Графиня с изъяном. Тайна живой стали

Оглядевшись и убедившись, что я тут одна, вынула кулон и изумлённо на него уставилась: кристалл изменил цвет, засветившись ярко‑золотым изнутри. Я никогда не видела ничего подобного.

Словно в трансе, поднялась на ноги. А встав, ощутила, как тепло усилилось.

Хм‑м. Интересно.

Нахмурившись, отошла от башни. Свечение и жар уменьшились. Ведомая внезапным порывом, двинулась вокруг строения, держась за стену рукой, пока не дошла до узкой деревянной двери, почти скрытой под завесой дикого винограда.

К моему удивлению створка подалась сразу, натужно скрипнув давно несмазанными петлями. За ней открылась винтовая лестница, уходящая вверх в темноту. В любой другой день я не рискнула бы подниматься по таким крутым ступеням: моя хромота превращала все лестницы в испытание на прочность, но сейчас, с пульсирующим на груди кристаллом, я двигалась с непривычной лёгкостью, всё так же припадая на искалеченную конечность, но не испытывая мучений. И это шокировало больше всего!

Ступенька за ступенькой я поднималась всё выше, держась здоровой рукой за шершавую стену. Тепло кулона становилось интенсивнее, а таинственное свечение – ярче с каждым шагом наверх.

В итоге я оказалась в круглой комнате с высоким куполообразным потолком.

Часть стены справа обвалилась, зияя рваной дырой, через которую виднелся монастырский двор далеко внизу. Пол покрывал слой грязи, пыли и мусора: обломки камней, птичьи перья, ссохшиеся листья, занесённые ветром. Стены «украшала» плесень и паутина, превратившая углы в логова пауков с трупиками мелких насекомых.

Но всё это прошло будто мимо моего сознания. Всё моё внимание приковал предмет, находившийся в центре: странное сооружение из металла и стекла – нечто, напоминающее трубу, направленную к небу через отверстие в крыше.

Я находилась в давно заброшенной астрономической башне.

О них я читала в книгах, но никогда не думала, что увижу одну такую собственными глазами. До Великого Затмения монахи и учёные наблюдали отсюда за звёздами, изучали движение планет, составляли карты небесных тел. Теперь, когда небосвод вечно скрыт пеленой, такие сооружения стали бесполезны.

Металл телескопа завораживал: не серебристый, не золотой – он имел глубокий синевато‑серый оттенок с вкраплениями мерцающих точек, напоминающих крошечные звёзды. Несмотря на годы заброшенности, на поверхности прибора не было ни единого пятнышка ржавчины, лишь толстый слой пыли.

Никогда прежде мне не встречался подобный материал, но что‑то в нём казалось странно знакомым. Приблизившись, отёрла рукавом грязь и тихо ахнула: на металлических деталях виднелись вкрапления тех же золотистых прожилок, что и в кристалле маминого кулона.

Сам прибор прочно сцеплялся с полом посредством массивного основания, испещрённого затейливыми символами, похожими не то на письмена, не то на карту звёздного неба. Неужели из‑за этих знаков никто так и не смог разобрать телескоп и унести отсюда? Я чувствовала, что моё предположение недалеко от истины.

Но больше всего меня поразили ощущения в теле: боль – вечная моя спутница – полностью отступила. Нет, пальцы искривлённой руки сохранили свой отвратительный вид и положение, а вот напряжение спало, и мелкие царапины, в том числе и недавний порез, немного затянулись. Также нога вдруг перестала ныть.

Небывалое облегчение!

Это состояние длилось около четверти часа, после чего сияние в кристалле померкло. Впрочем, этого времени мне хватило, чтобы восстановить силы. Окрылённая, вернулась в сад и приступила к работе, и в этот раз получалось куда лучше, чем до перерыва.

Любая душа нуждается в месте для уединения. И для меня таким местом стала заброшенная астрономическая башня. Иногда кулон снова начинал светиться, ненадолго принося мне облегчение от физической боли, снимая напряжение со сведённых судорогой мышц. Иногда он оставался холодным и безжизненным, и всё равно башня дарила мне душевный покой: она стала моим маленьким секретом, моим островком надежды в море отчаяния. Впервые за долгое время я чувствовала, что моя жизнь не так уж и плоха, что я не проклята, как твердила Морана, что мамин кулон, возможно, действительно хранит какую‑то тайну.

С моего прибытия в монастырь прошло три долгих, мучительных недели. В любую свободную минуту я приходила в свою башню. Вот и сегодня, едва аббатство погрузилось в сон, я, как обычно, направилась в своё убежище.

Моя хромая нога снова разболелась: погода менялась к худшему. Кулон, увы, молчал. Но упрямство гнало меня наверх.

Достигнув комнаты с телескопом, я устало прислонилась к стене и долго не могла отдышаться. Ветер задувал сильнее обычного, но я не обращала внимания на холод. Подойдя к рваному отверстию, закрыла глаза, позволяя ветру унести мои горькие мысли прочь.

– Так вот где ты прячешься… – раздался за спиной знакомый, полный ликования голос.

Я резко обернулась. На верхней ступеньке стояла Беатрис. Её золотистые волосы живописно растрепались, а в голубых глазах плясало злобное торжество.

Глава 7. Розалинда

– Что тебе нужно? – спросила я, отступая на шаг, а в голове мелькнула заполошная мысль: как хорошо, что сегодня я не доставала кулон наружу. – Почему ты следишь за мной?

Улыбка Беатрис стала шире.

– Я давно заметила, что ты куда-то исчезаешь. Это разожгло во мне жуткое любопытно, – она поднялась на площадку и огляделась. – Хорошее местечко. Высоко… уединённо… опасно.

В последнем слове я уловила нотку угрозы. По спине пробежал холодок, когда она сделала шаг ко мне.

– Уходи, – сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Боишься меня? – Беатрис довольно усмехнулась. – Бойся. Это чувство отныне твоё второе имя.

Каждое её слово было пропитано ядом.

– Я хочу побыть одна, – сказала я, пытаясь не расплакаться и сохранить достоинство.

– О нет, – она покачала головой. – Ты разве ещё не поняла? Не будет тебе покоя, Гвендолин Леваньер. Ни здесь, ни где-либо ещё в аббатстве.

Моё сердце пропустило удар.

– З-зачем тебе это? Хочешь, я покину свою комнату, отдам её тебе, – выдавила я.

– О, какое щедрое предложение! – Беатрис подошла на шаг ближе. – Ты непременно мне её отдашь. Вообще всё, что тебе дорого отдашь.

Ветер усилился, завыл диким зверем в бойницах под потолком, ударил мне в спину, проникнув в дыру в стене. Краем глаза я уловила движение на лестнице. Вскоре Оливия и Джейн поднялись на площадку и встали по обе стороны от Беатрис, образуя полукруг, который медленно теснил меня к краю.

– Знаешь, – лениво-задумчиво протянула Беатрис, – твоему отцу было бы легче, если бы ты вообще не появилась на свет. Или если бы сейчас… исчезла.

В её словах прозвучала какая-то ненормальная радость. Моё сердце забилось быстрее от всё сильнее накатывающего страха.

– Я хочу, чтобы ты покинула аббатство, – продолжала она холодным голосом. – Напиши отцу, что тебе здесь невыносимо. Что ты жаждешь вернуться домой или уехать куда угодно ещё.

Я не сдержала недоумения:

– Почему для тебя так важно моё отсутствие?

– Просто мне так хочется, – Беатрис сделала ещё один шаг ко мне. – Считай это моим капризом.

Я чувствовала пустоту за спиной. Ещё шаг назад – и я могу сорваться в пропасть.

– Ну так как? – склонила голову к плечу блондинка.

– Беатрис, – начала я мягко, осознавая, что имею дело с чем-то более сложным, чем простая детская жестокость, – я не просилась сюда. Меня отправили против воли, как и тебя.

По её лицу пробежала тень:

– Не равняй нас! Ты и я – совершенно разные люди!

– Ты права, – прошептала я. – Мы разные. Но обе пребываем тут не по своей воле. И обе страдаем.

На мгновение что-то похожее на понимание проскользнуло в её взгляде. Но оно тут же угасло. Беатрис тряхнула головой, будто отгоняя непрошеные мысли:

– Довольно разговоров! Я пришла сюда не для бесед по душам. Обещай, что попросишь отца забрать тебя отсюда, или…

– Или что? – спросила я, чувствуя, как колкие мурашки ужаса пробегают по спине.

В этот миг блондинка, отвратительно осклабившись, резко толкнула меня в грудь, и я, не удержав равновесия на своей хромой ноге, покачнулась назад. Под моим весом старые камни посыпались мелкой крошкой вниз, и я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

В последний момент я успела схватиться здоровой рукой за торчащую из стены железный прут, и так и замерла, балансируя на носочках на самом краешке.

– Помогите! – закричала я, чувствуя, как начинают слабеть пальцы и скользить по влажному металлу.

На площадке поднялся переполох. Оливия и Джейн побледнели, прижавшись к стене, явно испугавшись результата поступка своей предводительницы. Но при этом никто из них не пытался мне помочь.

Беатрис же застыла на месте, и на её лице отразился сначала ужас, а после жуткое ликование.

Моей первой мыслью было:

Она сумасшедшая! С такой лучше действительно не иметь дел!

Но её тут же вытеснила другая:

Я так долго не продержусь, упаду и точно сверну себе шею.

Пальцы с каждой секундой теряли силу.

Я закрыла глаза, одновременно молясь о спасении и готовясь к смерти…

– Держись крепче! – вдруг услышала я чей-то уверенный голос, а за ним стремительные шаги. Не успела я разлепить мокрые от слёз веки, как чьи-то крепкие руки обхватили меня за запястье и потянули вперёд, на себя. С трудом приоткрыв глаза, я увидела незнакомое лицо: девушка, старше меня на пару лет, с короткими тёмными волосами и решительным взглядом карих глаз.

– Ты не упадёшь, не волнуйся, – констатировала она. – Всё будет хорошо.

И тут меня накрыло: всё моё тело начала бить крупная дрожь от пережитого ужаса.

– Что здесь происходит? – переключив своё внимание на Беатрис и её подруг, потребовала от них ответа странная незнакомка. – Вы лишились рассудка? Она же могла погибнуть!

Беатрис отступила на шаг, её лицо стало бледным, как пергамент, когда она осознала, что у её поступка есть свидетель, подруги были не в счёт:

– Всё произошло случайно. Она сама оступилась…

– Случайно? – фыркнула спасительница. – И поэтому вас трое против одной на заброшенной башне? Не лги, я слышала всё, поднимаясь сюда.

Она повернулась ко мне и участливо поинтересовалась:

– Ты ранена?

Я покачала головой, всё ещё не в силах вымолвить и слова.

– Ступай вниз, – мягко сказала она. – Я догоню тебя.

Рвано кивнув, я с трудом поковыляла на выход, чувствуя, как от перенапряжения ноют все мышцы. За спиной услышала тихий, но твёрдый голос новой знакомой:

– А теперь слушайте меня, все трое. Если я ещё раз увижу, что вы преследуете, запугиваете или иным образом вредите ей или кому-либо другому, я расскажу обо всём матушке-настоятельнице. Но прежде… Задам такую трёпку, вовек не забудете. Не думаю, что выбитые передние зубы добавят вам шарма.

– Как ты смеешь мне угрожать?! – прошипела Беатрис. – Ты даже не знаешь, кто я! Я лучшая ученица, а мой отец – барон Оствик, его влияние при дворе безгранично!

– Ой ли? Ты всего лишь невоспитанная мерзавка, запугивающая калеку, – холодно перебила её незнакомка. – И меня совсем не впечатляют ни твой отец, ни его титул, ни тем более ты сама.

Что-то в её голосе, в уверенной осанке заставило Беатрис смолкнуть. Она бросила на меня последний ненавидящий взгляд, затем кивнула своим подругам, и все трое быстро скрылись на лестнице, пролетев мимо меня, даже не задев.

Девушка с короткой стрижкой, подхватив масляную лампу, которую принесла с собой, подошла ко мне и без единого слова подставила плечо, позволяя мне на неё опереться.

Пока шагали, я украдкой её рассматривала. Худощавая и длинноногая. Тёмные волосы обрамляли лицо с высокими скулами и решительным подбородком. Но более всего поражали её глаза: карие, как осенние листья, с золотистыми крапинками вокруг зрачков. Эти глаза смотрели на мир с вызовом и какой-то внутренней силой.

– Спасибо, – прошептала я. – Если бы не вы…

– Не стоит благодарности, – отмахнулась она. – Меня зовут Розалинда. Роза. Я прибыла в аббатство буквально пару часов назад.

– Гвендолин… Гвен, – представилась я.

– Приятно познакомиться, Гвен, и давай на ты, – она улыбнулась, и её строгое лицо вдруг осветилось теплом. – Хотя обстоятельства могли быть и получше.

– Как ты оказалась тут? – спросила я, всё ещё не веря, что выжила.

Розалинда пожала плечами:

– Я увидела башню из окна своей комнаты и решила её исследовать. А поднявшись, услышала голоса.

Мы медленно шли к главному зданию, и я чувствовала, как дрожь постепенно отпускает меня.

– Они давно тебя травят? – вдруг спросила новая знакомая.

Я вздрогнула от нахлынувших неприятных воспоминаний:

– С первого дня моего приезда.

– Стервозы какие, – фыркнула девушка. – Глумиться над тем, кто слабее… Мерзость. А ещё аристократки. Пф-ф, одно название. Красивая оболочка, гниль внутри.

В этих словах чувствовалась такая уверенность, что я невольно подняла взгляд. Розалинда смотрела вперёд, и в её осанке было что-то особенное, какая-то сила, которой мне всегда не хватало.

– Где твоя комната? – спросила она, когда мы вошли в главное здание через заднюю дверь, ведшую на кухню. Эта часть аббатства никем не охранялась: стражники следили лишь за внешними стенами по периметру да хранилищами с собранным урожаем. Внутри обители порядок поддерживали сами монахини, полагаясь больше на страх Божий и строгие правила, чем на замки и засовы. Впрочем, некоторые двери всё же запирались на ночь, но эта, ведущая на задний двор, всегда оставалась открытой.

– В восточном крыле, последняя дверь в коридоре, – ответила я.

– Отлично! Меня поселили в комнате напротив с одной из воспитанниц, – улыбнулась Розалинда. – Теперь я твоя соседка, Гвен.

– Ещё раз спасибо! – я снова поблагодарила её, когда мы пришли на место.

– Не за что, – она мягко коснулась моего плеча. – Увидимся завтра. Доброй ночи!

– Спокойной ночи, – кивнула я и вошла к себе.

Заперев дверь, прислонилась к ней спиной. При одном воспоминании о пережитом сердце невольно начинало биться быстрее, но теперь к страху примешивалось нечто иное – надежда. Тихая, неуверенная, но всё же надежда на то, что мои дни в аббатстве не будут больше наполнены лишь ужасом и одиночеством.

Глава 8

Утро наступило слишком быстро. Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь убедить себя, что вчерашние события, лишь дурной сон. Но саднящие царапины на ладони и ноющая от напряжения рука, были доказательством того, что всё произошло наяву. И Беатрис, толкнувшая меня к краю башни, и мгновения ужаса, когда я балансировала над пропастью, и… Розалинда, которая спасла мне жизнь. Последнее благодатным бальзамом проливалось на моё израненное обидами сердце.

Стук в дверь заставил вздрогнуть. Обычно никто не стучался ко мне на рассвете: прочие воспитанницы избегали моего общества. Я медленно поднялась и, прихрамывая сильнее обычного, подошла к двери.

– Доброе утро, соня! – на пороге, широко улыбаясь, стояла Розалинда. Сегодня её короткие тёмные волосы были аккуратно уложены, а серое платье воспитанницы выглядело безупречно – ни единой складочки видно не было. – Я решила зайти за тобой. Вместе пойдём на завтрак.

Я замерла, не зная, что ответить. Никто прежде не звал меня составить ему компанию.

– Ты ещё не одета? – Роза окинула меня вопросительным взглядом. – Давай помогу.

Она бесцеремонно прошла в комнату и, подхватив со спинки стула моё платье, повернулась ко мне. Я на секунду опешила, даже смутилась, но всё же позволила ей мне помочь.

– Готово, – довольно объявила новая знакомая. – Тебе нужно в уборную? По пути в трапезную, заглянем. А теперь поспешим, я жутко проголодалась!

Она схватила меня за здоровую руку и потащила за собой, словно мы были давними подругами. В её присутствии я чувствовала странную смесь растерянности и робкой радости.

У дверей в столовую дорогу нам преградила хрупкая блондинка.

– Роза! Ты бросила меня! – в её голосе слышался упрёк, но глаза смеялись.

– Прости, Мари, – весело откликнулась Розалинда. – Девочки, вы ведь наверняка знакомы? – её вопрос повис в воздухе: мы обе смущённо молчали, я отрицательно качнула головой.

– Ты леди Гвендолин Леваньер, – первой заговорила девочка. Я её, конечно же, узнала – не так давно она помогла мне с сорняками. – А я Мари Тилби, – добавила она и робко улыбнулась. – Встречались в саду.

– Да, я помню, – я тоже улыбнулась в ответ. – Спасибо за подсказки.

– А, ерунда. Ты и сама неплохо справлялась для аристократки.

Как ни странно, в её словах не было насмешки.

– Пойдёмте завтракать? – сменила тему Мари. – Прекрасная леди Розалинда, прошу вас, проходите, – блондинка картинно присела в неуклюжем книксене.

– Ты меня с кем-то спутала, – возразила Роза. – Леди здесь Гвен, а я – всего лишь внебрачная дочь герцога.

– Так он же тебя оформил честь по чести, – Тилби театрально опустила плечи. – И по закону ты теперь целая герцогская дочка!

– Да-да, – закатила глаза Роза и потянула меня вперёд.

Трапезная гудела, как улей. Воспитанницы рассаживались за длинными столами, монахини занимали места на возвышении. Я привычно направилась к тому краю, где обычно сидела в одиночестве, но Розалинда удержала меня за рукав платья.

– Садись со мной, – сказала она, указывая на места ближе к центру зала.

– Но там занято… – начала я, с тревогой поглядев на группу старших учениц, среди них я заметила Беатрис и её подруг.

– Чай не статуи, подвинутся, – отрезала Роза. – Пойдём.

Я неохотно последовала за ней, чувствуя, как десятки пар глаз буквально прожигали меня взглядами. Беатрис, бледная и тихая, заметив нас, молча встала и прошла к столу в углу трапезной, её подружки-подпевалы ни на шаг не отставали от предводительницы. Когда наши взгляды встретились, красавица поспешно отвернулась.

Мы устроились втроём: я, Розалинда и Мари – и вскоре к нам присоединились ещё две девочки, друзья Мари, Лара и Петра. Завтрак прошёл удивительно легко: никто не смеялся надо мной, не шептался за спиной. Роза болтала обо всём на свете, став душой компании и умудряясь вовлечь в разговор всех девочек, устроившихся рядом, включая меня.

После завтрака начались уроки. Первой шла история с сестрой Бертрадой – умной и строгой монахиней, относившейся ко мне чуть теплее, чем все остальные.

– Сегодня мы продолжим изучение Войны Магов, – объявила она, когда все собрались в классной комнате. – Кто напомнит нам основные события и причины этого конфликта?

Рука Мари взлетела первой. Получив разрешение, она заговорила с такой уверенностью, словно была свидетельницей тех давних событий.

– Война началась двести лет назад, когда великие маги королевства разделились на два лагеря. Одни считали, что магические реки под землёй – дар Божий, и его потребно использовать умеренно, с благоговением. Другие стремились высосать всю силу до последней капли, в стремлении стать подобными богам.

Сестра Бертрада одобрительно кивнула.

– И каков был результат этой войны?

– Катастрофа, – вдруг вскочила Лара, подруга Мари. – Маги, желавшие власти, создали артефакты, позволявшие управлять течением подземных рек. Они буквально вывернули землю наизнанку, пытаясь добраться до источников магии. В решающей битве тёмные колдуны применили заклинание такой силы, что оно не только уничтожило их противников и их самих, но и отправило в небо пелену, скрывшее солнце и звёзды.

– Мисс Лара, прежде чем ответить, следует поднять руку, – строго выговорила сестра Бертрада, а после похвалила: – Спасибо, ты всё верно сказала. А теперь прошу вас всех, подойдите ближе, – монахиня поманила нас рукой к большому окну. – Великая Пелена – проклятие нашего мира.

Мы собрались вокруг неё, заинтригованные. Монахиня редко отвлекалась от строгого учебного плана ради таких бесед, но когда это случалось, мы жадно ловили каждое её слово.

– Многие из вас верят, что Пелена – просто божья кара за гордыню древних магов, – начала она, проводя пальцами по холодному стеклу. – Но истина, как всегда, сложнее. Я расскажу вам то, что знают лишь хранители древних библиотек и немногие магистры.

Она обвела нас взглядом, словно оценивая, готовы ли мы к этому знанию. Я замерла, затаив дыхание.

– Война Магов привела силы света и тьмы на поле последней брани. Колдуны, желавшие власти любой ценой, создали мощное заклинание, впоследствии извратившее саму природу магических рек. Они стремились собрать силу водоёмов и направить её себе в услужение. Но светлые маги Белого Круга придумали противозаклятие – щит, отразивший тёмную ворожбу обратно к её создателям.

Сестра Бертрада отошла от окна и взяла с полки старинный фолиант в потёртом кожаном переплёте.

– Оба заклинания, – продолжила она, листая книгу, – столкнулись в небе над Долиной Шёпотов. Ни одно не смогло одержать верх, и произошло то, чего никто не ожидал – они слились воедино, создав нечто новое, нечто, неподвластное контролю ни светлых, ни тёмных. Так родилась Пелена.

Она показала нам страницу с древней гравюрой, изображавшей встречу двух энергетических волн в небе.

– Пелена – живая, сотканная из противоборствующих заклинаний. В ней вот уже многие десятилетия сражаются силы тьмы и света, разрушения и созидания, и именно этим объясняется её удивительное свойство…

Петра подняла руку:

– Самовосстановления?

Монахиня одобрительно кивнула:

– Да, мисс Петра. Пелена поглощает энергию от солнца и магических рек, потому нам от неё никуда не деться. Учёные ищут варианты, но пока безрезультатно. – Кроме того, – продолжила учительница. – Пелена обладает своего рода зачатками разума. Не пугайтесь, это не тот разум, что присущ людям или даже животным. Скорее, инстинкт самосохранения. Когда какая-то её часть повреждается, например, при особенно сильных магических всплесках или ударах молний, то соседние участки направляют свою энергию на восстановление бреши. Именно поэтому все попытки пробить завесу каждый раз заканчиваются неудачей.

– Значит, мы никогда не увидим звёзды и солнце? – разочарованно протянула Роза.

Сестра Бертрада на мгновение задумалась, а после всё же поделилась с нами своими мыслями:

– Я не стану говорить «никогда», леди Розалинда. Всё в нашем мире меняется. Кто знает, что будет через день? Через минуту? Поэтому, вполне вероятно, пусть и не вы, а ваши дети или внуки солнце всё же увидят.

Она захлопнула книгу, вызвав облачко пыли, и вернула фолиант на полку.

– Но всё это пустое, – тон сестры Бертрады стал привычно строгим, – Наша задача сейчас – не тратить время на мечты о недостижимом, а учиться жить в мире таком, каков он есть. Откройте ваши книги на странице сорок пятой. Вернёмся к теме урока. Итак, леди Гвендолин, – к моему удивлению и ужасу, она обратилась ко мне, – что вы знаете об одарённых? И каково положение их дел сейчас?

Я медленно поднялась, чувствуя неприятный холодок страха. Обычно я старалась быть незаметной на уроках, чтобы избежать насмешек.

– После… после Войны Магов большинство учений о том, как развить в себе сверхспособности, были утрачены, – начала я тихо. – Волшебные реки истощились, многие пересохли совсем. Люди с даром к магии стали рождаться всё реже.

– Верно, – кивнула монахиня. – В наши дни волшебники управляют маной куда хуже, чем даже десять лет назад.

Остаток занятия прошёл в обсуждении легенд о древних артефактах времён Войны Магов. Большинство считались утраченными, хотя ходили слухи, что некоторые до сих пор хранятся в сокровищницах крупнейших аристократических родов.

Следующим был урок каллиграфии – настоящая пытка для меня. Своей искривлённой рукой я не могла придерживать вихляющий туда-сюда лист бумаги, потому буквы выходили неровными.

После обеда настал черёд работы в саду. Монахини распределили нас по грядкам: сегодня нужно было собирать урожай ночецветов, редких грибов, растущих только в особой магической почве. Я попала в группу ск Розалинде и Мари.

– Смотри как надо, – Мари показала, как правильно срезать гриб у самого основания, чтобы не повредить грибницу. – Ножом под углом, одним движением.

– У тебя хорошо получается, – заметила я, наблюдая за её действиями.

– Ещё бы, – хмыкнула она. – Я дочь мелкого купца. Он торгует грибами, и я обязана знать, как их собирать.

– А я-то думала, что Мари Тилби – дочь графа, – подмигнула Розалинда.

– Не смешно, – Мари шутливо бросила в неё щепотку земли. – Мой отец едва сводит концы с концами. И меня отправил сюда по королевской программе: половина оплачивается короной, и я, когда закончу обучение здесь, буду обязана отработать во благо государства пять лет.

– Как это? – поинтересовалась я.

– Королю необходимы не только солдаты, но и те, кто умеет писать и считать. После обучения я вернусь домой и стану работать в королевской канцелярии.