского генерала Ф. Себастиани и демонстративно закрыла для русских судов проход через проливы.

Очередная русско-турецкая война длилась с 1806 по 1812 гг., когда основная часть российских сил была отвлечена на европейский фронт военных действий. Русские войска появились в Молдавии, Валахии и на Балканах. Особенные успехи в войне произошли после назначения над русскими войсками в марте 1811 г. главнокомандующим М. И. Кутузова. В октябре 1811 г. начались мирные переговоры в Бухаресте. По заключенному 16 мая 1812 г. миру к России отходила Бессарабия с крепостными Хотин, Бендеры, Аккерман и Измаил. Граница устанавливалась по реке Прут. Россия возвращала Османской империи территории в Закавказье, захваченные русскими войсками. Бухарестский мир обеспечил нейтралитет Османской империи во время войны 1812 г. России с Францией.

Летом 1806 г. Наполеон захватил Голландию и западные германские княжества. Королем Голландии он провозгласил своего брата Людовика Бонапарта, а из 36 западногерманских государств образовал Рейнский союз, объявив себя его «протекторатом». Над Пруссией возникла угроза вторжения французских войск. Возобновление войны приближалось, инициатива, на этот раз, исходила от Пруссии. В середине сентября 1806 г. образовалась четвертая коалиция против Франции – Англия, Швеция, Пруссия, Россия, Саксония. Пруссия послала Наполеону ультиматум. Сроком для ответа было назначено 8 октября. В этот же день французы начали наступление. 10 октября, при Саальфельде прусская армия, образец для всех старых монархий Европы, была побеждена, затем дважды разбитая 14-го при Иене и Ауэрштедте, образцовая армия через неделю после начала войны перестала существовать. Сам король Пруссии Фридрих-Вильгельм III бежал к границам России, а 27-го октября Наполеон с триумфом вступил в Берлин и предложил Пруссии, мир на очень тяжелых условиях. Между тем, и русские войска вступили в Пруссию. Престарелый главнокомандующий граф Каменский, прибыв к войску, приказал отступать, но вопреки приказу, одни из двух подчиненных ему корпусных командиров, Беннигсен, дал 14 декабря удачный бой под Пултуском. Александр немедленно назначил Беннигсена главнокомандующим. Кровопролитная двухдневная битва под Прейсишь-Эйлау (26 и 27 января 1807 гг.) была нерешительной, Наполеон не потерпел поражения, даже поле битвы осталось за ним, но в первый раз он не победил в большом сражении.

Союзники преисполнились надежд, начались переговоры, в которых затрагивались вопросы восстановления Польши, компенсации Пруссии и России и т. д. 26 апреля было заключена Бартенштейнская конвенция, носившая реставрационный характер. Но радоваться было рано. 2 июня русские войска потерпели серьезное поражение под Фридландом (в Восточной Пруссии).

Далее продолжать войну было невозможно по ряду причин. Наполеону удалось вызвать разрыв между Россией и Портой, и Россия вынуждена была вести параллельную войну с Османской империей. Вступление в декабре 1806 г. русских войск в княжества, из-за войны с Турцией, сразу вызвали недоразумения с Австрией и Англией, что затруднило русскую дипломатию искать поддержки в борьбе с Наполеоном.

Между тем, Наполеон стоял почти на границе России и войну, не имея союзников, пришлось бы перенести внутрь страны, т.е. допустить полное уничтожение Пруссии и восстановление Польши под эгидой Французского императора. Другая причина – не хватало денег для ведения войны. Неудача двух коалиционных войн не только стоило Англии громадных непредвиденных затрат, но имела материально тяжелый для нее результат: закрытие для ее торговли всех портов от Любека до Кенигсберга, оккупированных французами. Англия ответила, при перевесе сил на море, блокадой французских портов и союзных с ней государств. Эти формы борьбы требовали напряжения финансовых сил страны. Поэтому решено было более не тратить на субсидии терпящим поражение за поражением континентальным государствам. В начале 1806 г. Александр обратился к Англии с просьбой о займе и получил сильно оскорбивший его отказ. Эти обстоятельства вынудили Александра пойти на переговоры с Наполеоном. Они встретились 25 июня 1807 г. в шатре посреди Немане в г. Тильзите (ныне Советск Калининградской области). «Военное дело – не Ваше ремесло»[9 - Коллектив авторов. Герои и антигерои Отечества. Сборник. Сост. В. М. Забродин. Москва, «Инфорэкспресс», «Российская газете», «Практика», 1992, стр. 130.] – сказал при встрече Наполеон Российскому императору. У Александра, человека потомственного «василевса», честолюбивого и самолюбивого внутри все кипело при обмене любезностями со вчерашним поручиком. Но ему пришлось заглушить все чувства и пойти на все условия Наполеона.

По условиям мира Александр признавал изменения, произведенные Наполеоном в Западной Европе, брал на себя посредничество в переговорах о мире между Англией и Францией. К России отошла Белостокская область. Пруссия сохранила самостоятельность, но ее территория сокращалась наполовину, кроме того, с нее взыскивалась контрибуция в 100 млн франков. Из земель разделенной Польши, ранее присоединенных к Пруссии, создавалось Варшавское герцогство во главе с союзником Наполеона Саксонским королем. Вряд ли Наполеон думал о восстановлении самостоятельности Польши, о чем мечтали поляки. «Мне нужен в Польше лагерь, а не форум, – говорил Наполеон. – Я не намерен плодить якобинцев и создавать республиканские очаги. Я мечтаю иметь поляков как дисциплинированную военную силу, чтобы меблировать поля битвы»[10 - Андреев И. Л., Федоров В. А., Павленко Н. И. История России с древнейших времен до 1861 года. Под ред. Н. И. Павленко. Издание третье. Москва, Высшая школа, 2004, стр. 419.]. Россия должна была присоединиться к торговой блокаде пролива Англии, так называемой Континентальной блокаде. Обе стороны обязались вести совместную войну против любой державы. Несмотря на Шведское упорство, Наполеон пообещал предоставить «свободу рук» Александру в Восточной Европе.

Тильзитский мир нанес серьезный удар по международному престижу России. Ее присоединение к Континентальной блокаде было воспринято весьма болезненно всеми торгово-промышленными кругами внутри страны. Несмотря на то, что император сумел оградить свои границы от вторжения победоносного противника, политикой Александра были недовольны.

Путь, на который поставило императора примирение с Наполеоном, становится тем тяжелее для него, что возникшая и быстро развивавшаяся оппозиция придворных и вообще дворянских кругов придала русско-французскому союзу парадоксальный характер личного дела, личного почина Александра. Эта оппозиция, центром которого являлся салон Марии Фёдоровны, глубоко задевал его. Он расходится со своими «молодыми друзьями», основательно подозревая их в сочувствии враждебным ему толкам и сплетням. Чарторыйский преувеличивал, намекая, может быть, на событие 11 марта, когда писал императору: «Я думаю, что Ваши теперешние отношения с французским правительствам, окончатся самым печальным образом для Вашего Величества»[11 - Башилов Б. П. История русского масонства. Москва, правос. изд. «Энциклопедия русской цивилизации», 2003, стр. 132.]. Но в этих словах была большая доля правды. Иностранные послы писали тревожные донесения о возможности в России нового дворцового переворота. Теперь к русскому престолу общая молва приближала великую княгиню Екатерину Павловну, жившую в Твери. Недовольство, однако, не разрасталось до открытого бунта и ограничилось одними разговорами.

Александр чувствовал одиночество. Ему необходим был восточный реванш со стороны Османской империи. Неделю за неделей, месяц за месяцем, идут докучные переговоры, в которых Александр выступает иногда чуть ли не смиренным просителем. Но Наполеон твердит одно: поступись вашим союзником, Пруссией, тогда я поступлюсь интересами Турции. Александр в разговорах с Савари, в инструкциях Толстому десятки раз доказывал, что это не возможно, что это значило бы для него подписаться под собственным бесчестием. Наполеону до этого не было дела.

В начале 1808 г. Александр охотно поддался на подталкивание Наполеона, желавшего нанести удар по своим экономическим врагам (т.е. торговавших с Англией), к войне со Швецией, поскольку в этом был прямой интерес для русского государства. Для России Швеция была дружественной только пока она была страной союзной. Среднего положения быть не могло. Шведская граница проходила слишком близко от Санкт-Петербурга и завоевание Финляндии, при котором Александр применил намеченную либеральную политику, отвечало государственным интересам.

Поводом к войне послужило отвергнутое Шведским королем Густавом IV Адольфом требование о разрыве с Англией и присоединение к Континентальной блокаде. Военные действия начались в феврале 1808 г. и вначале шли успешно: против 36 тыс. шведских войск был отправлен 55-тысячный русский корпус, который быстро сломил сопротивление шведов. В течение нескольких месяцев русские войска заняли основные города и крепости Южной Финляндии. После некоторой приостановке военных действий к концу года вся Финляндия была освобождена от шведских войск. Решающая победа была достигнута в ходе зимнего перехода русской армии по льду Ботнического залива и прямой атаки шведской артиллерии. Инициатором этого перехода был сам император, его движущей силой – военный министр граф А. А. Аракчеев, который прибыл в войска и убедил генералов в необходимости быстрого наступления. В марте 1809 г. 48-тысячный корпус М. Б. Барклая де Толли, снабженный всем необходимым, в 15-градусный мороз в течение недели прошел 100 километровым маршем по льду залива и ударил на Умео. Колонна генерала Багратиона вышла к Аландским островам, кавалерия генерала Кульнева, появилась в пригородах шведской столицы, Стокгольма. Швеция запросила мира, который был заключен 5 сентября в г. Фридрихсгаме (Финляндия). По условию договора к России отходили Финляндия и Аландские острова. Сама Швеция обязалась присоединиться к Континентальной блокаде. Финляндия вошла в состав России на правах автономии в качестве Великого княжества Финляндского, что еще определил открывшийся в марте 1809 г. Финляндский Сейм. От имени императора, который был наделен титулом великого князя Финляндского, Финляндией управлял наместник, поставленный во главе Правительствующего Совета (с 1816 г. Сената) Финляндии. Законодательную власть осуществлял четырехсловный Сейм, без согласия которого император не мог ни принять, ни отменить закон, а также вводить налоги.

Крепостного права в Финляндии давно уже не существовало, конституция признавалась, которой она пользовалась, будучи в составе Швеции, с незначительными доработками, произведенными Сперанским. Финляндия имела свою таможню, ее доходы шли на внутренние нужды края. В 1811 г. к территории Финляндии была присоединена Выборгская губерния. С 1860 г. получила право чеканить собственную монету. Правительство Александра I установило в Финляндии конституционные нормы, которые сам император остерегался вводить в России.

Присоединение Финляндии, однако, не улучшило отношения между императором и обществом его столицы. Веруя в восточную компенсацию Александр стал просить Наполеона на личную встречу, но тот уклонялся. Но, в апогее могущества и величия Наполеон почувствовал, что почва колеблется у него под ногами. После заключения Тильзитского мира, Наполеон, уверенный, что Россия, связанная войнами со Швецией, Ираном и Османской империей, к тому же только что вышедшая из тяжелой войны с Францией, обеспечит Франции «восточный тыл», он для завершения завоеваний западной части европейского материка, повернул свои войска в Испанию. В Испании же французы встретились с широкой народной войной, где произошло их поражение. Кроме того к 1809 г. Австрия должна была закончить переустройство своих армий, Англия уже не отказывалась от субсидирования всех возможных противников Франции и, наконец, Наполеон прекрасно понимал, что союз Франции и России, это всего лишь временное явление. И Наполеон спешит дать согласие очистить Пруссию раньше, чем до царя дойдет весть о неудаче французских войск. И сам начинает торопить свидание, которое, наконец, состоялось в Эрфурте в сентябре 1808 г.

Александр поехал на встречу вопреки запугиваниям Чарторыйского, Прусского короля и мольбам матери. Если Тильзитские переговоры протекали под личиной взаимных дружеских восторгов, то Эрфуртские были бурны, дело доходило до крупных пререканий, чуть не до разрыва. Оба сделали уступки, но также оба достигли намеченных целей. Наполеон отказался от посредничества между Россией и Турцией, признал Дунай границей России, Валахию, Молдавию и Финляндию присоединенными к ней, но воспротивился захвату Босфора и Дарданелл. Дал потребованные Александром обещания относительно Пруссии (уменьшение контрибуции) и Польши (уход французских войск из образованного под эгидой Франции герцогства Варшавского). Россия обязалась поддерживать Францию против Австрии и скрепила наступательный союз против Англии. Так Наполеон продемонстрировал всей Европе прочность русско-французского союза.

Александр стал вести двойную игру. Внешне пребывая в союзе с Наполеоном, он заверил английский кабинет в своей преданности антифранцузскому союзу, написал письмо Австрийскому императору и ободрял Прусского короля. Австрия вскоре обратилась в Санкт-Петербург с предложением союза, но встретила такую же уклончивость, какую сама она проявила в 1804 г. И даже более того, в силу Эрфуртских соглашений Александр вынужден был объявить войну Австрии. Однако русским войскам был дан секретный приказ избегать столкновений с австрийскими войсками. А Наполеон, разбив в следующем 1809 г. австрийцев, стал разбивать по отдельности всех участников коалиции.

Удачи русского оружия в Персии, не могли компенсировать неудач в возобновившейся войне с Османской империей. Согласие Наполеона на дунайские княжества их, оказалось, еще не отдавало. Их надо было взять, сломив сопротивление Османской империи, а это дело шло медленно.

Движение французских войск против Австрии вызвало в Галиции взрыв польских патриотических настроений, направленных после восстановления Варшавского герцогства в сторону Наполеона. В Санкт-Петербурге тревожно следили за событиями в Галиции, опасаясь, что польское восстание может распространиться на русскую Польшу. Корпус русских войск, двинутый в Галицию, не только не действовал наступательно против австрийцев, но, по приказу Александра, явно стремился парализовать действия польских отрядов. Александр твердо протестовал против отторжения Галиции от Австрии, т.к. присоединение Галиции к Варшавскому герцогству – это восстановление Польши, проведенное Наполеоном, что обеспечивало ему сильный авангард и великолепный плацдарм против России.

В январе 1809 г. Александр вместе с Каленкуром составил проект конвенции об отказе обеих империй от восстановления Польши. Наполеон ее не подписал. По Венскому миру между Францией и Австрией, 14 октября 1809 г., к Варшавскому герцогству были присоединены западная Галиция и округи Кракова и Замостья. К России отошла восточная часть Галиции с 400 тыс. жителями, что не могло ни удовлетворить, ни успокоить Александра. Теперь все внимание русских сосредоточивалось на польском вопросе, – для той и другой стороны решение его будет предоставляться или победой, или поражением, и с точки зрения военной стратегии, и – с нравственной стороны – кто же освободитель народа Польши а, вместе с тем, и всей Европы – миротворец Александр или революционер Наполеон? Недовольство Александра росло вместе с тревогой за будущее, он вновь сходится с англо-русской партией.

Разрыв с Францией предвидят, о нем громко говорят и руководители внешней политики, с императором во главе, только оттягивают кризис. Неудачное сватовство Наполеона, искавший способа породниться с царствующими домами Европы и особенно России, к великой княгине Анне (это было второе сватовство, первое – в сентябре 1808 г. к Екатерине Павловне) был характерен для момента, поскольку вызвало обострение личных отношений императоров.

К польскому вопросу, в начале 1811 г., присоединилась таможенная война. Неукоснительное проведение Континентальной блокады вызвало такое громадное развитие контрабандной торговли, что Наполеон вынужден был пойти на компромисс. Осенью 1810 г. он утвердил Трианонский тариф, допускавший ввоз колониальных товаров, хотя бы и от английских фирм, при высокой таможенной плате. Разрешался и прямой торг с Англией, но с условием ввоза в Англию на равную сумму товаров, произведенных французской промышленностью.

По Трианонскому тарифу Саксония, Западная Германия, Бельгия получили выгоду. Для северной и восточной Германии и для России действия ее были крайне тяжелыми. Александр отказался принять французский тариф и вопреки требованиям Наполеона позволил выгружаться судам, привезшие в русские порты английские товары, под нейтральным флагом, и более того, 18 декабря ответил на Трианонский декрет указам о новым русском тарифе, установившем почти запредельные пошлины на предметы роскоши, т.е. на главную часть французского ввоза, тем решительно нарушил Тильзитский договор.

На почве экономической борьбы Франции с Англией произошло присоединение к Франции владений дяди Александра I Максимилиана, герцога Ольденбургского. Это было сделано на основании постановления французского Сената, решившего в целях лучшего наблюдения за береговой полосой присоединить к империи ганзейские города с прилегающими территориями. Личное неприятие и политическое противоборство двух императоров переплелось. «Вы рассчитываете на союзников, но где они? Не Австрия ли, у которой вы похитили в Галиции 300 тысяч душ? Не Пруссия ли, которая вспомнит, как в Тильзите ее добрый союзник Александр отнял у нее Белостокский округ? Не Швеция ли, которая вспомнит, что вы ее наполовину уничтожили, отбрав у нее Финляндию? Все эти обиды не могут быть забыты, все эти оскорбления отомстятся, – весь континент будет против вас!»[12 - Тарле Е. В. Сочинения в двенадцати томах. Том VII. Наполеон. Москва, Акад. наук СССР, 1959, стр. 453.] – говорил с нескрываемым самодовольством Наполеон кн. А. Б. Куракину в августе 1811 г. Действительно, Россия в начале 1812 г. оказалась одинокой. Все европейские государства, по тем или иным причинам, отошли от России, но все же главная причина ее одиночества была во всеобщим страхе перед Наполеоном. Этот страх принудил Пруссию заключить в феврале 1812 г. союз с Францией. Австрия отдала ему в жены свою эрцгерцогиню и заключила с ним в марте 1812 г. союз. Даже Англия согласилась дать России денежные средства только позже, уже в начале войны. Удалось заключить союз лишь со Швецией, для которой борьба против Франции была, прежде всего, борьбой с убийственной для страны континентальной системой (ранее

/

 произведенных товаров шли на экспорт в Англию), наконец, удачный поворот военный действий на Дунае дал возможность заключить мир в мае с Османской империей, хотя и с пожертвованием почти всех результатов семилетней войны.

В январе 1810 г. после разговора с Барклай де Толи Александр I принял решение о необходимости организации стратегической военной разведки за границей, направить в русские посольства специальных военных агентов, с тем, что бы собирать сведения «о числе войск, об устройстве, вооружении и духе их, о состоянии крепостей и запасов, способностях и достоинствах лучших генералов, а также о благосостоянии, характере и духе народа, о местоположениях и произведениях земли, о внутренних источниках держав или средствах к продолжению войны и о разных выводах, предоставляемых к оборонительным и наступательным действиям»[13 - Коллектив авторов. История российской внешней разведки. Очерки. В шести томах. Том I. От древнейших времен до 1917 года. Лит. ред. Л. П. Замойский. Москва, Международные отношения, 2014, стр. 110.]. Военные агенты должны были находиться при дипломатических миссиях в Париже, Вене, Берлине, Дрездене, Мюнхене, Касселе и Мадриде под видом адъютантов при послах – генералах или гражданских чиновников и служащих министерства иностранных дел. На этом поприще особо отличился полковник А. И. Чернышев, офицер Особой канцелярии квартирмейстерской части Главного штаба. Теплые отношения Наполеона к русскому полковнику способствовали расширению круга полезных знакомств последнего. Многие высокопоставленные французские чины мечтали представиться умному, красивому и отважному «любимцу двух императоров». Используя это Чернышеву за короткий срок удалось создать во Франции сеть информаторов в правительственной и военной сферах и получить от них, часто за большое вознаграждение, интересующие Санкт-Петербург сведения. Так, 23 декабря 1810 г. он писал, что «Наполеон уже принял решение о войне против России, но пока что выигрывает время из-за неудовлетворительного положения его дел в Испании и Португалии»[14 - Новости разведки и контрразведки: международная независимая газета. 1996. №24. Москва. Ламбик С. Люди непроницаемой тайны. С. 15.].

Известный историк Отечественной войны генерал В. И. Харкевич пишет, что военные умы эпохи Александра I пришли «к одному выводу относительно наиболее целесообразного способа борьбы с Наполеоном. Наполеон стремиться к быстрому решению участи войны, ищет боя – нужно затягивать войну, уклоняться от решительных действий. Французская армия совершает быстрые марши, живет реквизициями – нужно лишить ее средств продовольствия, действуя на нее пространством и неблагоприятным временем года, и, только когда противник будет ослаблен, переходить к энергичным действиям всеми силами»[15 - Башилов Б. П. История русского масонства. Москва, правос. изд. «Энциклопедия русской цивилизации», 2003, стр. 136.].

В мае 1811 г. в частной беседе Александр I говорил французскому послу Арману Коленкуру: «Если император Наполеон начнет против меня войну, – сказал мне Александр, – то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, если мы примем сражение, но это еще не даст ему мира. Испанцы неоднократно были побиты, но они не были ни побеждены, ни покорены. А, между тем они не так далеки от Парижа, как мы: у них нет ни нашего климата, ни наших ресурсов. Мы не пойдем на риск. За нас – необъятное пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию… Если жребий оружия решит дело против меня, то я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры, которые являются только передышкой. Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будет воевать наш климат и наша зима»[16 - Арман де Коленкур. Мемуары. Поход Наполеона в Росси. Москва, Госполитиздат, 1943, стр. 51—52.].

Понимая, что война с французами неизбежна император Александр, опасаясь крестьянских волнений, заранее подготовлял меры для их подавления. С этой целью в каждой губернии были размещены по полубатальону в триста человек. «„Предположите, – говорит государь в письме к сестре Екатерине Павловне, – что начнется серьезный бунт и что 300 человек будет недостаточно“ (для его усмирения), – „тогда тотчас же могут быть употреблены в дело полубатальоны соседних губерний“, а так как, например, тверская губерния окружена шестью другими, то это составит уже 2100 человек» (вместе с тверским отрядом)»[17 - Коллектив авторов. Отечественная война и русское общество: 1812—1912. Том V. Ред. А. К. Дживелегова, С. П. Мельгунова, В. И. Пичета. Москва, т-во И. Д. Сытина, 1912, стр. 78.].

Непрочный мир между Россией и Францией, рано или поздно, должен был закончится, это хорошо понимали обе стороны, спешно ведя приготовления к боевым действиям[18 - «Посмотрите любую популярную книгу о войне 1812 г., и вам почти наверняка попадется фраза якобы произнесенная Наполеоном накануне: „Через пять лет я буду господином мира, останется только Россия, но я раздавлю и ее“. Это, так сказать, из теории общего политического планирования. Что же касается конкретных стратегических замыслов, то они нередко характеризуются другим, почти столь же глубокомысленным выражением: „Если я возьму Киев, я буду держать Россию за ноги; если я захвачу Петербург, я возьму Россию за голову; если я займу Москву, я поражу Россию в самое сердце“. Конечно, эти фразы карикатурны. Так, первая почерпнута из мемуаров аббата де Прадта, написанных и опубликованных сразу после падения Наполеона, в тот момент, когда к власти пришли его непримиримые враги в лице Бурбонов. Что же касается самого автора – он был послом в Варшаве в 1812 г. и зарекомендовал себя на этом посту так, что получил гневный нагоняй от императора. Реставрация Бурбонов дала возможность неудачливому дипломату свести счеты со своим бывшим начальником в желчной книжке, в которой он вдобавок старался выслужиться перед новыми властями. О том, насколько его опус полезен для изучения истории, свидетельствует фраза, которая красуется на первой странице: „Император был замечен в том, что в момент своих самых печальных и мрачных мыслей изрек памятные слова: „Если бы не один человек, я был бы уже властелином мира…“ – Этот человек – это я, – скромно добавил автор и продолжил, – Так что можно сказать, что я спас мир и с этим титулом я могу навсегда надеяться на его признательность и блага“. Если можно поверить, что самый бестолковый из всех дипломатов наполеоновской эпохи спас Россию, то тогда придется принять и другие гипотезы, высказанные в мемуарах самовлюблённого аббата. В них в частности присутствует мысль, которая станет характерной для всех последующих произведений, изображающих Наполеона как психически неуравновешенного человека, одержимого целью властвовать над миром. Прадт писал: „Император, едва родившись, едва поднявшись на трон, сгорал от желания захватить весь мир“» (Труды кафедры нового и новейшего времени. 2012. №9. СПб. Соколов О. В. Политические и военные планы Наполеона накануне войны 1812 года. С. 38—39).]. Теперь наступил момент, когда Наполеон посчитал, что дальнейшее промедление будет только на руку России и поэтому спешно двинулся к русской границе. На рассвете 12 (24) июня 1812 г. авангард армии Наполеона перешел Неман и вошел в российский Ковно (совр. Каунас в Литве). Переправа 220 тыс. солдат французской армии (1—й, 2-й, 3-й пехотные корпуса, гвардия и кавалерия) под Ковно заняла 4 дня. Ею командовал сам Наполеон Бонапарт. 29—30 июня около Прены (совр. Prienai в Литве) немного южнее Ковно Неман перешла другая группировка (79 тыс. солдат: 6-й и 4-й пехотные корпуса, кавалерия) под командованием принца Богарне. Одновременно 30 июня еще южнее под Гродно Неман пересекли 4 корпуса (78—79 тыс. солдат: 5-й, 7-й, 8-й пехотные и 4-й кавалерийский корпус) под общим командованием Жерома Бонапарта. Севернее Ковно под Тильзитом Неман пересек 10-й корпус французского маршала Макдональда. На юге от центрального направления со стороны Варшавы реку Буг перешел отдельный австрийский корпус Шварценберга (30—33 тыс. солдат).

Император Александр I узнал о начале вторжения поздно вечером 12 июня в Вильно. Он послал к Наполеону своего генерал-адъютанта А. Д. Балашова для мирных переговоров, в которых по прибытии Наполеон отказал и только позже, заняв Вильно, он дал аудиенцию посланнику[19 - Балашов в своих записках пишет, что Наполеон, упрекая Александра, предложил указать ему прямую дорогу на Москву. Балошов отвечал: «Ваше величество, этот вопрос меня затрудняет. Римляне в таких случаях говорили, что все дороги ведут в Рим. Поэтому русские считают, что дорогу на Москву выбирают по желанию, – например, шведский король Карл XII шёл на Москву через Полтаву» (Киселева Т. Ф. Генерал Балашов Александр Данилович. СПб, Синэл, 2020, стр. 68). Тарле делает на этот счет опровержение: «Для изложения беседы Балашова с Наполеоном у нас есть только один источник – рассказ Балашова. Но, во-первых, записка Балашова писана им явно через много лет после события, во всяком случае уже после смерти Александра I, может быть, даже незадолго до смерти самого Балашова; на обложке рукописи было написано: „29 декабря 1836 года“, а Балашов скончался в 1837 г. Во-вторых, придворный интриган и ловкий карьерист, министр полиции, привыкший очень свободно обходиться с истиной, когда это казалось кстати, Александр Дмитриевич Балашов явственно „стилизовал“ впоследствии эту беседу, т. е. особенно свои реплики Наполеону (о том, что Карл XII выбрал путь на Москву через Полтаву; о том, что в России, как в Испании, народ религиозен, и т. п.). Это явная выдумка. Не мог Наполеон ни с того ни с сего задать Балашову совершенно бессмысленный вопрос: „Какова дорога в Москву?“ Как будто в его штабе у Бертье давно уже не был подробно разработан весь маршрут! Ясно, что Балашов сочинил этот нелепый вопрос, будто бы заданный Наполеоном, только затем, чтобы поместить – тоже сочиненный на досуге – свой ответ насчет Карла XII и Полтавы. Точно так же не мог Наполеон сказать: „В наши дни не бывают религиозными“, потому что Наполеон много раз говорил, что даже и во Франции много религиозных людей, и в частности он убежден был в очень большой религиозности и в силе религиозных суеверий именно в России. А выдумал этот вопрос сам Балашов опять-таки исключительно затем, чтобы привести дальше свой тоже выдуманный ответ, что, мол, в Испании и в России народ религиозен. С этими оговорками и отбросив выдумки, можно все-таки принять на веру почти все, что Балашов приписывает в этой беседе самому Наполеону, потому что это вполне согласуется с аналогичными, вполне достоверными высказываниями Наполеона в другое время и в беседах с другими лицами» (Тарле Е. В. Сочинения в двенадцати томах. Том VII. Наполеон. Москва, Акад. наук СССР, 1959, стр. 478).].

Наполеон располагал в общей сложности армией до 640 тыс. человек. В «Великую армию», как называли ее современники, помимо французских подразделений, которые составляли 356 тысяч, входили польские, итальянские, шведские, австрийские и другие части, по сути, составлявшие общеевропейскую коалицию. Армия вторжения насчитывала 456 тыс. солдат, остальные находились в резерве в Польше вдоль западных границ России. «Моя армия составлена так, что одно движение поддерживает ее, – говорил Наполеон, – Во главе ее можно идти вперед, но не останавливаться, а не отступать; это армия наступления, а не защиты»[20 - Андреев И. Л., Федоров В. А., Павленко Н. И. История России с древнейших времен до 1861 года. Под ред. Н. И. Павленко. Издание третье. Москва, Высшая школа, 2004, стр. 423.]. Наполеон заручился поддержкой белорусских и литовских магнатов и шляхты, надеявшиеся на возрождение самостоятельного государства Белоруссии и Литвы.

Перед вторжением Наполеона Россия имела под ружьем около 400 тыс. солдат регулярных и 150 тыс. (в основном казачьих) нерегулярных войск. Против армии противника Россия выставил 280 тыс. солдат, которые были рассредоточены по 600-верстному пространству вдоль западных ее границ. В России знали примерные сроки вторжения в ее пределы французской армии, рассредоточившейся от Кенигсберга до Люблино, но не было известно главное направление. Наполеону противостояли 3 группировки русских войск под командованием генералов: 1 армии – М. Б. Барклая де Толли, численностью 120 тыс. человек и находившаяся в районе Вильны; 2 – П. И. Багратиона – 50 тыс. – у Белостока; 3 – А. П. Тормасова – 44 тыс. – у Луцка. Под Ригой находился корпус П. Х. Витгенштейна численностью 38 тыс. человек и Дунайская армия П. В. Чичагова – 57,5 тыс. человек, они прикрывали юго-западные границы России.

Обычно воины Наполеона сводились к нескольким или даже одному генеральному сражению, которые и решали исход всей кампании. И на этот раз Наполеон рассчитывал либо поодиночке разбить в нескольких сражениях рассредоточенные русские армии, либо в генеральном одном или двух сражениях. То есть произвести превентивный удар по России, после чего заставить русского монарха подписать продиктованный ему мирный договор, а затем обрушиться на Англию. «Я ничего плохого не хочу Александру; это не с Россией я веду войну, так же, как и не с Испанией. У меня есть только один враг – Англия, и это до нее я стараюсь всеми силами добраться до России. Я буду преследовать ее повсюду»[21 - Наполеон. Годы величия 1800—1814. В воспоминаниях секретаря Меневаля и камердинера Констана. Подготов. П. П. Джоунзом. Москва, Захаров, 2002, стр. 364.] – записал в своих воспоминаниях камердинер Наполеона Луи-Констан Вери разговор императора с маршалом Бертье в ходе кампании 1812 г.

Коленкур в мемуарах вспоминает фразу Наполеона: «Он заговорил о русских вельможах, которые в случае войны боялись бы за свои дворцы и после крупного сражения принудили бы императора Александра подписать мир»[22 - Арман де Коленкур. Мемуары. Поход Наполеона в Росси. Москва, Госполитиздат, 1943, стр. 51.]. Рассчитывал Наполеон, правда, только поначалу, и на недовольство русского крестьянства, посредству которого он также надеялся получить давление на Александра I, стремясь к свободе, т.е. угрожая бунтами, заставит тем подписать мир на выгодных для Франции условиях.

Кроме всего этого, Наполеон предвидел, что одной из главных трудностей в России будет снабжение его армии. Чтобы не зависеть от медлительно тянувшегося обоза французский император приказал напечатать российские ассигнации. Он рассчитывал закупать на них продовольствие, а, кроме того, заваливая фальшивыми купюрами страну надеялся нарушить денежное обращение – «свалить» рубль. Поддельные ассигнации чаще всего были достоинством в 25 рублей, реже – в 50. По качеству исполнения французские фальшивки превосходили оригиналы – отличались голубоватым оттенком бумаги, более четким водяным знаком, глубоким рельефным тиснением, ровным расположением букв в словах основного текста, гравированными подписями (подлинные ассигнации подписывались вручную). Однако незнание французами русского языка привело к ошибкам в тексте: в основном тексте в словах «государственной» и «ходячей» буква «д» заменялась на «л» («Объявителю сей государственной ассигнации платить двадцать пять рублей холечею монетою»), в печатных подписях «Павелъ» превращался в «Павив», «Спиридонъ» в «Спиридот».

В первые дни войны Александр I издал манифест о создании народного ополчения. (В Санкт-Петербурге первое 11-тысячное ополчение было создано ещё в мае 1806 г. В боевых действиях оно не участвовало, занималось охраной побережья Финского залива на случай нападения Наполеона на северную столицу. Распущено в мае 1809 г.) Позднее он одобрил инициативу дворянства по поводу формирования военных отрядов и вооружения крестьян для борьбы с захватчиком.

Начавшуюся военную кампанию французский император представил Европе как борьбу за возрождение Польши, назвав свое вторжение в Россию – «Второй польской войной». В связи с началом войны варшавский сейм заявил о восстановлении Польского королевства и объявил мобилизацию поляков в армию Наполеона. Поэтому в кампании 1812 г. большинство поляков выступили на стороне французов.

Разгадав замысел Наполеона, русские войска стали с боями пробиваться на соединение. 22 июля 1-я и 2-я армии соединились под Смоленском. К этому времени Россия уже заключила союзные договора со Швецией, Турцией, Англией и Испанией, которая была оккупирована французскими войсками. Причем договор с Испанией включал в себя статьи не только о сотрудничестве против общего врага, но и согласие России на установление в ней, после победы над Наполеоном, конституционного строя, созыв кортесов – парламента. Несмотря на внешние политические успехи, и то, что Наполеон должен был держать значительные силы в оккупированных странах Европы, положение России оставалось критическим. Резервы только подходили, но ополченцы не имели боевого опыта, к тому же в это время Россия вела войну на Кавказе против Ирана, что требовало некоторое отвлечение сил.

Заняв Полоцк, части французов отошли на север, где были атакованы русскими. 18—20 июля около д. Клястицы на дороге Полоцк – Себеж между русским 1-м пехотным корпусом П. Х. Витгенштейна (около 23 тыс. чел.) и французским корпусом Н. Удино произошел бой. Витгенштейн, корпус которого находился на правом берегу р. Западная Двина, попробовал напасть на противника, однако ограничился действиями отряда Я. Кульнева, который атаковал французов между м. Клястицы и д. Якубово. В бою около м. Сивошино Кульнев погиб. Русские войска не смогли захватить Полоцк и вернулись на свои позиции.

Смоленск и Смоленская гряда являлись последним рубежом на пути к Москве. Оставить город без боя было невозможно даже по психологическим причинам. В трехдневном сражении за Смоленск 4—6 августа армия Наполеона потеряла почти 20 тыс. человек, русская армия 15 тыс. человек. В ночь на 7 августа город был оставлен русским войскам сожженным и разрушенным.

Наполеон без иллюзий понимал, что после соединения русских армий, шансы на успех его сильно упали. Стратегия Барклая приводила к тому, что война затягивалась. Этого Наполеон опасался более всего. Растягивались его коммуникации, росли потери в боях от дезертирства (в первый месяц войны из наполеоновской армии дезертировало свыше 50 тыс. солдат, главным образом из войск союзников), болезней и мародерства, отставали обозы. От сопротивления народа сводилась почти к нулю возможность использовать местные ресурсы. Наполеон начал опасаться, что ему «предстояла новая Испания, но Испания без границ»[23 - Абалихин Б. С., Дунаевский В. А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков, 1917—1987. Москва, Наука, 1990, стр. 308.]. (В Испании Наполеон разбил королевское войско, захватил в плен королевское семейство, посадил королем Испанским своего старшего брата Жозефа, но народ не принял новое правление, массами уходил в партизаны-гверильясы, т.е. испанское воинство, ополчение).

Между тем силы «Великой армии» уже «крайне изнурены и повсеместно нуждаются в продовольствии»[24 - РНБ РО. Ф. 859, к. 30, д. 30, л. 4 об.]. В Смоленске Наполеон попытался вступить с Александром I в мирные переговоры, через пленного генерала П. А. Тучкова. Предлагая заключить мир, он угрожал на случай отказа: «я займу Москву, и какия б я меры ни принимал к сбережению ея от раззорения, никаких достаточно не будет: завоеванная провинция, или завоеванная неприятелем столица похожа на девку, потерявшая честь свою. Что хочешь потом делай, но чести возвратить уже не возможно»[25 - Русский архив. 1873. №7—12. Москва. П. А. Тучков. Мои воспоминания о 1812 годе. С. 1963.]. Александр I на это предложение, как и на все последующие, ничего не ответил.

Обращая внимание на вытекающее последствие пребывания войск вне расположении своих частей, Богданович упоминает о наведении дисциплины: «Император Александр, узнав о некоторых насилиях и грабежах наших солдат, самовольно отлучившихся от войск, повелел Барклаю де-Толли произвести строгое о том изследование и наказать виновных. Барклай, во время пребывания армий под Смоленском, приказал разстрелять несколько человек уличенных в грабительстве, и этих примеров строгости было достаточно для возведения порядка и дисциплины»[26 - Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Том II. СПб, тип. Торговаго Дома С. Струговщиков, 1859, стр. 3.].

Лето приближалось к концу, разгорелась партизанская война, Наполеону следовало поторопиться. Задержавшись в Смоленске лишь шесть дней, он принял решение наступать на Москву, овладеть ею и продиктовать Александру свои условия.

После смоленского сражения, несмотря на то, что город был оставлен, боевой дух русского войска не пал, но более возрос. Одновременно с этим в войсках и в народе нарастало недовольство отступлением, разобщенностью командования. Барклай де Толи все больше терял авторитет. Национально-освободительный характер войны требовал назначения нового главнокомандующего, который пользовался бы большим доверием и авторитетом. Общественное мнение называло таким человеком М. И. Кутузова.

5-го августа Чрезвычайный комитет постановил рекомендовать 68-летнего фельдмаршала М. И. Кутузова к избранию на пост главнокомандующего всеми русскими армиями, 6-го князь А. И. Горчаков доложил Александру I об этом постановлении, 7-го августа Кутузов был приглашен в резиденцию императора на Каменном острове в Санкт-Петербурге. Выходя из кабинета Его Величества, Кутузов сказал: «Дело решено, я назначен главнокомандующим армиями»[27 - Троицкий Н. А. Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты. Москва, Центрполиграф, 2002, стр. 155.]. 8 августа последовал официальный рескрипт Александра I о назначении главнокомандующим Кутузова вместо Барклая де Толли. «Известные военные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные опыты отличных подвигов приобретают вам истинное право на сию мою доверенность. / Избирая вас для сего важного дела, я прошу всемогущего бога, да благословит деяния ваши к славе российского оружия и да оправдаются тем щасливые надежды, которые отечество на вас возлагает»[28 - Русские полководцы. М. И. Кутузов. Сборник документов и материалов. Том IV. Часть 1. Под ред. Л. Г. Бескровного. Москва, изд. Министерства Обороны Союза ССР, 1954, стр. 74.].

Сам император холодно отнесся к престарелому полководцу. «Публика желало его назначения его, я назначил его: что касается меня, то я умываю себе руки в этом»[29 - Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Том III. СПб, А. С. Суворин, 1897, стр. 98. Александ I в своей переписке неоднократно подчеркивал, что назначение М. И. Кутузова произошло помимо и вопреки его желаниям. К примеру, в письме от 18 сентября вел. кн. Екатерине Павловне Александр I изложил обстоятельства следующим образом: «В Петербурге я увидел, что решительно все были за назщначение главнокомандующим старика Кутузова; это было общее желание. Зная этого человека, я вначале противился его назначению, но когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал армией, находя, что Барклай и Багратион оба неспособны на это, а тем временем и когда, как нарочно, Барклай наделал под Смоленском ряд глупостей, мне оставалось только уступить единодушному желанию и я назначил Кутузова. Я и теперь думаю, что при тех обстоятельствах, в каких мы тогда находились, …я должен был остановить свой выбор на том, на кого указывает общий глас» (Великий Князь Николай Михайлович. Переписка императора Александра с сестрой великой княгиней Екатериной Павловной. СПб, Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1910, стр. 87—88).], – сказал тогда же Александр генерал-адъютанту Комаровскому. 17 августа в Царево-Займище, где была ставка русской армии, прибыл Кутузов. Офицеры и солдаты встретили Кутузова с ликованием. Однако русский генералитет хорошо знал Кутузова как царедворца. Багратион не скрывал своего недовольства в письме 16 августа Ростопчину: «Хорош и сей гусь, который назван и князем и вождем! Если особаннаго он повеления не имеет, чтобы наступать, я вас уверяю, что тоже приведет к вам [Наполеона] как и Барклай… Теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги»[30 - Дубровин Н. Ф. Отечественная война в письмах современников. (1812—1815 гг.) Записки Императорской Академии Наук. Том 43. СПб, Импер. Акад. Наук, 1882, стр. 101.]. Неодобрительно встретили Кутузова генерал от инфантерии М. А. Милорадович, считавший его «человеком подлаго нрава и низкий царедворец»[31 - Русская старина. Т. 90. 1897. №4—6. СПб. Из воспоминаний Михайловскаго-Данилевскаго. 1817 год. С. 467.], генерал от инфантерии Д. С. Дохтуров, которому интриги Кутузова внушали «отвращение»[32 - Русский архив. Т. 24. 1874. №5—8. Москва. Письма Д. С. Дохтурова к его супруге. 1805—1814. С. 1100. «Я возношу лишь одну мольбу ко Всевышнему, чтоб окончить удачно эту отвратительную кампанию… Здесь очень много ловят Французских мародеров, всякий день они около Москвы таскаются по деревням и грабят что попалось…» (там же).], генерал-лейтенант Н. Н. Раевский: «Переменив Барклая, которой не великой полководец, мы и тут потеряли»[33 - 1812—1814. Секретная переписка генерала П. И. Багратиона. Личные письма генерала Н. Н. Раевского. Записки генерала М. С. Воронцова. Дневники офицеров русской армии. Сост. вступ. ст. и коммент. А. К. Афанасьев, Н. Б. Быстрова, Н. Л. Зубова, и др. Пер. иност. текс. Ф. А. Петров, О. В. Эйдельман, А. Д. Яновский. Москва, Терра, 1992, стр. 218.]. Сам Барклай де Толли принял его благородно: «Счастливый ли этот выбор, только Господу Богу известно. Что касается меня, то патриотизм исключает всякое чувство оскорбления»[34 - Русская старина. Т. 152. 1912. №10—12. Барклай-де- Толли и Отечественная война 1812 г. С. 633.], – написал он жене 16 августа. Позднее Барклай напишет царю: «Избегая решительного сражения, я увлекал неприятеля за собой и удалял его от его источников, приближаясь к своим, я ослаблял его в частных делах, в которых я всегда имел перевес. Когда я почти довел до конца этот план и был готов дать решительное сражение, князь Кутузов принял командование армией»[35 - Шикман А. П. Деятели отечественной истории. Биографический словарь-справочник. А-К. Барклай де Толли Михаил Богданович. С. 60.].

При первом же встречи с армией, 17 августа, в присутствии Барклая, Кутузов, поздоровавшись с караулом для него приготовленного, сказал как будто про себя, но довольно громко: «Ну, как можно отступать с такими молодцами!»[36 - Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Том II. СПб, тип. Торговаго Дома С. Струговщиков, 1859, стр. 125.] Вначале, найдя позицию выгодной, Кутузов приказывает ускорить работы по ее оборудованию, но затем велит остановить ее, как невыгодную, и на следующий же день, после приветствия армии, был отдан приказ продолжить отступление. Указывалась и другая причина оставления позиций, как «для удобнейшаго укомплектования»[37 - Русский архив. Т. 28. 1875. №9—12. Москва. А. Н. Попов. Москва в 1812 году. С. 154.] армии за счет подходивших резервов. Барклай же раздраженно видел изменение позиции, как нежелание Кутузова делить славу с тем, кто эту позицию выбрал. Поклонник Кутузова и знаток войны 1812 г. А. Н. Попов противоречиво полагал, что «еще более нужно было времени, чтобы ввести новыя подкрепления в состав старых боевых сил. Конечно не трудно было просто присоединить приходившия подкрепления к войскам; но могли-ли оказать они ту пользу, которую оказали, как скоро опытный главнокомандующий влил их в состав войск, уже обдержанных в бою?»[38 - Там же, стр. 155.]

Кутузов считал сражение за Москву обязательным и неизбежным: «Надеюсь дать баталию в теперешней позиции, разве неприятель пойдет меня обходить, тогда должен буду я отступить, чтобы ему ход к Москве воспрепятствовать… и ежели буду побежден, то пойду к Москве и там буду оборонять столицу»[39 - Русские полководцы. М. И. Кутузов. Сборник документов и материалов. Том IV. Часть 1. Под ред. Л. Г. Бескровного. Москва, изд. Министерства Обороны Союза ССР, 1954, стр. 126.], – писал он Ростопчину 22 августа с Бородинского поля. Между тем, новый главнокомандующий допускал проиграть Наполеону одно, или не одно сражение, но вместе с тем он был убежден в том, что непременно выиграет войну, если не разбить, то обмануть. Его адъютант А. И. Михайловский-Данилевский слышал, как он говорил о Наполеоне: «Bonaparte ne viencdra pas ici se casser le nez. II est plus interesse a manoeuvrer, gu a Livrer bataille»[40 - Михайловский-Данилевский А. И. Описание Отечественной войны в 1815 году. Часть III. СПб, Военная типография, 1839, стр. 145.]. [Бонапарт не придет сюда, чтобы сломать себе нос. Его больше интересует маневрирование, чем бой]. Однажды он присовокупил: «Разбить меня может Наполеон, но обмануть – никогда!»[41 - Там же, стр. 145.]. В день отъезда «на все приветствия опытный Полководец, отвечал: не победить, а дай Бог обмануть Наполеона!»[42 - Глинка С. Н. Записки о 1812 годе Сергея Глинки, перваго ратника Московскаго ополчения. СПб, тип. Импер. Росс. Акад., 1836, стр. 35—36.] По словам бывшего пажа Людовика XVI, а затем наполеоновского офицера, граф П. Л. Боволье, взятый в плен русскими, поведал Кутузову, что Наполеон опасается его. «„Какого мнения Наполеон обо мне?“ – „Он вас опасается и не иначе называет, как старой лисой Севера“. – „Постараюсь доказать, что он не ошибается“»[43 - Русская старина. Т. 77. 1893. №1—3. СПб. Записки современников о 1812 годе. (Граф Боволье). С. 25.].

Наполеон, между тем, предвкушая скорый захват Москвы, усилил преследование отступавшей русской армии, фактически не выпуская ее из боя. Эти локальные бои были существенно значимы, т.к. сближали враждебные армии, ставя генеральное сражение все более и более неизбежным. Сражение требовали царь и дворянство, армия и народ. И, таким образом, вся ситуация подводилась к одной развязке.

Интересное было в это время наблюдение за природой и за людьми в Москве. Глинка пишет, с одной стороны, о необычайных бурях, а с другой, пристрастии москвичей к игорным картам: «Тайна известна Тому, Кто управляет и природою и судьбою человечества. Со времени нашествия завоевателя, бушевали в Москве порывистые вихри, несшиеся от юга, затмевавшие небо пылью, ломавшие заборы и срывавшие кровли с домов. Но ни волнение природы, ни гром пушек, час от часу приближавшиеся к стенам Москвы: ничто не могло одолеть неугомонной привычки к картам. Посылали справляться гонцов: где и далеко ли неприятель? А получа ответ и поговоря несколько минут о военных действиях, опять провозглашали: бостон! вист! и так далее»[44 - Глинка С. Н. Записки о 1812 годе Сергея Глинки, перваго ратника Московскаго ополчения. СПб, тип. Импер. Росс. Акад., 1836, стр. 48.].

22 августа русская армия остановилась и начала закрепляться на позиции возле большого селения в 124 км перед Москвой. Когда Наполеон увидел это, он спросил, как называется селение. Ему ответили: Бородино. Позиция у Бородино имела свои выгодные и невыгодные стороны. П. И. Багратион писал Ф. В. Ростопчину: «У нас еще не решено: где и когда дать баталию? – все выбираем места, и все хуже находим»[45 - Дубровин Н. Ф. Отечественная война в письмах современников. (1812—1815 гг.) Записки Императорской Академии Наук. Том 43. СПб, Импер. Акад. Наук, 1882, стр. 109.]. Кутузов в донесении царю назвал позицию «одной из наилучших», но с оговоркой «которую только на плоских местах найти можно», и дополнительно указал на ее «слабое место… с левого фланга», которое хотел «исправить искусством»[46 - Русские полководцы. М. И. Кутузов. Сборник документов и материалов. Том IV. Часть 1. Под ред. Л. Г. Бескровного. Москва, изд. Министерства Обороны Союза ССР, 1954, стр. 129.]. Слабость позиции заключалась в открытии левого фланга для фронтального удара. Поэтому Кутузов распорядился прикрыть ее инженерными сооружениями. С утра 24 августа французы подступили к левому флангу русских. Чтобы выиграть время для инженерных работ, Кутузов приказал задержать противника у деревни Шевардино. Здесь еще не был достроен пятиугольный редут. Как только Наполеон увидел перед собой, в 3-м часу пополудни, Шевардинский редут, приказал взять его, т.к. редут мешал французской армии развернуться. Редут и подступы к нему защищали 12 тыс. русских воинов при 12 орудиях. Штурмовали редут до 40 тыс. французов, при 186 орудий. Бой был страшным. По российским сведениям редут несколько раз переходил из рук в руки, по французским – они овладели редутом и дальше бой продолжался вокруг него. Уже во время боя за Шевардинский редут Наполеон был поражен упорством и храбростью русских. «Они не сдаются в плен, государь», – заявляли ему генералы. – «Не сдаются? Хорошо, так мы будем их убивать!»[47 - Тарле Е. В. Сочинения в двенадцати томах. Том VII. Наполеон. Москва, Акад. наук СССР, 1959, стр. 566.] – сказал недовольный Наполеон. В 11-м часу ночи бой прекратился, редут остался за французами, потеряв в бою при этом 4—5 тыс. человек. Русские потери составили 6 тыс. человек. Каждая сторона была довольна итогами этого боя и в то же время могла оценить силу противника. «Вчерась на моем левом фланге было дело адское»[48 - Русские полководцы. М. И. Кутузов. Сборник документов и материалов. Том IV. Часть 1. Под ред. Л. Г. Бескровного. Москва, изд. Министерства Обороны Союза ССР, 1954, стр. 146.], – написал Кутузов жене 25 августа. Кутузов прагматично рассчитал возможность успеха и неудачи в сражении. На случай неудачного дела несколько дорог будут открыты для отступления армии.

Протяженность всей русской позиции составила 8 км. Такое построение войск имело свои плюсы и минусы. С одной стороны, короткий фронт обеспечивал оперативность маневра, с другой стороны, большая плотность ставила ее под поражающее действие неприятельского огня. Общая численность русской армии на Бородинском поле составила: регулярных войск – 115,3 тыс. чел., казаков – 11 тыс., ополчения – 28,5 тыс. чел., всего 154,5 тыс. человек. Она имела 640 орудий.

Французская армия имела примерно 134 тыс. человек и 587 орудий. Весь день 25 августа обе стороны готовились к генеральной битве. Наполеон тщательно, не сходя с лошади, изучал систему укреплений и боевой порядок русских. План его был прост: смять левое крыло русских, прорвать их центр, отбросить их в «мешок» при слиянии р. Колочь с Москва-рекой и открыть себе путь к Москве.

Кутузов с утра 25 августа тоже провел оценку местности. На лошадь Михаил Илларионович не садился из-за своей тучности и малоподвижности. Но и «не всюду могли проходить большие дрожки, в которых его возили»[49 - Ермолов А. П. Записки Алексея Петровича Ермолова о войне 1812 года. Londres, Bruxelles, S. Tchorzewski, S. Gerstmann (https://rusneb.ru/search/?f_field%5bpublisher%5d=f/publisher/S.%20Tchorzewski,%20S.%20Gerstmann), 1863, стр. 78.], – вспоминал А. П. Ермолов. Одет он был в тот день, по обыкновению не в простой мундир, а в простой сюртук без эполет с фуражкой на голове и казачьей нагайкой на ремешке через плечо. «Никак мы не могли разгадать, для чего у него нагайка, тем более, что никогда не видели его верхом на лошади. Офицеры говорили обыкновенно: „хитрый наш старик Кутузов, знает он, как подобраться к солдатам“»[50 - Митаревский Н. Е. Воспоминания о войне 1812 года Николая Евстафьевича Митаревскаго. Москва, тип. А. И. Мамонтова и К°, 1871, стр. 157.], – вспоминал подпоручик Н. Е. Митаревский.

Ночь с 25 на 26 августа 1812 г. враждебные армии провели по-разному. Французы были бодры, даже осознавая то, что в предстоящем бою многие из них погибнут. Утром Наполеон обратился к войскам: «Солдаты, вот битва, которой вы так желали! Вперед, победа зависит от вас! Она нам необходима, она даст нам изобилие, хорошие зимние квартиры, быстрое возвращение на родину. Поведите себя так, как под Аустерлицем, под Фридландом, под Витебском, под Смоленском, и пусть самое отдаленное потомство говорит о вашем поведение в этот день. Пусть о вас скажут: он был в великой битве под стенами Москвы!»[51 - Тарле Е. В. Сочинения в двенадцати томах. Том VII. Наполеон. Москва, Акад. наук СССР, 1959, стр. 567.]

В русском лагере всю ночь царила тишина. Все знали, что на карту поставлены не изобилие, а быть или не быть Москве и России. Вся армия готовилась стоять насмерть. В 8 часов утра фронт был поставлен без всех церемоний, наскоро. К нему подъехал в сюртуке и белой фуражке старый фельдмаршал. Участник боевых действий Д. В. Душенкевич описывает: «Он поздоровался тоном отеческим и ласково сказал: „Ребята, сегодня придется вам защищать землю родную; надо служить верою и правдою до последней капли крови; каждый полк будет употреблен в дело; вас будут сменять, как часовых, чрез каждые два часа; я надеюсь на вас, Бог нам да поможет! Отслужить молебен“. – „Рады стараться!“ – закричали с упованием и глубоко тронутые, и единодушное „Ура!“ сопровождало чтимого вождя и далее»[52 - Коллектив авторов. 1812 год в воспоминаниях современников. Отв. ред. А. Г. Тартаковский. Москва, Наука, 1995, стр. 114.].

Солдаты и офицеры облачились в чистое белье, отказывались, вопреки обычаю, пить водку. Пронесли икону «покровительницы России» – Смоленской иконы Божьей Матери. За нею шел с обнаженной головой и со слезами на глазах Кутузов впереди всего русского штаба. «Сама собою, по влечению сердца, стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить до сытости своею кровью… – вспоминал очевидец Фёдор Глинка, будущий декабрист. – Когда кончилось молебстие, несколько голов поднялись к верху и послышалось: „орел парит!“ Главнокомандующий взглянул вверх, увидел плавающего в воздухе орла и тотчас обнажил свою седую голову. Ближайшие к нему закричали: ура! и этот крик повторился всем войском»[53 - Глинка Ф. Н. Очерки Бородинскаго сражения (воспоминания о 1812 годе). Часть 1. Москва, тип. Николая Степанова, 1839, стр. 39.].

Бородинская битва началась в 6-м часу утра 26 августа с атаки французов против русского правого крыла. Ожесточение битвы росло с каждым часом. Солдаты обеих армий показывали образцы воинской доблести. Около 17 часов Наполеон прибыл на оставленную русскими Курганную высоту и оттуда обозрел русские позиции. Он увидел русские дивизии поредевшие, но не сломленные, готовые отражать новые атаки. «Успех дня достигнут, – заявил он в ответ на просьбы маршалов двинуть в бой нетронутую гвардию из 20 тыс. солдат, – но я должен заботиться об успехе всех кампании и для этого берегу мои резервы»[54 - Троицкий Н. А. Россия забытая и неизвестная. Государственные деятели и полководцы. Фельдмаршал Кутузов. Мифы и реальность. Москва, Центрполиграф, 2002, стр. 190.]. «Не хочу разстроить мою гвардию. В трех тысячах верстах от Франции, не следует жертвовать последним резервом»[55 - Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Том II. СПб, тип. Торговаго Дома С. Струговщиков, 1859, стр. 219.].

Постепенно бой затихал. Кутузов в эти вечерние часы выглядел удовлетворенным. Когда флигель-адъютант Л. А. Вольцоген, присланный к нему от Барклая за распоряжениями, стал говорить от себя, что «сражение проиграно», Кутузов резко возразил: «Что касается до сражения, то ход его известен мне самому как-нельзя лучше. Неприятель отражен на всех пунктах; завтра погоним его из священной земли русской»[56 - Там же, стр. 220. «С нашей стороны, в продолжение битвы, не участвовали в ней только четыре егерских полка, стоявшие с начала сражения на правом фланге позиции; а со стороны неприятеля – вся его гвардия, в числе около двадцати тысяч человек отборнаго войска. К тому же русския войска были оттеснены на позицию, не представлявшую никаких выгод в оборонительном отношении; за нею, в разстоянии около двух тысяч шагов, пролегал с нею в параллель, путь отступления к Москве. В таких обстоятельствах, наспупление Наполеоновской гвардии, поддержанной частью войск уже бывших в бою, могло иметь решительныя последствия» (там же, стр. 218). Извлечение из записок маршала графа Гувьон-Сен-Сира: «По исходу Можайскаго сражения, для меня очевидно, что если бы гвардия была введена вся в то время, когда только одна ея артиллерия была выставлена против колон Русской гвардии, т.е., в ту минуту, когда неприятель производил последние усилия, то веденая с стремительностью и пониманием дела, каким следовало было ожидать от ея начальников, под глазами и по голосу своего Императора, она совершила бы чудеса: что тогда Русская армия была бы не только побеждена, но и опрокинута, приведена в разстройство, частью истреблена, а остальные ея разсеяны к пределам Империи» (Чтение в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете. 1872. Книга 1. Москва. Бородинское сражение. С. 111). Извлечение из сочинения Тьера: «Но в продолжение этого вечера в палатке завоевателя не раздавались выражения радости и удивления, как раздавались они когда-то под Аустерлицем, под Иеною, под Фридландом» (там же, стр. 109).]. Вскоре после этого разговора Кутузов послал Барклаю де Толли и Дохтурову записки одинакового содержания, чтобы устроить все войско в порядок и завтра возобновить сражение.

Кутузов собирался дать новый бой, однако после разбора, узнав, что русские потери гораздо больше, чем предполагалось, около полуночи фельдмаршал дал приказ отступать. Еще до рассвета 27 августа русская армия оставила поле Бородино и выступила к Москве. По ведомостям из архива Военного министерства Франции Наполеон потерял при Бородино 6567 человек убитыми и 21519 раненными: всего – 28086 человек. Что же касается потерь среди русских, то они составили, по документу, хранившемуся в РГВИА, который был составлен Военно-ученым архивом Главного штаба Российской империи, 633 офицеров и 45 тыс. «нижних чинов».

Шильдер приводит цифры очищения местности от тел трупов: «В Бородине, по распоряжению графа Ростопчина, было сожжено 56.811 человеческих тел и 31.664 лошадиных трупов. Вообще, в Московской, Смоленской и Витебской губерниях было схоронено и сожжено более 213.000 тел, а в Вильне и вокруг этого города 53.000»[57 - Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Том III. СПб, А. С. Суворин, 1897, стр. 381.].

Потери русских говорят сами за себя. Чрезвычайная плотность боевого порядка, недостаточная маневренность на поле боя и, в дальнейшем, десятки тысяч раненных, брошенных в Можайске, а затем в Москве, цена просчетов и прямой халатности. Генерал-майор М. Богданович делает заключение: «Позиция при Бородине была нами занята ошибочно, из желания воспользоваться сильнейшею частью ея, за рекою Калочею. Расположив почти целую треть армии между Горками и рекою Москвою, где достаточно было поставить для наблюдения за неприятелем несколько тысяч человек легких войск, мы подвергли опасности центр, в особенности левое крыло нашей позиции; Кутузов, во все продолжение боя, находясь у Горок, не мог иметь непосредствннаго влияния на ход дела».[58 - Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Том II. СПб, тип. Торговаго Дома С. Струговщиков, 1859, стр. 226.]

Однако то, чего добились русские при Бородино, так это нравственной победы. Наполеон сам склонялся к такому заключению: «Из всех моих сражений, самое ужасное то, которое дал я под Москвою. Французы в нем показали себя достойными одержать победу; а Русские стяжали право быть непобедимыми»[59 - Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Том II. СПб, тип. Торговаго Дома С. Струговщиков, 1859, стр. 225.]. Уже будучи на острове Св. Елены он выразил мнение, что «из пятидесяти сражений, им данных, в битве под Москвою выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех»[60 - Там же, стр. 225.].