скачать книгу бесплатно
Но он был совсем другим.
Первое, что я увидела – глубокий, белесый шрам, тянущийся через всю щеку от середины левого глаза вниз к углу челюсти. Страшный. Жестокий. Как будто кто-то пытался разделать лицо и снять его с него кожу, но не смог.
Глаза чёрного оникса действительно горели, но не гневом, а насмешкой, будто он наблюдал нечто очень забавное. Пронзительные, острые глаза были такими темными, что сливались со зрачком, и под их взглядом я почувствовала себя раздетой и безоружной. Он был красив.
Проклятье. Он был красив.
Не красотою изнеженных лордов с лощеными волосами и свежем румянцем, но другой, серьезной и выдержанной красотой. В его лице читалась стать и опыт, который непременно перекраивает внешность каждого, кого коснется; пленительной насмешкой смотрели его глаза; черные, как вороное крыло, волосы, были убраны в низкий хвост, а один уголок губ поднялся вверх в ухмылке.
– Боишься? Неужели настолько уродлив?
Низкий голос с хрипотцой завибрировал внутри моей груди. Во рту пересохло, и я, не понимая, как отвечать, опустила глаза. Он усмехнулся, будто наблюдал за цирковой зверушкой, прыгающей через кольцо на потеху публике. Я почувствовала себя бестолковой дурой, и щеки мои вспыхнули огнем. Мысли разметались по разным углам головы, и, прежде чем я сообразила, могу ли отвечать господину, голос камеристки выдернул меня из этого омута:
– Джесс сейчас принесет все необходимое и накроет на стол, Ваша Светлость.
Другой подсказки мне было не нужно, и я, мысленно благодаря миссис Клиффорд, подхватила ведро с чистящими средствами и со всех ног пустилась прочь из библиотеки.
Книга. Нужно спрятать книгу! – судорожно думала я, забегая в кладовую, чтобы оставить там ведро. Но где? Здесь шныряют толпы слуг, увидят, найдут. Глаза хаотично скакали по полкам, сундукам и мешкам, пока я молилась Фортуне о помощи. На чердак подняться уже не успею. Стук шагов стремительно приближался к кладовой, поэтому я, охваченная паникой, за долю секунды вытащила книгу из-под платья, и дрожащими пальцами закинула за груду холщовых мешков с половину меня ростом. В момент, когда две служанки, громко разговаривая, зашли в кладовую, я уже выбегала наружу, удостоверившись, что книгу невозможно увидеть, не отодвинув мешки. Как я сама ее оттуда достану? – подумала я, кусая губу от досады. Ладно, оставлю эту проблему на потом, сейчас есть другие. Жестокий Граф.
На кухню за едой. Заварить чай. Забрать посуду и взять виски, сервировать поднос. Подняться в библиотеку. Все это заняло у меня не больше десяти минут. Я была так сосредоточена на том, что ничего не забыть, чтобы сделать все правильно, что не успела обдумать, как себя вести. Нужно ли что-то говорить? Нужно ли предпринять попытки показать себя хорошей прислугой для перевода в северное крыло? Что делать?! Фортуна, помоги! Мое сердце отплясывало чечетку, пока я накрывала небольшой столик у огромных окон библиотеки. К счастью, это я умела делать безупречно, поскольку сама когда-то была чрезвычайно капризной аристократкой. Голоса двух мужчин раздавались откуда-то из глубины библиотеки, и, когда они начали приближаться, я закончила разглаживать последнюю белоснежную салфетку, прислонилась к ближайшему стеллажу и опустила вниз голову.
– … И вот ради таких моментов, таких лиц наших врагов, и стоит жить, Генри! – Весело изрек незнакомый мне голос, вслед за которым раздалось дружеское похлопывание по плечу.
– Если бы все были так азартны как ты, Ричард, боюсь, этот мир давно бы сгинул в реках Ганга. – Усмехнулся граф Одерли, прежде чем джентльмены вышли из-за стеллажа и заметили меня. Я присела в поклоне. Ричард, кем бы он ни был, присвистнул.
– Ты говорил, мы выпьем пару бокалов с дороги, сменим одежду и поедем в город. Про пир ни слова не было! – сказал незнакомец, а мои щеки вновь стали пунцовыми.
– Я все мигом уберу, если милордам не угоден обед. – Посмела сказать я, склоняясь в поклоне еще ниже и не поднимая глаз. Паника, охватившая меня, наконец вылилась наружу в дерзновенной попытке подать голос.
– Не стоит. – Ответил низкий голос, подшитый бархатной хрипотцой. – Это впечатляет. Не помню, чтобы в библиотеки накрывали так… Мы отобедаем.
Когда звук шагов приблизился к столу, я поспешила отойти к дверям библиотеки и слиться с окружающей обстановкой. Без позволения хозяина покидать комнату нельзя, и одна часть меня кричала от ужаса, вторая же, рациональная – от радости, что у меня появилась возможность понаблюдать за обедом графа в первый же день его приезда.
Не понимаю только, даровала мне Фортуна большую удачу, или же подтолкнула на лишний шаг в пропасть.
Как бы то ни было, несколько минут молчания, прерывающиеся звоном столовых приборов, дали мне время успокоиться и прийти в себя. Сделав несколько глубоких вдохов и разжав, наконец, ладони, я осторожно подняла глаза на джентльменов.
Жестокий граф, что сидел слева, был гораздо выше своего друга – его прямая осанка и безупречные манеры сразу выдавали в нем человека высокородного. Ричард, напротив, на фоне его Светлости, выглядел простовато и развязно. Поза его была расслабленна, спина сгорблена, нога закинута на ногу. Он с наслаждением смаковал мясо перепелок, не стесняясь разделывать их руками. Я едва заметно скривила губы, не сумев сдержать в себе отвращения. Варварство. Господа сидели слишком далеко, чтобы разглядеть их лица во всех подробностях, но что было видно и за версту – золотистая кожа Ричарда. Он был смугл и поджар, а его черные, как смоль, волосы, были коротко стрижены не на английский манер. Я нахмурилась. Никогда не видела людей внешности столь… экзотичной. Откуда он? И кем приходится графу? К счастью, закончив с блюдами, джентльмены завели беседу, а у меня появился повод подойти ближе, чтобы убрать посуду. И подслушать.
– Ну, каков теперь план? – Спросил Ричард
– До рождества успеем наведаться в две земли на север, отправимся в Глостершир и Уорикшир.
– А на Рождество что? – Граф смерил его уставшим взглядом.
– Ты знаешь, что.
– А-а-а… – протянул Ричард. – Точно. Совсем забыл, что милорд Одерли у нас гостеприимный помещик.
– Не называй меня так.
– А ты не злись! Вот увидишь, пригожусь тебе, когда здесь соберется весь английский сброд, проклинающий тебя за то, что пришлось тащиться на юг через всю страну.
Жестокий граф зло усмехнулся, а я поспешила унести грязную посуду, кусая губу, что не могу подслушать дальше. Ничего не понимаю. Его Светлость будет давать рождественский бал? Почему? И кого это Ричард назвал английским сбродом?! Без паники, Луиза. Самое главное, все запомнить, в особенности, что до рождества граф отправится в Глостершир и Уорикшир. Интересно, зачем?…
Я вернулась спустя всего пару минут, но, как только за мной закрылась дверь, Жестокий Граф сразу же обратился ко мне.
– Подай чаю, Джесс.
Я мигом оказалась рядом с мужчинами и начала разливать чай. Пристальный взгляд ониксовых глаз касался меня сквозь одежду, от этого волна холодных мурашек прокатилась по спине. Зачем так разглядывает? Смущение разлилось дрожью в пальцы, сжимающие фарфоровое блюдце, оттого чашка едва заметно покачнулась и тихо звякнула.
– Простите, милорд. – Сразу же извинилась я, хотя была рада, что не пролила ни капли.
– Не стоит. – Протянул он. Я удивилась его словам, но виду не подала. – Не помню тебя среди прислуги, должно быть, ты прибыла во время моего отъезда.
– Все так, милорд.
– Где служила до этого? – спросил граф, на что Ричард едва слышно усмехнулся. Что смешного?..
– Личной горничной у вдовствующей госпожи Уиллоби, милорд.
– Госпожи Уиллоби… – задумался он, – Лорд Уильям Уиллоби, из Йорка, случаем, не ее сын?
– Так и есть, милорд. – Улыбнулась я, искренне радуясь, что сэр Ридл обеспечил мне правдоподобную легенду.
– И нравилось служить госпоже?
– Очень, милорд.
– Отчего же ушла?
Я вздохнула чуть глубже необходимого, чтобы мое волнение не осталось без внимания господ. Это похоже на допрос. Нет, это он и есть. Если каждые две недели слуги приходят и уходят, значит, граф не уверен в их способности держать язык за зубами. Он проверяет меня. Значит, нужно отвечать со всей осторожностью и с глубоким уважением к предыдущей хозяйке, но не слишком эмоционально, чтобы не врезаться господину в память как подозрительно-чувствительная особа.
– Госпожа Уиллоби – очень хорошая хозяйка, милорд, лучшая из всех, какие только бывают на свете. – Я принялась теребить ткань платья в руках, изображая глубочайшие переживания, терзающие мою душу. – Она добрая, веселая, и, не смотря на почтенный возраст, в ней было столько жизни, что юные девы позавидовать могут. Она редко бранилась, но всегда по делу, и разговаривала так… прямо, и… смешно. – Я едва не подняла на него глаза в притворном смущении, но вовремя себя отдернула. – Но, к сожалению, – мой голос дрогнул, – госпожа заболела, и сильно. Было очень тяжело видеть, как всегда жизнерадостная леди Уиллоби остается прикованной к постели, но я была рядом каждую секунду каждого ее дня. Пока… Пока она не решилась уехать к сыну. Хотела там провести свои последние дни, хотя, милорд, я бережно храню надежду, нет, я уверена, что она поправится, и впереди ее ждут еще несколько лет радостной жизни. Но меня она в Йоркшир брать отказалась. Сказала, что не дело мне, молодой девице, просиживать днями у постели больного. Что я должна дальше идти, усердно трудиться и служить молодым.
Я глубоко вздохнула, решившись поднять глаза на графа. Да, дерзко, но как по-другому оценить эффект, который произвел мой монолог?…
Жестокий граф выглядел спокойным, но заинтересованным. Его черные глаза все еще дергали струнки волнения где-то под ребрами, все еще пугали меня, но уже не были такими острыми.
– А как тебе здесь, в Дарктон Холле? – спросил он, отпивая чай, так, будто я была ему равной. Я опешила от такого обращения, и потребовалось несколько секунд всматриваться в его лицо, прежде чем подобраться и склониться в реверансе.
– Благодарю вас, милорд, мне не на что жаловаться.
– Это пока. – Усмехнулся он, и я вновь не смогла устоять перед тем, чтобы вонзить взгляд в ониксовые глаза. Насмешливые. Жестокие. И… блеснувшие интересом?
Граф смотрел мне в лицо, чуть выше глаз. Там, куда упал надоедливый рыжий локон, вновь выбившийся из-под чепца из-за поспешного поклона. Давно пора тебя отрезать, будь ты проклят! Мои щеки тут же зацвели румянцем, и я поспешно заправила прядь обратно под головной убор. Милорда, кажется, это позабавило, потому что никак иначе озорной проблеск в черных глазах я объяснить не могла. Сердце пропустило удар.
– Можешь идти. – Медленно сказал он. – И пришли сюда миссис Клиффорд.
Я коротко поклонилась и поспешила прочь из библиотеки. Внутри головы пульсом шумели восклицания:
Забери книгу!
Проведай Джека!
Найди миссис Клиффорд!
Запомни Глостершир и Уорикшир!
Ты видела графа!
Ты видела графа!
Ты видела его!
Мои шаги попадали в быстрый и беспорядочный ритм мыслей. Начало положено! Я справляюсь, я увидела графа и смогу прочесть про редкие болезни, которыми он мог болеть! Мне будет что рассказать сэру Ридлу, я не оставлю его без сведений!
Ликование вперемешку со страхом разрывали грудную клетку, и я была этому даже рада – так у тела совсем не осталось места для тягучего волнения, в которое меня затянули ониксовые глаза.
Глава 8
Спустя несколько дней мне удалось проведать конюха. Сидя в столовой для прислуги на шатком деревянном стуле, он склонился над дымящейся кружкой.
– Джек… – выдохнула я свое оцепенение. Юноша выглядел не лучшим образом – под медовыми глазами залегли тени, движения были скованными и рваными, а улыбка – натянутой. Я смогла увидеть его только сейчас, спустя три дня после нашей последней встречи, и то, без помощи Бекки не обошлось. Мне решительно не понравилось то, что я увидела.
– Со мной все в порядке, – соврал он, поднося к губам кружку травяного отвара, – не первый и, ручаюсь, не в последний раз я получаю наказание по приказу камеристки.
– Джек, – Я сглотнула горечь с языка. Это моя вина, – Мне очень, очень жаль. Я так виновата перед тобой! Если бы я не пришла поговорить, ничего бы не было, это из-за меня…
– Джесс, Джесс, перестань! – Прервал меня он. – Ты здесь ни при чем. Я сам сглупил, сам же и поплатился. Не знаю, о чем думал, когда предлагал тебе прокатиться, считал раньше, что в голове у меня что-то, да есть, но, видимо ошибался. Уж не знаю, что на меня нашло… – Щеки его смущенно вспыхнули, и он поспешил спрятать лицо в кружке, от чего поморщился. Я вскинула руку, чтобы помочь ему отпить напитка, но отдернула себя назад.
– Спина? – он кивнул.
– Джек, камеристка еще не говорила со мной на счет воскресенья, я пойду в деревню и куплю заживляющую мазь, слышала, как девушки хвалили одну. – Я тараторила, наивно полагая, что мои обещания смогут уменьшить его боль.
– Знаю, что за мазь. – Сказала Бекки, входя в столовую. Она подхватила зеленое яблоко и с громким хрустом откусила его. Сок брызнул на замасленный передник. – Сама в деревню собираюсь, схожу с тобой. А ты не раскисай! – Обратилась она к Джеку. – С кем ни бывает, вон меня на прошлом месте колотили так, что три дня встать затем не могла, Господь мне свидетель! И ничего! Работаю.
– Не раскисаю я! – Расхрабрился Джек. – Но с мазью это ты хорошо придумала, действительно может помочь. Теперь, когда граф вернулся, он сам объезжает Лалит, и у меня больше покоя. Глядишь, вместе с мазью и заживет быстрее…
Присутствие графа в поместье было сложно не заметить. Дело не только в душистом запахе, которым пропитался Дарктон Холл, но и в тепле. Камины почти в каждой незапертой комнате топились так, что уже через час работы со лба у меня стекал пот. Я ни в коем случае не жалуюсь, по мне, так лучше работать в жаре, чем в студеном холоде, когда перестаешь чувствовать пальцы, а ноги немеют. Мне нравилось тепло. И нравилось, что новый хозяин разделяет такое предпочтение. Но вот запах… к нему я еще не привыкла. Удушливый, сладкий, и вместе с тем терпкий, окутывающий каждое помещение, где находился граф. Так не пахли цветы или масла, которые дамы наносят на шею и запястья, даже душистое мыло пахнет по-другому. А этот… этот запах был совсем другим. Что-то похожее я ощущала лишь в лавке редких товаров из Индии в тот единственный раз, когда отец вывез нас с сестрами в Лондон.
– Ну, как тебе поместье в присутствии графа? Не страшное? – Усмехнулась Бекки.
– Господь с тобой, конечно, нет. Камеристка пока кажется гораздо страшнее. – Глаза Джека предупреждающе сверкнули. Мы с Бекки, кажется, синхронно возвели взгляд к небу.
– Так и есть, да только камеристка не топит дом как котлы в аду! Я потею, как грешница в церкви! – Рассмеялась она, заразив меня своей улыбкой.
– А мне нравится тепло. – Я облокотилась спиной о стол, мечтательно глядя вверх. – Поэтому люблю летние дни, когда всегда светло и на полях растут цветы. Лежать бы в них и вдыхать этот запах… Кстати, что это за запах такой? Во всем поместье стоит, с самого приезда его светлости. Как душистое масло для ванны, только… гораздо сильнее, и…
– И душит так, что еще чуть-чуть и на тот свет отправишься? – Прыснула Бекки. – То милорд делает, любит сильно. Когда все вокруг задыхаются, кроме него, видимо. – Джек толкнул ее в бок, призывая следить за языком.
– Что же дает такой запах? – удивилась я.
– Я не знаю, не видела никогда. Абигейл говорила, что это промасленные палочки разных пород дерева, которые надо поджечь и оставить тлеть на специальном блюдце, а дым и будет пахнуть. – Глаза мои округлились.
– Вот чудеса…
– Ничего чудесного, – подал голос Джек, – а вот если его светлость покинет нас через неделю – другую, унося с собой этот запах, вот это будет чудесно.
– Он вновь собирается уезжать?
Джек кивнул прежде, чем успел отдать себе в этом отчет. Мне польстило, что даже такой моралист и верный хранитель тайн поместья не уследил за этим маленьким секретом. Я поощрила его улыбкой.
– Когда? Когда сможем вздохнуть спокойно? – Спросила Бекки, откусывая сочное яблоко.
– Я не знаю! А если бы знал, не сказал бы, нечего шушукаться и господина обсуждать, если не хотите моей же участи. – С напускной суровостью ответил Джек, поднимаясь со своего места и протягивая Бекки чашку. Лицо его исказила гримаса боли. Я приблизилась к конюху.
– Джек, мне правда очень, очень жаль. Прости меня, я…
– Джесс. – Медовые глаза были такими теплыми, что растеклись прямо внутри моей груди. – Все хорошо. Будь осторожна, ладно?
Я кивнула, прежде чем выйти из кухни и вернуться к своим обязанностям.
***
Стремительно приближалось воскресенье, а значит, и поход в церковь, где мне предстоит впервые передать сведения сэру Ридлу. Я ждала этого момента с нетерпением, ибо даже такое опосредованное прикосновение к кому-то давно знакомому напоминало мне о прошлой жизни. Пусть и тяжелой, но размеренной и спокойной. Жизнь в Дарктон Холле такой назвать точно нельзя.
В прошедшие дни я предприняла три попытки достать книгу из-за мешков с крупой, но каждая из них с треском проваливалась из-за недостатка моей физической силы, или же из-за прерывавших мои труды слуг. Я не отчаивалась, все еще находясь в сладком дурмане успеха с обедом в библиотеке, но все же тревожные трели все чаще прерывали мои мысли. И не только из-за книги.
Обсидиановые глаза жгли мне душу всякий раз, стоило забыться в рутинных делах. То, как он смотрел… с насмешкой, свысока, с какой-то злобой. Всякий раз, растворяясь в потоке мыслей, я представляла, как ставлю самого Жестого Графа на место, как эта противная ухмылка сползает с его лица. Красивого, хоть и обезображенного шрамом, лица. Как он его получил? Не про шрам ли хотел узнать сэр Ридл?
Натирая серебряные подсвечники в гостевой комнате второго этажа, я начала перебирать сведения, которые уже завтра должна рассказать господину.
Имена девушек, которые лишились языка. Названия мест, куда отправиться граф. Про «сборище английского сброда» под рождество. Про жестокость камеристки. И про книгу… Нет, про книгу говорить не буду. Доложу, когда точно удостоверюсь, что там есть полезные сведения, и я уже придумала, как это сделать.
Перед выходным работа кипела втрое усерднее. Слуги метались по коридорам, нагруженные корзинами со средствами, тканями и бельем, там и тут чистились полы, намывались светильники, расставлялись новые свечи. Все хотели закончить пораньше, чтобы осталось больше времени на купание перед завтрашним походом в церковь. А я не торопилась.
Зная, что слуги отправятся в купальню, оставляя на посту лишь штат северного крыла, я решила задержаться, чтобы извлечь заветную книгу из-под мешков в кладовой. Размером они были вполовину меня, весом – гораздо больше, поэтому для извлечения находки понадобилась вся моя смекалка. Найдя в кладовой несколько прочных тряпок, я связала их вместе, обмазав конец липкой пастой, которой слуги заделывали щели между оконных рам. Я полагала, что может потребоваться время, чтобы паста схватилась и прилипла к книге, но, на удивление, все сработало даже лучше, чем я могла надеяться – жесткая обложка небольшой книги намертво схватилась с тканью, и даже не думала выскользнуть, проделывая путь из-за мешков наружу.
– Да! – С облегчением выдохнула я, когда кроваво-красный корешок вновь оказался в моих руках. Я наспех обтерла его чистой частью тряпок, и положила в корзину, которую приготовила заранее. Дело за малым – отнести наверх, спрятать в личных вещах, пока не выпадет возможность внимательно прочесть каждую строчку.
Так я и сделала, окрыленная своей находчивостью и смекалкой, подхватила чистое платье и отправилась в купальню.
***
Пар ласково укрывал каменный пол постройки, поднимался по стенам и обнимал обнаженные плечи раскрасневшихся девушек. Раньше слуги ведрами носили воду в мою личную ванну, а теперь я могу омыться только с дюжиной горничных, черпая воду из общей купели. Не велика беда. Во втором гостевом доме, где я служила сэру Ридлу, купальни и вовсе не было, и приходилось рассчитывать только на кухонный таз с мутной водой из ближайшего колодца.
– О, явилась! – Прикрикнула разрумянившаяся Бекки. – Думала, уж на купание ты не опоздаешь!
