скачать книгу бесплатно
– Так что ты ответишь?
Юноша молча отвернулся к окну, постукивая пальцами по столешнице. Товия неподвижно ждал. На улице раздался грохот рассыпающихся досок, испуганный ослиный крик. Это вернуло Иуду к действительности.
– Есть ли у меня время подумать?
– Конечно.
– Сколько?
– До утра. Я буду ждать тебя в том гроте, который ты показал мне. Если решишься, приходи. Но знай – оттуда дороги назад не будет.
– Это я понял. Потому прошу время на размышление.
– Хорошо. Я подожду там до зари. Если придешь – будешь с нами. Если нет – больше никогда меня не увидишь.
– Согласен.
– Тогда прощай. Очень надеюсь, до встречи.
Товия протянул руку, усмешка снова скользнула по губам Иуды, но он подал свою.
– Прощай.
Галилеянин исчез. Юноша позвал хозяина.
– Я здесь, мой почтенный друг.
– Просил же, не зови меня так. Спасибо, что устроил все как надо. Держи, – он протянул Киренеянину пригоршню монет.
– Это слишком много, – замахал тот руками.
– Бери. За то, что нам никто не мешал. А ты, старый лис, если хоть что-нибудь слышал… Ладно, знаю я твои хитрости! Так вот, если ты слышал хоть что-нибудь, забудь сию минуту и навсегда. И вообще, на всякий случай: ни меня, ни этого человека ты не знаешь, никогда не видел. Понятно?
– Мне-то все понятно. А вот ты, друг мой, надеюсь, знаешь, что делаешь, – грустно ответил трактирщик.
– Симон! Ты забываешься, я не спрашивал твоего совета. Ценю твою дружбу, но сам разберусь, как мне жить и что делать.
– Да уж, твой нрав я давно понял! Иуда, это твоя жизнь, я не смею вмешиваться… Прошу только: хорошенько подумай, прежде чем принять решение. И знай: что бы ты ни решил, что бы с тобой ни случилось, мой дом открыт для тебя, здесь ты всегда найдешь приют и помощь. Помни это, прошу тебя! А я буду ждать тебя всегда.
Несколько секунд Иуда в изумлении смотрел на него.
– Почему, Симон? – тихо спросил он.
– Да потому что с того дня, как ты появился здесь впервые, я люблю тебя, Махайра. Господь не дал мне потомства, но, видно, послал тебя в утешение моей одинокой старости. Не отнимай его у меня, прошу.
– Симон! – выдохнул юноша. – Спасибо… друг мой, – он растроганно обнял трактирщика. – Надеюсь, я сумею сделать правильный выбор. А эти слова не забуду никогда, даже если мы больше не увидимся под солнцем. – Иуда оглядел таверну, словно в первый раз. – Мне пора идти своей дорогой, какой бы она ни была. Прощай. Благослови тебя Господь.
– Прощай, Иуда. Я верю, ты не ошибешься. Пусть Бог наставит тебя на верный путь.
– Аминь.
4
– Страшно? – тихо спросил Рувим, пока они пробирались среди валунов.
Иуда гневно оглянулся на него.
– Еще чего!
– Хорошо. Ты все помнишь?
– Зато ты забыл: я придумал этот план. Главное, чтобы все действовали четко.
Рувим не ответил, он чутко вслушивался в звуки ночи – далекое уханье филина, шелест травы под ногами. Где-то очень далеко взвизгнул шакал, раздался едва слышный лай.
– Почти пришли. Собак слышно, – Иуда остановился, оглядываясь. – Надо бы внимательно осмотреться, прежде чем идти дальше.
– Чего осматриваться? Я эти места отлично знаю. Деревня за холмом.
– Она никуда не денется. А вот римские патрули могли появиться. Не хотелось бы наткнуться на них раньше времени.
Рувим удивленно смотрел на него. Юноша только руками развел.
– Они ведь понимают: не базарного воришку стерегут, наверняка готовы ко всему.
Хевронец презрительно хмыкнул и хотел идти дальше. Иуда не тронулся с места.
– Рувим! Недооценивать противника – заведомый проигрыш.
– Зато ты их переоцениваешь. Мы делаем богоугодное дело, Всевышний поможет нам против нечестивцев.
– Не слишком ли много забот ты сваливаешь на плечи Господа? – усмехнулся Иуда. – Своего ума совсем не требуется?
– Но мы уже все решили.
– Планы почти всегда идеальны, только они очень редко исполняются. А все потому, что люди излишне самонадеянны.
– Ты мне нотации читаешь? – вскинулся Рувим, надвигаясь на юношу.
– Ох! Какие мы грозные! Весь дрожу! – насмешливо ответил Иуда, подходя к нему. – Ладно, хватит, – он резко переменил тон. – У нас много работы.
Иуда начал подниматься на холм, стараясь ступать как можно тише. Рувим сплюнул в досаде и поспешил за ним. «Проклятый выскочка! Меньше года в братстве, а гонору!» – злобно пробормотал он. На вершине Иуда внимательно осмотрелся. Внизу лежала Кана[25 - Упоминаемое в Евангелии от Иоанна поселение в Галилее. Идентифицируется с существующим ныне городом Кафр-Кана северо-восточнее Назарета.] – невообразимое скопище домов, сараев, хлевов с древним колодцем посередине. Селение казалось мирно спящим, но что-то было не так – как-то особенно злобно и отчаянно лаяли собаки, присутствовали другие, с такого расстояния непонятные, но непривычные звуки.
– Ну, что скажешь? – обратился Иуда к спутнику.
– Вроде, все спокойно.
– Да? А почему собаки лают, не переставая? Нас учуять не могли – ветер в нашу сторону. Что-то не в порядке.
– Слушай, испугался – так и скажи! – взорвался Рувим. – Хватит уже чушь городить!
– Дурак! – не сдержался Иуда. – Я стараюсь, как лучше, а ты все дело готов испортить! Своя голова не дорога – о других подумай.
– Ах ты, щенок! – Рувим схватился за нож. – Да что ты о себе вообразил! Образованный нашелся! Я тебя проучу!
Вместо ответа юноша бросился на землю и увлек спутника за собой.
– Ты что?!
– Смотри! – Иуда указывал куда-то вниз.
Хевронец взглянул и увидел далекий огонек, яркий среди ночной темноты.
– Огонь, ну и что? – возмущенно спросил он.
– Тише! Это огонь не в доме. Костер.
– Да что из этого?
– Подумай, кому понадобилось посреди деревни ночью раскладывать костер.
– Мало ли… Чего ты разволновался?
– Проклятье! Далеко! Не разобрать, – юноша напряженно вглядывался во мрак.
Рувим шумно вздохнул. «И из-за чего сыр-бор!» – пробормотал он.
Миновав очередное облако, луна засеребрилась в небесах, скудно освещая долину. Иуда отпрянул и сильнее вжался в землю.
– Что там?
– Я готов поклясться, это отблески на доспехах легионеров. Посмотри сам.
Не переставая ворчать, Рувим снова взглянул вниз.
– Как ты что-то видишь в такой темноте?
– Вижу. Я уверен, это римляне развели костер – какой иудей по своей воле впустит их в дом, а ночь холодная.
– Это точно, – согласился старший, зябко съежившись. – Я бы тоже не прочь согреться.
– Судя по игре света, их там человек десять. Это только те, которых мы видим, – продолжал юноша, не обратив внимания на его слова. – Что будем делать?
Рувим задумался.
– Во всяком случае, здесь торчать смысла нет, – ответил он после паузы. – Надо спуститься и затаиться до рассвета где-нибудь с другой стороны холма. А на заре осмотримся еще раз и тогда разберемся.
– Ладно. Только надо перехватить Товию и Симона, чтобы они не сунулись в деревню.
– Давай спустимся, и я пойду встречу их.
– Почему ты?
– Я лучше знаю эти места.
Иуда только усмехнулся и начал спускаться с холма.
* * *
Луна неторопливо ушла с небосклона. Иуда и трое его товарищей сидели в маленькой расселине, образованной двумя выступами породы, кое-как заслонявшими от пронзительного ветра. Мужчины спали. Расслабленно откинувшись на большой валун, юноша отрешенно разглядывал восточный край неба, где едва разгоралась заря. Восход занимался трудно, но его краски были яркими и грозными, как обычно в месяце шват[26 - Месяц еврейского года, соответствующий январю – февралю и зодиакальному Водолею.].
С первыми лучами солнца пришел рассветный холод. Но Иуда улыбнулся новому дню, не обращая внимания на то, как стынет тело под легкой одеждой. За девять месяцев он успел привыкнуть к такой жизни: опасностям, каждодневным тренировкам, единственному, уже порядком обветшавшему хитону, ночному холоду, долгим переходам. Прежние привычки к дорогим вещам, хорошему вину, длительным неспешным беседам почти забылись. Он был доволен, ощущал свою ценность, его хвалили старейшины и старшие товарищи, доверяли серьезные дела. Новая жизнь была наполнена смыслом и делом.
С такими мыслями Иуда задремал. Краешек солнца показался из-за горизонта, озаряя его спокойное лицо. Торопливые лучи добрались до ножа, висевшего на груди, ухоженная сталь нестерпимо заиграла ало-оранжевыми бликами. Иуда спал, не обращая внимания на буйство света.
Вдруг он вздрогнул, открыл глаза. Вокруг по-прежнему было тихо. Но Иуда резко поднялся. «Господи! Сколько же можно? Полгода прошло!» – тихо посетовал он в небеса. Снова снилось лицо человека, которого он убил при испытании кровью. Это был зажиточный землевладелец из Лода[27 - Лод (Луд или Лидда) – древний город юго-восточнее Тель-Авива. Впервые упоминается в египетских документах XV века до н. э. С V века до н. э. был центром иудейской учености. Не раз упоминается в Новом Завете.]. Натан говорил, во время войны Иуды Гавалонита[28 - Иуда Гавалонит (Галилеянин) – вместе с фарисеем Саддуком стоял во главе восстания галилеян, вызванного переписью, которую предпринял римский наместник Квириний. Это произошло в год смерти Ирода Великого (историки до сих пор спорят, умер он в 4 или 1 году до н. э.) Восстание было подавлено, сам Иуда был убит, но его род сохранил значение среди зелотов.] он выдал их отряд римлянам, более сотни человек погибли, сам старейшина чудом спасся только потому, что римляне сочли его, израненного, истекающего кровью, мертвым. За предательство человек получил от поработителей вознаграждение, с которого началось его богатство. Иуда очень четко помнил, как проник во двор дома, как закричал маленький сын богача, а тот сжался в комок и замер, посерев от ужаса, помнил, как железным голосом произнес обвинение и приговор братства и недрогнувшей рукой вонзил нож в грудь землевладельца. Потом был одуряющий запах крови, от которой руки и клинок стали липкими и теплыми, плач мальчика и окрик Товии, вернувший его к действительности.
Иуду передернуло от воспоминаний. Он оглядел товарищей, осторожно тронул Товию за плечо. Тот моментально проснулся.
– Что такое?!
– Вставать пора, Товия. Рассвело.
Двое остальных тоже были уже на ногах. Мужчины взглянули друг на друга.
– Пора, – коротко сказал галилеянин. – Господь ждет от нас избавления последнего потомка Маккавеев[29 - В 165 году до н. э. в Иудее вспыхнуло восстание. В то время Иудеей правил Антиох IV Епифан, греко-сирийский царь Селевкидской державы, который проводил жестокую политику эллинизации еврейского населения Иудеи. Ключевым элементом такой политики было стремление заставить евреев отказаться от своей веры и навязать им греческую религию. Апогеем гонений на иудаизм стало разорение Храма. Оскорбленное религиозное чувство вызвало взрыв негодования, который вылился в вооруженное восстание. Знамя борьбы подняли Маттафия Хасмоней и пятеро его сыновей, уроженцы городка Модиин. Во главе восставших встал его сын Иегуда, получивший прозвище Макаби (в православной традиции – Иуда Маккавей). Восстание победило, и династия Хасмонеев правила независимой Иудеей почти 120 лет (с 152 по 37 годы до н. э.).] от рук нечестивцев.
Все молча кивнули.
– Надо кому-то пойти вперед на разведку.
– Наверно опять мне, – предложил Рувим.
Товия не склонен был возражать.
– Нет, при свете дня я сделаю это лучше, – заметил Иуда.
– Почему?
– Посуди сам.
Товия понял – он оглядел массивную неуклюжую фигуру Рувима, рядом с которым невысокий, худощавый Иуда казался мальчишкой, и невольно улыбнулся.
– Он прав, Рувим – от тебя много шума.
Хевронец обижено засопел. Юноша примиряюще улыбнулся.
– Нам понадобится вся твоя сила, Рувим. Готовься к битве. Встретимся, где договорились? – обернулся он к Товии.