До встречи в Париже

– Али, можно погулять? – спросила я, проходя в комнату.

– Так поздно? – она перевела на меня недовольный взгляд. – Одна?

– Я буду не одна, – ответила я, и брови Али сдвинулись, она пыталась сделать как можно более строгий вид:

– С Эриком я никуда тебя не пущу.

– Я пойду с Джэем.

Выражение ее лица изменилось, и она тяжело вздохнула, возвращая свое внимание к телевизору.

– Чтобы к полуночи была.

– Хорошо.

Я не стала долго подбирать себе одежду. Зеленый свитер с аргалом, джинсы, сапоги и пальто. Волосы убрала в конский хвост и, схватив телефон и ключи, направилась на улицу. Спускаться на лифте мне не хотелось, и я пошла по лестнице.

Мне было тошно. От встречи через столько времени с Джэем наедине меня волновало, и я не могла понять, хочу ли я этой встречи или нет. Я шла медленно, наступая на ступень и чуть подрыгивая. Я хотела, чтобы он не пришел, я бы побыла на улице под козырьком в свете фонаря одна, закапывая носки сапог в снег, но при этом мне бы хотелось, чтобы он пришел. Чем ближе я была к выходу из подъезда, тем быстрее я шла, и сердце жгло изнутри.

Тяжелая дверь действительно оказалась тяжелой, в самом деле, ментальная сила придавала телу силу и физическую, поэтому я поняла, насколько же я слаба без магии.

На улице я оказалась одна, и моему слуху казалось, что на улице полная тишина. Ветра не было, и на землю опускался легкий снег хлопьями. Машины стояли под пушистыми одеялами, и я вспомнила, когда я обиженная на Джэя убежала со дня рождения его друга. Дура!

Я не знаю, сколько времени прошло, и писал ли мне Джэй, так как телефон лежал в кармане пальто, и сковывающий все изнутри страх не позволял мне достать его. Из-за отсутствия ментальной силы я стала мерзнуть, и самым первым потребовавшимся обратно в тепло оказались нос, руки и пальцы ног. Я пыталась согреться человеческими методами (прыжки, трение рук), но это меня мало спасало.

Позже я увидела направляющуюся ко мне длинную тень через образовавшийся сугроб.

Джэй оказался со мной в свете фонаря.

Он был одет, так же, как и всегда, только свои волосы полностью спрятал под шапку.

– Привет, непривычно видеть тебя без голубых глаз и торчащих в разные стороны рыжих волос, – заговорила я.

– Привет, замерзла? – проигнорировал он.

– Ну, есть немного.

– Прости, меня просто мои отпускать не хотели, – проговорил он, заглядывая мне в глаза.

– И что же ты?

– Сбежал.

Я смотрела в его карие глаза цвета горчичного меда. Такие же, как и всегда, смотрящие на меня с теплом и трепетом. То волнение, которое я испытывала совершенно недавно, успокаивалось.

– Ругать не будут? – спросила я.

Он поджал губы, а потом заговорил:

– Давай не будем об этом?

– Ладно.

Мы стояли в свете фонаря.

– Мне не важно, будут меня ругать или нет, я тебя увидеть хотел, – едва слышно сказал он, выпуская густой пар.

– Даже после того, что я делала и говорила? – спросила я так же тихо.

– Но ты же все ровно та же Триша, – ответил он, сжимая мои руки в своих и отдавая им свое обжигающее тепло.

Триша.

Я почувствовала, как слезы стали наворачиваться на глазах, и как можно ниже опустила голову, чтобы он этого не видел.

– Ты так сегодня смотрела на меня, словно кричала о помощи, я думал, что, если не отзовусь, ты с собой что-нибудь сделаешь, – говорил Джэй.

Я не выдержала и подняла на него глаза, чувствуя, как слезы сорвались с ресниц по щекам.

– Я и не заметила, – хриплым от слез голосом ответила я.

– Зато я заметил, – ответил он.

Он чуть наклонился ко мне, скользнув руками по меху капюшона и обнял меня.

– Ты все так же вкусно пахнешь, – шепнул он мне на самое ухо.

Мы стояли в свете фонаря.

***

Мы бы так и стояли, но без движения нас застиг мороз.

Отодвинувшись от меня, Джэй заглянул в мои глаза.

– Это ведь совсем не правильно, да? – заговорила я.

– Почему же? – выдохнул он пар мне в лицо. – Ты одна, и я один.

Я замерла, и он наклонился ко мне. Ему пришлось наклониться ровно пополам, но я приподнялась на носочках.

Его холодные влажные губы коснулись моих, и я вспомнила наш поцелуй в коридоре у меня дома. Как же хорошо, что я отдала свой первый поцелуй именно ему, ему, а никому-то другому. И сейчас, как и в первый раз это был очень вкусный, сладкий поцелуй.

Он отстранился от меня, заглядывая в глаза и почти крича:

– Триша, я люблю тебя!

Я так хотела бы услышать его сердцебиение, ускоренное поцелуем, его сумасшедший ритм.

– И я тебя люблю! – так же громко ответила я.

Резким движением парень двинулся ко мне, уже целуя страстно и порывисто, прикусывая нижнюю губу, и я отвечала ему взаимностью, полностью теряя голову.

Мы целовались в свете фонаря.

30

Домой я вернулась пьяная от поцелуев и светящаяся от счастья. Прощаться с ним мне было очень тяжело, казалось, словно если я попрощаюсь, приду домой и лягу спать, проснусь, и все это окажется только очень приятным сном.

Договор о помощи в математике был в силе, но также к нему подключилось то, что теперь мы вместе.

Черт!

Столько времени прошло, столько слез в подушку, столько скандалов и ссор, и теперь вот – я его девушка.

Я его девушка!

Скидывая на ходу пальто и разбрасывая в разные стороны сапоги, я сдерживала счастливый крик и хохот.

– Я все понимаю, но дом будить не надо, – вышла из своей комнаты Али.

– Ты же знаешь…?

– Знаю.

Пытаясь вести себя тихо, я ушла к себе в комнату. В кармане завибрировал телефон.

«Лучший вечер в моей жизни!» 00:13.

«И мой!» 00:13.

«Ох, словами не передать, как же я счастлив!» 00:13.

«И я тебя прекрасно понимаю!» 00:13.

«Я столько времени этого ждал, чтобы ты была моей, чтобы я мог обнимать, целовать тебя, чтобы ты всегда была рядом, была моей девушкой!» 00:14.

Я читала его сообщение с улыбкой и слезами на глазах.

Мы сделали это. Выдержали. Вынесли. И вот, мы вместе.

Разве это не любовь?

***

Сон ко мне той ночью идти не хотел, пусть мы с Джэем попрощались, и я легла в постель, что-то мне подсказывало, что и он так же лежит на кровати и смотрит в темноту, так как разрывающее на части счастье и уносящееся в бешеном ритме сердце не давали даже глаз закрыть. Я никак не могла найти удобную позу, подушка нагревалась, поэтому было жарко, вспотели ляжки, и я постоянно скидывала одеяло. В конце концов, я поняла, что просто волнуюсь перед завтрашним днем. Я снова увижу его, и весь лицей будет знать, что мы снова вместе. Возможно, мы сядем вместе за парту? И после уроков он поможет мне с математикой. Черт, рядом с ним мне будет очень тяжело думать о математике. Возможно, будем отвлекаться на поцелуи – при мыслях о них сердце билось как сумасшедшее.

Мое беспокойство прервала Али, вошедшая ко мне в комнату около двух часов ночи.

– Успокой своего барабанщика, – заговорила она, даже не включая свет.

Я понимала, что она говорит именно про громкий и отчетливо слышимый ей звук сердца.

– Не могу.

Во спасение мне пришли успокаивающие травы, и, в конце концов, я уснула.

***

Утром, стоило только раскрыть глаза, сердце заколотилось как бешенное. Пытаясь успокоить себя ровным дыханием, я поняла, что теперь отчетливо слышу все вокруг. Облака, ветер, сосед на шестом этаже, разговоры на первом.

Я быстро собиралась в лицей, желая, как можно скорее увидеть Джэя.

В трамвае же, смотря в окно, я вдруг задумалась: «А не быстро ли?».

Совершенно недавно я вроде бы была в отношениях с Эриком, и даже познакомилась с его родителями, а теперь уже встречаюсь с другим.

К чертям репутацию!

На трамвайной остановке меня ждал Джэй и, увидев меня, он моментально взял меня за руку. В утреннем солнечном свете его карие глаза казались цвета горячего шоколада, а улыбка, адресованная мне, была самой счастливой улыбкой, какую я видела в жизни. Я сжала его руку в ответ, разглядывая его безупречный образ. И пусть, что волосы больше не рыжие, но это тот самый Джэй, все это время, любящий меня.

– Давай их всех шокируем, – он вдруг хищно улыбнулся.

– Ну да, они все будут очень удивлены, – ответила я, и мы направились к лицею.

Просто удивлены… На самом деле нам в след оборачивались все, если еще учесть, что из-за возвращения ментальной силы я шла без пальто. Наши одноклассницы вообще замерли с приоткрытыми ртами, а потом начали шумно обсуждать меня. Именно меня. Ну, как и всегда.

Репутация Джэя всегда была на высоте, в отличие от моей. Популярный привлекательный парень, а я всегда всем казалась девочкой с приветом. Всем кроме Джэя.

Джэй Рэйф Грэйг.

В главном холле при виде нас вместе повисла тишина. Я увидела Эрика у расписания. Его брови сдвинулись на переносице, и руки сжались в кулаки. Он был в гневе, но мне на это было все ровно. Меня больше беспокоила теплая рука, сжимающая мою ладонь.

Эрик все ровно продолжал привлекать мое внимание громкими оскорбительными ментальными сообщениями и своим мрачно-злобным видом.

Вайлет стояла у окна, она рассматривала нас и, мне казалось, слабо улыбалась.

Джэй сдал вещи в гардероб, и мы подошли к Вайлет.

Я была права, она действительно улыбалась нам.

– Я рада, – пропела она своим нежным, но высоким голосом.

Своими тонкими руками она поправила свои снежно-блондинистые волосы. Колебание воздуха донесло до моего носа приятный нежный запах, излучаемый девушкой. Как и всегда весь ее образ был хрупче падающих снежинок и нижнее хрустальной балерины. Она двигалась плавно словно лебедь на голубой глади зеркального озера.

– Спасибо, – ответил Джэй, – не против, если сегодняшний день я просижу с Тришей за одной партой?

– Нет, ничего страшного, хоть никто не будет толкать меня в бок и спрашивать: «Что с ней? Узнай, может у нее что-то случилось?» – Вайлет стрельнула глазами в мою сторону, и щеки Джэя заметно покраснели.

– Перестань, – в шутку потребовал он.

– Да ладно, – я чуть придвинулась к Джэю, прижимаясь к нему боком, – мне приятно, что все это время ты волновался за меня.

Теперь я чувствовала себя счастливым семнадцатилетним подростком. Самым счастливым подростком. Сила ко мне вернулась, и мир казался мне таким волшебным. При этом, все волшебство вокруг меня творил именно этот парень.

К концу дня я поняла, что мозги мои полностью засахарились. Шла среда, а значит была тригонометрия, в принципе, как и каждый день. Ко всему перед экзаменом сегодня прошла биология, география, история и литература. На биологии я полностью отвлеклась на Джэя. Мы не разговаривали. Длинными пальцами он переворачивал страницы учебника, приковав этим мой взгляд к себе. Мне казалось, он делает это так элегантно. Какая глупость, но я просто сидела и смотрела, как он листает учебник. Этим воспользовалась мадам Вьен, решив вызвать меня к доске. Задание было нарисовать животную клетку: ядро, митохондрии, эндоплазматический ретикулум складчатый, эндоплазматический ретикулум гладкий, рибосомы, Комплекс Гольджи, внутриклеточные нити, центрисому, центриоли и ядерную оболочку, но тогда перед всем классом под взглядом Джэя я полностью растерялась и смогла нарисовать только цитоплазму.

«Вот же дура, а! Что Джэй в ней нашел?», «А что, они снова вместе?», «Вот же тупая!» – шептались одноклассники.

Положив мел на место, я с опущенным взглядом вернулась на свое место.

На истории мадам Шарлемань так же прицепилась ко мне, задав совершенно непонятный вопрос. Я бросала глаза в сторону сидящего рядом Джэя, моля взглядом о помощи. И он помог.

– Мадам Шарлемань, позвольте, ответить мне, – заговорил он.

– Да, месье Грэйг, – ему она нежно улыбнулась.

– Это был 1954 год, – ответил ей парень, и та согласно закивала, задав другой вопрос сидящей перед нами девчонке.

Черт!

Чувствовала я себя просто отвратительно.

География прошла бы спокойно, но наши разговоры с Джэем подслушивали и тут же обсуждали, полностью игнорируя мои косые взгляды.

– Ты же слышишь все, да? – спросил вдруг парень, привлекая мое внимание от группы разукрашенных девиц. Лица их были тяжелыми от огромного слоя косметики.

– Что? – сначала я и не поверила собственным ушам.

– Я помню, что ты говорила в декабре, – ответил он.

Черт!

Он помнит!

Захватив ртом воздух, я уже хотела что-то сказать, но когда-то рыжий парень шепнул:

– Не стесняйся, моя волшебница, – после он игриво мне подмигнул, полностью выбивая меня из колеи.

– Чего? – я выдохнула. – С чего ты решил, что я волшебница?

…а вдруг я очень злая ведьма? – закончила я в своей голове.

– Просто кто-то очень пытается разрушить наши отношения, – ответил он и передал мне свой телефон.

До этого я никогда не держала его телефон в руках, никогда. Он был черным, большим и тяжелым и значительно дороже моего. Конечно, сравнила. Он сын обеспеченных родителей, а мой телефон был приобретен через труд и займы Али.

Я опустила взгляд на экран.

Был открыт What’sApp.

Номер телефона не определялся, но я знала, кто писал.

Симпатичное лицо брюнета ведьмака на аватарке я узнала.

Эрик.

«Ну и что ты решил? А, я смотрю ты решил разучиться ходить?» 10:13.

Это было первое же сообщение от обиженного парня.

Кто это и что хочет Джэй понял не сразу, поэтому дальше следуют сообщения: «Кто это?», «Что ты хочешь?», «Ты не угрожай мне, а то сам ходить разучишься».

А дальше пошло самое главное, то, что разрушило все светлое, что я когда-то испытывала к Эрику. Стены моего мира рушились, и я чувствовала, как хочу вскочить с места, найти его и сломать шею.

«Да зачем она тебе? Или ты на мусор кидаешься?» 10:46.

«Раз я с ней, значит нужна. И очень. А ты смирись с поражением» 10:46.

Ответ Джэя мне нравился, меня вообще успокаивало то, что он так реагирует на компрометирующие сообщения брюнета.

«Да какое тут поражение!? Да я рад, что от этой стервы избавился!» 10:47.

«И вообще! Ты хоть что-нибудь о ней знаешь?» 10:47.

От Эрика шли сообщения подряд.

«То, что она ведьма, ты знаешь? Она говорила тебе, что слышит, как за вашими спинами шепчутся, что слышит мои мысли? Что в животных перевоплощается, не? Не веришь? Проверь!». 10:48.

Это было последнее сообщение, после которого Джэй больше ничего не писал.

– И? – я подняла взгляд на Джэя.

– Я помню, как ты призналась о своем чутком слухе, – ответил Джэй, – все остальное правда?

Я замерла.

Сказать?

Нарушать правила ведьм мне не хотелось, но как ему ответить, чтобы он понял, что это правда, но при этом не дать четкого ответа?

– Ты можешь во все это верить, – ответила я, и Джэй забрал из моих рук телефон.

Его длинные пальцы стали выбивать по сенсорному экрану ответ Эрику, не закрывая от меня текст:

«Она не ведьма, а самая чудесная волшебница. И я принимаю ее такой, какая она есть».

– Ведь я очень сильно ее люблю, – шепнул Джэй и отправил сообщение.

– И я тебя люблю.

– Значит, ты превращаешься в животных? Потом обязательно покажешь, – прошептал мне парень.

– Я смогу сделать это только после посвящения тебя в семейную тайну, я поговорю с Али, – ответила я.

Парень поднял на меня искренне удивленный взгляд:

– Мадам Паласиос тоже?

– Ты движешься в верном направлении, – ответила я.

– Есть какие-то правила, что ты не можешь говорить мне об этом? – Джэй чуть придвинулся ко мне и зашептал еще тише.

Присутствующим в классе могло показаться, что это самые обычные любовные перешептывания.

– И здесь ты не ошибаешься, – ответила я.

– Хорошо, тогда разберемся в этом потом, – после слов парня прозвенел звонок на урок.

Все карты раскрыты, но самым удивительным было, как легко Джэй это принял. Что-то внутри меня подсказывало – он просто не верит. Не верит и надеется, что все это неудачная попытка Эрика разрушить наши достаточно хрупкие отношения.

Черт!

После географии я ожидала, что Джэй захочет обсудить со мной мою магическую сущность, но он делал вид, словно никакого чистосердечного признания не было. На перемене перед тригонометрией, когда мы втроем (я, Джэй и Вайлет) шли к нужному кабинету, я увидела в холле Эрика. Бросая на нас недовольные взгляды в стороне, он не остался, пусть я очень на это надеялась.

«И даже не смотри так на меня!» – отправил он мне мысленный взгляд и направился к нам на встречу.

Все!

Брюнет с красивыми темными карими глазами и достаточно привлекательной внешностью теперь мне казался врагом номер один. Я совершенно не ожидала, что он станет ломать мне жизнь. Неужели так сложно вести себя достойно?

В этот миг я замерла.

А я как бы повела себя на его месте?

Представляя Джэя в объятиях Сандры, с которой он был совершенно недавно, я почувствовала, как глаза готово защипать от слез, а в груди от ревности и обиды закололо сердце. Меня ведь тоже когда-то променяли, бросили ради другой, пусть я и была частично в этом виновата.

Стоит быть более мягкой в сторону Эрика, ведь я принесла ему ужаснейшую боль, пусть в нашем разрыве виновато то, что я совершенно не нравлюсь его маме.

Через секунду я поняла, что мой печальный вид может быть расценен неправильно, и я, втянув воздух через рот, полностью наполнив легкие, попыталась навести на себя безразличие.

– Привет, снова, – Эрик обращался к Джэю, – смотрю, мои сообщения ты не понял.

– Привет, а ты решил попробовать реализовать свои угрозы? – мы остановились на одном месте, и я сжала руку Джэя.

Драки мне между ними совершенно не хотелось.

– Мальчики, давайте не будем, – выдохнула Вайлет, и я заметила, как вокруг стало образовываться кольцо зрителей.

– А давай мы без тебя разберемся, – ответил ей Эрик.

Вайлет была не довольна его ответом, но промолчала.

– От Беатрисы отошел, – Эрик уже обращался к Джэю.

Идиотизм!

Драться из-за меня еще собрались?

То, что происходило в холле, мне совершенно не нравилось, если еще учесть, что рядом находился кабинет месье Дюбуа. Влипать в проблемы всегда было моим хобби, но делать это за два дня до конкурсного экзамена мне совершенно не хотелось.

– А давай лучше ты отойдешь! – я не дала ответить Джэю.

– А ты смотрю крутая стала? – Эрик сложил руки в передние карманы джинс.

– А я типа такой всегда была! – ответила я.

Вот еще!

Драться с ним я точно не хотела. В человеческом образе все шансы на его стороне, а перевоплощаться на глазах десятков студентов было бы огромной глупостью.

– Так, Триша, – голос Джэя мне показался тверже алмаза, – замолчи.

– Да, Триша, замолчи, – передразнил его Эрик.

Не подчиниться я не могла, так как была очень сильно удивлена поведением Джэя. Подняв на него взгляд, я увидела, насколько он зол. Его лицо казалось каменным, серым, и только глаза выражали все его недовольство. Он резко отпустил мою руку, и я рефлекторно отпрыгнула назад, слыша где-то тревожный голос Вайлет: «Биа». В этот же момент рука парня, сжатая в кулак, ударила Эрика в лицо. Я услышала странный звук удара по плоти и резко перехваченное дыхание, я слышала, как лопаются капилляры в носу брюнета. На пол закапала кровь.

– Ах ты…, – из-за рта привлекательного парня посыпались матерные оскорбления, и, несмотря на то, что Эрик значительно уступает в росте Джэю, он бросился на парня с кулаками.

Стоять рядом было страшно, поэтому мы с Вайлет стали щемиться к толпе кольца наблюдателей, явно довольных разгоревшейся дракой.

«Да! Давай, Джэй! Убей его!» – кричали в толпе. – «Эрик, уууу, давай! Пусть этот урод пожалеет!».

Каждый поддерживал того, кто ему был ближе.

Я не знала, чью сторону должна выбрать, так как мне хотелось, чтобы этой драки вообще не было. Ко всему, я надеялась, что Эрик в эмоциях не превратится перед толпой в волка.

– Мы должны это остановить, – крикнула мне Вайлет, когда Эрик ударил Джэя. По полу была размазана кровь, волосы у обоих стояли дыбом, синие свитера были сорваны и валялись на полу, изорваны были и рубашки формы, которой придерживался Джэй, и частично соблюдал Эрик.

Я стала протискиваться через толпу в сторону кабинета месье Дюбуа.

– Выход один – жалоба, – ответила я блондинке, и она, стала протискиваться за мной.

Позади я слышала хрипы сломанного носа Эрика, слышала, как сочится кровь из пореза на щеке у Джэя, и как наливается синяк у него под левым глазом. Толпа ликовала, выкрикивая имя своего героя.

Толпа закончилась, и мы побежали к красивой блестящей двери месье Дюбуа.

Я знала, что он слышит, что творится в холле, слышит, как я бегу к его кабинету, но почему-то он продолжает сидеть у себя, словно ничего и не происходит.

«Месье Дюбуа!» – мысленно крикнула я, когда до кабинета оставалось примерно метров десять.

В эту же секунду дверь открылась, и на меня глянули глаза директора. Закинув на плечо свой белый пиджак, он направился в сторону драки, проговорив, но не переведя на меня даже короткого взгляда:

– Пойдем, Беатриса.

Значит, слышал. Значит, то, что говорила Али про него и мою маму правда.

Я направилась за ним.

У него были очень широкие шаги, поэтому он шел очень быстро. Мы с Вайлет едва успевали за ним.

В холле он остановился, оглядывая толпу студентов. Драка продолжалась, зрители кричали – никто и не заметил явления месье Дюбуа.

– Стоп! – крикнул он, и в холле моментально повисла тишина.

На нас троих обернулись десятки лиц, тысячи глаз уставились на меня с Вайлет, ведь мы помешали такому шоу. Теперь они все с огромным удовольствием побили бы и меня с блондинкой.

Эрик и Джэй остановились. Толпа расступилась, поэтому уставшие, со сбитым дыханием и явными телесными повреждениями двоя парней стояли перед директором Дюбуа и нами с Вайлет.

– Что здесь происходит? – спросил Жан-баптист.

– Этот…, – Эрик понимал, что при директоре придется выбирать слова покультурнее, – он первый начал.

Черт.

Это ведь правда так и есть.

Я бросила короткий взгляд на директора, но он не выражал никаких эмоций на лице.

– Ты меня спровоцировал, – проговорил Джэй, держась на левый бок.

– В любом случае, здесь присутствующие явно решили в этом году лицей не закончить, – голос месье Дюбуа был жестким и холодным, – месье Грэйг, Вы идете со мной. Месье Уэст, идите домой, завтра хочу видеть Вас у себя к десяти утра. Биа, ты тоже идешь со мной.

Почему месье Дюбуа отпустил Эрика было понятно, ведь возникнут вопросы, если студенты заметят его зарастающий на глазах нос, но, а Джэй ему зачем? А я?

Не успела я задать себе очередной вопрос, директор произнес последнее, что хотел сказать:

– Глупо делить девушку, она все ровно выберет человека.

***

Делать было нечего, хромая, держась за бок, Джэй направилась за мной и месье Дюбуа в кабинет к последнему.

Вайлет со всеми отправилась на математику.

До этого времени в кабинете директора я ни разу не была. Насколько бы не послушной, острой на язык и вообще хамкой по отношению к мадам Шарлемань я ни была, в кабинете месье Дюбуа я не была ни разу. Он был не большим и состоял из двух частей. В первой, в очень тесной с сейфом, меленьким столом и огромным на нем персональным компьютером сидела секретарь. Это была средних лет женщина с кудрявыми, кажется, седыми волосами и тяжелыми очками на носу. Судя по всему, ей было очень холодно, и что-то мне подсказывало, так было всегда, потому что она пыталась согреться, укутываясь в платок. Вторая часть кабинета полностью отходила месье Дюбуа. Там был большой стол, шкаф вдоль стены с документацией, места для гостей представлены небольшим кожаным диваном и черными стульями.

Месье Дюбуа закрыл дверь к себе в кабинет, отделяющую его от секретаря и велел нам сесть.

Я села.

– Месье Грэйг, Вы тоже можете сесть, – повторил директор.

– Больно, месье Дюбуа.

Директор никаким образом этого не показывал, но был страшно зол, из-за чего временно не мог с нами разговаривать. Сев на свое место, он разглядывал ручки в органайзере, и я понимала, что он пытается успокоиться. Его злость уже рассказала мне, чем он завтракал, как стоял в пробке из-за аварии, пытаясь добраться до работы, как вчера он разговаривал с матерью, и самое удивительное – они вспоминали мою маму. Я пыталась отвлечься от этого, не влазить в его голову, в его воспоминания, считая, что он имеет право на их сохранность, да и это элементарно некрасиво и неправильно.

– Ваше поведение не простительно, месье Грэйг. Устроить побоище в холле лицея возле моего кабинета! – теперь директор плохо сдерживал свои эмоции. – Мы не в произведении Шекспира, не правда ли?

– Месье Дюбуа…, – уже начала я, но директор смерил меня злобным взглядом:

– Я знаю, мадемуазель Диас, что и месье Уэст виноват в сложившейся ситуации, я поговорю с ним завтра.