Графиня с изъяном. Тайна живой стали

– Все достойные женихи будут оповещены и явятся в королевский замок через две недели. После бала, где они будут вам представлены, мы дадим вам неделю на принятие решения, – заключил правитель. – За это время достойные кандидаты представятся вам, и вы сможете сделать выбор. До тех пор вы будете гостьей в нашем замке. Мастер Годвин позаботится о вашем комфорте. Так же вам уже назначена дуэнья, она вполне соответствует вашему новому статусу.

– Благодарю за милость, Ваше Величество, – сказала я единственные слова, которые смогла произнести в этот непростой момент. Спорить? Не думаю, что это правильная тактика. Страшно разозлить такого всемогущего человека, поэтому моя природная осторожность победила, и я, аккуратно встав со стула, ещё раз присела в реверансе.

Его Величество, удовлетворённо кивнув, со словами:

– Можете идти, дитя, – отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Я выпрямилась и, стараясь не сильно хромать, направилась к выходу. Писарь открыл передо мной дверь, и я вышла в приёмную, где меня ждал мастер Годвин.

Мне хотелось прямо тут сползти по стенке вниз, и чтобы меня никто не трогал, но я не имела права.

Поэтому, сцепив зубы и держа спину прямо, проследовала за мажордомом.

Придворные, прогуливающиеся по коридорам, завидев меня, с любопытством останавливались и начинали перешёптываться. Уверена, вскоре решение короля будет известно каждому жителю замка. Это сулит мне скорее неприятности, нежели что-то воодушевляющее.

Мастер Годвин проводил меня обратно в мои покои, где меня ждала встревоженная Элла.

– Как всё прошло, миледи? – спросила она, помогая мне снять тяжёлое парадное платье.

Я рассказала ей о решении Его Величества, стараясь быть бесстрастной, но когда я дошла до части о замужестве, мой голос заметно задрожал:

– Они хотят выдать меня замуж, Элла. За кого-то, кто польстится на мой титул и золото. За того, кто согласится терпеть мои увечья ради власти и богатства.

Элла молчала, осторожно распутывая шнуровку.

– Может быть, это не так уж и плохо, миледи, – сказала она наконец. – Вам предоставили время и возможность выбрать. Следует просто не прогадать.

– Да уж, – горько отозвалась я, – я ведь никогда не общалась с мужчинами, как понять, кто из них лжёт, а кто искренен?

Помощница растерянно захлопала ресницами:

– Тут я вам не советчица, миледи. Я, конечно, пересекалась с деревенскими мальчишками, но не думаю, что местные аристократы ведут себя как они.

Вскоре принесли жаровню, поскольку камина в нашей комнате не было, а после неплохой обед. Мы уже заканчивали трапезничать, когда в дверь постучали и, не дожидаясь моего позволения войти, створка распахнулась.

В помещение величаво вплыла необыкновенная женщина, такой фактурной личности я никогда прежде не встречала.

Незнакомка заполнила собой всё пространство, и не только своими корпулентными формами, но и густым ароматом лавандовых духов. Её пышная фигура, затянутая в тёмно-пурпурное платье с высоким воротником из кружева, двигалась с удивительной для её возраста грацией. Женщина держалась с достоинством, будто проглотила шпагу, а крупная голова с идеально уложенными седыми волосами гордо венчала короткую шею. Её лицо представляло собой удивительный контраст: острый нос и заострённый подбородок, и неожиданно мягкий рот с пухлыми губами. Небольшие, глубоко посаженные глаза цвета тёмного янтаря смотрели пронзительно и оценивающе, иронично и чуть свысока, будто она могла одним взглядом определить, насколько ты пропащий человек.

– Итак, кто тут леди Леваньер? – неприятный высокий голос незнакомки заставил меня в растерянности замереть.

– Я, – ответила я, спустя долгую секунду и медленно встала.

Величественная дама смерила меня нечитаемым взглядом с ног до головы, задержавшись на моей искривлённой руке.

– Хм-м… Меня зовут Барбара де Марель, вдовствующая баронесса, – произнесла она, не утруждая себя реверансом. – По распоряжению Его Величества я назначена вашей дуэньей. Отныне, юная леди, я буду вашими глазами, ушами и голосом при дворе. Ни шагу без моего ведома. Ни слова без моего одобрения. Ясно?

– Да, леди де Марель, – отозвалась я, стараясь не выказывать растерянности.

– И это всё, что вы можете сказать? – баронесса вздёрнула подведённую бровь. – Меня предупредили, что вы провели пять лет в монастыре, но я и подумать не могла, что возникнет необходимость учить вас разговаривать. Что ж, придётся начинать с азов.

Она решительно прошла по комнате, бросая критические взгляды на скудную обстановку.

– Мастер Годвин!!! – вдруг заорала она, отчего мы с Эллой вздрогнули.

Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник мажордом, я его сначала даже не узнала – он выглядел каким-то испуганным, растерявшим всю свою напыщенность.

– Чем могу служить, достопочтенная баронесса? – учтиво проблеял он.

Женщина, величественно кивнув, на одном дыхании, как гаркнула:

– Эта комната – оскорбление для графской наследницы! Немедленно подготовьте апартаменты в восточном крыле, те, что выходят окнами на город. И пришлите сюда портниху, немедленно! А ещё нужны камеристки, хотя бы две, одна эта деревенская девчонка, – небрежный кивок в сторону Эллы, – не справится.

– Но достопочтенная баронесса, те комнаты приготовлены для…

– Для тех, кто ещё не приехал. А леди Леваньер уже здесь. Выполняйте или я сообщу Его Величеству о вашем нежелании следовать его указам!

Глава 14

К вечеру того же дня я была переселена в просторные апартаменты с собственной спальней, гостиной и даже небольшой комнатой для Эллы. Здесь имелся настоящий камин, который уже растопили к нашему приходу, отдельная умывальня и огромное зеркало из полированного серебра в полный рост. Подобной роскоши я не видела даже в родном замке Леваньер.

– Мне нравится твоя прямая осанка, – заметила баронесса Барбара, когда я с любопытством осматривала покои. – По крайней мере, аббатство научило тебя не сутулиться. Это уже что-то.

Она расположилась в мягком кресле у камина, словно это были её собственные комнаты, и взмахом руки велела Элле подать вина.

– Присаживайся, девочка. Нам нужно многое обсудить, а времени мало, – её тон, как и выражение сурового лица вмиг переменились – глаза сверкнули озорством и… добротой.

Я осторожно опустилась на краешек сиденья, не зная, чего ожидать от моей дуэньи. Пока Элла разливала вино в серебряные кубки, баронесса внимательно изучала моё лицо, словно пыталась заглянуть в самую душу.

– Наш король мудр и справедлив. Он попросил меня вернуться ко двору ради хрупкой девочки, не видевшей мира. И по возможности защитить тебя.

Она ненадолго замолчала, после, протяжно вздохнув, продолжила:

– Две недели… Две недели, чтобы превратить монастырскую воспитанницу в графиню, способную вскружить голову самым завидным женихам королевства. Задача непростая, но интересная.

– Вы действительно считаете, что я могу вскружить кому-то голову? – недоверчиво спросила я.

Баронесса приподняла бровь и отпила глоток вина.

– Не скромничай, дитя. У тебя правильные черты лица, хорошая кожа и волосы. Ты стройна и, несмотря на некоторые особенности, двигаешься с достоинством. А главное – ты наследница графства, у тебя приданое в триста золотых. Да с такими деньгами даже горбунью с бородавками сосватали бы!

Я невольно улыбнулась от её прямолинейности.

– Значит, не имеет значения, какая я. Важно лишь то, что у меня есть?

– В этом мире, дитя, всё имеет значение, – она поставила кубок на столик рядом с креслом. – Твой титул и состояние привлекут женихов. Но то, насколько искусно ты представишь себя, определит, кто из них останется. И, что важнее, это даст тебе возможность выбирать, а не быть выбранной.

Её слова звучали разумно, хотя и жестоко.

– С чего хотите начать? – спросила я, чувствуя странное воодушевление от мысли, что могу иметь хоть какой-то контроль над своей судьбой.

– С основ, – ответила баронесса. – Завтра с рассвета – уроки танцев и светской беседы. А сейчас, – она поднялась с удивительной лёгкостью для своей комплекции, – мне нужно рассказать тебе о людях, с которыми ты встретишься.

– О придворных? – уточнила я.

– О самых опасных из них, – кивнула баронесса с едва заметной усмешкой. – Моя мать всегда говорила: «Нет змеи опаснее, чем придворная дама с улыбкой на устах и ядом в сердце». И она была права.

Баронесса прошла к столу, сама подлила себе вина и затем вернулась в своё кресло.

– Прежде всего, остерегайся герцогиню Винсент, – начала она, понизив голос, словно стены могли нас подслушать. – Руана Винсент – правая рука королевы и её ближайшая подруга. Высокая, с волосами цвета воронова крыла и глазами, холодными как лёд. Отвратительно красива и смертельно умна. За двадцать лет при дворе она уничтожила репутацию десятка аристократок, отправила в изгнание трёх фавориток короля и, поговаривают, даже отравила соперницу на глазах у всего двора так искусно, что никто не смог доказать её причастность.

Я вздрогнула. Мысль о встрече с такой особой вызвала у меня настоящий ужас.

– Её второй сын, – продолжила баронесса, – виконт Ричард Винсент, в списке твоих женихов. Красивый, обаятельный, отлично владеет мечом и ещё лучше – словом. Но он марионетка своей родительницы. Если ты выберешь его, то получишь в свекрови самую опасную женщину королевства.

– Я запомню, – кивнула я, мысленно делая пометку держаться подальше от семейства Винсент.

– Затем второй сын графа Уильяма Торна, Ларри Торн, – баронесса слегка скривилась, произнося это имя. – Королевский казначей в отставке. Старше тебя на двадцать лет, вдовец, похоронивший трёх жён.

– Три жены? – переспросила я с ужасом.

– Именно, – многозначительно кивнула Барбара. – Первая умерла при родах, вторая – от лихорадки, третья, ну, скажем так, упала с лестницы. Очень высокой лестницы. В его маноре, что в горах.

Я почувствовала, как мурашки пробежали по спине.

– Он не выносит неповиновения, – продолжила баронесса. – Ни от жён, ни от слуг. У него репутация человека, злопамятного, не забывающего обид. А ещё он хапуга – ему всё мало: и денег, и земель, и власти.

– Звучит жутко, – пробормотала я. – Почему король вообще включил его в список моих женихов?

– Потому что он влиятелен и верен короне, пусть и давно не казначей, – пожала плечами баронесса. – И у него нет титула. А мёртвые жёны… что ж, это называют «несчастливой судьбой».

Она сделала ещё глоток вина и продолжила:

– И, наконец, третий сын лорда Бернарда Стэнли – главы тайной королевской службы. О нём самом мало что известно, и это самое страшное. Он точно существует, но мы не знаем его истинного лица. Что касается Мортимера… Парень тихий, редко появляется при дворе, говорят, увлекается алхимией.

– Алхимией? – уточнила я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – Разве это не запрещено церковью?

– Церковь запрещает многое, а аристократы многое себе позволяют и даже больше, – грустно усмехнулась баронесса. – Особенно сыновья столь могущественных отцов. Говорят, молодой Мортимер Стэнли изучает превращение металлов в золото, но вряд ли это единственное его занятие. Большинство так называемых алхимиков ищут не только философский камень, но и другие, более тёмные знания.

– Он маг? – мой голос невольно дрогнул.

– Нет, бездарный, но стремящийся к могуществу. А вообще, все женихи опасны по-своему, дитя, – баронесса отставила пустой бокал. – Но отпрыск человека, ведающего все секреты королевства, опасен вдвойне. Никогда не угадаешь, что ему известно о тебе, и что он сделает с этим знанием. Поэтому держись от Стэнли младшего ещё дальше, чем от предыдущих двух. Запомни главное: никому не доверяй, всегда думай, прежде чем говорить, и никогда, слышишь, никогда не оставайся наедине с мужчиной без свидетелей. Даже если это потенциальный муж. Особенно если это потенциальный муж.

Её слова звучали как приговор всякой надежде на хороший исход.

– Будет ли хоть кто-то, кто не держит камня за пазухой? – спросила я, чувствуя себя совершенно потерянной.

Баронесса задумалась, крутя кубок в руках.

– В списке есть несколько фамилий. Об этих семьях я практически ничего не знаю, уж больно их земли далеки от столицы. Именно их прибытия и ждёт Его Величество, потому и срок в две недели. А ещё… Принцесса Изабелла. Младшая дочь короля. От неё можно не ждать подставы. Она умна, независима и не участвует в придворных интригах. Если Её Высочество проявит к тебе интерес, считай это удачей.

– Почему? – недоверчиво спросила я.

– Потому что она сама отбивается от женихов уже пять лет, – усмехнулась баронесса.

Договорив, она легко встала.

– А теперь ложись спать, дитя. Завтра тебя ждёт много работы.

Когда баронесса удалилась, я ещё долго сидела у камина, обдумывая полученную информацию. Да уж, стоит действительно поблагодарить Его Величество за дуэнью. Отчего-то за столь короткое время я прониклась к ней уважением, а страх, возникший в первые минуты знакомства с леди Барбарой, исчез.

Переодевшись при помощи Эллы в ночное платье, легла. Сон не шёл, мысли, тяжёлые, изнуряющие, изводили меня, не давая погрузиться в спасительную дрёму.

Далеко за полночь измученное сознание, наконец, сдалось, и я забылась тревожным сном.

Вот вроде только закрыла глаза, как меня тут же разбудили.

– Вставай, соня! – громкий голос наставницы буквально заставил меня подскочить на месте. – Твой первый урок вот-вот начнётся!

Я с трудом разлепила глаза и увидела баронессу, уже полностью одетую в элегантное платье цвета красного вина, с безупречной причёской и бледными от утренней прохлады щеками.

– Но сейчас же едва рассвет, – пробормотала я, с трудом удерживая глаза открытыми.

– Когда ты станешь полноценной графиней, ты сможешь спать хоть до полудня, если пожелаешь, – отрезала та. – Но до тех пор каждое мгновение должно быть использовано с пользой. Поднимайся!

И начались уроки.

Основам этикета меня учили ещё до отъезда в аббатство, потом кое-что преподавали и в монастыре.

– У тебя неплохая база, – одобрительно кивнула баронесса, наблюдая за моими движениями. – Но этого недостаточно. При дворе этикет – это оружие. Ты должна владеть им в совершенстве.

Потом появился учитель танцев. Сухопарый старик с живыми глазами и невероятно пластичным телом.

– Мастер Альдо, – представила его баронесса. – Он обучал танцам саму принцессу Изабеллу. И если уж он справился с её двумя левыми ногами, то с твоей одной справится непременно.

Танцы… Этому искусству никто и никогда меня не учил. Отец полагал, что мне это не понадобится из-за моей хромоты, а в аббатстве танцы считались мирским развлечением и были под запретом.

Альдо оказался на удивление терпеливым и изобретательным. Он не пытался заставить меня двигаться как все, а вместо этого адаптировал движения под мои возможности.

– Танец – это не просто шаги, миледи, – говорил он, показывая базовые позиции. – Это история, которую вы рассказываете своим телом. Ваша история особенная, поэтому и танец будет особенным.

К полудню я уже могла выполнить простейшие движения павана, не теряя равновесия, и даже начала получать от этого некоторое удовольствие. Мысленно каждый раз благодарила мастера Хэйна за замечательные башмаки.

После обеда пришла портниха, чтобы снять с меня мерки. Мадам Флора и её помощницы сновали вокруг меня, подкалывая ткань, то с одной стороны, то с другой, регулируя длину рукавов и юбок.

– Тёмно-синий цвет подчеркнёт вашу изумительную алебастровую кожу, – комментировала портниха. – А серебряная вышивка добавит ненарочитого блеска.

Баронесса Барбара сидела в стороне, внимательно наблюдая за процессом и отдавая резкие немногословные команды:

– Больше объёма в юбке. Воротник выше. Рукава-фонарики предпочтительнее, нужно отвлечь внимание от асимметрии плеч.

К вечеру, когда я уже едва держалась на ногах от усталости, наставница объявила о последнем занятии на сегодня:

– Сейчас мы будем учиться вести беседу, – сказала она, усаживаясь напротив меня в гостиной. – Это искусство не менее важное, чем танцы или этикет. Словами можно очаровать, обезоружить или уничтожить противника.

– Я не уверена, что смогу уничтожить кого-то словами, – честно призналась я.

– О, дитя, – усмехнулась баронесса. – Словами можно убить так же верно, как кинжалом. Разница лишь в том, что жертва не всегда сразу понимает, что уже мертва.

Следующий час она учила меня искусству тонких намёков, двусмысленных комплиментов и изящных уколов. Как отвечать на завуалированные насмешки, не опускаясь до грубости, и как извлекать информацию из светской беседы. Если честно, я слабо понимала, о чём она, эти фразы с двойным дном меня угнетали и порой, на мой неискушённый взгляд, были лишены вообще какого-либо смысла. Но я держалась и пыталась хоть что-то запомнить.

– Придворная политика – это игра, в ней нет правил, – внушала мне баронесса. – Помни это всегда. Думай, прежде чем говорить, но лучше внимательнее слушай. И если не найдёшься что ответить – просто промолчи. Завтра к тебе приставят ещё одну помощницу, в двух мне отказали. Она местная, при ней старайся ничего лишнего не обсуждать.

К концу дня моя голова гудела от новых знаний и впечатлений. Когда леди Барбара, наконец, ушла, я без сил упала на кровать.

Элла тихо подошла и начала расшнуровывать моё платье.

– Как вы думаете, миледи, – осторожно спросила она, – сможете ли вы выбрать достойного мужа среди всех этих людей, о которых рассказывала баронесса?

Я, повернув голову в сторону помощницы, устало выдохнула:

– Не знаю… Я не знаю, как отличить хорошего человека от плохого, когда все вокруг носят маски. Но я должна хотя бы попытаться. Ради себя и ради рода Леваньер.

В эту ночь мне снились танцующие фигуры в масках, кружащиеся в бесконечном хороводе. И я стояла среди них, пытаясь разглядеть хоть что-то в их образах, пока моё время не истекло.

Глава 15

Утро третьего дня моего пребывания во дворце принесло новые испытания. Леди Барбара ворвалась в мои покои с первыми лучами солнца, едва пробивающимися сквозь вечную пелену, застилающую небо.

– Подъём! День первой битвы, дорогая! – заявила она без предисловий, замирая рядом с моей кроватью. – Его Величество устраивает обед для приближённых. Ты приглашена.

Я села так быстро, что голова закружилась, остатки тяжёлого сна как ветром сдуло, поджилки от этой вести натуральным образом затряслись.

– Но ведь женихи прибудут только через две недели… – прочистив горло, возмутилась я.

– Именно, – баронесса уже рылась в шкафу с моими новыми платьями, которые мадам Флора успеладоставить накануне. – Но придворные стервятники уже в курсе твоего положения. Каждый захочет рассмотреть, уж прости, товар поближе, оценить его…

От прозвучавших слов, я не сдержалась и поморщилась. Неприятно слышать такое в отношении себя же.

Через три часа после тщательных сборов я была готова. Зеркало из полированной бронзы отражало незнакомку: мои волосы, уложенные в сложную причёску, украшали серебряные шпильки; платье из лазурного шёлка с высоким воротником и длинными рукавами скрывало несовершенства фигуры, а подбитый правый башмак делал хромоту почти незаметной.

– Помни: ты не жертва, а хищница, – напутствовала баронесса, когда мы направлялись к Малому Обеденному Залу. – Наблюдай, слушай, не спеши говорить. И что бы ни случилось, держи спину прямо.

Двери распахнулись перед нами. На мгновение гул разговоров стих, и я ощутила на себе взгляды десятков пар глаз. Это было хуже, чем самые страшные кошмары.

– Графиня Гвендолин Леваньер, наследница рода Леваньер!

– Баронесса Барбара де Марель!

С паузами между именами возвестил герольд.

Держа спину прямо, прошли к столу. Наши места располагались по центру. Пытаясь скрыть нервозность, я смотрела перед собой, стараясь вспомнить всё, что рассказывала наставница о придворных.

Едва мы заняли свои места, как с наших соседей словно спала пелена безразличия.

– Леди Леваньер, какая неожиданная радость! – женщина средних лет с тонкими губами и бегающими невнятного цвета глазами, наклонилась ко мне. – Я леди Фелиция Гринвуд. Ваш отец был прекрасным человеком. Такая трагедия…

– Благодарю за сочувствие, – я вспомнила уроки баронессы и склонила голову, но не слишком низко.

– Мы все были шокированы, услышав о нападении, – продолжила дама, не замечая, что я не изъявляю желания развивать эту тему. – Отныне вы графиня, значимое положение в обществе, много ответственности на такой хрупкой девочке. Я помню вас ещё совсем маленькой, такой… – она замялась, подбирая слово, которое бы не звучало оскорбительно, но при этом подчеркнуло мои недостатки.

– Очаровательной, – подсказала баронесса с милой улыбкой. – Леди Гвендолин всегда была очаровательной девочкой. Не правда ли?

Леди Фелиция несколько растерялась.

– О, несомненно, просто я хотела сказать…

– Фелиция, дорогая, – вмешался мужчина, сидевший напротив, и строго посмотрел на мигом смолкнувшую женщину, – не докучай леди Леваньер. Графиня, прошу простить мою супругу, вы в трауре, и её интерес сейчас вовсе неуместен. Я лорд Маркус Гринвуд, советник Его Величества по восточным границам. Ваши земли, леди Гвендолин, находятся под моим надзором.

– И, конечно, он знает о них гораздо больше, чем сам хозяин земель, – с долей ехидства пробормотала Барбара, отпивая вино из кубка. И только я одна услышала эту реплику.

Лорд Маркус стал вещать о состоянии дел в моих владениях, правда, без подробностей, то, о чём, в принципе, знали многие, но, увы, не я. О разрушениях, нанесённых кочевниками, о том, что прошлогодний озимый посев был частично уничтожен, о налогах, собираемых с подданных… Голова пошла кругом от обилия информации, но я старалась запомнить каждое слово. Это были мои земли, и я должна была знать о них хоть что-то, пока не доберусь до дома, где смогу переговорить с управляющим и, по возможности, со старостами деревень.

Слуги внесли первое блюдо: горячий суп с чёрными трюфелями и белыми грибами. Я осторожно взяла ложку, помня все наставления по этикету. Суп оказался невероятно вкусным! Никогда ничего подобного не ела.

– Вы, верно, не привыкли к такой пище в аббатстве? – подала голос дама, сидевшая по левую сторону от меня. Высокая, темноволосая, с ледяными глазами. Это… леди Винсент! Руана Винсент, о которой предупреждала баронесса! Точно она.

– В аббатстве пища была пусть и проще, но не менее питательной, – ответила я, стараясь не выказать нервозности. – Я вовсе там не голодала.

– О, конечно, нет, – улыбнулась графиня с такой фальшивой любезностью, что мне захотелось съёжиться. – Вы очень хрупкая. Как бабочка, – она окинула меня оценивающим взглядом. – Впрочем, мужчинам нравятся этакие нежные создания. Если вдруг бабочка не станет подчиняться, то стоит её чуть сильнее сжать в руках, как…

Её тон был холодно-снисходительным. Я почувствовала себя действительно вещью на лавке купца. А ещё угрозу в её фразе. К счастью, леди Барбара тут же пришла на помощь.

– О, Руана, – баронесса медленно отпила вино, задержав взгляд на шее графини, – ваши сапфиры сегодня особенно яркие. Почти как те, что продавались на аукционе покойной маркизы Истхейвен прошлой весной.

Графиня Винсент коснулась ожерелья тонкими пальцами, словно защищая его.

– У вас удивительная память на чужие драгоценности, Барбара, – в её голосе зазвенел металл. – Особенно для женщины, чьи фамильные давно лежат в шкатулках разных ростовщиков. Говорят, перстень с вашим гербом нашли в игорном доме на восточной окраине на какой-то куртизанке.

Пухлые пальцы леди Барбары едва заметно сильнее сжали ложку, при этом её лицо осталось невозмутимым:

– В то время как вы щедро одариваете драгоценностями своих многочисленных поклонников? Или я путаю вас с вашей кузиной?

Руана чуть побледнела, открыла было рот, чтобы ответить, но моя наставница её опередила, веско добавив:

– В отличие от многих, я предпочитаю вкладывать деньги в землю, а не в бесполезные безделушки, – она непринуждённо подхватила бокал и глотнула вина. – Впрочем, каждому своё: кто-то копит побрякушки, кто-то мудрость.

– Увы, хвалёная мудрость не помогла вам спасти ваше состояние, – парировала Руана. – И не уберегла вашего сына от… особых увлечений.

Я буквально кожей почувствовала, как атмосфера в нашей части стола всё сильнее накаляется.

Тут снова открылись двери, и вошла вереница вышколенных слуг с тарелками в руках. Их появление чуть снизило градус. Подали второе блюдо – жареного фазана с луковым соусом и запечёнными яблоками.

– А вы, леди Гвендолин, – обратилась ко мне графиня Винсент, задумчиво поворачивая тонкими пальцами ножку хрустального бокала с рубиновым вином, – уже успели узнать о наших придворных развлечениях? Об осеннем празднике урожая? О зимнем королевском бале?