скачать книгу бесплатно
– Они все про всех знают!
– Все равно, ничего не говори.
Осмотревшись, Абран направился в дом, как заслышал стон со стороны заднего двора.
– О, Боги, – встревожился Тизон.
– Чтоб тебя, – буркнул Абран и последовал на задний двор.
Прислонившись к стенке птичника, Оллин сидела на голой земле и тихо постанывала, то и дело, подвывая на луну, будто волчица, потерявшая волчонка. Прежде черноволосая, с редкой проседью, теперь же она была полностью седой. Вокруг нее гулял сизо-рыжий петух, не оставляющий попыток прокукарекать, то и дело спотыкающийся о вилы, оброненные стариком.
– Матушка! – закричал Тизон и бросился к матери.
Упав на колени, он схватил ее за плечи и принялся трясти, вглядываясь в безумные глаза.
– Не тряси мать, – сказал Абран, заглянув в птичник. – Не видишь, она головой тронулась?
– Как ты можешь! – возмутился Тизон, подняв на отца взгляд, полный негодования.
– Еще как могу, это ведь ты всему виновник! – воскликнул Абран, с трудом оторвав взгляд от побоища, учиненного его сыном.
– Что же делать?
– Утром решим… бери мать и марш домой!
Поднявшись с колен, Тизон нагнулся и поднял мать с земли, точно пушинку, и направился в дом вслед за отцом. За ними последовал и петух, то и дело, путаясь под ногами.
КИЛИАН
– Килиан, сынок, вставай, уже утро, – сказала Лавиния, потеребив сына за плечо.
– Уже? – улыбнулся Килиан, открыв глаза.
– Да, сынок, – ответила она, проведя ладонью по волосам сына, мягким, как хирамский шелк. – Сегодня у тебя особенный день, и опаздывать не к лицу.
Выпрямившись, она закрыла собой солнце, просачивающееся сквозь соломенную крышу скромного жилища Бронхорстов. На какой-то миг Килиану показалось, что в их жилище снизошло само Небесное Светило, ибо на матери было желтое воздушное платье, перехваченное алым пояском.
– Матушка, ты все приготовила?
– Да, сынок, сумка у двери, где ей и полагается быть, а вот оружие я не стала трогать.
– Правильно, матушка, оружие – не женское дело!
Вытянувшись в струнку, Килиан зевнул и поднялся с кровати. Наклонившись, он поцеловал мать в лоб и направился к выходу. Как мать и сказала, дорожная сумка была на месте. Глянув в сумку одним глазком, он улыбнулся, ибо она ничего из того, что может понадобиться в дороге, не позабыла: и провизия на два дня, и охотничий нож, и котелок, и фляжка из свиного желудка, и костяные крючки, и два кусочка кремня, завернутые в прозрачную ткань, были на своих местах.
– Ты меня никогда не подводила.
– Подведу, если не накормлю в дорогу… давай, умывайся и за стол!
Одарив мать улыбкой, Килиан вышел во двор и проследовал к дубовой кадке, стоявшей на стуле подле птичника. По местным меркам их хозяйство было более чем скромным – птичник на два десятка кур, да пара коз, стоящих на привязи у крыльца.
– О, Боги, сегодня прекрасный день! – воскликнул Килиан, входя в дом, возведенный его отцом Хари Бронхорстом.
– Он не может быть плохим, это же твой день, сынок, – улыбнулась Лавиния, заканчивая накрывать на стол.
– Матушка, – сказал он, усаживаясь за стол. – А ты со мной не разделишь трапезу?
– Я, сынок, лучше постою, – сказала она дрогнувшим голосом,
судорожно вытаскивая из нагрудного кармана белоснежный платок. – Хочу на тебя посмотреть в последний раз…
– Матушка, что ты такое говоришь!? Я ведь не навсегда ухожу, через две зимы ворочусь, а там, глядишь, у тебя и внуки пойдут.
Поднявшись из-за стола, он обнял мать так, будто прощался навсегда, чем еще больше ее расстроил.
– Ох, какой же ты рослый, прям как отец, – проговорила Лавиния, смочив слезы платком.
– Отец был больше, не иначе, как шесть с половиной футов ростом, – с гордостью в голосе сказал Килиан, выпрямившись во весь рост.
– Как же больше, если ты его ни разу не видывал!
– Мне, матушка, о нем много рассказывали.
Память о Хари Бронхорсте, прозываемом Крепышом Хари за могучее телосложение, продолжала жить и по сей день, ибо это был один из выдающихся героев своего времени. Двадцать лет тому назад, когда вождь клана Бронхорстов отошел в мир Богов, его отец по традиции сразился в кулачном поединке с соперником, изъявившим желание возглавить клан. Этим соперником оказался его двоюродный брат Арвид Бронхорст. Положив брата на землю одним ударом, Хари по праву возглавил клан, став достойным продолжателем традиций клана Бронхорстов. Будь то мятеж против Бланчестеров, или защита берегов Нортланда от хирамских набегов, его отец был всегда на переднем краю, подтверждая девиз клана: «Верность и мужество». Были и такие, что сравнивали его отца с самим Хагальдом Бронхорстом, родоначальником клана, некогда служившим в охране последнего короля Нортланда. Приняв участие в знаменитой битве при Риверлоке, Хагальд получил землю, титул глафорда, герб в виде белого оленя в красном поле и девиз «Верность и мужество», а вместе с ним и прозвище Хагальд Железный.
– Да, сынок, это сущая правда, – согласилась Лавиния, усаживая сына за стол.
Заставленный кувшином с козьим молоком, миской с кусочками курятины и тарелками из-под лука и пшеничного хлеба, стол выглядел непривычно богатым.
– Вот увидишь, матушка, – сказал Килиан, берясь за кусочек курятины. – Я буду достоин памяти отца!
Разделавшись с курятиной в два счета, он надкусил ломоть хлеба и запил все молоком, закончив с трапезой столь поспешно, что мать диву далась.
– Так скоро?
– Пора в дорогу.
Выйдя из-за стола, Килиан направился к выходу, попутно прихватив сумку и две секиры, прислоненные к стене. Открыв дверь, он не успел сделать и шагу, как ощутил на плече материнскую руку.
– Ничего не забыл?
– Два года, матушка, всего два года.
Обняв мать, Килиан отстранился, посмотрел в ее влажные глаза и, не говоря более ни слова, покинул отчий дом. Ребятня, толпившаяся у крыльца, разразилась приветствиями. Кумир молодежи, Килиан был примером мужества, ибо не всякий житель Валлея[31 - Валлей – долина; община солнцепоклонников в юго-западной части Нортланда.] отваживался уходить далеко от селения, охотясь на дичь. По возвращении с охоты, нагруженный дичью, веселый и счастливый, он вызывал восторг у всякого, кто помнил его отца. Старожилы по этому случаю любили поговаривать: «Из мальчишки выйдет толк, если раньше времени не сгинет в чащобе». Были и такие, что ругали Килиана, на чем свет стоял, мол, «уходя далеко от селения, он подает для молодняка дурной пример». Но, все без исключения, считали его достойным сыном своего отца. Торгуя молоком на местном рынке, Лавиния не могла нарадоваться на сына, никогда не возвращавшегося с охоты с пустыми руками. Впрочем, эта радость временами омрачалась томительным ожиданием, когда Килиан пропадал неделями, а то и месяцами, уходя далеко на запад, откуда брал свои воды Снакривер.
Улыбнувшись, он взял курс на восток, сопровождаемый шумной ребятней. Возведенное его предком, Хагальдом Бронхорстом, Валлей занимал одну из долин Снакривера, пересекающего селение с запада на восток. Окруженное лесами Грин Каунтри, селение находилось в юго-западной части Нортланда, читай, на самой окраине наместничества, ибо к югу и западу от него не было ни селений, ни городов. Те, что находились на бескрайних просторах Великой равнины, были на удалении сотни с лишним миль, а до ближайшего селения Риверлок, находящегося на востоке, было восемьдесят три мили пути. Добравшись до конца селения, Килиан свернул направо, к песчаному берегу, туда, где лежал Вороний камень. Пройдя три десятка шагов, он замедлил шаг, ибо влажный песок налипал на ноги, а дойдя до камня, взобрался на него и соскочил на каменистый берег, взяв курс на Черную скалу. Не пройдя и пары сотен шагов, Килиан оказался на возвышенности, ограниченной с севера Черной скалой, а с юга – водами Снакривера. Взвившись в небо на пару сотен футов, Черная скала возвышалась над селением и окрестными лесами, будто пребывала на страже покоя жителей Валлея. Тут же находились три сотни людей, толпившихся у валуна с человеческий рост.
– Отец Небесный, приветствуем тебя! – раздался громогласный
голос, побежавший эхом по долине.
Длиннобородый старец, закутанный в белое каскадообразное одеяние, стоял на валуне с простертыми к солнцу руками, в одной из которых был посох с золотым набалдашником в виде улыбающегося солнца. То был старейшина Адальбер, по традиции открывавший новый день общины Валлей приветствием Небесного Владыки.
– Приветствуем тебя, приветствуем! – поддержали старейшину сотни голосов.
– Твои сыны взывают к тебе за благословением – не будь тебя, не будет и света, приносящего нам жизнь и радость, – проговорил старейшина монотонным голосом.
– Благословения, благословения! – поддержали голоса.
Когда эхо улеглось, старейшина опустил руки и оглядел общинников внимательным взглядом, словно кого-то выискивая.
– Братья и сестры! – крикнул он, выдержав паузу. – Сегодня мы принимаем в свои ряды Килиана, сына Хари Бронхорста, славного юношу из клана Бронхорстов!
– Слава Хари Бронхорсту! Слава, слава! – громыхнули эхом голоса.
По обычаю предков, тот, кто имел за плечами шестнадцать зим, посвящался в воины, после чего должен был покинуть отчий дом и отправиться на службу ко двору лорда-наместника Нортланда. Служба длилась два года, по истечении которых юноша возвращался в родное селение и получал право связать себя узами брака. С этого времени он становился полноценным членом общины, имеющим право на голос.
– Килиан, сын Хари Бронхорста, выйди и прими свою судьбу! – возвестил старейшина, продолжая всматриваться в толпу.
Над собранием повисла тишина, нарушаемая шумом вод Снакривера. Переглядываясь, общинники силились найти глазами юношу.
– Килиан, выйди и прими свою судьбу! – повторился старейшина,
уже начиная терять терпение.
– Никак, – раздался шепелявый голос в толпе. – Мальчишка проспал, или того хуже, наплевал на традиции предков.
То был Арвид Бронхорст, дядя Килиана, тот самый, что в свое время бросил вызов его отцу, в память от которого получил сломанный нос и выбитые передние зубы. Большеголовый, с брюшком и небольшого росту, он мало походил на воинов из клана
Бронхорст.
– Ты что, совсем сдурел!? – возмутился седовласый сосед Арвида, Дамиан Бронхорст, приходившийся ему дальним родственником. – Килиан достоин своего отца, и на твоем месте я бы попридержал язык.
– И не ровен час, – поддержал Дамиана бритоголовый великан Торан Бронхорст, в котором было росту под восемь футов. – Когда-
нибудь Килиан возглавит клан Бронхорстов.
– Поживем, увидим, – сказал Арвид, чьи слова потонули в гуле голосов, приветствовавших Килиана.
Пробираясь сквозь толпу, он так и сыпал улыбками, отвечая на приветствия и хлопки по плечу.
– Килиан, сын Хари Бронхорста, выйди и прими свою судьбу! – в третий раз прокричал старейшина.
Выйдя из толпы, Килиан поклонился солнцу, выглянувшим из-за гребня Черной скалы.
– Приветствую тебя, старейшина, – сказал он, приложив руку к сердцу.
Обойдя валун, Килиан взбежал по камням и встал рядом со старейшиной.
– Кто имеет слово против Килиана, пусть говорит, – сказал старейшина. – Кто не имеет слова, пусть молчит.
По обычаю, любой мог выступить против принятия юноши или девы в ряды общины, если считал их недостойными этой чести. Для этого нужно было молвить слово, поклясться кровью и привести свидетеля неблаговидного поступка. Если таковой несогласный обнаруживался, то у подозреваемого было два пути – либо согласиться с обвинением и покрыть себя позором, либо выступить в защиту своей чести и сразиться с обвинителем в кулачном бою.
– Нет таких! – крикнул Торан.
– Ну, чего стоишь, молви слово, – ухмыльнулся Дамиан, толкнув локтем Арвида. – Я знаю, что ты очень этого хочешь.
– Вот еще, ничего я не хочу, – пробурчал Арвид, стоявший чернее тучи.
– Правильно, иначе остальных зубов не досчитаешься, – улыбнулся Дамиан, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, словно издеваясь над родственником.
Метнув гневный взгляд в Дамиана, Арвид протиснулся вперед, дабы не иметь неприятного соседства.
– Обиделся, – хохотнул Торан.
– Дурак, что с него взять, – пожал плечами Дамиан.
Переглянувшись, они потеряли к Арвиду всякий интерес, обратив все внимание на старейшину и Килиана.
– Килиан! – возвестил старейшина, положив руку на плечо юноши. – Объявляю тебя своим братом и братом всех братьев и сестер общины Валлей, да прибудут с тобой Боги!
Поклонившись старейшине, Килиан повернулся к толпе и шагнул
вперед.
– Братья, да прибудут с вами Боги! – воскликнул Килиан под гул одобрения.
– Килиан…
– Да, старейшина!
– Килиан, сынок, прими меч отца своего, – сказал старейшина, протягивая юноше кожаную портупею с ножнами и двухфутовым мечом, некогда принадлежавшим самому Хагальду Бронхорсту.
Голоса в один миг смолкли, ибо на глазах общинников происходило нечто невероятное.
– Старейшина, я не могу принять этот меч, он мне не принадлежит.
– Все верно, но, такова воля вождя, и обычай предков это не воспрещает.
– Старейшина, а где мой дядя?
– Не знаю, сынок, может на охоте, а может в Силверспрингсе, кто же его знает!
Будучи в курсе непростых отношений матери и родного дяди, Килиан старейшине не поверил. Родившись с разницей в один полет стрелы, братья-близнецы Хари и Ранибор были неразлучны с раннего детства, как неразлучны страх и мужество на поле брани. Вот и в тот день, когда погиб его отец, они были на берегу Снакривера, греясь в лучах весеннего солнца, как и пара десятков жителей Валлея. Ничто не предвещало беды, как внезапно налетел шквальный ветер, и река заволновалась, забурлила, выйдя из берегов: с десяток людей, те, что были всех ближе к кромке воды, в одно мгновение оказались в реке. Бросившись на выручку, Хари и Ранибор сумели вытащить четверых, остальных же река унесла вниз по течению. Недолго думая, они кинулись вслед за ними, но, тут отец Килиана крикнул брату, чтобы спасал меч предка, и что он справится своими силами. Препирания с братом ни к чему не привели, и Ранибор вернулся на берег, и, весьма вовремя. Подхваченный течением, меч Хагальда уже был готов кануть в пучину, как Ранибор схватил его и выудил из воды. Издав крик восторга, он узрел вдалеке брата, изо всех сил гребущего к берегу. Огромная воронка, поглощая одного за другим унесенных течением людей, быстро приближалась к Хари. Будто завороженный, он стоял и смотрел, как брат теряет остатки сил, как беспомощно машет руками, поднимая брызги, как бросается из стороны в сторону, стремясь уйти с пути воронки. Однако все было тщетно. Поглотив Хари, воронка понеслась дальше на восток. Свидетелями гибели вождя стали еще несколько десятков человек, среди которых оказалась и Лавиния, носившая в себе Килиана. Придя в себя, Ранибор ощутил себя чудовищем: обернувшись, он узрел поседевшую невестку, смотревшей на него холодным, как жгучий снег в горах Нортланда, взглядом. Ничего не говоря, он прошел мимо нее шаткой походкой, а следующим утром был избран главой клана Бронхорст, ибо не было более достойного, нежели Ранибор Бронхорст. С тех пор он ни разу не переступал порог их дома. Вот и сегодня, к сожалению Килиана, дядя не соизволил присутствовать на его посвящении в воины.
– Раз обычай не воспрещает, – сказал Килиан, беря в руки меч, называемый мечом Риверлока. – Пусть будет так.
Издав вздох облегчения, будто меч Хагальда Бронхорста обжигал ему руки, старейшина улыбнулся и положил руку на плечо юноши.
