скачать книгу бесплатно
Обменявшись любезностями, они сделали по глотку, одновременно поставили чаши на стол и расхохотались.
– Воистину, у меня сегодня счастливый день – Всевышний послал мне такого гостя! – воскликнул Симон, вновь наполняя чашу Иуды. – Заходи чаще, я всегда буду рад тебе!
– Не сомневаюсь, старый хитрец! Другие посетители, полагаю, не так привередливы, пьют твою дешевую кислятину?
– Кому что нравится, – с деланной скромностью развел руками трактирщик.
Иуда снова громко расхохотался, поднял чашу.
– Твое здоровье, хозяин! – отсалютовав, он допил вино. – Лей еще!
Их беседа прервала шумная компания, ввалившаяся в зал – человек пять голодранцев, явившихся тратить последние медяки, заполнили маленькую комнату смрадом тел.
– Эй, хозяин! Вина! – загорланили они с порога.
Иуда брезгливо скривился. В странствиях он достаточно насмотрелся на подобных оборванцев, не понятно какого роду-племени, обитавших в любом городе вблизи ворот и порта, гостиниц и рынков. Не гнушаясь самой грязной работой, эти люди были способны и на кое-что худшее, как они существовали в мире, лучше было не спрашивать.
Симон помрачнел и весьма нелюбезно швырнул предводителю компании баклагу с той самой кислятиной, о которой говорил Иуда.
– Держите. Есть будете?
– Нет! Твоя стряпня годится только для собак и римлян – в прошлый раз на костях почти не было мяса!
– За что заплачено, то и подано. Кстати, кто сегодня платит?
– Абу, он сегодня богач.
Симон вздохнул.
– Тогда платите вперед, а то упьетесь, как всегда, а мне одни убытки!
– Ну нет! Сначала попробуем, что ты нам дал.
Предводитель бродяг вскинул баклагу и сделал мощный глоток.
– Кислятина! Эй, давай другое – этим только свиней поить!
– Другое дороже.
– Не твоя забота! Заплатим. Тащи сюда кувшин и что-нибудь пожрать.
– Сказали же, не будете есть! – страдальчески воскликнул Симон.
– А мы передумали! Ты не болтай – делай, что тебе говорят!
Хозяин тихо выругался, исчез в глубине заведения. Буйная орава шумно расположилась за самым большим столом. Иуда спокойно ел мясо, хотя эта компания порядком испортила ему аппетит и настроение. Но умоляющий взгляд Киренеянина был столь красноречив – юноша не смог оставить его одного в таком обществе.
Появился Симон с кувшином вина и огромным блюдом мяса, от которого валил пар.
– Вот, – угрюмо сказал он, почти швырнув все это на стол, – и только попробуйте заявить, что не подойдет. Тогда отправляйтесь в другую харчевню.
– Разберемся, винная бочка. Иди отсюда! Не мешай нам!
– Сначала заплатите!
– Сказано, заплатим потом. Может, нам будет мало.
С тяжким вздохом хозяин отошел к очагу. Иуда поймал его взгляд, Симон в ответ театрально закатил глаза и выразительно поднес руку к горлу. Юноша ободряюще подмигнул и презрительно скользнул взглядом по шумящей ораве. От малоприятных звуков, зловония тел аппетит у него совсем пропал. Он усмехнулся, вспомнив свое первое знакомство с людьми такого сорта в одной из портовых таверн Александрии, и жестом подозвал хозяина. Тот радостно бросился на зов.
– Наполни-ка вновь мою чашу, Певец вина, продолжим нашу беседу.
– С радостью! – живо откликнулся Киренеянин.
– Скажи, давно ты держишь это заведение?
– Лет двадцать…
– Неплохо! Ручаюсь, за это время ты повидал столько всего, почти разучился удивляться.
– Это верно. Публика тут бывает разная, правда, все больше мелкие торговцы, приезжие победнее, во время праздников паломники или такие, как вот эти, – Симон, скривившись, кивнул сторону бродяг. – Гости вроде тебя – редкость.
Он вопросительно взглянул на Иуду, юноша кивнул, хозяин сел напротив.
– Да я, честно говоря, случайно здесь оказался: бродил по городу и проголодался. Вот и зашел в первую харчевню, какая подвернулась.
– Господин не погнушался такой бедной лачугой?
– Видел и хуже. Я ведь недавно вернулся в Иерусалим.
– Что ты повидал свет, я уже понял. Хотя это странно: если мне позволено будет заметить, ты еще очень молод.
– Верно. Мне только восемнадцать. Мир я смотрел по желанию отца, впрочем, я сам ничего не имел против – на свете столько интересного.
– А вот меня не тянет в дальние странствия, больше нравится сидеть и слушать рассказы других.
Симон снова вопросительно взглянул на Иуду, тот кивнул. Толстяк извлек откуда-то кувшин вина и стал разливать его. Юноша жестом остановил его усердие.
– Достаточно, разбавь водой[9 - Греческий и римский обычай. В античной Греции и Риме за трапезой вино всегда разбавляли. Пить вино в чистом виде считалось дурным тоном, признаком варварства. У Геродота в трудах даже встречается выражение «episkythizein», обозначающее «пить вино по-скифски», то есть, неразбавленным. Впрочем, ученые полагают, что вино разбавляли не только с целью уменьшить его опьяняющие свойства, но и потому, что некоторые греческие вина были очень сладкими и густыми. Римляне же переняли обычай у греков, как культурное клише.]. Да! Представляю, чего ты наслушался за столько лет!
– Это точно! Может, и ты расскажешь, где побывал?
– Почему бы нет. Долгое время жил в Александрии – там я учился[10 - Основанная в 332 году до н. э. Александром Македонским, Александрия стала не только столицей Птолемеевского Египта, но и культурной столицей эллинистического мира, особенно с того момента, как сатрап Птолемей Сотер (323–282 годы до н. э.) основал там Александрийский мусейон (музей), который стал самым известным образовательным центром Средиземноморья. На территории мусейона находилась одна из лучших библиотек античности (Александрийская библиотека), уникальное собрание произведений искусства и редкостей, существовал научный центр, где работали лучшие ученые своего времени, занимавшиеся натурфилософией, математикой, астрономией, географией, медициной, теорией музыки, лингвистикой, другими науками. Туда стекались многочисленные ученики, желавшие получить самое качественное в эллинистическом мире образование. Учреждение находилось на государственном обеспечении. Положение не изменилось и с захватом Египта римлянами, хотя расцвет Мусейона был уже позади. В евангельские времена Мусейон не утратил своего значения, получить образование там по-прежнему считалось очень престижным.]. Бывал в Антиохи, в Тире и Тадморе, Дамаске, Тарсе, Берите[11 - Тир – финикийский город, один из древнейших крупных торговых центров Средиземноморья. Находился на территории современного Ливана. По свидетельствам Геродота был основан в середине XXVIII века до н. э. В евангельские времена имел большое значение, как торговый центр и порт, а так же центр науки и образования.Тадмор – город в центральной части Сирии. Расположен в оазисе посреди Сирийской пустыни в 215 километрах к северо-востоку от Дамаска и в 180 км к юго-западу от реки Евфрат. Рядом с ним руины Пальмиры.Дамаск – один из древнейших городов Средиземноморья и Ближнего Востока. Первые упоминания о нем встречаются в египетских документах и относятся к XV веку до нашей эры. В 64 году до н. э. Гней Помпей присоединил город к Римской империи. Он стал центром провинции Палестина. Здесь располагалась штаб-квартира римских легионов, охранявших римско-персидскую границу.Тарс – древний город на юго-востоке Анатолии (сейчас часть Турции). В евангельские времена был важным административным центром и портом Восточного Средиземноморья. Так же там существовала известная в эллинистическом мире высшая школа грамматики и философии.Берит (современный Бейрут) – древний город и порт на территории современного Ливана. Был основа финикийцами в XV до н. э., играл важную роль в средиземноморской торговле. Римляне захватили его в I веке до н. э. и превратили в военную колонию. Во времена империи стал центром римской культуры в Сирии и на побережье Средиземного моря.]…
– Ну и где лучше живется?
– Нигде Симон. Жизнь повсюду одинаково тяжела и печальна, а люди во всяком месте знают горе и страдание.
– Грустно! Неужели Господь гневается не только на наш народ?
– Наверно. Но если мы сами виноваты, на остальных за что?
– За поклонение идолам и нечестивость жизни.
Симон был серьезен. Взглянув на него, Иуда едва сдержал смех.
– Да?.. Но у них не было Авраама и Моисея. Что они могут знать о Предвечном?
– И то верно!.. Тьфу! С чего это меня на умные разговоры потянуло! Скажи, а римляне тоже живут в скорби?
– Не знаю. Я с ними мало общался, – по губам юноши скользнула горькая улыбка. – Редкий римлянин унизится до беседы с евреем[12 - Евреи, как и все другие народы, были для римлян варварами. Но в принципе отношение к евреям в Римской империи было вполне лояльное, иудаизм был разрешен и даже популярен среди жителей Рима. Гай Юлий Цезарь в качестве благодарности за помощь в борьбе с Помпеем во время гражданской войны 49–48 годов до н. э. разрешил евреям публичное отправление богослужения в Риме. Известно, что синагоги существовали в Вечном Городе уже в правление императора Августа (27 год до н. э. – 14 год н. э.). Более того, в различных общественных мероприятиях для жителей Рима власть уважала обычай шаббата. Но при преемнике Августа императоре Тиберии (14–37 годы) евреи попали в немилость, т. к. некая знатная римская матрона была обманута ими. В чем именно состоял обман, источники умалчивают. В наказание синагоги были закрыты, священная утварь сожжена, 4000 еврейских юношей взяты на военную службу в Сардинию.].
– В твоих словах гнев и обида. Напрасно, наверно, им просто не понять нас, вот они и презирают то, чего не знают. Не стоить тратить свой пыл на это.
– Не стоит, но все-таки горько.
– Забудь! Ты вернулся домой, здесь все свои, все родное. Здесь твоя земля.
– На которой хозяйничают римляне[13 - Установление власти Рима над территорией Иудейского царства осуществлялось в несколько этапов. В 63 году до н. э. Помпей Великий, воспользовавшись распрей царевичей из рода Хасмонеев, выступил в роли третейского судьи и установил над Хасмонейским царством протекторат республики. Фактически царство стало сателлитом Рима. В 40 году до н. э., после нашествия парфян, Ирод, тетрарх Галилеи (будущий Ирод Великий), бежал в Рим и, заручившись поддержкой сената, был избран царем Иудеи. В 37 году до н. э. ему с помощью римских войск удалось взять Иерусалим и изгнать парфян. Все правление Ирода проходило под ненавязчивым, но явным контролем Рима. После смерти Ирода царство было разделено между тремя его сыновьями. В 6 году н. э. старший сын Ирода Архелай был отстранен от власти императором Августом, его часть царства перешла под прямое управление империи. Другие части царства Ирода сохраняли формальную независимость вплоть до 41 года, когда Иудею восстановили в прежних размерах (то есть, в размерах Иудейского царства до завоевания его Селевкидской державой) и отдали в управление Ироду Агриппе. Такое положение сохранялось вплоть до Иудейской войны.], – вздохнул Иуда. – Да и вернулся я как-то не по-настоящему: так давно не был на родине, отвык от нее, тем более, уезжал мальчишкой, а вернулся взрослым. Скажи, много ли изменилось за последние семь лет, Симон?
Хозяин задумался, снова наполнил свою чашу из бочки, отхлебнул на ходу и вернулся на место. Кислый запах зелья распространился по всей комнате.
– Да как сказать… Вроде, все по-прежнему. Римляне действительно хозяйничают, как хотят, правда, новый наместник, пожалуй, лучше прежнего. Синедрион[14 - В Иудее высшее религиозное учреждение, а также высший судебный орган в каждом городе, состоявший из 70 человек. Иерусалимский синедрион, естественно, был выше всех остальных.] снова возглавляет Аннах, вернее, конечно, его сын, но все-то знают, кто настоящий хозяин. Саддукеи[15 - Название одной из трёх древнееврейских религиозно-философских школ, возникших в эпоху расцвета династии Маккавеев (около 150 г. до н. э.). Эти три направления – саддукеи, фарисеи и ессеи – в основных чертах выросли на почве Закона Моисея и представляли лишь продукт различного отношения к способу применения его в жизни. Иосиф Флавий в «Иудейских древностях», с целью сделать понимание еврейских сект доступным для нееврейских читателей, сравнивает, на основании некоторого внешнего сходства, саддукеев с эпикурейцами, фарисеев – со стоиками, ессеев – с пифагорейцами.], как всегда, спорят с фарисеями, а теперь еще новая напасть – зелоты[16 - Социально-политическое и религиозно-эсхатологическое течение в Иудее, возникшее в эпоху Маккавеев во 2-й половине I века до н. э. и оформившееся окончательно в середине I века н. э. Основной целью зелотов было упразднение эллинистического влияния и свержение римского владычества. Для достижения этой цели считались пригодными любые средства.]!
– А кто они? – оживился Иуда. – В своих странствиях я про них кое-что слышал, но очень смутно.
– Да кто ж разберет? Одни говорят – святые, борцы за свободу Израиля, за чистоту жизни старых времен, другие называют разбойниками, убийцами, фанатиками. По мне, так кучка безумцев. Говорят, они не пьют вина и не притрагиваются к женщинам. А хуже всего, везде, где могут, они устраивают беспорядки, подбивают людей к бунту, убивают римлян и даже евреев, преступивших Закон.
– Интересно! А ты их когда-нибудь встречал?
– Нет! – энергично затряс головой Симон. – И даст Бог, не придется! Мне своих забот хватает.
– Ах ты Силен[17 - В древнегреческой мифологии демон, сатир, сын Гермеса и нимфы, воспитатель, наставник и спутник Диониса. Обычно изображался в виде толстого добродушного старика верхом на осле.]! Тебя послушать, так хоть новый потоп, лишь бы твоя харчевня оказалась в Ковчеге!
– А чем плохо? Я сам живу и другим не мешаю. Что такого?
– Да нет… ничего… Я так, о своем… Что там еще? – Иуда резко обернулся, привлеченный шумом за соседним столом.
Двое бродяг яростно рвали друг другу бороды, выкрикивая нечленораздельные ругательства и угрозы, остальные подначивали, столпившись вокруг.
– Это что еще такое? – возмущенно накинулся на них хозяин. – Заплатите и убирайтесь вон! На улице деритесь сколько угодно.
На него не обратили внимания, драчуны, бывшие уже изрядно во хмелю, принялись азартно мутузить друг друга, пока с грохотом не повалились на стол, разлетевшийся на куски вместе со всем, что на нем было. Компания дружно расхохоталась. Парочка так и осталась лежать среди костей, черепков и досок.
– Да что же это! Вы здесь все переломаете! А ну выметайтесь!
– Трухлявая бочка! Ты на кого поднял голос! – накинулся на Киренеянина самый огромный из бродяг, тот, кого они называли Абу.
– Я говорю, гоните монету и убирайтесь! У меня приличное заведение!
– Никуда мы не уйдем! Еще вина! – верзила тяжело обошел остатки стола и всей тушей облокотился на плечо Иуды, стараясь удержать равновесие.
– Этого еще не хватало! Прочь, мразь! – Иуда брезгливо оттолкнул оборванца.
Тот отлетел к стене, на мгновение опешил. Потом побагровел.
– Ты! – взревел он. – Молокосос! Да я от тебя мокрого места не оставлю!
Ринувшись на юношу, он хотел схватить его за горло, но Иуда оказался проворнее: отскочил, и, увернувшись от массивного кулака, так ловко сделал подсечку, что верзила грузно плюхнулся на пол, сильно ударившись затылком.
– Ах ты, щенок! – вскричали остальные.
Один из них бросился на Иуду, но тот снова увернулся и ударил нападавшего по лицу. Бродяга отлетел. Другой запустил в юношу куском доски, но промахнулся. Иуда накинулся на остальных. Ловким приемом сбив с ног ближайшего, он «пригладил» его деревяшкой, следующий получил удар в живот, от чего согнулся пополам и затих. Последний, видя, как оборачивается дело, решил, что связываться не стоит, и проворно проскользнул к выходу. Юноша начал отряхиваться, но тут предводитель шайки бросил в него нож. Иуда едва успел пригнуться. Его захлестнула ярость. Бросившись на бродягу, он одним могучим ударом сшиб его на землю и схватил за горло так, что у того глаза вылезли из орбит.
– Жалкое отродье! – он чуть ослабил хватку. – Благодари Бога, что я не хочу марать о тебя руки! Забирай свой сброд и убирайся! Чтобы больше тебя здесь не видели.
– Только пусть сначала заплатит! – выступил на авансцену Киренеянин, успевший за время потасовки привести на помощь Иуде нескольких молодцов.
– Верно! – проворно отцепив от пояса Абу кошель, юноша бросил его трактирщику. – Держи! – Он отпустил бродягу, поднялся. – Вставай и выметайся вместе со всей компанией.
Провожаемые ледяным взглядом Иуды и угрюмыми взорами молодцов из соседней столярной мастерской, оборванцы кое-как убрались вон, прошипев на пороге какую-то нечленораздельную угрозу.
– Как мне благодарить тебя? – бросился Симон к Иуде, едва они скрылись.
– Да, есть за что благодарить! – усмехнулся тот. – Посмотри, какой разгром.
– Это пустяки! Если бы не ты, было бы хуже, и они бы не заплатили.
– Сомневаюсь, что их жалкие медяки окупят этот бардак.
– Не важно! Главное, они сюда больше не сунутся. Они ведь трусы, а ты нагнал на них страха. Где это учат так драться?
Юноша брезгливо отряхнулся, подобрал нож, внимательно осмотрел.
– Гляди-ка, хороший клинок. Украл где-нибудь. Возьми – пригодится. А драться я научился у греков. Они жуткие забияки, обучают этому искусству в специальных школах[18 - Иуда говорит о палестрах и гимнасиях – древнегреческих школах, в которых общеобразовательная программа сочеталась с интенсивным курсом физической подготовки. Палестрами также назывались площадки для занятий спортом.].
– Тьфу! Нечисть! – благочестиво выругались присутствующие.
Иуда расхохотался.
– Конечно, нечисть. Но, как видите, такое умение может пригодиться.
– Да уж!.. Но я надеюсь, ты невредим?
– Совершенно. А ты вовремя струсил и привел подмогу.
– Да видишь ли, мой господин…
– Ладно, я не в укор. Дай воды, и я пойду.
