скачать книгу бесплатно
Сработало?..
– Ну ты даешь, – сказала Бекки сквозь смех. На ее глаза навернулись слезы, а лицо раскраснелось. – Не захотела служить суровому лорду, а в Дарктон Холл – за милую душу приехала? – волна хохота вновь накрыла ее, и я испугалась, что кто-нибудь нас услышит. И оказалась права! Уже в следующую секунду дверь, заскрипев, отворилась, и вместе с холодом внутрь юркнул высокий юноша.
– Бекки! – недовольно прыснул он. С черных кудрей стекала вода и тонкими струйками катилась по смуглому лицу. Капельки задерживались на высоких скулах, в ямочке над верхней губой и над волевым подбородком. – Твой хохот с конюшни слышно, хочешь весь дом разбудить?! Был бы хозяин в поместье, не сносить тебе головы! – его голос с высоких тонов перешел на шепот. Бекки, держась за живот, сделала несколько порывистых вдохов и вытерла смешливые слезы, скопившиеся в уголках глаз. – Что случилось? Неужто скоморохи приехали на сезон раньше, не дождавшись рождества? – юноша так до сих пор и не взглянул в мою сторону. Наверное, тень от печи скрывала меня, что давало возможность бесстыдно рассматривать странную парочку, стоявшую у стола.
Юноша был высок и крепко сложен. Мокрая рубаха облепила широкие плечи и мускулистый торс, темные глаза недовольно блестели в свете свечи. Даже Бекки, показавшаяся мне крупноватой, была на две головы ниже молодого человека. Ее волосы оплетали голову золотой косой, серые глаза смеялись, а крепкие руки всплеснулись в красноречивом жесте.
– Да как же ту не смеяться? – она понизила голос, прислушавшись к незнакомцу, – Новая горничная! Говорит, к какому-то господину отказалась ехать служить, потому что он суров, а сюда вот приехала! – Одну руку она прижала ко рту, чтобы вновь не расхохотаться, а другой показала в мою сторону. Темные глаза сверкнули на меня и юноша вздрогнул.
– Всевышний, чего же ты там прячешься? Я тебя и не заметил. – Я поднялась и вышла к столу, оставив промокшую шляпу на стуле. Локоны, прилипшие ко лбу, на свету вспыхнули рыжим цветом, и глаза юноши округлились, будто он увидел призрака. Наверное, выглядела я не менее устрашающе.
– Извини, что напугала тебя. Я грелась в тепле печи. – Я попыталась дружелюбно улыбнуться, но получилось, должно быть, скверно. Симпатичное лицо незнакомца выражало недоумение.
– Это Джесс. – Сказала Бекки. – Прибыла на службу. А это Джек – представила она молодого человека. – Конюх его светлости. – Джек едва заметно кивнул, вынырнув из своего странного оцепенения. Я решила воспользоваться мимолетной паузой, чтобы задать волнующий вопрос.
– Я что-то не так сказала?
– Сказала все так, да вот только поступила странно. – Серые глаза заговорщицки блеснули. – Не местная? – Я отрицательно мотнула головой.
– Тогда ясно.
– Что ясно?
– Что к милорду Одерли в услужение пошла. – После этих слов Бекки получила локтем в бок от Джека.
– Думаешь… не стоило?
– Стоило, не стоило – то тебе решать, да только …
– Бекки! – Джек одернул ее на полуслове. Черные кудри пружинисто подскочили, спадая на его лоб.
– Что Бекки? Все равно ж завтра же все узнает, глаза и уши-то при ней! Девочка в богатом доме была личной горничной знатной госпожи, должна же знать, что здесь не видать ей пуховых перин и атласных нарядов! А если еще и слухами ее пугать начнут? Сбежит, как наша Лора! – огрызнулась она. От ее слов во мне встрепенулся страх. Что за Лора?
– По всему графству болтают – она наклонилась ко мне ближе и понизила голос, – мол, милорд Одерли – злой человек. Жестоким Графом называют, небылицы всякие приписывают. Ну, простой народ – словоохотлив, и слухи ползут по деревням быстрее чумы. Да только хорошо, что ты раньше ничего не знала, иначе бы в услужение не приехала, а ведь все те разговоры – пустые. Хозяин наш – джентльмен, и зазря наказывать прислугу не будет. – Я нахмурилась, ожидая услышать совсем другое.
– Зазря?
– Ну, по пустякам не колотит, на улицу не погонит, если плохо лестницу мелом натрешь. Поколотить, конечно, могут, но это по указке миссис Клиффорд, а она работу проверяет очень тщательно. Уж если сказано до блеску светильники намыть, будь уверена, поднесет к свече и будет каждый проверять, как блестит. Если плохо – то до ночи будешь перемывать и похода в деревню лишишься. Работать надо много и усердно, и покоев личной горничной у тебя не будет, зато едой и жалованьем граф никого не обижает. Разумеется, есть у него свои странности, да только у кого ж их нет, верно я говорю? – Я охотно кивнула, впитывая каждое слово.
– И какие странности у моего нового господина? К чему быть готовой? – я улыбнулась Бекки, пытаясь расположить к себе.
– Не любит болтунов и сплетников. – Джек порезал меня взглядом. – Поэтому расскажи лучше, откуда сама к нам приехала и кому служила. – Он смягчился и понизил голос. – А про графа лучше лишний раз не расспрашивай. Не все в поместье такие дружелюбные, как мы. – От этих слов по моему позвоночнику пробежал ледяной холодок. Но я не подала виду и не отвела взгляд.
– Джек у нас слишком осторожный, – закатила глаза Бекки, – но это не повод так пугать новую прислугу! Ничего страшного в нашем хозяине нет, но, он и вправду не любит лишней болтовни. Оно и не удивительно, когда о тебе такая дурная слава ходит, следить за чужими языками станешь пристальнее, чем за своим. – При упоминании языков я содрогнулась.
– Поняла, никаких сплетен и болтовни. – Джек одобрительно кивнул, а Бекки прыснула смехом.
– Совсем разговаривать тебе не запретит никто, только о милорде плохо не говори. Да оно и несложно будет – его светлость редко можно увидеть, а зачем же плохо говорить о господине, которого и не видела никогда?
– Как это, редко видеть… разве он не проживает здесь постоянно? – удивилась я, не припомнив упоминаний о любых других домах Графа Одерли из письма сэра Ридла. Зато слова Джека о том, что хозяина сегодня нет в поместье, всплыли в моей памяти.
– Проживает, да только использует для жизни лишь северное крыло – покои, кабинет, малая столовая, выход в сад. Такое здоровое поместье, а он лишь треть использует, расточительство!– Возмутилась Бекки. – А в само северное крыло не всех слуг направляют, а те, кто там работают, сами сетуют, что графа видели едва ли пару раз за всю службу. Нелюдим он. Абигейл – прислуживает графу в столовой, однажды рассказала, как его светлость… Ай! – Она резко прервалась и стала потирать плечо, которое за секунду до этого ущипнул Джек. – Всевышний, ты зачем щиплешься? Я тебе что, индюшка обеденная?
Я прикусила губу от досады, решая, что нужно как можно скорее втереться в доверие к Бекки. К Джеку тоже, если он – осторожный хранитель местных тайн и нравов, запрещающий всем болтать направо и налево, значит, точно что-то знает. Я выдохнула и легко рассмеялась его выходке. Получилось довольно естественно.
– Камеристка завтра тебе все расскажет, – обратился ко мне Джек, – а до того тебе нужно отдохнуть и… ну… привести себя в порядок. – Кажется, он смутился, оглядывая мои растрепанные волосы. Я улыбнулась, поставив пустую кружку на стол.
– Ты прав, Джек, спасибо. Еще раз извини, если напугала тебя. – Его лицо потеплело, а в уголках губ появились ямочки. Он милый. – Обещаю, завтра я буду меньше похожа на призрака, и больше пугать тебя не стану. Только если намеренно. – Бекки вновь прыснула смехом, и Джек улыбнулся. Легкая победа.
– Пойдем, – служанка направилась к выходу с кухни, прихватив подсвечник. – Покажу твое место и таз для умывания.
Я благодарно кивнула Джеку, одарив его интригующей улыбкой, и, подхватив сумку, выбежала вслед за Бекки.
…
Жесткие простыни холодили кожу. Глядя в дощатый потолок чердака, я старалась унять головокружение от нахлынувших сведений и принять тот факт, что теперь у меня новый дом и новое имя. Опять.
Под мирное сопение четырех соседок, с которыми я делила тесную комнатку под самой крышей, я пыталась распутать ниточки вопросов, роящихся в моей пытливой голове. Эти ниточки, мои первые знания о Дарктон Холле – ключ к возвращению в прошлую безбедную жизнь. Я прикрыла глаза.
Почему граф нелюдим и даже слуги его видят редко? Не поэтому ли сэр Ридл интересовался его внешностью?
Слухи о нем, по словам Бекки – это неправда, и милорд – не такое больше зло, как его камеристка. Откуда тогда берутся эти слухи? Почему он их не опровергнет? Или Бекки врет, чтобы я не сбежала?
Лора, сбежавшая горничная. Что заставило ее покинуть Дарктон Холл?
Графа сейчас нет в поместье. Где он?
Джек всячески намекал Бекки не болтать, и меня предупредил не делать того же. Что бывает с теми, кто нарушит это правило? Каково наказание за сплетни?
Я сглотнула и прижала язык к нёбу. Мой драгоценный язык, ни за что с тобой не расстанусь – решила я и расхрабрилась. Надо составить план. Надо понять, как найти ответы на все мои вопросы, сохранив при этом и язык, и жизнь.
Завтра я встречусь с камеристкой, буду милой и услужливой, постараюсь произвести хорошее первое впечатление. Вряд ли получится так сразу узнать, как попасть на службу в северное крыло, но я что-нибудь придумаю.
Джек. Я должна под любым предлогом наведаться в конюшню и закрепить нашу дружбу. Хочу, чтобы он доверял мне. И еще раз посмотреть, как забавно подпрыгивают его кудри.
Я ехидно усмехнулась своим мыслям. Хороша шпионка, раз в первую же ночь думает о волосах случайного конюха. Конечно, свою безопасность и будущее я ставлю превыше всего, но приятное тепло растеклось в груди от мысли, что я смогла заметить в мужчине что-то привлекательное, после того как…
Я резко отдернула себя. Ну нет. Я в новом доме, с четким заданием, которое надо выполнить безупречно, остаться не пойманной и непогрешимой, сохранить язык и жизнь. Я не позволю мыслям о трагичном прошлом сбить меня с пути. Особенно учитывая, что именно это прошлое и стало причиной всего вороха проблем, которые, в конечном итоге, и привели меня сюда – в мрачный, полный загадок Дарктон Холл. Я сумею выпутаться, сумею услужить сэру Ридлу, найти людей Жестокого Графа и заказать им убийство моего трагичного прошлого.
Оно больше не будет причиной моего бедственного положения. Я смогу вернуться домой, в высшее общество, стать той Луизой, которой когда-то была. Я все смогу. И тогда, когда я верну себе все, что он у меня отнял, я приду к нему на могилу и выплюну в нее слова:
Я проклинаю тебя на вечные муки в аду, Питер Нордфолк.
Глава 4
Нас подняли из холодных постелей до первых тусклых лучей. Быстро умыться ледяной водой, от которой защипало щеки, наспех надеть платье и передник, подвязать волосы под чепцом и выбежать вниз – вот и все, что я успела за отведенные пять минут сборов. Десятки одинаковых голов, покрытых кипельно-белыми чепцами, стремительно стекались к сердцу поместья – у подножья парадной лестницы. Сколько же здесь прислуги! Около сорока горничных, с десяток лакеев, камердинер, дворецкий, пять кухарок, и еще несколько человек, работу которых было сложно предположить, основываясь лишь на внешнем виде. Все эти люди выстроились ровными рядами, согласно статусу, и я шмыгнула в шеренгу таких же «белых чепчиков», не желая привлекать к себе внимание.
Все задорно перешептывались. Видимо, общий сбор в Дарктон Холле – один из немногих моментов, когда вся прислуга может побыть вместе и поделиться жалобами и новостями. Я навострила уши и старалась разобрать среди гомона шепотков отдельные слова.
– …этот светловолосый лакей – такой душка!
– …что, говоришь, за мазь такая, которой ты руки мазала?
– …а если опять камин чистить, я точно задохнусь!
– …как буду в деревне, обязательно к нему обращусь…
– …господина же нет, для чего каждый день собираться?
Я сосредоточилась на последней услышанной реплике и попыталась отделить возмущенный женский голос от остального ропота. Получилось не сразу.
– Сейчас нет, а к полудню объявится! Сама знаешь, как внезапно он прибывает!
–Жаль только, что о его отъездах нам не сообщают, а то я на той неделе до такого блеску серебро натерла, а толку-то! Лежит себе, пылится, на стол-то не накрывают…
Значит, граф отсутствует больше недели. Знал ли об этом сэр Ридл? Быть может, мой приезд сюда во время отсутствия господина – вовсе не совпадение? Поток мысленных рассуждений рассеялся звонким стуком каблуков по мраморному полу. Голоса прислуги моментально стихли.
К нам направлялась прямая, как палка, пожилая женщина, облаченная в скромное черное платье. Идеальная осанка, сжатые в тонкую линию губы и колючий взгляд – от нее хотелось отойти подальше и поежиться. Седые волосы собраны в аккуратную прическу, вокруг маленьких глаз и поджатых губ залегли глубокие морщины. Холодным взглядом женщина обвела прислугу. Захотелось спрятаться за спины впереди стоящих девушек, но я сглотнула свои опасения и не отвела глаз.
– Хватит болтать. – Отрезала женщина. Голос эхом отразился от стен, оставляя на них ледяной иней, и отскочил прямо в меня. – План работ на сегодня. – В морщинистых руках, знавших тяжелую работу, зашелестел лист бумаги.
– Кухня: ужин согласно меню. Обед готовить не нужно. Кэтти, Джейн, Мэри – пыль на первом этаже. Бэт, Эбби, Гвен, Долли – гобелены в галерее. – У моего левого плеча раздался грустный вздох, но один лишь ледяной взгляд камеристки произвел на девушку такое впечатление, что та, кажется, совсем перестала дышать. – С позволения всех, кто не хочет вместо завтрака отправиться в воспитательную комнату… – она обвела глазами слуг, – …я продолжу. Бенджамин, Алек, Джон – камины. Дуглас, Айзек, Лорри…
Перечисление имен слуг и их обязанностей на сегодня заняло не меньше десяти минут. Все это время я старалась запомнить количество дел, помещений, названий, которые слышала, но неизменно вздрагивала, когда камеристка называла имена на букву «Д». Мое новое имя «Джесс» так и не было произнесено ее ледяным, звучным голосом, даже когда бумажный лист исчез в складках платья.
– Это всё. Можете отправляться завтракать и приступать к работе. Новая горничная, прибывшая вчера ночью, прошу, останься.
Ровные шеренги людей вмиг рассыпались в разные стороны, оставляя меня одну напротив этой чопорной леди. Серые, с поволокой глаза, врезались прямо в меня, от чего мурашки побежали вдоль позвоночника. Встреться мы в моей прошлой жизни, вы бы первая отправились в воспитательную комнату, что бы это ни было – подумала я про себя, и первая сделала шаг навстречу камеристке.
– Джесси Лейтон. – Представилась я в ответ на ее вопрос и легко поклонилась. Колючие глаза оценивающе осмотрели меня снизу вверх, и женщина, не говоря ни слова, развернулась на каблуках и звонко зашагала по коридору. Прямая, как палка. Я поспешила за ней.
– Меня зовут миссис Констанция Клиффорд, я – камеристка его светлости Графа Одерли. – Заговорила она, не останавливаясь. – Ее звучный голос прерывался стуком каблуков, и я старалась успеть как за потоком ее быстрой речи, так и за размашистым шагом. Удивительно, как женщина в столь почтенном возрасте может быть столь быстрой! – Итак. – Продолжила она. – Подъем в пять часов, отбой – в полночь. Общий сбор, на котором ты присутствовала сегодня – в пять часов пятнадцать минут. Затем следует завтрак, далее ты будешь приступать к работе. – Я семенила вслед за миссис Клиффорд, внимая каждому слову. Я помнила, что нужно показать себя с лучшей стороны, и только это удерживало меня от разглядывания интерьеров холодного поместья. Мне бы хотелось остановиться у каждого огромного окна, каждой картины, фарфоровой вазы, разглядывать вид осеннего сада и хрустальные люстры. Вместо этого я лишь мельком улавливала холодную цветовую палитру стен и бегло отмечала количество дверей в коридоре, под ледяной голос камеристки.
– Обед – с полудня до часу, ужин – с восьми до девяти. Ванна раз в неделю по субботам, в воскресенье – церковь и выход в город для тех, кто хорошо выполнял свою работу в течение недели. – Я коротко кивнула, отмечая, что в церковь мне непременно нужно попадать каждую неделю. Не смотря на то, что Бог давно оставил меня. Камеристка резко остановилась, будто услышала мои мысли, и я чуть не врезалась в распахнутую ею массивную дверь.
– Пройдем в кабинет.
Фигура в черном платье исчезла в тесной, но светлой комнате. Я шмыгнула за ней. Кивком головы она предложила сесть за стол, напротив себя, я вновь повиновалась, не задавая вопросов.
– Твои бумаги. – Она протянула руку, не поднимая глаз. Я лишь на секунду задумалась, но потом поняла, что она имеет в виду, и достала из кармана передника фальшивое рекомендательное письмо.
Миссис Клиффорд бегло пробежала глазами по аккуратным строчкам, которые, я уверена, не могли вызвать никаких подозрений, а затем убрала листы в ящик своего стола.
– Личная горничная. – Хмыкнула она. – Стало быть, тяжелой работы не знаешь? – пытливый взгляд врезался мне прямо в душу. Как поступить? Уверена, здесь перед ней пресмыкаются, боятся, трепещут перед каждым словом, а от этого допускают ошибки и вызывают лишь гнев, но никак не сострадание. Так я не смогу ей понравиться. Нужно выделиться и запомниться, чтобы получить место в северном крыле и быть ближе к милорду Одерли. К Жестокому Графу.
Я выпрямила спину, аккуратно сложив руки на коленях, мой взгляд – спокойный и серьезный, смотрел прямо в лицо женщине. Я легко улыбнулась, как настоящая леди, коей была когда-то, и заговорила. Ровно и уверенно.
– Это не так, миссис Клиффорд. – Тень удивления скользнула по ее лицу. – До того как стать личной горничной госпожи, я долго время была в штате прислуги поместья. От того мои руки не боятся грубой работы, я крепка и вынослива, даже если мой внешний вид не внушает таких мыслей. В поместье леди Уиллоби я с раннего детства натирала лестницу, мыла полы и окна, выбивала ковры, чистила гобелены. Иногда помогала на кухне. Когда госпожа заболела… – я на миг опустила глаза, стараясь убедительнее передать свое горе от разлуки с вымышленной леди. – Только мне она доверяла стирать свое белье, поэтому со стиркой я также знакома.
Миссис Клиффорд чуть наклонила голову, оценивающе рассматривая меня. Стирка – самое чудовищное, сложное и отвратительное занятие из всех, чем только может заниматься прислуга. Прачкам приходится стоять над кипящими котлами дни и ночи, задыхаясь в парах отбеливающих и красящих веществ. Кожа на их лицах уже через полгода сморщивается и покрывается красной коркой, а о руках я и вовсе умолчу… Прачку сразу можно узнать по рукам. Благо, мои собственные ладони не так пострадали во время тяжелых работ в гостевых домах и постоялых дворах, но былую аристократичную бледность и изящество им никогда не вернуть.
– Хорошо. – Ответила миссис Клиффорд, явно впечатленная моим ответом. – Есть ли проблемы со здоровьем? Болезни? Аллергии?
– Я полностью здорова. Аллергий на чистящие средства нет, пищевых – тоже. Единственная непереносимость – мак.
– Мак?
– Да, миссис Клиффорд, на цветы и семена мака. Начинаю задыхаться. – Камеристка кивнула, задумавшись о чем-то своем.
– Умеешь ли ты писать, читать, считать? – вынырнула она из своих раздумий через пару мгновений.
– Я хорошо считаю, могу делить и даже умножать до сотни. Читать и писать не могу. – Возможно, через чур уверенно ответила я. Господь, какая наглая ложь. Но это ложь во благо – доверие к безграмотной прислуге будет больше. Не читает, а значит, не сможет узнать письменные секреты. Не пишет, значит, не сможет их тайком передать.
– Сегодня займешься полами на втором этаже. От лестницы направо по коридору, включая все комнаты. Перестелешь постели в спальнях и вытрешь пыль в гостиных. Я проверю твою работу вечером. – Миссис Клиффорд удовлетворенно кивнула. – Платье подберешь в шкафу позади себя, позавтракаешь, и за работу. Но сначала, несколько правил. – Ее тон стал еще серьезнее.
– Твой внешний вид всегда должен быть безупречен – чист и опрятен. Опоздания и просыпания недопустимы, так же как и отлынивание от работы или недостаточное ее выполнение. За такие проступки милорд Одерли жестоко наказывает. Походы в церковь – обязательны, в город – по желанию. Прежде чем уйти, нужно оповестить меня лично. Распространение любых сведений о поместье за его пределами карается увольнением со службы. Это понятно?
Я закусила губу от волнения, но сумела быстро отдернуть себя и собраться. Конечно, я знала, что она запретит болтать. Но чтобы так сразу в лоб… Хорошо, что не упомянула отрезанные языки. – Конечно, миссис Клиффорд. – Кивнула я.
– Хорошо. Это все. – Сказал она. Я поднялась со своего места и уже открыла рот, чтобы поблагодарить камеристку, но она продолжила. – И, Джесс… – ее взгляд скользнул от моих глаз вверх, ко лбу, и остановился там. Понадобился миг, чтобы понять, в чем дело, и я быстро заправила непоседливый рыжий локон под чепец. Она вновь кивнула.
– Благодарю вас, миссис Клиффорд. – Я услужливо поклонилась камеристке, когда та уже поднималась со своего места, убрав все бумаги со стола в ящик. Ничего не сказав в ответ, она покинула комнату, чтобы я могла переодеться.
За ней затворилась дверь. Несколько секунд я стояла посреди холодного кабинета, освещенного тусклым осенним солнцем, аккуратно укладывая все мысли в голове, одну на другую. Граф отсутствует уже неделю. Миссис Клиффорд – чопорная, холодная и опасная. Сегодня я должна убрать половину второго этажа самостоятельно, чтобы доказать ей, что я не тепличная личная горничная, которая только и знает, что убирать платья госпожи и набирать ей ванну. Я даже хуже. Я и есть та самая госпожа, которой всю жизнь заплетали волосы, набирали душистые ванны и помогали шнуровать корсеты. Я усмехнулась этой мысли, не забыв отметить, что это все вновь будет моим, если не буду глупить. А я не буду глупить.
Я ринулась к столу камеристки и дернула ящик, в который она убрала все бумаги, лежащие на столе. Заперто. Проклятье. Подергав за ручку еще несколько раз, я окончательно убедилась, что провести обыск у меня не получится, но отложила необходимость раздобыть ключ на отдельную полочку у себя в голове. Что же такое нужно запирать в столе даже от простой служанки, которая не умеет читать? Что вы скрываете, миссис Клиффорд?…
***
С губ слетел усталый вздох. Я отерла капли пота со лба и оглядела масштабы выполненной работы. Не густо. Спустя часы усердной работы, коридору, полы которого должны быть начищены до блеска, не было видно конца. Колени начали ныть, спина – затекать от неудобной позы и холода. Глаза щипало от едкого запаха чистящего средства. Не сдаваться и не отчаиваться. Это все ради моего будущего! – подумала я, и, окунув щетку в ведро с мыльной водой, с новой силой принялась тереть деревянный пол. Дощечку за дощечкой. Пока не увижу в каждом кусочке паркета свое отражение. Быстрые движения с нажимом сменялись протиранием пола сухой тряпкой, а затем повторялись вновь. Это ради меня. Ради Джейн. Ради Жюли. Ради папы с мамой. Именно в таком порядке. Я могла понять отца за то, что не смог помочь в моем горе, ведь я сама была виновата в своих страданиях. Но то, что мама сплела целую сеть хитроумной лжи, чтобы не подставить репутацию двух других дочерей под удар из-за моего поступка… Это до сих пор больно кололо под ребра.
Ее ложь. Именно ее ложь положила начало моему плану отмщения. Как складно из ее уст по всей Англии лилась история о моем счастливом замужестве с доблестным Питером Нордфолком. Моим растлителем. Предателем. Лжецом и последним ублюдком, который не заслуживает ничего, кроме смерти. По легенде, сочиненной матерью, который год мы с мужем коротали во Франции по долгу его кавалерийской службы, а потому не появлялись в обществе. Наглая ложь. Движения щеткой становились все агрессивнее, будто я пыталась стереть с пола следы своего неисправимого прошлого. Ей поверили. Все решили, будто юная леди Луиза Ле Клер действительно поспешно сочеталась браком с лордом Питером Нордфолком, и счастливо проживает во Франции, где стоит его кавалерийский полк.
Последнее письмо от Джейн я получила полтора года назад, после чего решила не подвергать нас обеих опасности. Меня – риску быть раскрытой, ее – быть уличенной в связи с падшей сестрой. Ей нужно думать о себе и своей репутации, раз прошлая помолвка со знатным лордом расстроилось. По моей вине. Из-за моего побега. Не стоит ей вести переписку со мной… Тем более, много я рассказать ей не могу – только то, что я жива и здорова, при деле, и совсем скоро придумаю план, как мне вернуться домой. Разумеется, после ее замужества, которое, пока что, так и не наступило. Милая, добрая, хорошая Джейн… моя любимая сестра.
Перед глазами, в отражении блестящего пола, вместо моего бледного и осунувшегося образа предстала сестра. Светлое, со свежим румянцем лицо, обрамленное золотыми волосами, в которых путается солнце. Любимая Джейн. Подушечками пальцев я ласково провела по безжизненным деревянным дощечкам. Я ни за что не поставлю тебя под удар второй раз. Обещаю не испортить твою судьбу, ты будешь счастлива в браке с тем, с кем пожелаешь, а я вернусь лишь после того, как буду признана вдовой. Но для этого нужно хорошо постараться.
Я продолжала скрести полы, не смотря на ломоту во всем теле, и достигла конца коридора только когда звон колокольчика призвал слуг на обед. Голода я не чувствовала. Завтрак, состоявший из каши на воде и одного яйца, хоть и был пресным, зато очень сытным, а поэтому я решила убрать еще одну комнату до того, как отправлюсь обедать. Из шести дверей, тянущихся по обеим сторонам коридора, я выбрала ближайшую и легонько толкнула.
Передо мной предстала спальня в холодных голубых тонах. Массивная кровать с балдахином, выполненная из темного дерева, туалетный столик, ширма, камин, комод, и даже дверь, ведущая, должно быть, в личную ванную. Я устало вздохнула. Одна эта комната была богаче, чем весь наш родовой дом в Беркшире. Если бы отец только мог приручить свою страсть к картам… Соберись, Луиза. Ты здесь для работы, а не чтобы пускаться в воспоминания былой жизни. Я кивнула сама себе и приблизилась к кровати, чтобы перестелить белье, как велела камеристка, но застыла на месте, когда в меня впились два светлых глаза.
Женщина. У окна стояла служанка, держащая в руках массивную бархатную штору, которую, должно быть, только что сняла, чтобы отнести прачкам. Ее безжизненные глаза испуганно смотрели на меня, будто не ожидали увидеть в поместье живую душу. Я легко улыбнулась, хотя служанка и напугала меня.
– О, прости, не знала, что здесь кто-то есть. – Сказала я как можно дружелюбнее, чтобы смягчить этот испуганный взгляд. – Я могу убрать спальню позже, когда ты закончишь. Или я не помешаю?
Ссохшиеся руки прижали штору крепче к груди. Женщина отрицательно мотнула головой, а затем кивнула на кровать. Я непонимающе проследила за ее взглядом.
– Это значит… не помешаю? – уточнила я, и женщина безмолвно кивнула. Почему она не отвечает мне?…
