Тень магисентии

Алекс Никсен

Тень магисентии

Глава 1

Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом.

Если ты родился с магисентией, считай, вытянул счастливый билет – вместе с даром получаешь уважение, обеспеченность и, конечно же, благородную возможность бороться со злом. Эмануил Стэйн был одним из таких счастливчиков. Несмотря на то, что поступал на учёбу третьей волной (первыми двумя шли сыновья и внуки Государственных магисентов, а в его семье воинское звание имел только прадед по материнской линии). Несмотря на бунтарских дух и пренебрежительное отношение к дисциплине, из-за которых едва не вылетел на третьем курсе. А также несмотря на то, что из сорока ребят, окончивших Главную Академию Магисентии одиннадцать лет назад, сейчас в живых осталось меньше половины. Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом, но не каждый понимает, с какими трудностями придётся столкнуться, когда мечта исполнится.

Эм махнул охраннику, въехал на территорию, огороженную бетонным забором, и шустро припарковался на своём месте. Каким наслаждением было избавиться от чёртова гипса и снова сесть за руль, он, конечно, и одной правой справился бы с управлением, но всё же ощущения были не те. Время близилось к закату, а в Департаменте работа не стихала ни на секунду. Эм поднялся на третий этаж, подошёл к кабинету полковника и сходу постучал. Собираться с мыслями и морально готовиться не имело смысла, как говорится, перед смертью не надышишься. Получив разрешение войти, переступил порог и остановился перед столом, за которым сидел человек в чёрной форме с шестью звёздами, вышитыми золотыми нитями на груди мундира.

– Стэйн, – приветствовал его тот и указал на один из стульев, – Присаживайся.

– Постою, – Эм завёл руки за спину, и тут же ноющей болью напомнила о себе едва сросшаяся плечевая кость.

– Стойкость будешь демонстрировать за пределами кабинета, а сейчас сядь, – велел полковник и, дождавшись, пока подчинённый с шумным выдохом плюхнется на стул, спросил, – Как плечо?

– На мне всё заживает, как на собаке, вы ж знаете.

Лейтринг кивнул и сцепил руки в замок, – Прежде чем я сообщу решение руководства касательно твоей дальнейшей судьбы, хочу, чтобы ты знал, мне искренне жаль, что всё так сложилось.

– Что ж, дерьмо случается, – Стэйн сел поудобнее и, поймав на себе строгий взгляд собеседника, добавил, – Извините за грубость.

– Как бы дерьмово не было, не забывай, что пять членов семьи Сокудзо, включая и самого генерал-майора, остались живы только благодаря тебе. Это главное.

Эм посмотрел в окно и высказал мысль вслух, – Во время Пятилетней битвы мой прадед собственноручно лишил жизни пятьдесят двух Алых, за что был удостоен ордена Св. Константина, правда, уже посмертно. А мне светит увольнение со службы за убийство одного Алого. Заставляет задуматься, всё ли в порядке с нашей системой…

– Да, только мы не на войне. Наши деды и прадеды умирали за то, чтобы мы жили в мирное время, и наш долг – сохранить мир любой ценой, – Лейтринг опустил голову, ему точно так же претила сложившаяся несправедливость, – Если бы Алый, которого ты лишил жизни, не оказался пасынком брата министра, то…

– Полковник, – перебил Эм, – Рубите уже.

Молчание показалось ему вечностью, прежде чем Лейтринг произнёс:

– Наверху замяли это дело.

Стэйн взглянул на командира, сомневаясь, не ослышался ли.

– Министр не хочет, чтобы во время судебного разбирательства всплыла правда о том, что один из членов его семьи добровольно стал Алым, поэтому решил не давать делу ход. К тому же генерал-майор Сокудзо в своих письменных показаниях подтвердил, что все совершённые тобой действия были направлены на спасение его семьи и самооборону и что в сложившихся обстоятельствах ты не мог поступить иначе.

От этих слов Эму стало так хорошо, как после того обезболивающего, что ему на протяжении пары недель кололи в госпитале.

– Чёрт, ну и заставили же вы меня понервничать, господин полковник, – расплылся в улыбке он.

Однако выражение лица Лейтринга осталось неизменным, – Повторюсь, дело замяли, но полностью закрыть глаза на случившееся руководство не могло. Ты отстраняешься от работы в Департаменте и переходишь в распоряжение генерал-майора Гарди.

Эм мгновенно сообразил, о какой службе под руководством Гарди шла речь, и саркастично усмехнулся.

– Я – солдат, а не училка.

– Приказы не обсуждаются, – отрезал Лейтринг и, чуть смягчившись, сказал, – Этим мальчишкам повезёт, если одним из их наставников будет человек с таким богатым опытом, как у тебя.

Уловив иронию в интонации полковника, Стэйн ответил, – Чувствую, мне до конца жизни будут припоминать, как я едва не спалил Академию. Пару лет назад парни из нашего отдела даже втихаря установили мне на звонок припев из песни «Black car»: «Burn, baby, burn, baby» («Жги, детка, жги, детка»), так он и стоит на звонке до сих пор.

Лейтринг с трудом сдержал улыбку.

– Спасибо за всё, господин полковник, – Эм поднялся и протянул командиру руку, – Для меня было честью служить под вашим руководством.

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Вы произнесли, что я буду одним из наставников. А кто второй счастливчик?

Не успел полковник ответить, как раздался стук в дверь. Стэйн обернулся и, взглянув на вошедшего мужчину, простонал:

– Убейте меня.

Из всех Государственных Магисентов Лэйтон Фрост был последним человеком, кого Эм хотел бы видеть в напарниках. Кого он вообще хотел видеть.

– Добрый вечер, полковник, – тот подошёл ближе, завёл руки за спину и приветствовал стоящего рядом сослуживца кивком, – Стэйн.

– Фрост.

– Слышал про успешное спасение семьи генерала Сокудзо, поздравляю.

«Вот же ублюдок патлатый» – пронеслось в голове Эма, и он спросил вслух, – Как жена?

Пропустив ответный удар мимо ушей, Лэйт молча отвернулся.

– Раз вы закончили обмениваться любезностями, – вмешался Лейтринг, – Я бы хотел обратиться к вам с просьбой. Но просьба эта будет личного характера…

***

Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом.

И мой брат не был исключением. Никто в семье не сомневался, что его судьба предопределена: в восемнадцать он поступит в Академию, через пять лет выпустится и начнёт строить блестящую карьеру, так же, как и отец, дед, прадед… Будучи сыном Государственного магисента Томас имел привилегии при поступлении, однако на его результаты это не повлияло: он легко справился с двумя вступительными заданиями, направленными на определение умственных и физических способностей. Оставалось пройти только последнее и главное испытание – проверку на владение магисентией. И Томас её не прошёл. К сожалению, так бывает, яблоко от яблони не всегда падает недалеко. Отец не винил Томми за то, что тот не оправдал его надежд, по крайней мере, не вслух. Томми не винил отца за то, что тот с детства готовил его к становлению Государственным магисентом, по крайней мере, не при нас с мамой. Он взял контроль над жизнью в свои руки: уехал из дома, окончил полицейскую академию, устроился в отдел убийств и уже получил сержанта, но с отцом они больше не общались…

Поезд прибыл на вокзал. Покинув вагон, я огляделась в попытке отыскать в толпе родное лицо и услышала позади себя:

– Лекс.

Томас изменился за те два месяца, что мы не виделись. Хотя, может, мне показалось. Он стал носить щетину, которая, кстати сказать, ему шла, дополняла образ этакого полицейского из фильмов конца 80-х: джинсы, белые кроссовки, футболка, подчёркивающая развитую мускулатуру. Только современная причёска с выбритыми висками всё портила.

– У тебя причесон, как у модника, – подколола его я.

– Так я – король модников, – процитировал Томми героя из сериала «Майти Буш», чем вызвал мою улыбку.

Я крепко обняла его, – Спасибо, что отпросился с работы, чтобы встретить меня.

– Даже не обсуждается, – он повесил на плечо мою дорожную сумку, и мы направились к зданию вокзала, – Парни из нашего отдела передавали тебе привет. До сих пор сокрушаются, что ты не пошла учиться на психолога-криминалиста.

– Лестно, конечно, но я слишком слабонервная, чтобы расследовать преступления.

– Не жалеешь, что угробила летние каникулы на стажировку?

– Ни капельки. Во-первых, это лучший реабилитационный центр для магисентов, в котором нашей маме доводилось работать, во-вторых, единственная возможность побыть с ней, в-третьих, мне засчитают это как преддипломную практику в университете. И, боже, какая же там природа: лес, озёра, свежий воздух! Представляешь, я даже видела звездопад Персеиды в полной красе.

– Сколько желаний загадала?

– Семьдесят два. Хотела сто, но не успела.

– Звёзды кончились?

– Утро наступило.

Томми рассмеялся.

– Между прочим, ты зря иронизируешь, существует даже такая практика «Сто желаний»…

– Лексана Сага? – раздалось за спиной.

Мы обернулись и увидели молодого мужчину. Высокий, статный, с выправкой, одет в пальто, водолазку и идеально выглаженные брюки – несмотря на отсутствие формы, не возникло никаких сомнений, что перед нами стоял офицер.

– Капитан Фрост, – он продемонстрировал удостоверение Государственного магисента, – Вам придётся проехать со мной.

– Что-то с отцом? – напряглась я, ибо вряд ли нашлась бы другая причина магисенту обращаться ко мне.

– С ним всё в порядке.

– Тогда в чём дело? – вмешался Томас.

Капитан смерил его взглядом, и я внесла ясность:

– Это мой брат.

Вновь сосредоточив внимание на мне, офицер проговорил, – Вы зачислены в Академию Магисентии. Поздравляю.

Мы с Томми переглянулись. Недоумение вызвал не тот факт, что меня взяли в мужское учебное заведение, ведь тут-то как раз не было никакой тайны: хотя женщины не обладали магисентией, раз в пять лет в Академии по всей стране набирали девушек для освоения профессий, не требующих «особых способностей». Загадка заключалась в том, каким образом моё имя попало в список учащихся.

– Это ошибка, я не подавала документы в Академию.

Капитан вынул из кожаной папки лист бумаги и протянул нам. Взгляд пробежал по длинному и замысловатому тексту, цепляя основные фрагменты из его содержания: «…девушки из семей Государственных магисентов…», «с восемнадцати до двадцати двух лет включительно», «обязаны пройти обучение в Академии Магисентии», «все противоречащие обстоятельства решаются в пользу данного постановления», «вступает в силу с первого августа текущего года», внизу – подпись министра и печать с гербом Министерства Магисентии.

– Почему отец мне ничего не говорил? – прошептала я.

Брат нахмурился, – Об этом стоит спросить у него.

Ещё раз пробежав взглядом по тексту, я уточнила у Фроста, – Что значит «все противоречащие обстоятельства решаются в пользу постановления»?

– Вы освобождаетесь от предыдущего места учёбы или работы.

Язвительный смешок сорвался с губ, я вернула документ магисенту и отчётливо проговорила, – Я – студентка Королевского Университета, мне остался год до получения диплома, и никакие поставления не заставят меня добровольно отказаться от учёбы.

– У вас нет выбора, госпожа Сага.

– Ну что вы насильно меня повезёте?

– Мне бы очень не хотелось этого делать.

Напряжение, вызванное безвыходностью ситуации, плотно обосновалось в воздухе.

– Капитан, – вмешался Томас, – Дайте нам минуту.

Тот кивнул и отошёл в сторону.

– К сожалению, этот парень прав, у тебя нет выбора, – заявил брат.

– Ты серьёзно? – я посмотрела на него, как на сумасшедшего, – Томми, меня собираются упечь в сраную Академию против моей воли.

– До тех пор, пока ты не подписала документы о поступлении, тебя никуда не упекут.

– Должен быть другой выход.

– Единственный вариант – поговорить с отцом.

– Его вызвали в Министерство, и чёрт знает, когда он вернётся, – я схватилась за голову, – Это просто дичь какая-то. Они не имеют права так поступать со мной, не имеют права влезать в мою жизнь и превращать в руины все мечты и планы только потому, что я – дочь Государственного магисента.

Поразмыслив над моими словами, брат шумно выдохнул и сказал, – Чёрт подери, Лекс, меня из-за тебя попрут со службы.

– Что ты задумал?

– Отвлечь капитана, – Томас подкинул в карман дорожной сумки ключ от квартиры, – Домой лучше не соваться, там магисенты станут искать тебя первым делом. Поезжай ко мне и попытайся связаться с отцом.

– Спасибо, – я забрала у него дорожную сумку.

– Госпожа Сага, пора ехать, – произнёс Фрост.

Однако не успел приблизиться ко мне, как Томас встал между нами, – Что, капитан, не смогли забить под завязку свои хвалёные Академии пацанами и взялись за девчонок? Действительно, мальчик, девочка – какая, в жопу, разница, а?

Не отреагировав на выпад с его стороны, магисент предпринял попытку обойти Томаса, но тот не позволил.

– Правда, думаешь, я буду спокойно стоять и смотреть, как ты увозишь мою сестру? А вдруг ты нам лапшу на уши вешаешь? Мотаешься такой по вокзалам и аэропортам, прикидываешься магисентом, суёшь под нос фальшивую «корочку» и просишь проехать с тобой, а потом продаёшь девчонок на органы или в бордели. Я у нас в участке много таких историй наслушался про сутенёров и контрабанду людьми.

Наблюдая за тем, с каким трудом капитан пытается сохранить невозмутимость, я невольно улыбнулась. Томми был в ударе.

– Если сомневаетесь в моих словах, можете связаться с Департаментом Магисентии, там вам подтвердят… – начал офицер, но Томас не дал ему договорить.

– …что капитан Фрост существует? Не спорю, но где гарантия, что это реально ты?

Утратив терпение, магисент коснулся его плеча тыльной стороной ладони, веля отойти в сторону, – Я настоятельно прошу вас перестать препятствовать исполнению приказа Министерства.

– Руку убери, – насупился брат.

– В противном случае я буду вынужден применить силу.

– Угрожаешь мне? Ну всё, парень, ты доигрался, – нарочито серьёзно добавил Томас, и я заметила задорный огонёк в его глазах: он и сам получал немалое удовольствие от этого представления, – Сержант полиции Томас Сага, – брат продемонстрировал капитану своё удостоверение и завёл ему руки за спину, – Вы задержаны за попытку похищения девушки и угрозу в адрес полицейского.

Обратив внимание, что вокруг нас уже начали собираться нежелательные зрители, магисент решил не усугублять положение и подчинился воле сержанта.

– Где гарантия, что ваше удостоверение неподдельное, – только и сделал, что полюбопытствовал он.

– Так, поговори мне тут, умник нашёлся, – пригрозил ему Томас и шепнул мне, – Через главный вход не иди, там могут быть ещё магисенты.

– У тебя точно не будет проблем?

– Не будет, кыш отсюда.

Я нырнула в толпу, обогнула зал ожидания, убедилась, что поблизости нет людей в фирменных чёрных мундирах, и покинула вокзал через второй выход, ведущий на уличную парковку. Затерялась среди машин, облегчённо выдохнула и ещё раз мысленно поблагодарила брата за помощь. Прикинула, как быстрее добраться до его квартиры и огляделась в поисках такси. Чёрт возьми, обычно их у вокзала пруд пруди, а сегодня как будто всем приспичило взять выходной.

Раздался свист колёс, и я едва не угодила под колёса возникшего на моём пути пикапа. В испуге отскочила назад и тысячу раз прокляла себя за глупость и неосмотрительность, чуть не приведшие к аварии.

– Ты в порядке? – из салона показался водитель.

– Простите, у меня и в мыслях не было кидаться под ваш… – не успела я договорить, как в кармане его безрукавки заиграла ритмичная мелодия и мужской голос пропел: «Burn, baby, burn, baby…»

– Придержи мысль, – велел мне незнакомец и ответил на звонок, – Птичка в клетке, а ты где прохлаждаешься? Тебя… что? Умоляю, скажи, что не шутишь, – и, не сдержав смешок, добавил, – Ну, может, хоть в тюрьме с женой повидаешься. Алло-алло? Пф, трубку бросил, неженка.

Дурное предчувствие кольнуло затылок, и я окинула водителя взглядом. Высокий, статный, с выправкой – до боли знакомое сочетание… А следом прилетела ещё одна догадка – это не я по глупости своей едва не оказалась под колёсами машины, а парень намеренно перегородил мне путь.

– Все Государственные магисенты сбивают девушек? – саркастично поинтересовалась я.

– Только беглых учениц, – он отворил передо мной заднюю дверь пикапа и кивком велел забираться в салон.

– Как я могу к вам обращаться?

– Капитан Стэйн.

– Так вот, капитан, давайте сразу всё проясним: я не поеду ни в какую Академию до тех пор, пока не поговорю с отцом.

Нетерпеливо выдохнув, мужчина схватил меня за локоть, дёрнул за собой, и я в одно мгновение оказалась на заднем сиденье автомобиля, следом прилетела дорожная сумка. Столь бестактное поведение вогнало в ступор. Сам капитан тем временем занял водительское место, провернул ключ в замке зажигания и поехал прочь с парковки. Вынув из кармана джинсовки смартфон, я в тщетной попытке набрала номер отца, но за глухими гудками не последовало ответа – пока он находился в Министерстве Магисентии, пытаться связаться с ним было бесполезно.

Словно почувствовав на затылке мой прожигающий взгляд, капитан проговорил, – Слушай, ты можешь хоть до посинения играть в обижашку, я лишь выполняю свою работу.

– Я не обижаюсь на вас, очевидно же, что вы – просто мелкая сошка, исполняющая приказы сверху.

– Ауч, в самое сердечко ранила, – усмехнулся Стэйн и взглянул на меня через зеркало заднего вида, – А знаешь, кто отдал приказ сверху? Твой отец. Попросил нас с Фростом встретить тебя по возвращении в столицу и отвезти на приёмную комиссию.

– Будь это так, он предупредил бы меня заранее.

– Нет, не предупредил. Офицерам, в чьих семьях девушки попали в списки поступающих, запретили рассказывать о постановлении. Видимо, чтобы те не попытались сбежать.

Последняя фраза была явным укором в мой адрес.

Подавшись вперёд, я отчётливо проговорила, – Зря стараетесь, капитан, ваши слова, равно как и ваше осуждение, меня нисколько не трогают. У вас своя правда, у меня – своя, вы обо мне ничего не знаете.

Восприняв моё заявление, как вызов, Стэйн произнёс, – Лексана Сага, двадцать один год, рост средний, волосы русые, глаза зелёные, шрам на левой брови – последствия неудачной поездки на велосипеде в детстве. Отец – Государственный магисент, мать – специалист по работе с людьми, пострадавшими от магисентии. Есть брат, старше на четыре года. После окончания школы пробовала получить грант на обучение в Королевском университете, но провалилась, через год попробовала снова и поступила на психологический факультет. Отучилась три из четырёх курсов, попала под постановление Министерства об обязательном прохождении обучения в Академии Магисентии для девушек из офицерских семей и, столкнувшись с выбором – спасти карьеру отца или собственную задницу, не раздумывая, выбрала второй вариант.

Стало неприятно от того, сколько этому парню было известно обо мне, в то время как я не знала о нём ничего, кроме фамилии и звания. Постаравшись изобразить равнодушие, я спросила:

– При чём здесь карьера моего отца?

– Нарушение постановления карается по закону. Отец тебя любит, поэтому, естественно, возьмёт всю ответственность за твоё решение на себя, так что твой отказ от учёбы в Академии – не просто позор и пятно на репутации для него, но и подсудное дело.

Я не сводила глаз с капитана, переваривая услышанное. Если то, что он говорил, было правдой… Безысходность, граничащая с отчаянием, сдавила грудь. Я посмотрела через окно на залитые алыми лучами заходящего солнца улицы и не смогла узнать их, словно и не возвращалась домой. Теперь это был чужой город. Город, который принадлежал магисентам.

Пикап въехал на территорию, огороженную глухим бетонным забором, и Стэйн оглядел ряд парковочных мест, где не оказалось ни одного свободного.

– Томпсон, вот же кусок дерьма, уже отжал моё место, – тихо выругался он и, недолго думая, проехал вперёд и перегородил выезд серебристому седану, – Приехали.

Выбравшись из салона, я окинула взглядом серое здание, большое и неприступное, как крепость. Департамент Магисентии. В детстве нам с братом часто доводилось бывать здесь, когда отец брал нас с собой на работу. В голове мелькнула бесполезная мысль: могло ли всё сложиться иначе, если бы отец скрыл факт существования у него дочери?

В сопровождении капитана вошла внутрь, и в глазах тут же помутилось от количества фирменных чёрных мундиров – несмотря на вечерний час, Департамент кишел Государственными магисентами. Никто из них не обращал на нас ни малейшего внимания, очевидно, здешних работников волновали совершенно иные заботы, нежели чем беглые ученицы. Мы поднялись на второй этаж и оказались в хорошо освещённом зале, где вдоль стен стояло шесть столов. Это место резко контрастировало с оставшимся внизу ульем – здесь не было никого, кроме сидящей за последним столом дамы в серой форме.

Она посмотрела поверх очков вначале на капитана, затем на меня, – Лексана Сага? Поторопись, девочка, ты последняя осталась, – вынула из папки с моим именем несколько листов и велела, – Распишись здесь, здесь и здесь.

Едва я успела подойти к столу, позади раздались шаги, и в зал вошли капитан Фрост с моим братом. Увидев Томми, я ощутила, как слёзы предательски наворачиваются на глаза, и опустила голову, чтобы никто не заметил моей слабости.

– Что, уже откинулся? – подколол Стэйн Фроста.

Томас остановил меня и шепнул на ухо, – Если подпишешь эти документы, то можешь распрощаться с Королевским университетом.

– А если не подпишу, разрушу карьеру отца. Как бы сильно ты не злился на него, Томми, он не заслуживает лишиться воинского звания или, что ещё хуже, пойти под суд по моей вине, – тихо проговорила я и добавила так, чтобы капитаны услышали, – К тому же эти церберы не позволят мне поступить иначе.

И быстро расписалась на каждом листе.

– Можешь проходить на процедуру дактилоскопирования, – распорядилась сотрудница Департамента.

– Какую процедуру?

– Снятие отпечатков пальцев, – со знанием дела сказал брат.

– Ну у вас тут и порядки, – усмехнулась я и уточнила, – А тюремную робу мне сразу выдадут?

Никто не отреагировал на шутку, кроме Стэйна, его она явно позабавила.

– Автобус с последними первокурсниками ушёл, так что до Академии придётся добираться своим ходом, – заявила сотрудница, собирая со стола папки с документами.

– Подождите, я не готова ехать в Академию, – я перевела взгляд на капитанов, – Я два месяца провела на стажировке и только сегодня вернулась в столицу, мне нужно домой.

– С завтрашнего дня начинается семестр, – возразил Фрост.

– Парни, не в службу, а в дружбу, дайте нам съездить домой ненадолго, а после я сам привезу Лексу в Академию, – попросил Томас, – Под мою ответственность.

Капитаны переглянулись.

– У вас есть три часа до отбоя, – предупредил Стэйн и они, не прощаясь, вышли из зала.

В комнате, куда меня направили на дактилоскопирование, было неприятно ярко и резко пахло медикаментами. Молодая женщина в белом халате провела мне беглый медосмотр, сняла отпечатки пальцев на навороченном аппарате, затем велела сесть и приподнять волосы.

– Это ещё что? – я с недоверием покосилась на шприц в её руке.

– Вакцина от глупых вопросов.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, нужно читать, что подписываешь, – сказала медсестра и, прежде чем я успела возразить, сделала мне болезненный укол в шею.

Когда мы с братом покинули Департамент, город поглотили синие сумерки. Последний вечер уходящего лета выдался приятно-прохладным, а свежий воздух притупил головную боль, в которую вылились мои переживания. Томас молчал, и я молчала. Наверняка, он хотел как-то подбодрить меня, но понимал, что это бесполезно. Вряд ли нашлись бы слова, способные помочь смириться с новой реальностью, в которой за один день моя жизнь перевернулась с ног на голову, попутно исполнив тройное сальто.

– Заедем перекусить по дороге, – предложил Томми, закидывая дорожную сумку в машину, – Лекс, ты слышишь? – обернулся и проследил за моим взглядом.

Перед входом в Департамент остановился служебный автомобиль, и с пассажирского места выбрался представительный мужчина в чёрной форме с шестью звёздами, вышитыми золотыми нитями на груди мундира. Он взглянул в нашу сторону и обратился к водителю:

– На сегодня вы свободны.

– Хорошо, полковник Лейтринг.

Автомобиль отъехал, и офицер подошёл к нам.

– Томас, Лекса.

– Отец.

Он поцеловал меня в лоб и спросил, – Ты благополучно добралась?

Брат издал смешок, – Больше ничего сказать не хочешь?

Мне стало не по себе, так происходило каждый раз, когда Томми с отцом пытались поговорить.