скачать книгу бесплатно
– Глупости говоришь, Том.
– В этом ты ошибаешься, Рунки, – рассмеялся Том. – Я никогда не говорю глупости. Вижу, что ты сомневаешься, вот и говорю тебе все это.
– Ты что, думаешь, я тебя больше не люблю?
– Этого я не говорил, Рун.
– Ты меня любишь?
– Ты замечательная девушка. Тебя кто угодно полюбит.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Я тебя очень люблю, Рунки.
– Если ты меня действительно любишь, то давай куда-нибудь уедем отсюда, пожалуйста.
– Еще несколько дней. Вот закончу пейзаж города, поверженного природой, и отправимся.
Теперь Рунки иногда хотелось поехать к маме и поговорить с ней обо всем, но смелости не хватало. Посмотрит мать на нее и, конечно, все поймет. Матери, они очень многое понимают.
Однажды приехал Шафик. Он только спросил:
– Ба! Как ты себя чувствуешь, Рунки?
Рунки вдруг подумала, а не рассказать ли обо всем Шафику? Она уже, было, хотела, но сдержалась. Сначала надо рассказать обо всем Тому. Неправильно будет, если кто-то узнает раньше него.
Шафик принес много новостей, все больше бангладешских.
– Понимаешь, Рунки, теперь Зияура Рахмана зовут «Зияур Рахман-каналокопатель». Только каналы и копает.
– Кто такой Зияур Рахман?
– Боже мой! Наш президент. Не мужчина – ангел.
– Серьезно?
– У бедняги, кроме рубашки с короткими рукавами и пары брюк, ничего нет.
– Да что ты говоришь, Шафик!
– Что, не веришь? С чего это я вдруг стал бы врать? Он ни копейки от правительства не берет.
– И как же он обходится без зарплаты-то?
– А чего ему обходить, ничего он не обходит. Жизнь свою человек стране посвящает. Разве есть у него время о себе подумать?
Раз уж Шафик пришел, Рунки решила его без ужина не отпускать. Ей очень захотелось приготовить что-нибудь бенгальское. В тот день на ужин был рис.
– Как тебе еда, Шафик? Получилось, как у мамы?
– Чудесно. Первый класс.
– Рис не переварился?
– Переваренный рис я очень люблю – жевать не нужно. Только в рот положишь – он тут же дальше проскальзывает.
– А ты работу получил, Шафик?
– Нет, Жозефину пока умасливаю, но работу никак не получу.
– Попробуй где-нибудь в другом месте найти.
– У меня нет грин-карты, кто же такого на работу возьмет? Тьма беспросветная.
– Ты в прошлый раз говорил, что нашел работу на факультете фармакологии.
– Вероятность – сорок процентов. Работа несложная: присматривать за обезьянками, клетки держать в чистоте, следить за их сбалансированной диетой. Всем там заправляет доктор Луис, посмотрим, удастся ли парня обработать. У него внутри нет и крупицы жалости. Плачь перед ним, не плачь – толку никакого.
Пейзаж поверженного города Том так и не написал. Зато подвернулась работа в одном маленьком городке в Монтане. Том должен был декорировать гостиную нового зимнего дома в горах. Условия обычные: пока работа не будет закончена, проживание в зимнем домике и питание гарантированы. Рядом лыжный спуск. Кроме того, еще и замерзающее озеро есть. В зимнее время там можно рыбачить Просверлишь лунку во льду, опустишь удочку, и можно поймать огромных карпов. Том согласился. Пейзаж поверженного города можно написать и позже.
Однажды вечером Том пришел с бутылкой шампанского, чем несказанно удивил Рунки.
– Давай, Рунки, отпразднуем.
– Что отпразднуем?
– У тебя будет ребенок, вот это и отпразднуем.
Рунки долго не могла проговорить ни слова.
– Когда ты узнал?
– Это что, так важно?
Открыли шампанское, пробка вылетела с шумом. Том улыбнулся:
– Мой ребенок будет очень счастливым. И послушай, Рунки, мне кажется, нам нужно пожениться. Здесь и зарегистрируемся. Медовый месяц будет в Монтане, правильно? Или ты хочешь остаться незамужней?
Рунки ничего не ответила.
– После того, как мы поженимся, поедем к моим родителям, – продолжал Том. – Они живут в Сиэтле. У них маленькая ферма – тебе понравится. Но отправимся туда летом, когда погода улучшится. Или как? Что ты плачешь, Рунки?
Перед отъездом в Монтану, Рунки увиделась с матерью. Рахела открыла дверь и замерла.
– Ну что, мама, можно я войду?
Рахела ничего не ответила, а только открыла дверь и отошла в сторону.
– А где папа?
– В Миннеаполис поехал.
– Когда вернется?
– В понедельник.
– Жаль, тогда не увидимся с ним. Мы уезжаем в Монтану, мама. Рахела молчала. Рунки расстегнула пальто.
– Значит, матерью станешь? – спокойно проговорила Рахела.
– Да, стану. И не нужно так сердито смотреть, мама. Мы уже получили свидетельство о браке. Знаю, что на свадьбу ты не придешь, но все равно пришлю тебе приглашение.
Рунки вытерла волосы полотенцем и непринужденно сказала:
– Кофейку попьем? Что-то холодно на улице.
Рахела поставила кофейник. Немного помолчав, она спросила с кухни:
– Учебу ты, значит, бросила?
– Снова начну. Кроме того…
– Кроме того – что?
– Какой толк от знаний, полученных только из книг? В мире столько талантливых людей, у которых не было университетского образования.
– Образования не было, зато у них был талант. А у тебя его нет.
Рунки засмеялась, взяла чашку с кофе и пошла на второй этаж, в свою комнату. Рахела поддерживала там идеальный порядок. Зайдешь в комнату, и кажется, что девушка, которая живет в ней, в колледже и вот-вот вернется.
Рунки заметила, что все ее вещи были выглажены. Мать принесла снизу и поставила в комнате две куклы Барби. На стене висела детская фотография Рунки: она надувает пузырь из жевательной резинки.
Рахела услышала, что наверху играет музыка – известная песня:
We had joy we had fun
We had seasons in the sun
But the hills we will climb
Where the seasons out of time
Молча Рахела поднялась наверх. Рунки сидела на полу, скрестив ноги. Усталая, грустная поза. Плачет она, что ли?
– Рунки, ты сегодня здесь будешь обедать?
Рунки, вытирая слезы, сдавленным голосом проговорила:
– Нет, мама, в полдень мы уезжаем. Приедет Том и меня отсюда заберет.
– Ты если хочешь какие-нибудь вещи свои взять – бери.
– Мама, я ничего не хочу брать. Ты можешь для моего ребенка придумать два имени, – спросила Рунки сквозь слезы. – Одно для мальчика, другое – для девочки?
Рахела, немного помолчав, отвечала:
– Мои имена вам не понравятся, Рунки. Вы сами выбирайте имя.
– Почему ты злишься, мама? Ты разве не понимаешь, что я очень далеко уезжаю?
– Ты уже давно далеко уехала. Незачем снова это понимать.
Рунки очень долго молчала.
– Мама, ты можешь, как раньше, в старые добрые времена, поцеловать меня? Пожалуйста!
XII
Нишанатх-бабу рано утром вышел из дома.
Начались осенние распродажи, и он хотел все их обойти. Старики выставляли ненужные вещи в гаражах. Цены символические, и Нишанатх с самого утра прогуливался по распродажам, это было его настоящей страстью. Среди вещей, которые он купил за последние четырнадцать лет, было даже одно пианино. Двухэтажный дом Нишанатха-бабу на М-стрит забит вещами, купленными на распродажах, – места для новых не было, но он все продолжал покупать.
Сегодня ему приглянулась одна ваза из немецкого серебра. Очень красивая работа. Стоила один доллар.
– Скинуть немного не сможете? Один доллар, кажется, дороговато.
Старик, который это выставил, удивленно произнес:
– Неужели один доллар недостаточно мало, доктор Нишанатх?
Нишанатх-бабу узнал в старике преподавателя статистики Стэнли, хотя сделать это было непросто, потому что лицо было полностью закрыто шапкой.
– Доброе утро, Стэнли.
– Доброе утро. Не хотите ли кофе? По случаю распродажи можно выпить кофе. Всего пятьдесят центов. Вторая чашка бесплатно.
Нишанатх-бабу заплатил пятьдесят центов и взял кофе.
– Как торговля?
– Неплохо. Наторговал на девять с половиной долларов. Присаживайтесь.
Нишанатх-бабу удивленно посмотрел на Стэнли. Этот человек зарабатывает около четырех тысяч долларов в месяц. Чтобы перекусить в полдень, старик тратит тридцать-сорок долларов, но как он счастлив от того, что заработал девять с половиной долларов на домашнем мусоре.
– Понимаете, я готовлюсь отправиться в дом престарелых. Продаю все вещи – освобождаю руки.
– А не рано ли готовитесь?
– Нет, пришло время уходить на пенсию. Уже года два как пора.
