Навоз как средство от простуды (хроники пандемии)

– Правильно, – поощрил прокурор. – Только не пиши, что убили лошадь, напиши – Ермолая по заказу графини. Вот тебе и заказчик, и исполнители. А этот обосравшийся фельдшер, или кто он там, пойдет как свидетель.

Следователь восхищенно смотрел на опытного прокурора. В его голове уже замелькали звезды большой величины на погонах.

– А мотив. Какой мотив им вменить? – в сладком предчувствии спросил следователь.

– Напиши, что хотели спалить сооружение культа. Особо изощренным способом, – подсказал прокурор. – Вот так и пиши: намереваясь уничтожить православную церковь, а также истово верующего Ермолая… и конюха, кстати, тоже православного, используя технические приспособления для привлечения электрической молнии на объект.

– Вот это да! – потрясенно воскликнул следователь. – Так это уже терроризм! Статья 205-я, от пятнадцати лет до пожизненного!

– Молодец! Соображаешь! – поощрил прокурор. – А то придумал! Лошадь пропала. Что мы тут, зря мокли весь день!

Возможно, читателю интересно, почему правоохранители больше озаботились конем, а не конюхом. Для меня ответ очевиден. В нашем богоспасаемом отечестве заботе о животных уделяют гораздо больше внимания, чем заботе о людях, о которых думают в последнюю очередь, если думают вообще. И примеров тому тьма. Вот и вполне себе либеральная графиня даже имени своего конюха не знает, зато для лошадей в усадьбе имеется манеж с бассейном и даже баня с парной. В отличие от коня Ермолая, безымянный служитель конюшни мало кому интересен.

Вернувшись в Москву, следователь показал дело начальнику. Тот похвалил и приказал готовить группу захвата. К операции привлекли спецназ ФСБ. В касках, бронежилетах и с автоматами спецназовцы выехали в имение Троекурова.

Акт пятьдесят пятый

Друзья вместе с ветеринаром сидели перед генералом. Христофор что-то мычал в ответ на вопросы высокого чина, друзья молчали и таращили на генерала глаза.

– Что с этими мудаками? – не выдержав, обратился генерал к Христофору.

– Им бы опохмелиться, – поставил диагноз ветеринар.

Дело происходило в Москве на конспиративной квартире, куда по приказу генерала – куратора графа Троекурова доставили друзей. Пока спецназ ФСБ путался среди графских деревень, пока выбирался из грязи в Терпилово, чтобы застрять на бездорожье в Погорелово, генерал вывез друзей из усадьбы на конспиративную квартиру. Опередив ФСБ, генерал намеревался использовать друзей в собственных интересах.

Поняв, что разговорить допрашиваемых по-иному не удастся, генерал налил всем по четверти стакана водки. Спиртное всегда присутствовало на квартире в качестве средства предварительного дознания. Для дальнейшего развязывания языков использовали более сильные средства, включая молоток, зубило и клещи.

Выпив водки, друзья раскраснелись и заморгали глазами.

– Ну, рассказывайте, зачем подожгли церковь? – приступил генерал.

Но друзья только моргали.

– Между первой и второй промежуток небольшой, – вмешался в дело ветеринар, вспомнив народную мудрость. – Им бы повторить.

Генерал снова налил, друзья выпили. И вот, как описал это явление классик, «проклятая зелень перед глазами растаяла и стали выговариваться слова». Друзья дружно замотали головами, затем Женьке удалось преодолеть звуковой барьер и он выдавил:

– Мы… нииичего… не палили.

Прояснив, что с водкой дело пойдет живее, генерал снова налил. Выпив, друзья зашевелились. Придя в себя, Женька стал объяснять, что произошло:

– Понимаете, в поместье не нашлось достаточно золота для электролиза, поэтому пришлось ставить опыт у церкви. Подключили трансформатор к золотому кресту, привели Ермолая, но тут ударила молния… не по плану, стихийно.

– И куда подевался Ермолай? – поинтересовался генерал.

– Он… как бы это сказать… Ермолай, видимо, перешел в состояние плазмы, – пояснил Женя.

– То есть, иными словами, вы хотите сказать, что разложили графа на молекулы, – переспросил генерал.

Тут, как писал другой наш классик, пришло время немой сцены. Через короткое время, придя в себя, Женя поправил:

– Не на молекулы, а на атомы… и не графа, а лошадь.

– Какая, блядь, лошадь! – возмутился генерал.

Здесь мне придется вмешаться, чтобы прояснить ситуацию. Еще в 90-х Троекурову подарили резвого жеребца. По прихоти «мисс Москвы», тогдашней жены графа, лошадь назвали Ермолаем, якобы в честь Троекурова. Оттуда и пошла путаница с именами, Ермолаем звали то графа, то графскую лошадь. Иногда про обоих говорили «конь с яйцами».

Когда ситуация с двумя Ермолаями разъяснилась, генерал стал расспрашивать, где собственно находится граф и как теперь обстоят дела с его потенцией. Друзья, не мудрствуя, указали, что потенция Троекурова золотая, но, увы, в настоящее время находится на некотором удалении от хозяина, который пребывает на лечении.

Генерал ничего не понял, пришлось рассказать обо всем, что случилось в поместье Троекурова. Оценив ситуацию, генерал сделал вывод.

– Вы, ребята, крупно попали: спалили храм и обесчестили лошадь. Теперь у вас есть только два варианта: либо в кол-центр Лефортово к Варваре, либо работать на меня.

– А что за работа? – поинтересовался Авдеич.

– Много вам знать не положено, – стал объяснять генерал, – но ситуация примерно такая: готовится передача власти, разные группировки имеют своих кандидатов, поэтому нужно поддержать правильного, чтобы не попасть…, – здесь генерал задвигал бровями и задумался, видимо представляя себе в картинках это «попасть». – Впрочем, не важно, – продолжал генерал. – Ваша задача создать посредством электрического свечения нового пророка. Так сказать, лидера общественного мнения, чтобы влиять на правильный выбор народа. У вас был такой опыт, вот и давайте.

– Вы имеете в виду американские выборы? – захотел уточнить кто-то из студентов.

– Ну, если хотите…, – задумчиво произнес генерал, – пусть будут американские.

Друзья вспомнили про Новоявленного участкового Степана и предложили его кандидатуру на роль пророка.

– Он уже был Лучезарным, – пояснил Авдеич, – кандидатом в президенты Белоруссии. Шел маршем, чтобы занять свое место в президентском дворце, но был схвачен милицией. Его били дубинкой – он не сдавался. Теперь сидит в КПЗ в Бобруйске.

Генерал возразил, что у него есть свой кандидат, однако, подумав, решил, что дублер кандидату не помешает. На том и порешили.

Генерал отправился хлопотать, чтобы вытащить Степана из белорусской тюрьмы и переправить в Москву. Друзей отвезли на конспиративную дачу в элитный подмосковный поселок Кукуево-Дальнее, где были условия для проведения опытов. Здесь был и бассейн, и джакузи, а также парная и сауна. За забором дачи, на бетонном столбе потрескивал трансформатор, от которого тянулись провода на соседние участки. Для повторения опыта оставалось достать свежий навоз и акриловую краску нужного цвета.

Почти сразу студенты сошлись с таджиками, которые работали на даче. Один из них красил забор, второй подметал дорожки на участке и собирал листья в кучки. В перерывах оба курили траву и пили водку. Утром вдвоем опохмелялись. Холодный во всех отношениях климат России быстро прививает вредные привычки теплолюбивым иностранцам.

Генерал выдал друзьям подъемные, которые помогли сблизиться с иностранными рабочими. Дачный поселок закрытого типа Кукуево-Дальнее имел на территории магазин со всем необходимым для международного сотрудничества.

В один из вечеров, распивая напитки, студенты в шутку предложили своим новым друзьям поучаствовать в экспериментах.

– Пошлете селфи домой, – убеждали студенты, – пусть видят, как вы сияете от счастья.

– В инстаграме запостим, наберем много лайков, – соглашались таджики.

Вот так для очередного опыта наших друзей нашлось все необходимое. Органические удобрения в виде навозосодержащей массы были разбросаны по участку, моток проводов висел в хозяйственной постройке. Испытуемые были готовы. Дело было за малым.

Акт пятьдесят шестой

Хэллоуин в элитном поселке Кукуево-Дальнее начался на неделю раньше 31 октября. Это случилось в ночь на понедельник, когда среди дач стали странным образом перемещаться две тыквенных головы с зелеными горящими глазами. «Светильники Джека», как их еще называют, болтались в воздухе без всякой видимой поддержки, разевали пылающие рты и, что самое странное, произносили непонятные речи.

– Дустам, шумо худро чи хел хис мекунед? Биеед ин дарвозаро куфтем*, – слышали перепуганные обитатели поселка.

С рассветом тыквы исчезали, а на конспиративной даче два таджика вместе со студентами опохмелялись пивом.

Как связаны эти события?

Тайну поселкового Хэллоуина легко объяснить. Воскресным вечером, хорошо поддав, двое таджикских рабочих залезли в ванну с навозосодержащим удобрением, куда студенты добавили зеленую краску, которой один из рабочих красил забор.

Парное испытание было первой попыткой массового «освещения», если не считать опыт с Ермолаем, конюхом и уздечкой. Однако в тот раз разряд молнии нарушил течение опыта. Поэтому, как и в случае космонавтов Николаева и Поповича, которые парой отправились в космос, этот эксперимент можно смело считать первым, а таджиков – первопроходцами.

Рабочих примотали электрическим проводом друг к другу. Как только испытуемые достаточно пропитались, в жидкость поместили второй электрический провод. Трансформатор, висящий на столбе за забором, усилено загудел, потом задымил, и в элитном поселке кончилось электричество.

Рабочих достали из ванны и наскоро помыли. Как и было предсказано, в сумерках они сияли зеленым светом цвета крашеного забора. Вволю наделав селфи, таджики разослали их всем родственникам и знакомым. После чего, одевшись, пошли бродить по поселку. Так появились два Джека и начался Хэллоуин в подмосковном Кукуево.

А в пятницу к конспиративной даче на лимузине в сопровождении охраны подкатил известный композитор и видеоблогер Миха Зеленый. Последним «подвигом» Зеленого был поджег автомобиля стоимостью 13 миллионов рублей. Как сообщала пресса, Миха вывел машину в чистое поле, облил бензином и подпалил. Машина сгорела. Миху показали в новостях, а его ролик набрал на ютубе два миллиона просмотров и на миллион увеличил количество подписчиков блогера. Перед этим событием Зеленый прямо в онлайне жестоко избил любимую девушку, что также увеличило его популярность. Что тут поделать? Какие времена, такие и нравы.

В сопровождении телохранителей в шубе до полу, в перстнях, бусах и пирсинге Миха ввалился на дачу. Он развалился на диване, растопырив пальцы рук, а может, и ног. Телохранитель подал Зеленому бокал с виски, тот отхлебнул и щелкнул пальцами в сторону человека в костюме, который вместе с любимой девушкой и ее фиолетовыми фингалами сопровождали видеоблогера.

Человек представился как продюсер Матвей и пояснил, что прибыл от генерала для проведения спецоперации «ЛОМ»**. Так генерал для конспирации просил называть процедуру покраски видеоблогера.

– А это что за клоун? – простодушно спросил Авдеич, кивая на Миху.

Телохранители напряглись, продюсер усиленно заморгал, прикладывая палец к губам. Сам Миха пропустил вопрос мимо ушей, занятых наушниками, из которых доносился визг бензопилы, застрявшей в плотных слоях древесины.

Продюсер попросил друзей пройти в другую комнату для объяснений. Там он слегка расслабился и рассказал, что Миха человек капризный и своевольный и что сердить его не стоит.

– Еще вчера был сельским мальчишкой с далекого Сахалина. Приехал в Москву гол как сокол, в последних трусах, – объяснил продюсер, – а сейчас блогер-миллионник, надежда ютуба.

– И с чего ему так поперло? – поинтересовался Авдеич.

Продюсер придвинулся ближе к друзьям и зашептал, что во всем виноват генерал. Это он приметил «юное дарование», одел его и обул, оплатил уроки актерского мастерства, дикции и письменной грамоты. Генерал собрал для Михи команду сценаристов, операторов и режиссеров и дал денег на раскрутку и продвижение. Набрав популярности, Миха из провинциального мальчика превратился в «нашего селебрети» со всеми вытекающими последствиями.

– Если бы не генерал, был бы Миха на подсосе у мелких бандитов в третьесортном московском клубе, – вздохнув, закончил продюсер.

– И какой же дальше сценарий? – спросил у продюсера Женя.

– Сценарий такой, – перебирая бумаги, начал Матвей. – Вы его красите. Потом мы едем по ночным клубам, где Миха выступает в роли говорящей на Хэллоуин головы. Текст ему сейчас пишут…, что-то глубокомысленное с матерными словами… ну, как у Хаски с Оксимироном. Что-то такое, типа: еп твою мать, негде погнать, нету угла, мочи полна голова, пустые слова… бла, бла, бла…

Студенты согласно закивали, а удивленный Авдеич, который совсем не разбирался в современной музыке, спросил:

– Как же этот клоун станет пророком?

– Сейчас мы на первой стадии – стадии узнавания. Набираем подписчиков. Потом будет стадия продвижения образа. А дальше…, – не успел закончить продюсер.

– Какой нахуй образ у этой обезьяны! – перебил продюсера Авдеич.

– Главное популярность, а имидж дело поправимое, – стал объяснять Матвей. – Возьмите, к примеру, Собчак, начинала как бля…, – тут продюсер внезапно запнулся, – как ведущая, голой жопой вертела в телевизоре, а кончила кандидатом в президенты.

– Класс, класс! – поддержали Матвея продвинутые студенты. – Только вот краска у нас только зеленая, заборы красить. Другую пока не доставили.

– Зеленая, – задумался продюсер, – хм, ну пусть будет зеленая. Будет не тыквой, а репой. И погоняло у него подходящее – Миха Зеленый. Все тип-топ, парни! Давайте уже, красьте его, ему – еще роль учить.

Друзья согласились и пошли готовить ванну с навозом. Продюсер вернулся в гостиную, Миха по-прежнему сидел, растопырив пальцы, и кивал головой в такт бензопиле. Любимая девушка блогера перед зеркалом пудрила свои фингалы, телохранители вышли покурить.

Вечерело. В ранних сумерках над поселком вставала Голубая Луна – редкое явление природы. Трансформатор на столбе неожиданно заискрил, вспыхнул и погас. В поселке стало темно. Две горящие зеленым огнем головы в потемках стучались в ворота элитных особняков.

– Хой мард! Бубинед, касе дар хона нест! Биеед инчо равем!*** – разносилось вокруг.

*) Чувак, как ты себя чувствуешь? Давай постучим в эту дверь! (Здесь и далее перевод с таджикского).

**) Видимо, генерал использовал известную аббревиатуру, означающую «лидер общественного мнения».

***) Эй, чувак! Смотри, никого нет дома! Пойдем, влезем сюда!

Акт пятьдесят седьмой

Четвертого ноября, в день победы над половцами и печенегами, когда вся Россия с замиранием сердца следила за подсчетом голосов на выборах в США, на конспиративную дачу в элитном поселке Кукуево-Дальнее приехал генерал. Он тяжело вылез из «Мерседеса», по-хозяйски осмотрел владение, постоял задумчиво на пороге и решительно толкнул входную дверь. Друзья, не ожидавшие визита, вздрогнули и растерянно посмотрели на гостя.

Пожалуй, стоит рассказать об этом человеке, раз уж он стал неотъемлемой частью этой правдивой истории. В детстве Ваня не сильно отличался от своих сверстников. Он был примерным пионером-тимуровцем, помогал старикам, собирал металлический лом и макулатуру, переходил улицу только по переходу, трамвай обходил спереди, а автобус сзади.

После армии, где Иван вступил в КПСС, он без труда поступил в Ленинградский институт по партийной квоте. Здесь он связался с куратором института от КГБ и стал осведомителем. Ваня регулярно докладывал о сокурсниках «кому надо», чем заслужил особое доверие органов.

Не удивительно, что после института Ивану предложили поступить на службу в Комитет госбезопасности. Дальше карьера Ивана пошла по накатанной. Отсутствие нужных связей он компенсировал гибкостью и умением приспосабливаться. Именно в Ленинградском комитете Иван Иванович познакомился с будущими руководящими лицами страны и города.

В начале девяностых Иван Иванович вышел из партии и стал демократом. «Чин следовал ему, он службу вдруг оставил» – когда-то справедливо подметил русский поэт и дипломат. Иван Иванович действительно покинул Комитет госбезопасности и стал охранять первого мэра Петербурга. По неизвестной причине он не стал членом кооператива «Озеро», однако часто бывал на тамошних дачах. Вслед за питерскими Иван Иванович перебрался в Москву, где охранял президентов и крышевал бизнесменов. Где-то в этот период ему присвоили звание генерала, хотя до этого он был всего лишь майором.

Последние годы генерал возглавлял один из фондов поддержки спецслужб. По слухам из интернета, Иван Иванович посредничал в сделках, решал вопросы, прикрывал и покрывал. Но очевидных доказательств этому интернет не приводит.

Войдя в помещение, генерал уселся в кресло, хмуро из под бровей взглянул на друзей и заговорил тихим, чуть хрипловатым голосом. Иван Иванович сообщил, что друзья проделали хорошую работу, и новый лидер общественного мнения в лице Михи Зеленого удачно засветился на светских вечеринках и в ночных клубах. Это добавило ему поклонников как в офлайне, так и в онлайне.

После этой преамбулы Иван Иванович так же спокойно сообщил, что теперь выбора у друзей не осталось, поскольку они посвящены в государственную тайну.

– Теперь вы работаете только на меня, – сообщил генерал и, подумав, добавил. – Пока смерть не разлучит нас.

– А других вариантов нет? – забеспокоился Петр Авдеич.

– Другие варианты закопаны здесь, в саду под деревьями, – не моргнув объяснил Иван Иванович.

Друзья не поняли намек генерала, но его тихий убедительный голос свидетельствовал, что лучше бы с ним не спорить. Друзья согласились, несмотря на неясные перспективы предстоящей работы и оплаты труда.

Генерал достал из портфеля бумаги и раздал друзьям. Это был договор о сотрудничестве с Фондом поддержки спецслужб и соглашение о неразглашении обстоятельств сотрудничества.

Студентов заинтересовал пункт «Стоимость услуг и порядок расчетов», где стояли прочерки. Петр Авдеич недоуменно пялился в параграф «Ответственность сторон и разрешение споров», где черным по белому было написано, что «в случае невозможности или нежелания Исполнителя выполнять взятые обязательства Исполнитель ликвидируется с полного согласия самого Исполнителя». В ответ на просьбу разъяснить этот пункт генерал заявил, что договор стандартный и обсуждению не подлежит.

После того как документы были подписаны, генерал достал из портфеля пухлый конверт и отдал Авдеичу, объяснив, что это бонус за проведенную работу. Затем из того же портфеля Иван Иванович достал бутылку дорогого коньяка и предложил отметить первый удачный эксперимент.

Когда коньяк был выпит, друзья вызвались сбегать в магазин за добавкой, но генерал отказался, сославшись на дела.

– Есть еще одна проблемка, – неожиданно начал Иван Иванович. – Эти ваши крашеные таджики. Бегают по поселку, отсвечивают, создают нежелательную шумиху. Понимаете? – генерал вопросительно взглянул на друзей. Потом, отвернувшись к окну, тихо продолжил:

– Нужно избавиться от лишних свидетелей.

– Уволить и выслать на родину? – переспросил Женя.

Генерал косо глянул на Женю, скривил губы и процедил:

– Уволить и… закопать под яблонями.

– Как это, закопать? – не понял Женька.

– Глубоко, – пояснил генерал. – Только под яблонями, не перепутайте. Под вишнями все места уже заняты.

Друзья с испугом переглянулись.

– Что, какие-то проблемы? – Иван Иванович вопросительно приподнял правую бровь.

– Мыыы… не умеем глубоко, – замычал Женька.

– Ничего сложного, – объяснил генерал. – Лопаты найдете в сарае. Проведете еще эксперимент с электричеством. Рабочие выйдут из строя по естественным причинам, после поражения электрическим током. Не мне вас учить.

Генерал помолчал, затем продолжил:

– Кстати, уголовное дело с поджогом православной святыни и исчезновением Ермолая еще не закрыто. Так что вас ищут ортодоксальные экстремисты и Следственный комитет. Не знаю, что хуже. Но при неблагоприятных обстоятельствах… Вы меня понимаете?

Тут, надо признать, друзья запаниковали – ортодоксальные экстремисты вкупе со следствием доверия не внушали.

– Товарищ генерал, – вдруг опомнился кто-то из студентов, – мы яблоню от вишни не отличим. Только дело испортим.

Но, похоже, что Иван Иванович предусмотрел и этот вариант. Он кивнул на Христофора и мягко сказал:

– А ветеринар вам на кой! Он ведь тоже шел под списание, но учитывая его заслуги перед отечеством и награду от президента, ему позволено остаться.

Друзья поняли, что объяснять генералу разницу между ветеринаром и садоводом смысла не имеет и спорить с ним бесполезно: все решения приняты и выхода нет. Они замолчали, глядя в пол и представляя себе, что их ждет.

Вдруг встрепенулся НЮРА. Он поднял руку, как на уроке и, получив одобрение, начал:

– Товарищ генерал, есть идея! Давайте использовать таджиков для подтанцовки. Сейчас никто не выступает один, все с подтанцовкой. Возьмите Киркорова, Валерию, Михайлова Стаса… да кого угодно – у всех кто-то дергается за спиной, машет руками, марширует и подпевает. Без этого цирка сейчас никто не выступает. Это традиция. Шоу-бизнес!

– Традиция, – задумался генерал. – Ну, раз традиция, тогда обсудите с продюсером. Если он одобрит, то пусть будет, как в цирке.

Друзья облегченно вздохнули. Иван Иванович попрощался, сел в «Мерседес» и укатил. Студенты сбегали в магазин. Остаток дня провели у телевизора, выпивая на радостях и обсуждая американские выборы.

Акт пятьдесят восьмой

Пронзительный ветер будоражил поверхность Невы, гнал волны и пенил воду у гранитной набережной. На мостах над рекой зажглись фонари. Их отраженье ломалось в воде, рассыпалось и исчезало в мрачной тени опор. Из-за громады Зимнего дворца неожиданно взметнулась чайка, чертя белым крылом по серому небу. На середине реки птица вскрикнула, метнулась в сторону и исчезла где-то в холодной мути вечернего Петербурга.

У парапета набережной спиной к ветру стояли четверо. Проезжающие мимо машины на миг освещали их светом фар. Водители были уверены, что это туристы, ибо ни один здравомыслящий городской обыватель носу не кажет из дому в такую погоду.

Один из туристов полез в карман за платком, высморкался и, глядя на величественную панораму, произнес:

– Надо же было строить в самом болоте. Какой в этом смысл?

Туристы зашевелились, отвлекшись от видения воды и гранита. В свете проезжающих мимо машин сторонний наблюдатель мог бы узнать наших друзей. В ноябрьских сумерках на набережной Невы торчали Женька, Авдеич и студенты-укурки.

Друзья приехали в Питер вместе с Михой Зеленым в качестве техподдержки. Первое появление Зеленого перед питерской публикой было намечено на следующий день. Пока шла репетиция, друзья были свободны и решили глянуть на город. Пройдя по Невскому проспекту и перейдя Дворцовую площадь, они оказались на сквозняке, который тянул вдоль Невы, выдувая из города остатки тепла.

Продрогнув, друзья вернулись в гостиницу, переименованную в отель «Три звезды». У входа они приметили несколько лимузинов с синими мигалками, но сообразить не успели, что делают мигалки во второсортном районе Северной столицы у третьесортной гостиницы.

Дежурный за стойкой регистрации вцепился взглядом в вошедших, выскочил из-за прилавка и пригласил друзей пройти в кабинет директора. Там их встретил гражданин без примет, не тонок и не толст, не высок, не низок, не лыс, не лохмат. Черты лица его были столь незначительны, что казалось, и лица на нем вовсе нет никакого. Даже дорогой костюм не мог выделить человека-невидимку на фоне сборной мебели в кабинете директора.

Неизвестный кивнул на стулья, предложив друзьям присесть. Хорошенько рассмотрев каждого, он заговорил, не тихо и не громко, глуховатым голосом лишенным всякого тембра.

Гражданин назвался Антоном Эдуардовичем из администрации и вежливо попросил рассказать о работе на Гомельском ДОКе. От столь неожиданной просьбы Женька покраснел. «Зачем администратору наша работа на ДОКе?» – пронеслось у него в голове.

В этом месте нам придется отвлечься и вспомнить историю, произошедшую годами ранее.

Гомельским Ордена Ленина деревообрабатывающим комбинатом долгое время руководил заслуженный работник Макар Семенович Шкиба. На нем держалось благополучие самого комбината, его работников и еще половины города. В девяностые годы ДОК наладил производство «итальянских» стенок, «французских» спальных гарнитуров и другой контрафактной мебели, которой торговал в самой Белоруссии и в прилегающих странах.

Со временем Макар Семенович постарел; постарев, начал дряхлеть, при этом свой пост не сдавал. В последние годы он неподвижно сидел у себя в кабинете, но с каждым днем доктор Закгейм, нанятый следить за здоровьем директора, все больше цокал языком и качал головой. Это означало, что уважаемый Макар Семенович мог склеить ласты в любой момент, а вместе с ним в мир иной могло уйти благополучие многих достойных в Гомеле людей, близких к предприятию.