Тень магисентии

– В выходные все учащиеся имеют право выбираться в город, но обязаны вернуться до девяти часов вечера. Однако ученицы могут покидать территорию Академии исключительно в сопровождении кого-либо из офицеров или старшекурсников.

– С какой стати? – возмутилась Лола, и была не единственной, кому данное условие пришлось не по душе.

– На случай возникновения опасной ситуации. Распоряжение Министерства.

– А что, нам может угрожать опасность? – напряглась одна из девушек.

– Нет, тем не менее меры предосторожности не будут лишними.

Хмыкнув, Нара спросила, – Забота Министерства распространяется на всех учениц или только на приорите… дочерей и внучек Государственных?

– Правила действительны для всех.

– Вы в курсе, что ваши идиотские правила нарушают наше право на частную жизнь? – не унималась Лола, – А если я захочу пойти на свидание?

– Ну, выход очевиден. Найди парня среди старшекурсников, – схохмил Стэйн, и ученики поддержали его предложение смехом.

– Капитан, конечно же, шутит, – вмешался Фрост, – В Академии запрещены романтические взаимоотношения между учащимися.

На это заявление парни отреагировали менее одобрительно.

– Вы пришли сюда, чтобы пробудить свои способности и стать Государственными магисентами. А для Государственных магисентов крайне важны такие качества, как дисциплинированность и умение беспрекословно подчиняться приказам. Поэтому вам с первого дня учёбы необходимо усвоить: любое нарушение устава Академии влечёт за собой суровое наказание, повторное нарушение – исключение из Академии.

Услышанное меня приободрило. Выходит, если дважды нарушить дисциплину, вылетишь. И это прекрасно. Однако не успела я поднять руку и уточнить, относилось ли данное правило ко всем учащимся, как Стэйн, глянув на меня, проговорил:

– Не волнуйся, Сага, учениц за нарушения из Академии не выгоняют.

Ну да, конечно. Не поверю, пока собственными глазами не увижу устав. Повод для исключения обязательно найдётся, его просто не может не быть.

Фрост окинул курс взглядом, – Если у кого-то остались вопросы, сейчас самое время их задать.

– У меня вопрос к капитану Стэйну. Вы действительно на третьем курсе подожгли Академию? – выкрикнул кто-то из учеников, и среди парней послышались смешки.

– Так, разговорчики, – пресёк их капитан и, не сдержав улыбку, добавил, – Это было давно и неправда.

– Вы тоже учились здесь? – удивилась Тина.

– Да, мы с Лэйтом были однокурсниками.

– А чем занимались после окончания учёбы?

– Служили согласно местам распределения, – сообщил Фрост.

– На самом деле Лэйт скромничает, – добавил Стэйн, – Его, как лучшего выпускника, взяли на службу в Министерство Магисентии.

По аудитории прокатилась волна восхищённых возгласов, однако я уловила в интонации капитана ироничные нотки.

Фрост перевёл взгляд с напарника на учеников и заявил, – Зато Эмануил за годы службы в Департаменте собственноручно поймал шестнадцать Алых магисентов. Семнадцать, если считать нападение на семью генерала Сокудзо.

Аудиторию накрыла вторая волна изумлённо-восхищённых вздохов, но я по-прежнему не могла понять, в чём дело. Капитаны вроде бы обменивались хвалебными словами, но делали это с такими лицами, словно были готовы порвать друг другу глотки.

– Почему же вы вернулись в Академию? – спросила Тина, и аудиторию поглотила полнейшая тишина в ожидании ответа капитанов.

– Ну кто-то же должен научить вас, шалопаев, уму-разуму, – отшутился Стэйн.

Прозвенел звонок, поставивший точку на собрании. Фрост сообщил, что все свободны, но парни с девчонками не спешили расходиться и прилепились к наставникам с новыми расспросами. Едва я покинула аудиторию, как меня окликнула Рене:

– Ты в столовую?

– В библиотеку, если она здесь, конечно, есть.

– После обеда поищешь, – девушка направилась к лестнице, – Пошли, одним кофе сыт не будешь.

Мне польстило, что ей было приятно проводить время в моей компании.

– Ну не знаю, – не удержалась я от иронии, – Как отнесутся доброхотки, что ты общаешься с дочерью Государственного магисента.

– Скорее всего проклянут, – усмехнулась Рене, – Но я не из пугливых.

Мы спустились вниз.

– Кстати, ты читала те бумаги, что мы подписывали в Департаменте? Я всё хочу понять, что за вакцину нам вкололи.

– Читала, а толку-то, сплошные медицинские термины. Вроде бы лекарство от различных видов инфекций.

– Разве так бывает?

Рене пожала плечами, – А я что, доктор.

Мы вошли в столовую и застыли на месте: ни одна из нас не оказалась готова к тому, что все курсы одновременно соберутся здесь на обед. Пустовали лишь столы первокурсников. Чуть поодаль обедали преподавательский состав и офицеры, включая и генерал-майора Гарди. В их присутствии ученики вели себя тихо и дисциплинированно – только негромкие разговоры да безмятежное постукивание столовых приборов о посуду. И всё равно под прицелом нескольких десятков взглядов мне невольно захотелось прикрыться, словно я разгуливала по Академии нагишом.

– Знаешь, я не настолько голодная, – заявила я и решила ретироваться, но Рене меня остановила.

– Чёрт возьми, Лекса, нам предстоит питаться здесь трижды в день на протяжении пяти лет.

– Пф, говори за себя, – я нехотя направилась вслед за ней к кафетерию и услышала позади громкое:

– Чесать мой лысый череп, кого я вижу!

Обернулась и не поверила глазам. Передо мной стоял Михаил Боняков – самый весёлый, неунывающий и невыносимый парень из всех, кого когда-либо создавал род человеческий. Ростом выше меня, с крепкой спортивной фигурой, каштановой шевелюрой, смеющимися глазами и добродушной улыбкой на пол-лица.

– Ну здравствуй, пентюх криволапый, – улыбнулась я и крепко-крепко обняла его.

Мы с Мишей выросли вместе. Он был тем, кто в детстве дразнил меня за полноту, а в школьные годы защищал от хулиганов, кто на протяжении нескольких лет вёл непримиримую войну с моим братом, пока однажды она не закончилась двумя расквашенными носами и несколькими часами, проведёнными в кладовке, куда отец посадил мальчишек в наказание за драку, после чего у них и началась крепкая мужская дружба.

– Как там слюнтяй поживает? – улыбнулся Боняков.

– Привет тебе передавал. Господи, Миша, вообще из головы вылетело, что ты тоже учишься в Главной Академии!

Парень гордо выпятил грудь, – Пятый курс. А ты здесь какими судьбами?

– На добровольно-принудительной основе.

– Ничего не понял, но очень интересно.

Я рассмеялась.

– Полагаю, речь идёт о постановлении Министерства, – рядом с нами «вырос» ещё один ученик – загорелый голубоглазый блондин, – Я – Кристофер, однокурсник этого пентюха.

– Лекса, – ответила я и представила стоящую за мной девушку, – А это Рене. Рене, это Миша, мой друг детства.

– Для вас, мадмуазель, просто Боня.

– А я – Лола, – неожиданно прозвучал за спиной ещё один женский голос, – Приятно познакомиться, мальчики.

Пока мы с Рене в недоумении косились на дочь главы Академии, Боняков предложил:

– Девчули, айда к нам за стол.

– Не думаю, что офицеры это одобрят, – заметила я.

– Мы только еду возьмём и подойдём, – решила за всех Лола и подтолкнула меня в сторону кафетерия, – Не тупи, Сага, пятикурсники сами приглашают.

– Тебе-то до них какое дело? – полюбопытствовала Рене.

– Слепая, что ли? Это ж самые горячие парни в Академии.

Я издала смешок, – Ты вроде ещё пять минут назад пускала слюни на наших наставников.

– Ой, можно подумать, вы на них слюни не пускали. Просто я подхожу к этому делу логически: Лэйт, конечно, Апполон, но у меня уйдут все пять лет учёбы, чтобы добиться от него хоть капли взаимности. После той-то истории с его женой, – заявила Лола и, поймав наши вопросительные взгляды, соизволила пояснить, – Его жена тоже работала в Министерстве, собственно, там они и познакомились. Влюбились, поженились, а потом с ней произошла какая-то жуткая трагедия.

– Умерла? – уточнила Рене.

– Кажется, – ответила девушка и кивком поприветствовала работницу кафетерия.

– Держи, красотуль, – та протянула ей отдельную тарелку с запечённой красной рыбой и свежей спаржей.

Лола причмокнула губами, посылая в ответ воздушный поцелуй, – Ты – чудо, Марта.

Закатив глаза, Рене сказала мне, – Теперь понимаешь, почему доброхотки ненавидят приоритетных.

– Завидуешь, завидуй молча, – хмыкнула Лола, – А я на специальном питании.

– Каком, ресторанном?

Я тоже не могла понять, о каком специальном питании могла идти речь, когда здесь и так была еда, что называется, на любой вкус и цвет: обычная, вегетарианская, безглютеновая и т.п. Наша новоиспечённая троица подсела к пятикурсникам, и я в который раз ощутила неловкость из-за чрезмерного внимания со стороны учеников. Взглянула на свой обед и подумала, что всё же стоило присоединиться к остальным ученицам и там спокойно поесть без всех этих пристальных взглядов.

– Девчонки, знакомьтесь, это наши с Крисом соседи по комнате – Зак и Дэн, – представил Миша сидящих напротив ребят.

Открыто палиться на них я сочла неподобающим, поэтому только мельком успела отметить, что Дэн был крепким и веснушчатым, а Зак – смуглым брюнетом с большими ореховыми глазами.

– Мы позаимствуем одного из ваших наставников на пару дней, – заявил Дэн.

– Можете забрать их насовсем, – предложила я, и парни засмеялись, решив, почему-то, что это была шутка.

– Какие дела у вас с капитанами? – спросила Рене.

– Лэйт будет сопровождать нас на учебном задании.

– Что ещё за задания?

– Вроде практики. Все старшекурсники принимают участие в операциях Департамента Магисентии, – пояснил Кристофер.

– Жаль только, Эм не едет, – сказал Зак, – Говорят, он был лучшим, когда служил в Департаменте.

– Если он был лучшим, что ж его сослали в Академию, – съязвила я.

Кристофер жестом велел нам всем склониться над столом и тихо проговорил, – Я слышал от отца, во время последнего задания Эм убил Алого.

– Чего?..

– Да иди ты!

– Охереть.

Захотелось понять, что же так потрясло парней, и я спросила, – Кто такие Алые?

– Ублюдки.

– Нелюди.

– Алые, роднуль, это те, кто не заслуживает другой участи, кроме смерти, – пояснил мне Боняков.

– На вашем месте я бы держала подобные радикальные мысли при себе, – заявила Лола, – Если не хотите вылететь с пятого курса.

– Госпожа Гарди права.

Возле нас остановился офицер, и по реакции парней стало ясно, что это был наставник их курса. Хотя, возможно, они так напряглись, узнав, что откровенничали с дочерью главы Академии. Строгий взгляд угольно-чёрных глаз магисента сосредоточился на нашей троице, и он проговорил:

– Каждый курс должен есть за своими столами, дамы.

– Полностью согласен с вами, майор Райн, я им сразу так и сказал! – ехидно улыбнулся Боняков, выпроваживая нас из-за стола, и шепнул мне, – Поговорим после обеда.

Мы встретились в холле первого этажа. Остальная часть дня у первокурсников была свободной, я попросила Мишу показать, где находилась библиотека, и пока мы шли до неё, рассказала ему о событиях последних двадцати четырёх часов. Меня радовала возможность поговорить с другом наедине, во-первых, потому что во всей Академии Боня был единственным, кому я могла открыть душу, а во-вторых, только наедине он переставал придуриваться, играть на публику и становился взрослым, адекватным человеком.

– Не сикай в рюмку, подруга, что-нибудь придумаем. И глазом моргнуть не успеешь, как освоишься тут.

– Спасибо, конечно, но я вообще-то не планирую задерживаться в Академии надолго.

– А вот с этим будут явные проблемы. И постановление Министерства, и новые правила Академии – Государственные вас просто так в покое не оставят, – предупредил парень и, услышав звонок к началу занятий, добавил, – Мне пора на тренировку. Кстати, забыл сказать, в Академии нет библиотеки, но спасибо, что проводила меня.

И, прежде чем я успела ответить, скрылся за дверью, ведущей в тренировочный зал.

– Скажу по секрету, – раздался за спиной голос, я обернулась и увидела мужчину средних лет, – Когда три столетия назад было возведено первое в стране учебное заведение, готовящее Государственных магисентов, здесь располагалась роскошная библиотека. Но лет двадцать назад руководство Академии решило, что учеников ничто не должно отвлекать от учёбы, и на её месте появился очередной тренировочный зал.

– А что стало с книгами?

– Распределили по другим библиотекам, а самые редкие теперь являются частью национального фонда.

– Ну, если руководство Академии хочет сделать из учеников бездушных солдафонов, не обезображенных интеллектом, то отказ от чтения – верный способ достичь этой цели.

Незнакомец улыбнулся и полюбопытствовал, – Простите, с кем имею честь?

– Лексана Сага.

– А я – Марк Леман, буду вести у вас теорию и историю магисентии и факультатив по мифологии.

Рыжий, кудрявый, в очках и бежевом вельветовом пиджаке – господин Леман не был Государственным магисентом, отчего производил вдвойне приятное впечатление. Как позже мне стало известно, его судьба сложилась весьма необычно: в восемнадцать лет он поступил в Академию, следовательно, мог владеть магисентией, однако за годы учёбы способности у него не проявились (редко, но так бывает). Карьера Государственного магисента не задалась, и он избрал для себя другое призвание – просвещать. Леман обожал магисентию и всё, что с ней связано, и из всего преподавательского состава, состоящего поголовно из отставных офицеров, был единственным, кто действительно получал удовольствие от своей работы. Правда, имелся у него один явный недостаток – он водил дружбу со Стэйном.

Об этом я узнала на следующий день, когда пришла на занятия по теории и истории магисентии и застала Марка (ученики между собой всех преподавателей и офицеров называли поимённо) в компании Эма. Капитан сидел за столом в первом ряду в окружении стопок из зачётных книжек, Леман стоял над ним и объяснял:

– …Рядом с именем учащегося пишешь курс и семестр, дальше идёт список дисциплин и факультативов и количество прослушанных часов, а в конце подпись наставника и дата.

– Мать твою… – Стэйн устало откинулся на спинку стула, – Почему в век цифровых технологий я должен сидеть и заполнять эту херь вручную.

– Традиции, – улыбнулся Марк и добавил, – Пусть Лэйт этим займётся, из вас двоих он более…

– Зануда, педант, ботан?

– …Усидчивый.

Капитан усмехнулся, – Не получится, господин Отличник уехал в Департамент на задание с пятикурсниками.

Леман посмотрел на него, – Сожалею, Эм.

– Да я даже рад, что не поехал. Скажем так, мне пока лучше держаться подальше от предыдущего места работы.

– Уверен, когда вся эта история уляжется, ты сможешь вернуться в Департамент.

Из их разговора сложилось впечатление, что Эм был вовсе не рад пребыванию в Академии, и в моём сердце возникло что-то, отдалённо напоминающее жалость, к этому человеку.

Обнаружив моё присутствие, Стэйн нацепил на лицо излюбленную ухмылочку и проговорил, – Ого, Сага явилась на занятие раньше всех? Вот это рвение к учёбе.

Жалость? Не, показалось…

Пропустив его сарказм мимо ушей, я перестала топтаться на пороге и вошла в аудиторию, – Добрый день, господин Леман, господин наставник.

Марк слегка поклонился в ответ, я села во втором ряду и Стэйн тут же повернулся ко мне:

– Слушай, Сага, раз ты у нас теперь прилежная ученица, нет желания помочь душке-наставнику заполнить пару-тройку зачётных книжек? Делов на пять минут.

– Ты хотел сказать шестьдесят зачётных книжек, – с усмешкой заметил Марк.

– Так, господин преподаватель, раз не помогаете, то хоть не мешайте, идите, вон, готовьтесь к занятию, – велел ему Эм и снова повернулся ко мне, – Смотри, тут всё очень просто: сначала заполняешь…

– Учитывая, что в Академии строго с дисциплиной, – перебила я, – Полагаю, все зачётные книжки должны быть заполнены одним почерком.

– Это правда, – подтвердил Леман, не отрывая взгляд от учебного пособия.

Капитан закинул голову назад и простонал, – Да твою налево…

Я приглушённо засмеялась. В Стэйне умер комик.

В аудиторию стали потихоньку подтягиваться ученики. Дождавшись, пока соберётся весь курс, Эм попросил ребят, во-первых, не обращать внимание на его присутствие, во-вторых, не расходиться до тех пор, пока он не раздаст зачётные книжки. После чего слово взял господин Леман, провёл вступительную часть и перешёл к знакомству со своей дисциплиной.

– Что такое магисентия?

– Способность управлять собственной энергией, – ответил один из парней.

– В точку, за небольшим упущением. Магисентия – не просто способность, это в первую очередь искусство. Искусство управления собственной энергией, – Марк прошёлся между рядами, – Сказать точно, как и когда возникла магисентия, невозможно. Первые упоминания датируются вторым тысячелетием до нашей эры. В них идёт речь об языческих ритуалах, связанных с исцелением больных и раненых с помощью человеческой энергии. Постепенно люди научились использовать энергию не только для лечения, но и для защиты, а потом и как оружие. Таким образом сформировались три ветви магисентии: Санитатем, Прайсидиум и Импетум, что в переводе с мёртвого языка означает «исцеление», «защита» и «атака». Несмотря на тот факт, что именно исцеление является самым древним видом магисентии, традиционно во всех Академиях изучают только искусство атаки и защиты. По какой же причине Государственные магисенты не практикуют исцеление?

– Эта ветвь магисентии считается забытой, – произнёс староста курса Коджи.

– Действительно, бытует такое мнение, только вот оно в корне неверно, и я сейчас поясню, почему. Исцеление – это добровольное жертвование своей энергией для лечения кого-то. Чем сильнее магисент, тем больше энергии он может отдать. Но что делать, если ради спасения другого человека магисенту придётся отдать всю свою силу и таким образом пожертвовать своей жизнью? Древние магисенты нашли ответ на этот вопрос… С помощью жертвоприношений. Через кровь убитого они поглощали его энергию и передавали её тому, кого исцеляли. Иногда для ритуалов использовали диких хищников или крупный рогатый скот, но ни одно животное, даже самое мощное и опасное, не обладало тем количеством энергии, какое было у обычного человека. Поэтому чаще всего магисенты жертвовали людей. Гуманно? Нет. Действенно? На двести процентов, ведь вскоре стало ясно, что с помощью кровавой магисентии можно не только спасти человека от смерти, но и наделить огромной мощью и даже отсрочить старость. Издревле магисенты делились на тех, кто мог использовать свою энергию для защиты и нападений, и на тех, кто умел лечить, однако ритуалы с исцелением мужчины не проводили, что свидетельствует о том, что первыми магисентами были женщины.

Господин Леман заулыбался, увидев реакцию учениц. Всех, включая меня, это известие потрясло.

– Следовательно можно смело утверждать, что до сих пор существуют мужская магисентия (атака и защита) и женская (исцеление).

– Раз женщины тоже владеют магисентией, то какого чёрта нас учат в Академии на секретарш? – спросила Лола о том, о чём остальные девушки успели лишь подумать.

– Хороший вопрос, госпожа Гарди, хоть и облачён в грубую формулировку, – Марк поправил очки и продолжил, – Наша реальность такова, что женщины-магисенты могут исцелять только с использованием крови, поэтому данная ветвь магисентии под запретом. А тех, кто нарушит запрет (и неважно, идёт ли речь о том, кто исцеляет или кого исцеляют), ожидает суровое наказание: пожизненное заключение или смертная казнь. И все же люди, использующие кровавую магисентию, существуют. Их называют…

– …Алыми, – хором сказали ученики.

Марк кивнул, – Алые считают себя прямыми потомками первых магисентов, что, по их мнению, позволяет им быть выше закона. Именно в их рядах есть женщины-магисенты, которые проводят древние ритуалы и наделяют мужчин-магисентов сверхчеловеческой силой. Алые – самые опасные противники, с которыми нам когда-либо приходилось сталкиваться. Их главной целью является господство над всеми магисентами, и один раз им почти удалось достичь этой цели. Тот страшный период истории, когда Алые развязали полномасштабную войну и едва не свергли Министерство, получил название Пятилетняя битва. Неимоверными усилиями Государственным магисентам удалось остановить их, но, к сожалению, Алые до сих пор представляют реальную опасность для магисентов и простых людей, поэтому нашей первостепенной задачей было и остаётся борьба с ними.

Аудиторию поглотила гнетущая тишина. Господин Леман поинтересовался, знает ли кто-нибудь из присутствующих, по каким признакам можно выявить Алого, никто не отважился пощеголять знаниями, и он предложил:

– Тогда, пользуясь случаем, попросим рассказать об этом того, кому неоднократно приходилось сталкиваться с Алыми лицом к лицу.

Все как один посмотрели на сидящего в углу Стэйна. Невольно оказавшись в центре внимания, капитан усмехнулся и нехотя выбрался из-за стола.

– Ну, по большому счёту никак, Алые ничем не отличаются от обычных людей. За небольшим исключением. После проведённого ритуала магисентия Алого становится красного цвета, а его глаза наливаются кровью. И чем сложнее ритуал, тем дольше сохраняются эти побочные эффекты. Добавьте к ним ещё владение магисентией на уровне босса и быстро заживающие раны, а также хитрость, беспринципность и беспощадность, и перед вами готовый портрет Алого. Но, повторюсь, если он захочет скрыть истинную сущность, вы никогда не отличите его от простого человека. К тому же Алые – искусные манипуляторы и ради желаемой цели ни перед чем не остановятся.

– Это правда, что вы убили Алого? – неожиданно задала вопрос Рене.

Стэйн метнул на неё напряжённый взгляд, но не проронил ни слова.

За него ответил Марк, – Не знаю, откуда у вас такая информация, госпожа Ларсен, но…

– Всё нормально, – перебил его Эм и сказал, – Да, правда.

Ученики отреагировали воодушевлёнными возгласами. Мотнув головой, наставник призвал их к тишине.

– Убийство – не повод ни для радости, ни для гордости, – произнёс он.

– Вы же сами говорите, что наша главная задача – борьба с Алыми, – высказался кто-то из парней, – А цель, как известно, оправдывает средства.

– Любой геноцид в истории начинался с этих слов, – заметил господин Леман, – Если мы станем убивать Алых без суда и следствия, то чем мы будем лучше их?

– Мы на стороне добра.

– Государственные магисенты – хранители правопорядка, а не каратели, – голос Стэйна ожесточился, – И забирают чужие жизни только в крайних случаях. Рассуждать об этом просто, до тех пор, пока не окажешься с врагом один на один. На словах мы все – герои, а на деле – чёрт знает, как себя поведёшь: сдашься, сбежишь или будешь бороться до конца. Да, я убил человека, который был Алым, и теперь мне придётся жить с этой ношей до конца своих дней. Но повторись всё снова, я бы, не раздумывая, поступил так же ещё раз, и ещё, потому что я, мать его, Государственный магисент и давал присягу.

Первая учебная неделя осталась позади, и я мысленно перечеркнула четыре чёрточки на стене своей темницы. Вечер пятницы коротался за изучением устава Академии, который я обнаружила ни много ни мало среди учебников. С одной стороны, теплилась надежда найти раздел, подраздел, пункт или хотя бы строчку, опровергающие заявление Стэйна о том, что учениц из Академии не исключали, с другой – я использовала устав, как снотворное: хотелось побыстрее перемахнуть из сегодняшнего дня в завтра и наконец-то вырваться, пусть и всего на несколько часов, из стен треклятого учебного заведения, тем более что Боняков обещал устроить мне самые лучшие выходные.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Лола. Казалось бы, что в этом необычного, ведь мы были соседками. Только вот Лола здесь не ночевала. Спор с генерал-майором по поводу одноместного проживания разрешился таким образом, что отец позволил дочери жить дома, а в Академию и обратно добираться на служебном авто.

– Ага, папулечка, а я-то как рада, что мы с Лекси подружились, оказывается, у нас столько общего! Да ты что, она ещё и дочь твоего старого друга? Вот так совпадение! Ну, чем займёмся… Киношки посмотрим, перемоем косточки остальным ученицам. Естественно, мы не будем шляться по Академии после отбоя, как ты только мог такое подумать. Ну всё, целую тебя, папулечка, спокойной ночи, – пропела Лола в смартфон и поймала мой молчаливо-недоумённый взгляд, – Чё вылупилась?

Ничего не ответив, я вернулась к изучению устава. Может, если не обращать на неё внимание, она пошипит и уползёт обратно в змеиную нору.

– А вообще-то, думаю, тебе будет интересно узнать, зачем я осталась в Академии, – заявила соседка и, не дождавшись от меня никакой реакции, выдернула устав из моих рук.