скачать книгу бесплатно
Глаза девчоки сверкнули, и я опустилась на корточки рядом с ней.
– Потому что месть ничего не исправит.
Мой рот приоткрылся в изумлении, я даже обернулась на Грейс, чтобы поймать ее насмешливый взгляд. И поймала.
– Как же, не исправит?
– Вот так. Если они отомстят, то господин король назначит нового офицера, и на пиратов все также будут охотиться. Кто от этого выиграет? Никто. – Мои брови поползли вверх. – От этого пиратам будет хорошо только первые дни, когда они будут отмечать победу. Пить ром и петь песни. Но потом все вернется, как было. Месть ничего не исправит.
– И… и что же они предложат офицеру?
– Он перестанет на них охотиться, а они будут отдавать по сундуку от того, что смогут награбить. Понимаешь? Вот привезли они целых десять сундуков, а один ему отдать должны. – Она усердно изображала, как прищепка и солдатик пожимают руки.
– А если привезут пятьдесят сундуков?
– Все равно один должны отдать.
Я рассмеялась, и внутри меня разлилось тепло. Энни слишком прозорлива для своего возраста и для этого места. Надеюсь, в будущем отец сможет распознать и использовать ее таланты для процветания гостевого дома. Да. У Джона точно должно хватить на это ума.
***
Закончив с обедом, чтением, и с уборкой комнат, я приступила к любимой части работы – подготовка столовой к ужину. Большинство гостей еще на прогулках по живописным окрестностям, или же в покоях, выбирают вечерние туалеты. Поэтому столовая перед ужином – тихое место, где я могу побыть одна и вспомнить, каково это.
Быть баронессой Луизой Ле Клер.
Белоснежные скатерти пахли мылом, а в натертых до блеска бокалах плясали огоньки свечей. Вечером это место было похоже на дом в его лучшие годы. Под мерное тиканье напольных часов я с любовью расставляла тарелки с позолоченными каемками, представляя, что накрываю стол для своей семьи. Для непоседливой Жюли, которая больше крутится, чем ест; для Джейн – прямо напротив себя, чтобы переглядываться на каждую маменькину реплику; для отца, который откажется от закусок и сразу же перейдет к горячему, не тратя времени на разговоры, и, наконец, для матери. Матери, которая предпочла отказаться от меня, нежели очернить доблестную репутацию семьи Ле Клер. Перед глазами резким росчерком возник ее образ – холодное, бледное лицо, обрамленное не по возрасту накрученными локонами. Ее голубые глаза оценивающе пробегают по мне снизу-вверх, а тонкие губы поджимаются. Она недовольна. От этой мысли все внутри сжимается и желудок прилипает к позвоночнику.
– Ты, кажется, забыла, как подобает вести себя леди.
Ее холодные пальцы больно сжимают плечо. Мои раскрасневшиеся щеки и растрепанные волосы громче меня говорят о том, что она права. Бегать между фонтанами с сыновьями Герберт не являлось образцом этикета, особенно в моем почтенном возрасте двенадцати лет, но в танцевальном зале было так скучно! Я не хочу наказания, а поэтому все отрицаю.
– Нет, леди мама, не забыла. – Голос дрожит, и эта дрожь переносится мурашками на кожу. Кажется, от ее взгляда стало еще холоднее.
– Вернемся домой, – я сглотнула, с ужасом ожидая услышать продолжение фразы, – и я буду ждать тебя в кабинете.
Серебряная рукоять больно впилась мне в ладонь, и я обнаружила себя недвижно стоящей над накрытым столом, сжимающей нож в руке. Проклятье. После глубоко вздоха, рассеивающего туман воспоминаний, я опустила прибор на полагающееся ему место. Вот так. Я не буду злиться на мать, ибо в моем теле не осталось ни единой клеточки, способной на обиду к этой женщине. Я совершенно равнодушна. И когда я вернусь, а я сделаю это с размахом и роскошью, способная покрыть все долги отца, я не выкажу ей никакого почтения, не удостою и взглядом. Я останусь равнодушна к ней, как и она ко мне, когда я решилась написать домой с просьбой о помощи. И получила отказ.
Я переместилась к двум следующим столам, расправляя в руках сверкающую чистотой скатерть. Сегодня не получилось укутаться теплыми воспоминаниями о доме и о сестрах, но не беда – есть вопросы более важные. Прошла уже неделя. Неделя с последнего разговора с сэром Ридлом. Как мне поступить?… В отблеске свечи я заметила матовое пятнышко на стенке фужера, достала из кармана передника тряпку и принялась его натирать. Характерный скрип наполнил собой безмолвную столовую.
Давай сначала, Луиза. Что меня ждет, если поеду? Я должна буду освоиться на новом месте. Завести друзей, втереться в доверие, не теряя бдительности. Играя роль прислуги, мне нужно подобраться как можно ближе к жестокому графу, чтобы иметь доступ к его кабинету и личной переписке. Что еще меня может ожидать? Опасность, если верить пересудам о жестокости милорда Одерли. Я могу быть избита. Или совсем расстанусь с жизнью. Во имя чего?
Во имя возвращения домой.
Мои веки закрылись. Никто не говорил, что работа в Дарктон Холле гарантирует связь с людьми жестокого графа и мою последующую вендетту. Что, если этих людей там вовсе не будет? И как тогда я их найду?.. Сэр Ридл подтвердил существование убийц, но глупо надеяться, что они будут ждать меня прямо у входа в огромное поместье милорда Одерли, ожидая выполнить любую просьбу. Так во имя чего мне туда отправляться?
Во имя надежды на возвращение домой.
Вот именно. Во имя надежды. Я вздохнула и опустила бокал на стол, продолжая сервировку. А что, если откажусь и не поеду? Тогда останусь здесь на год, или два, или на пять. Возможно, сэр Ридл переведет меня в какое-нибудь родовое поместье семьи, в сотрудничестве с которой заинтересован. Я буду делать все то же самое – тяжело работать, прислуживать, лгать, читать переписки и подслушивать интимные разговоры за закрытыми дверьми покоев. Все будет так же, как и сейчас. Но без надежды на возвращение домой.
Но и без страха за свою жизнь.
– Лу? – Хриплый голос старика Джона разрезал тишину столовой. Я резко обернулась, едва не выронив десертную ложечку. Морщинистая рука протянула мне письмо, а серые глаза сопроводили его взглядом, полным сожаления. Он водил тесное знакомство с сэром Ридлом, а потому прекрасно знал, кто я и для чего здесь. – От Господина.
Я кивнула и развернула письмо сразу же, как шаги Джона стихли за дверьми столовой. На желтой бумаге размашистым почерком была выведена всего пара строк.
– В Дарктон Холле освободилось место служанки. Передай свой ответ с Холтом не позднее утра четверга. Р.
Меня замутило. Я прижала руку к животу, борясь с тошнотой, и сделала несколько глубоких вдохов. Четверг – это ведь завтра, верно? Мне надо решить за ночь? Распахнув глаза, я лихорадочно проскакала взглядом по столовой, будто видела ее впервые. Жадно впитывала в себя расположение столов, причудливый рисунок на обоях, витиеватую форму канделябров, запах мыла, исходящий от скатертей, плаксивый осенний вид за окном. Я покину все это? Неужели я…?
Дверь вновь отворилась. На этот раз зашла Грейс, неся в руках огромный чан запеченного картофеля, дым от которого стоял до самого потолка.
– Вон она, стоит! – недовольно фыркнула она, разбивая тишину на тысячи осколков. – Так я и сказала Мэри, что скорее снега в августе дождешься, чем Лу из столовой! Все самой приходится таскать! Ну, чего стоишь? – Чан с картофелем шумно опустился на один из столов. – Или самой прикажешь все сервировать? – Она, наконец, обернулась на меня, и лицо ее сразу же вытянулось в изумлении. – Ох, милочка, что ты… не заболела? Тебе нехорошо?
Я смотрела на нее и хотела плакать. Хотела упасть ей на грудь и обнять крепко-крепко, чтобы впитать в себя ее запах масла и огня. Нельзя.
– Все в порядке. Сейчас вернусь. – Пискнула я и пулей вылетела из столовой.
Холодное дерево дверей остудило кожу спины, а затем и пожар в душе. Несколько секунд понадобилось мне, чтобы прийти в чувство. Я знаю, что нужно делать. Я знаю. Да, это страшно, да, опасно, но еще страшнее провести остаток жизни, прислуживая господам, которые должны искать моего расположения, а не приказывать. Решительно распахнув глаза, я направилась прямиком к Джону, чтобы осведомиться о нахождении мистера Холта, доставившего письмо. Надо действовать, пока я решительна. Пока память о Джейн и Жюли еще свежа и не потеряла красок, как гобелены под летним солнцем. К счастью, Холт – человек сэра Ридла, которого я видела едва ли пару раз за всю службу, сам наткнулся на меня, появившись из коридора.
– Мистер Холт. – Я едва не вскрикнула от неожиданности.
– Лу. – Коротко кивнул он. Под темными глазами мужчины лежали не менее темные тени. Я ждала, пока он скажет еще что-нибудь, хоть что-нибудь, что позволит мне объяснить свое решение, но он продолжал смиренно ждать моего ответа. Поэтому я просто излила всю свою решительность, надежду и желание мести в два простых слова:
– Я согласна.
***
Следующая неделя текла мучительно медленно, в ожидании отправления в новый дом. Я подслушивала светские беседы, читала письма, разглядывала дорогие подарки и бесцеремонно копалась в личных вещах, а любые сведения, что могли представлять ценность, записывала, и затем вверяла сэру Ридлу. Он всегда приходил сам. Серьезный, далекий, со своими глазами-льдинками. Но как же обманчива была его внешность! За маской серьезного мужчины средних лет скрывался единственный человек, который помог обманутой и всеми покинутой девушке. Только он согласился выслушать меня, он увидел во мне человека – живого, настоящего, со своими чувствами и разбитым сердцем, а не испорченную девицу, от которой нужно избавить светское общество как можно скорее. Он помог мне. И я никогда не забуду его доброты.
Зная, что вскоре придется покинуть Истонский дом, я с особой теплотой и трепетом беседовала с Грейс и Джоном, как можно больше играла и читала с Энни, и даже Мэри перестала быть источником язвительных колкостей, как только узнала, что я скоро уеду. Они делали мою службу не только полезнее, поскольку сами нередко являлись источником ценных сведений, но и гораздо приятнее: у меня не получилось не привязаться к хохотушке Грейс, суровому, но такому мудрому Джону, и искренней Энни. Я точно знаю, что буду скучать по ним, особенно учитывая слухи о «вынужденной немоте» слуг графа Одерли.
От этой мысли я поежилась, и верхнее покрывало легло на кровать гостей неровной рябью. Проклятье. Я дала себе слово, что не дам страху перед графом завладеть собой, ибо страх – то, что помешает мне достигнуть цели. Лучше поберегу силы и направлю их на поиски информации об убийцах, служащих графу. Как их найти? Возьмутся ли они за мою просьбу? Не раскроют ли меня перед графом или констеблем? Смогут ли найти и убить человека по моему заказу? Сколько они возьмут за это?…
Идеально разгладив каждую складку на кровати, я погрузила грязное белье в корзину, и, выдохнув, подняла ее с пола. Я сильная. И физически, и морально. Нужно чаще напоминать себе об этом, а не об ужасах, которые творятся в Дарктон Холле. Вынося корзину, которая была лишь на пару дюймов меньше меня, в коридор, я столкнулась с Джоном. Мятая простынь неуклюже вывалилась на ковер.
– Лу… – выдохнул Джон.
– Ох, Джон, зачем подкрадываетесь? – я присела, собирая сбежавшее белье обратно. Сдула непослушный рыжий локон со лба и поднялась обратно, встретив печальный взгляд серых глаз.
– За тобой пришли, – сказал пожилой хозяин гостевого дома. Голос его выдавал грусть, но светлую, принимающую неизбежность скорого расставания. – Пора. – Я не смогла вымолвить ни слова. Лишь кивнула и быстро понесла корзину прачкам.
На сборы мне понадобилось пятнадцать минут. Подумать только, два года жизни смогли уложиться в небольшую дорожную сумку с двумя неприметными платьями, куском лавандового мыла и несколькими кошелями с деньгами. Простые ленты для волос я оставила на кровати для Грейс, а под подушку Энни сунула несколько золотых монет, букварь, по которому мы занимались и игрушку деревянного пирата, которую купила в деревне на выходных. Она была простенькой и неказистой, зато разукрашенной – на пирате была черная шляпа и повязка на глаз, синий мундир и одна черная штанина. Вторая нога была деревянной. Я представила детский восторг, вспыхивающий на ее лице, и оттого мое сердце сжалось в маленький комочек. Будь умницей, Энни. Окинув крошечную каморку прислуги последним взглядом, я подхватила легкую сумку и шляпку, и спустилась в холл.
Мистер Холт уже ждал меня. Этот мужчина почтенного возраста производил впечатление гораздо более дружелюбное, нежели сэр Ридл, хотя и был выше ростом, а смуглую кожу над правой бровью рассекал небольшой белесый шрам. Быть может это из-за открытого взгляда или из-за доброжелательной полуулыбки, которая всегда цвела на его лице. Не знаю, что именно, но нечто в мистере Холте располагало к себе, и его полуулыбка расползлась на оба уголка губ, когда он меня увидел.
– Мисс Лу, – произнес он. Я присела в реверансе. – Если вы готовы, то можем отправляться незамедлительно. Экипаж готов.
– Сэр Ридл не присоединится к нам?
– К сожалению, нет, сэра Ридла задерживают дела в другой части Англии. Пройдемте в карету, я все объясню. – Сказав это, он направился к выходу, а я не могла ступить и шага. После секундного замешательства я бросила сумку на пол и порывисто обняла Джона.
– Пожалуйста, не ругайте Грейс за абрикосовые пирожки, это ее любимые. И скажите Энни, чтобы продолжала заниматься чтением. Когда-нибудь я вернусь и обязательно все проверю. – Я рвано вздохнула. – И я буду писать ей письма. Поэтому пусть учится усердно, чтобы суметь прочесть их. Спасибо вам. Спасибо за все.
Кажется, старик так опешил, что не мог ни пошевелиться, ни вымолвить ответ. Тем лучше. Я резко отстранилась, подхватила сумку, и выбежала на улицу вслед за мистером Холтом, не оборачиваясь.
На промозглой осенней улице нас ждала простая карета. Внутри было темно и зябко, но это меньшее, что меня беспокоило. Горечь расставания и страх перед будущим заботили гораздо больше, а потому, как только сопровождающий оказался напротив, я принялась засыпать его вопросами.
– До Дарктон Холла чуть больше дня пути, проследуем с одной остановкой. Господин Ридл передал вам подробные инструкции. – Рука, облаченная в черную перчатку, протянула мне несколько листов, исписанных знакомым косым почерком. Я приняла письмо покровителя и начала читать под мерные покачивания экипажа.
«Здравствуй, Луиза.
Твое путешествие в поместье Жестокого Графа займет не меньше дня, а потому будет время запомнить мои слова и подготовиться к тому, что может ожидать по прибытии в Дарктон Холл. Первое, и самое главное, что тебе нужно знать – никому не доверяй. Я навел справки о положении слуг в поместье, и, хоть они и разнятся, а порой даже противоречат друг другу, ясно одно – несколько слуг его сиятельства действительно лишились языка. А потому прошу тебя быть вдвойне осторожной и не болтать лишнего». – Я закатила глаза первому наставлению. Будто я сама не знаю, как важно соблюдать осторожность.
«Помимо этого, граф славится жестокими побоями. Делай работу, которую тебе поручат, хорошо. Подружись с камеристкой, какой бы чопорной и несправедливой она не казалась», – мое сердце вновь защемила тоска по Джону, – «попробуй найти к ней подход. Не жалуйся, не отлынивай от самой грязной работы, но не забывай, зачем на самом деле ты туда направляешься. На это я хочу обратить твое особенное и пристальное внимание.
Граф Одерли перенял дела покойного отца шесть лет назад, и, поначалу, действовал в соответствии с его благородной волей – не поднимал плату арендаторов, заботился о поместье, семейное дело по торговле тканями из Индии процветало. Но спустя лишь пару лет все резко изменилось. Дарктон Холл закрыл свои двери для высшего общества и празднеств. Слуги массово бежали из поместья, никому не говоря о причинах. Лондонские портнихи перед самым сезоном остались без тканей и были вынуждены искать себе других поставщиков. Причину такой резкой перемены никто не знает – граф прекратил общение со всеми знакомыми, перестал появляться в обществе, и только редкие письма нескольким приближенным освежали его имя в памяти лондонской знати. Граф будто бы исчез. Два долгих года он не покидал поместье (быть может, и покидал, но точно об этом неизвестно), сменил штат оставшейся прислуги, исчез со светских мероприятий. Все догадки высшего света сводятся к возможной болезни и глубочайшему трауру по покойному отцу. Все были потрясены. Именно в это время начали ползти сплетни о причастности графа к хэмпшерским убийствам и жестоком обращении к прислуге». – Я глубоко вздохнула и прикрыла глаза, прекратив чтение. Кажется, желание вернуть себе высокое положение в обществе завело меня в непроходимую чащу чужих секретов, из которой будет сложно найти выход. Что мне теперь делать?…
Я просидела так несколько минут, переваривая полученные сведения, но нахождение колеса на кочку и последующее потряхивание, вернуло меня к жизни и к чтению.
«Год назад граф вновь появился в обществе. Его визит королевской оперы в самый разгар сезона произвел немало шума, казалось, даже о самых блестящих дебютантках тогда позабыли в пользу обсуждений явившегося из ниоткуда милорда Одерли. Его дело вновь приняло прежние обороты, и он искал партнера, желающего вложиться в расширение торговли из Индии. Свое отсутствие он объяснил плохим самочувствием на фоне боли утраты, которое затем переросло в некую болезнь. Он также заявил, что хочет жениться, но так и не выбрал подходящую партию ни до окончания сезона, ни после. Полагаю, что заявление было сделано лишь для отвода глаз, чтобы вместо его таинственного исчезновения весь лондонский свет обсуждал, как же завладеть не только рукой и сердцем графа, но и его Хэмпширскими землями. Имеются так же сомнительные слухи о том, что его светлость был помолвлен, но с кем и почему брак не состоялся – неизвестно». – Я вновь прервалась, осмысливая прочитанное. Поэтому сэр Ридл всегда особенно трепетно относился к информации, связанной с индийскими тканями? Потому что этим занимался Жестокий Граф? Может быть, он хочет составить милорду Одерли конкуренцию?..
«Учитывая все вышесказанное, я жду от тебя ответов на несколько вопросов:
Первый. Куда на самом деле пропал Граф Одерли на два года?
Второй. Как налажено его дело? Из какой колонии он доставляет ткани и кто его партнеры?
Третий. Намерен ли его светлость жениться? На ком?
Четвертый. Самый простой для исполнения, но один из самых важных для меня. Как выглядит милорд Генри Одерли?» – я опешила и перечитала последний вопрос несколько раз. Как выглядит граф Одерли? Сэр Ридл не знает? Он никогда его не видел? Глупости, такого не может быть. Я подняла глаза на своего сопровождающего, который был занят созерцанием хмурых осенних видов.
– Мистер Холт, – Ко мне обратились карие глаза, и в карете сразу же потеплело, – Сэр Ридл много рассказывал про графа Одерли, но никогда не описывал, как он выглядит. Может быть, вы знаете, хорош ли собой молодой граф? – Брови Холта поползли вверх, он явно не ожидал такого вопроса.
– Мисс Лу, при всем уважении, – замялся он, – Кажется, это не то, о чем вам стоит думать, отправляясь в Дарктон Холл. Не поймите меня неправильно, но если причины вашего вопроса лежат в искренней заинтересованности в его сиятельстве как в неком…хм… романтическом герое, то это совсем не подобный случай. К сожалению ли, к счастью, но я никогда не видел его сиятельство, чтобы судить о степени приятности его внешности. Да и, правду сказать, мало что в этом смыслю.
– А как же сэр Ридл? Он же видел графа, быть может, он говорил вам что-то об этом? – Попробовать стоит. Холт лишь покачал головой.
– Мисс Лу, оставьте подобные мысли. – Он по-отечески улыбнулся. – Вам предстоит большая работа, и, поверьте, она не будет простой. Все знают, как тяжело приходится на службе у молодого графа, но одно дело – языком молоть, а другое – проверять его жестокость на своей шкуре. Вам выпал шанс узнать о делах Дарктон Холла, так не упустите его, мисс Лу. – Низкий голос окутывал меня заботливым теплом, и я потупила взгляд. Он прав. – Милорду Одерли двадцать девять лет, и большего мне неизвестно. Сэр Ридл никогда не делился деталями его внешности.
Я молча кивнула. Как странно. Почему сэр Ридл спрашивается о его внешности, если уже встречался с ним? Быть может, хочет узнать, как на графа повлияла загадочная болезнь, если та имела место быть?.. Я предпочла закончить чтение, прежде чем пускаться в размышления.
«Дальнейшие вопросы будут задаваться по мере поступления вестей. Перейдем к связи, которую мы будем поддерживать на протяжении твоего пребывания в Дарктон Холле.
Каждое воскресенье слуги поместья отправляются в церковь. В подлокотнике деревянной скамьи в третьем ряду справа есть углубление. Ближе к стене. Оно надежно скрыто от случайных глаз и доступно лишь тому, кто о нем знает. Каждое воскресенье старайся являться на проповедь раньше остальных, чтобы успеть осмотреть наш тайник, там я буду оставлять тебе записки с местом и временем будущей встречи. В ответ ожидаю лишь срочную информацию, которую можно доверить бумаге, все остальное будешь докладывать мистеру Холту лично». – Я прикрыла глаза и повторила, как молитву: подлокотник скамьи в третьем ряду справа, подлокотник скамьи в третьем ряду справа, подлокотник скамьи в третьем ряду справа.
«Это для твоей безопасности. Как и твое новое имя – Джесси Лейтон. Старайся не вызывать подозрений и не попадаться.
И, напоследок, самое важное. Ничего не бойся, Луиза. Если твое поведение посчитают странным, если люди графа или он сам заподозрят тебя в шпионаже, отвечай, что ты работаешь на лорда Бэлла. Прошу тебя запомнить это имя – Лорд Уильям Бэлл, родом из Йорка, тучный мужчина, который носит парики, не снимая. Лорд Уильям Бэлл.» – Имя мужчины было выведено с особым нажимом. Лорд Уильям Бэлл – повторила я про себя.
«Его светлость не станет трогать тебя, если назовешь это имя, поэтому не бойся, и используй ближайшую возможность, чтобы оповестить меня о случившемся с помощью тайника.
Мистер Холт выдаст тебе два новых платья, двухнедельное содержание и рекомендательное письмо для камеристки. Она оповещена, что ты прибудешь на службу со дня на день.
Не стану желать тебе ума или смекалки, ибо тебе их не занимать. Пожелаю лишь то, что тебе действительно понадобится, Луиза.
Удачи.
Р.»
Я отложила письмо и глубоко вздохнула. Сколько новых сведений, которые обязательны к заучиванию. Вопросы, которые нужно расследовать, тайник, который нужно проверить, имя и характеристика человека, которую надо назвать, если меня поймают. Я поежилась от одной мысли об этом. Не поймают. Я буду осторожной и внимательной, не буду спешить. Буду аккуратно добывать сведения для сэра Ридла, а когда пойму, что моей жизни ничто не угрожает, начну осведомляться об убийцах, работающих на графа. Забывать о собственной цели не стоит, но распыляться на два опасных дела одновременно у меня не выйдет.
Остаток дороги прошел в заучивании письма, уютных беседах с мистером Холтом о Хэмпшире, обсуждении погоды и разглядывании местного края из окон кареты. Когда до поместья оставались считанные мили, время клонилось к полуночи. Чем ближе мы подъезжали – тем быстрее стучало мое сердце. Воображение рисовало страшные картины в тенях мелькавших деревьев, а серебряная луна зловеще поблескивала на мокрых листьях. Даже стук копыт стал неприятным – чавкающим, вязнущим, хлюпающим. Я глубоко дышала, стараясь успокоиться.
– Пожалуйста, не волнуйтесь. – Тепло сказал мистер Холт. – Стараниями сэра Ридла, камеристка уже хорошего мнения о вас, и с нетерпением ждет на вакантную позицию.
Я улыбнулась в благодарность за попытку поддержать меня, но глаза не подняла. Когда карета замерла, я испытала леденящий кровь ужас. Прекратился чавкающий стук копыт, остановилось убаюкивающее покачивание. Мои ноги будто пронзили тысячи маленьких иголочек, и они приросли к полу.
– Пора, Лу. – Сказал мистер Холт. Я не могла шевельнуться от обуявшего меня страха. Думай о своих сестрах. Думай о Джейн, которая читает тебе вслух отрывки из своих любимых романах. Думай о Жюли, играющей на фортепиано. Думай об отце, который хитро смотрит на тебя, выглядывая над утренней газетой, пока мама обсуждает вчерашний чай у Миссис Ле-Монт. Это все ради них. Чтобы вернуться.
Я решительно распахнула глаза и увидела несколько красных полумесяцев, оставшихся на ладонях. Проклятье. Я так сильно сжала руки, что следы от ногтей остались на коже. Ну, ничего, лучше так, чем расплакаться перед представлением новой камеристке. Я еще раз глубоко вздохнула и вышла из кареты в озябшую, сырую ночь. Она встретила меня резким порывом холодного ветра и ярким светом всевидящей луны. Мистер Холт передал мне сумку, платья, рекомендательное письмо для камеристки, а письмо сэра Ридла оставить не позволил. Он тепло сжал мою руку на прощанье, пожелав удачи, и я развернулась к массивным кованым воротам, за которыми возвышалось поместье Дарктон Холл.
Здравствуй, новый дом, – подумала я, и решительно направилась внутрь.
Глава 3
Острые шпили поместья протыкали тяжелую тучу, чернеющую прямо над домом Жестокого Графа. Я решила поспешить к входу, но обогнать дождь не удалось – туча все-таки разрыдалась крупными каплями, барабанящими по мощеной тропе. Проклятье. Я ускорила шаг. Хоть оглядеть территорию поместья не удавалось из-за шляпы, надвинутой на самые глаза, давящую опасность я ощущала кожей. Чувство липкого страха пропитывало одежду вместе с дождем, и я вздрогнула, когда черное небо разрезал раскат грома. Не очень-то приветливо ты встречаешь меня, Дарктон Холл. Но этого не достаточно, чтобы напугать меня. Я ничего не боюсь. С этой фразой, как с молитвой на устах, я бросилась бежать, подгоняемая ледяными пальцами ветра. Мощеная дорога сменилась песочной насыпью, а затем глиняной тропой – вязкой и размытой дождем. Тени деревьев сливались с ночной тьмой, и я бежала, почти не разбирая дороги. Первая же дверь, из-под которой сочился тусклый желтый свет, встретила настойчивый стук моего кулака. Открыли не сразу.
Из-за скрипучей двери выглянуло круглое лицо, и сероглазая женщина с едва скрываемым ужасом окинула меня взглядом с ног до головы. Огонек свечи в ее руке поежился под порывом ветра.
– Простите за столь поздний визит, – начала я, перекрикивая дождь. – Меня зовут Джесс, я прибыла на место служанки его светлости. – Тепло, обдающее мое мокрое тело, тянуло за собой в комнату. Глаза женщины закрылись в облегчении, она прижала руку к груди и распахнула передо мной дверь.
– Господь всемилостивый, как же ты меня напугала! Я уж думала, призраки все же явились по наши души! – воскликнула она. Я улыбнулась ее простоте и дружелюбному тону, но замечание о призраках заставило насторожиться. – Чего стоишь? Заходи скорее, а то ведь вымокла до нитки, так и захворать недолго. – Крепкая рука затащила меня внутрь и захлопнула дверь.
Жар печи сразу же обнял озябшие плечи, и я вдохнула тепло полной грудью, пытаясь унять дрожь. Назойливый звук дождя остался снаружи, так же, как и вязкая темнота, и мой страх быстро отступал. Я оказалась на кухне. Разделенная огромным столом прямо посередине, комната представляла собой большое пространство, наполненное чанами и сотейниками, чайниками и заварниками, противнями и блюдами, кружками, приборами. Расставленная аккуратными рядами, посуда блестела чистотой, и даже на столе не было ни одной крошки. Такой порядок заставил невольно вспомнить кухню в гостевом доме, где всегда царил так называемый «творческий бардак», необходимый для работы кухарок. Огромная печь, видимо, затопленная до ужина, все еще отдавала свое тепло и запах свежеиспеченного хлеба. Белокурая женщина средних лет, облаченная в простое платье прислуги, налила полную кружку дымящегося напитка и протянула мне.
– На, пей, а то заболеть перед началом службы не хватало. – Дрожащие пальцы с благодарностью приняли из ее рук напиток, и я принюхалась. Нос наполнил терпкий аромат мяты, липы и бергамота. Я сделала несколько глотков и, после одобрительного взгляда женщины, опустилась на стул поближе к печи.
– Как, говоришь, тебя звать?
– Джесс. – Я назвала придуманное имя без тени сомнения, удивляясь, насколько тонким и безжизненным звучал мой голос в сравнении с незнакомкой. Да и выглядела я, пожалуй, жалко: насквозь промокшее платье, испачканное грязью до самых колен, растрепанные волосы, прилипшие ко лбу, раскрасневшиеся от бега щеки и замерзший кончик носа.
– Я – Бекки, – сказала она, наполняя кружку для себя и опираясь на стол. – Горничная. Стало быть, будем вместе работать! – Улыбнулась она. – Славно. А то давно пора штат расширять, да миссис Клиффорд от каждого желающего нос воротит, мол, не подходит. Будто многие у графа служить хотят! Не выбирать надо, а с распростертыми объятиями принимать всех и каждого! – усмехнулась она и сделала глоток напитка.
– Правда? По словам моей госпожи, миссис Клиффорд показалась ей довольно милой в переписке. – Соврала я.
– То в переписке. В жизни она суровая, своенравная женщина, да ведь и похуже видали. Верно я говорю? Ты к нам откуда? У кого служила?
– У госпожи Уиллоби. – Без запинки ответила я, вспоминая рекомендательное письмо, которое передал мне сэр Ридл. – Была личной горничной вдовствующей леди. – Я сделала глоток дымящегося напитка и ощутила приятное тепло, растекающееся внутри. – К сожалению, она захворала и была вынуждена переехать к своему сыну в Йоркшир, тот пожелал о ней заботиться. Хотела взять и меня с собой, да только… – я потупила глаза, планируя, как разыграть нужную карту и вывести Бекки на разговор. Должно быть, непросто будет выпытывать нужные сведения, если в доме за лишнюю болтовню действительно лишают языка. – … Да только я не захотела. Говаривают, сын ее – суровый помещик, и нести службу у него ох как тяжко. – Я подняла осторожный взгляд на Бекки, а та, прыснув, звонко рассмеялась мне прямо в лицо.
