скачать книгу бесплатно
– Жену Боги прибрали, а я вот за отца, и за мать, – соврал Калум.
– Боги порой жестоки, – взгрустнула Тармиса.
– Не больше чем люди, – улыбнулся Калум.
– Ты прав, – согласилась Тармиса.
Осмотревшись, она шагнула в сторону и подобрала толстую корягу, один конец которой был заострен.
– И чего это, позволь спросить, ты собралась делать?
– Как чего, хочу предать тело тетушки земле?!
– Вот удумала еще! Брось ее, о ней звери позаботятся.
– Это не по-людски, – заметила Тармиса и с размаху вонзила корягу в землю.
– А я говорю – брось это дело, если хочешь воротиться до сумерек!
– Я не могу ее оставить, вот так, посреди поля.
– Мертвые уже мертвы, а живым надо думать о живых.
– Вот и думай, у тебя сын, и в добрый путь! – вспылила Тармиса.
– Ох, женщины-женщины, – пробурчал Калум, но Тармиса и бровью не повела, продолжая долбить почву с таким упорством, которому мог бы позавидовать и осел. Впрочем, как она не старалась, земля никак не желала поддаваться. Понаблюдав за Тармисой с некоторое время, Калум хмыкнул и снял с пояса кинжал.
– На вот, подержи, – сказал Калум и протянул Тармисе младенца.
Узрев незнакомое лицо, тот собрался было всплакнуть, как тут же переменился в лице, завидев смешную гримасу.
– Спасибо, Калум.
– На здоровье.
Сбросив плащ, Калум преклонил колено и продолжил дело, умело орудуя кинжалом.
– Калум, а давно ли ты потерял жену? – спросила Тармиса немного погодя.
– Давно.
– В столице или в дороге?
– В столице.
– А как сына звать?
Воткнув кинжал в землю, Калум на мгновение задумался, а затем снова принялся за работу.
– Много вопросов, – ответил он, только сейчас поняв, что так и не придумал королевскому отпрыску имя.
– Прости.
– Это ты меня прости, просто не люблю, когда лишние вопросы задают.
– Понимаю, мой отец то же не из говорливых.
Подняв голову, Калум посмотрел на Тармису долгим взглядом и, вытерев пот со лба, возобновил работу, с которой управился довольно быстро.
– Ну, вроде все, – сказал Калум, вытерев кинжал о землю.
Поднявшись с колена, он подошел к старухе, наклонился и подхватил ее так, точно она была гусиным перышком – легким и невесомым. Могила два на шесть футов стала последним пристанищем для тетушки Мэй, отделяемой от мира живых футом земли.
– Спасибо, – снова поблагодарила Тармиса, глядя, как ее спаситель закапывает могилу, орудуя руками.
Пропустив благодарность мимо ушей, Калум спрятал кинжал за пояс, накинул плащ на плечи и взял из рук Тармисы младенца, не выказавшего особого желания с ней расставаться.
– Ну, Тармиса, прощай.
– И тебе прощай, Калум Круил.
Обойдя дуб, Калум подобрал дорожный мешок и направился в сторону коня. Бросив последний взгляд на Тармису, он взобрался на коня и погнал его в сторону Королевского тракта. Что до Тармисы, то проводив взглядом спасителя, она подобрала мешок с провизией и побрела вслед за ним.
– Ну, чего скис? – буркнул Калум, завидев на лице младенца гримасу недовольства. – Вот сейчас выйдем на тракт, будет тебе дорога.
Но, королевское дитя эта весть не особо порадовала. Хмыкнув, младенец всплакнул и разверзся слезами, чего прежде с ним не случалось.
– Вот дурашка! – усмехнулся Калум, стрелой выскочив на тракт. – А я, было, думал, что ты из Бланчестеров.
Но, и это не особо порадовало младенца, ни сном, ни духом не ведавшего, про каких таких Бланчестеров говорит Калум. Пытаясь успокоить младенца, он корчил всевозможные рожицы, а когда это не помогло, не в шутку рассердился.
– Вот же напасть! – вскричал Калум, в сердцах встряхнув младенца.
– Калум, не тряси ребенка, это тебе не кукла, – проговорила Тармиса, появившись за спиной Калума.
– А, это ты, – отозвался Калум, обернувшись на голос. – Миддланд на севере, а не на юге.
– Я знаю.
– А если знаешь, то куда тебя демоны понесли!?
– В родные края, – с достоинством ответила Тармиса, не обратив внимания на неучтивый тон спасителя.
Улыбнувшись, она похлопала коня по крупу и последовала дальше, всем видом показывая, что от своего не отступит.
– Эй, Тармиса, постой! – крикнул Калум, подстегнув коня.
– Не говори ничего, я так решила, и сделаю так, как мне нужно! – выпалила Тармиса на одном дыхании.
– Да подожди ты! – вскричал Калум, преградив Тармисе дорогу. – Если уж решилась, то позволь проводить тебя до ближайшей таверны.
– Только до ближайшей?
– Это малое, что я могу сделать для тебя, а там, глядишь, найдешь попутчиков или еще кого.
– Хорошо, – поспешила согласиться Тармиса.
– Вот и славно, – заулыбался Калум, спешиваясь с коня.
АНРИ
– Вставай брат, уже утро, – раздался голос в голове Анри.
Открыв глаза, он узрел небо и стройные стебли пшеницы, покачивающиеся не то от ветра, не то от тяжелых колосьев.
– Это ты, братец? – спросил он.
Внезапный порыв ветра всколыхнул пшеницу, принеся с собой отдаленное пение петухов.
– Да.
Тряхнув головой, Анри несколько раз ударил себя кулаком по лбу, пытаясь прийти в себя. Ощутив боль, он приподнялся, опершись на локти, и посмотрел по сторонам.
– Нет, этого не может быть, и я все еще сплю.
– Вставай брат, путь не близкий.
– Кем бы ты ни был, ты не брат мне, ибо своими глазами видел, как мой брат сгинул в тумане, – сказал Анри, выговаривая каждое слово, будто проставлял печать на бумаге.
– Вставай, путь не…, – раздался голос брата, оборванный резким порывом ветра.
– Арьен?
Не получив ответа, Анри уселся, ощутив жжение в правой ноге и еле уловимый запах мочи.
– Чтоб тебя! – вскричал он и скинул сапог с поврежденной ноги.
Опухшая ступня, с проступившими на пальцах синими пятнами, ввергла его в уныние. Стянув с себя куртку, Анри впопыхах снял рубаху и разорвал ее на два куска, после чего одним куском обмотал ступню и завязал узел, а другой кусок запихал за пояс. Потерев ступню, он облегченно вздохнул и поднял взор к небу, по которому плыли редкие облака, подобные кораблям, плывущим по спокойной глади реки.
– Ну, долго будешь сидеть!? – раздался голос брата, от которого он подпрыгнул на месте.
– Ах, же ты дерьмо собачье! – выругался Анри, схватив палку, лежавшую подле него.
Опершись на палку, он поднялся и окинул взглядом поле, походившее на море в погожий день. Тяжело вздохнув, Анри поплелся
в сторону тракта, идя по самую грудь в пшенице. С каждым шагом его сердце билось все сильнее и сильнее, а голова сжималась так, словно она пребывала в плену железных тисков.
– Пошли прочь! – крикнул Анри, взмахнув палкой на ворон, клевавших тело Арьена.
Каркнув в ответ, одна из ворон взвилась в небо и полетела к трупу, лежащему позади в сотне шагов в окружении пяти ворон. Что до второй вороны, то она отскочила в сторону, держа в клюве кусочек мяса. Взобравшись на тракт, Анри огляделся и подошел к безжизненному телу брата. Согнувшись в две погибели, тот лежал на левом боку в луже засохшей крови. Его руки неестественным образом были вывернуты, будто перед смертью Арьен подвергся пытке на дыбе. В его правом боку зияла черная дыра с застывшей по краям кровью, напоминающая рану от копья. На лице, изодранном в клочья, отсутствовали нос, оба глаза и правое ухо, а из приоткрытого рта
тянулась загустевшая слизь черно-бурого цвета.
– Эх, братец-братец, – проговорил Анри с горечью в голосе, укладываясь рядом. – И как же я тебя не уберег.
Посмотрев в небо, он вспомнил то самое умиротворение, которое испытал этой ночью. Вот только не было полноты ощущений, ибо ветер продолжал гулять, а рядом раздавалось карканье вороны. Вышагивая вперевалочку и прыгая бочком, она выписывала круги, не желая бросать добычу.
– Долго будешь лежать? – раздался голос брата у самого уха, от которого Анри вскрикнул и рванул в сторону от тракта, совершенно позабыв о боли в ноге.
Нырнув в траву, он выглянул и посмотрел на брата: как и прежде, Арьен лежал на своем месте, не подавая ни единого признака жизни.
– Ты же… умер.
– Часа четыре, как покойник, брат.
– Хорошо, пусть будет так, – согласился Анри, не веря тому, что разговаривает с покойником. – От меня-то тебе чего надо?
– Чтоб ты стал и выполнил приказ.
– Какой приказ?
– Приказ королевы.
– О, Боги! – вскричал Анри, посмотрев на перевязанную ступню. – Какой приказ, дойти бы живым обратно?!
– Выполни приказ, иначе…
– Иначе что? – Иначе, я тебя не оставлю в покое.
Как только прозвучали эти слова, потянуло могильным холодом, от которого Анри бросило в озноб, а зубы застучали так, что не попадали друг на друга.
– Ладно, как скажешь, – пробормотал Анри, и холод в мгновение ока отступил, уступив место жарким лучам солнца.
Сплюнув, он выбрался на тракт, подковылял к брату и схватил его за плечи, как тут его снова обдало холодом.
– Опять за свое!? – возмутился Анри, отпрянув от тела брата, но тот не ответил.
Подобрав палку, он бросил последний взгляд на того, о ком заботился всю жизнь, и побрел дальше, в сторону таверны «Два пескаря», до которой оставалось десять-двенадцать миль ходу. Что до вороны, то дождавшись его ухода, она ринулась к трупу,
принявшись довершать то, что начала двумя часами ранее.
МАНТОЙЯ
– О, Боги! – воскликнул старик, наткнувшись на юношу с пробитой головой.
Содрогаясь в конвульсиях, тот лежал на спине, держась руками за голову, а из-под его растопыренных пальцев сочилась кровь, растекаясь под головой несчастного бурым пятном. Влажные, слипшиеся черные волосы казались еще чернее, а пустой взгляд юноши, на лицо которого уже легла печать смерти, говорил о его скором конце. Люди, проходившие мимо, взирали на несчастного с каким-то безразличием, а кое-кто и с явным отвращением, будто перед ними был вовсе не человек, а какой-то кусок разложившейся плоти. Озираясь по сторонам, старик не смел прикоснуться к юноше, ибо тот был явно не из простолюдинов. Белая рубаха с пурпурной каймой, пояс из красного шелка, сандалии с позолоченными шнурками и заколка в виде сойки, лежащая в луже крови, выдавали в нем человека состоятельного.
– Эй, старик! – крикнул толстяк, остановившись у тела несчастного. – Хочешь жить, не стой на месте!
