Дети логики: Беглецы

– А если там будет тупик?! – эхом разнеслось по помещению.

– Тогда приползёшь обратно! – взревел в ответ мужчина и быстрым шагом направился прочь. – Только снимать тебя буду уже не я… Экши ма, Ксул! Последний раз я имею с тобой дело!

Глава 1.6

Кнолти понуро семенил домой, прокручивая в голове события минувшего дня. Как можно было так легко поверить в то, что Астон Кантон привёл в свой модуль незнакомку с улицы, и она сходу согласилась участвовать в странном времязатратном эксперименте? Это противоречило законам логики! Оправдать коллегу учёный ещё как-то мог: он всё же порядком досаждал габбро своими дискуссиями на тему либидо. Но девушка!.. Она ведь упомянула, что прилетела сюда ради Астона, а он, хвалёный специалист по социальным взаимодействиям, даже не догадался её расспросить. Повёл себя сегодня утром, как наивный дурак. Как трус!

Кнолти охватило чувство полнейшего отчаяния: мало того, что он потерял толкового коллегу, с которым мог ставить не только правительственные, но и личные эксперименты, так ещё и случай получился таким резонансным, что мужчину вообще могли уволить. Годы исследований грозили обернуться крахом. Но больше всего Кнолти опасался за психику Астона: вдруг его самонадеянные эксперименты свели габбро с ума? Ведь тот точно пропал, в противном случае учёному бы пришло уведомление о расторжении контракта: так поступили двое предыдущих помощников. Вместо этого к Кнолти прямо посреди рабочего дня ворвались вооружённые сотрудники безопасности и учинили обыск кабинета.

Мужчина с содроганием вспоминал те жуткие пятнадцать минут, за которые сотрудники сиггу-контроля беспардонно раскидали по полу мебель и оборудование и изъяли все предметы, на которых могли присутствовать отпечатки габбро. Учёный боялся себе представить, что должен был совершить коллега, чтобы довести их до такого состояния.

Спустя полчаса Кнолти постигло новое потрясение: в кабинет зашла куратор его научного отдела и сообщила, что вынуждена приостановить все исследования учёного до выяснения обстоятельств. Видя, в каком тот находится состоянии, женщина бегло обмолвилась, что причиной шумихи стало расследование случая подмены личности, и Кнолти пока ни в чём не подозревают. Наложенные на него санкции – вынужденная мера, так что пусть не теряет присутствия духа.

Слова эти никак не шли у учёного из головы: как тут сохранять самообладание, когда можешь лишиться всего?! Кнолти громко вздохнул и прижался к стене чьего-то модуля, утирая со лба крупный пот. Губы его искривились в ироничной улыбке: не первый раз оказывается в подобной ситуации, но так ничему и не научился. Мужчина несколько ослабил высокий воротник и привёл в норму дыхание. Раз его ни в чём не обвиняли, то и вести себя следовало подобающе: пойти лечь спать и отправиться завтра на работу, как ни в чём не бывало. Пусть исследования его и заморозили, но никто не запрещал Кнолти думать. А это иногда бывает весьма полезно.

Учёный выпрямился, поправил растрепавшиеся волосы и неторопливой походкой направился в сторону своего модуля. Цветки сайи особенно сильно благоухали в преддверии дождя, и их пронзительно сладкий запах вкупе с глухими раскатами приближающейся грозы подействовали на Кнолти ободряюще. Мужчина решительно раздвинул руками плотное сплетение ветвей, намереваясь сполна насладиться любимым ароматом, и чуть не сбил с ног какую-то девушку в грязном платье.

– Ко-к… Ко-о-дама?..

– Нтуи Кнолти, – тихо произнесла она, падая мужчине на руки, – специалист по социальным взаимодействиям.

Едва ли он представлялся столь официально ещё одной габбро, но учёный всё же счёл должным проверить, настоящая ли это Кодама, поэтому потребовал озвучить, что она ела сегодня на завтрак. Лоб девушки задумчиво сморщился, и после непродолжительной паузы она смогла воспроизвести по памяти не только блюда, но и их краткий диалог.

Кнолти подхватил габбро на руки и скорее направился к своему модулю: кажется, судьба давала ему второй шанс разобраться в происходящем.

– Я йе-ё знаю! – воскликнул учёный, видя реакцию прохожих. – Сейчас с-сообщу сотрудникам п-правопорядка.

– Их поймали? – спросила девушка, безвольно откидываясь ему на плечо. Выглядела она неважно.

– Кого?

– Астона Кантона, – уточнила габбро шёпотом, – и нелегала, завладевшего моим телом.

Кнолти громко кашлянул и огляделся взглядом затравленного зверя – не услышал ли кто.

– К-как это – за-авладевшего? – встревоженно переспросил он. – И н-нельзя нелегально п-попасть на эту п-планету.

– Я попала, – возразила габбро, поёжившись. – Вчера.

Кнолти остановился перед дверью своего модуля, поставил Кодаму на ноги и нервно хихикнул. Выдержав пятисекундную паузу, он расхохотался уже во весь голос, до икоты.

– Прсти-те, а… сегодня вы-к… где были? – поинтересовался он, пытаясь попасть ключом в щель.

– В Нижнем городе, – честно призналась девушка, чем вызвала у учёного новый приступ смеха. – Отведите меня в модуль Астона. Мне нужна чистая одежда и болеутоляющие, иначе я не смогу вести продуктивный диалог с представителями Академии.

Крупная капля упала Кодаме на переносицу, две другие оставили на щеках Кнолти причудливые влажные полосы. Он встрепенулся и поскорее завёл девушку внутрь со словами, что такой дождь обычно быстро заканчивается, а болеутоляющие и у него найдутся. Едва они переступили порог жилого модуля, как зарядил настоящий тропический ливень.

Кнолти понуро вздохнул: как-то раз они с Астоном тоже попали под дождь. Как же хотелось сейчас обернуться и обнаружить коллегу безмятежно восседающим на стуле, заглянуть в его рассудительные фиалковые глаза и спросить, находят ли габбро такое понятие, как ложь, логичным. Ведь даже если допустить, что сегодняшнее признание Кодамы правдиво, то кому-то на орбитальной станции она непременно должна была соврать, чтобы попасть сюда.

Кнолти посмотрел на девушку, и большой палец его правой руки нервно заскользил вдоль кромки коротко стриженых ногтей.

– П-позвольте! – выпалил учёный, теряя самообладание. – Т-так вот р-раздеваться перед другими абсолютно ас-социально!

– Но я не могу принимать душ в одежде, – не согласилась габбро, роняя платье на пол. Тело её было покрыто свежими синяками и ссадинами.

– Т-так не принято, – с трудом вымолвил мужчина. – Вы д-должны прежде уведомить меня! А я – д-дать на это своё р-разрешение!

– Вы даёте?

Он только молча махнул рукой.

Кодама переступила порог узкой душевой и без сил опустилась на колени. Вместо воды на Экат использовали специальную обеззараживающую жидкость, вытягивавшую из тела все загрязнения под воздействием потоков горячего воздуха. В кабине от этого сделалось душно, и девушку начало лихорадить – она едва нашла в себе силы самостоятельно покинуть душевую. Обмотавшись плащом, дабы соблюсти требование учёного относительно своей наготы, габбро подошла к столу и опустилась на тот самый стул, на котором обычно сидел Астон.

– Как же вы похожи! – выдохнул Кнолти, пропадая на мгновение в бездне аметистовых глаз, таких же глубоких и безмятежных, как у его коллеги.

– Вы обещали дать мне лекарства, – вернула его к реальности девушка.

– Ах да!.. Я ещё ужин приготовил – поешьте.

Кодама согласно пододвинула к себе тарелку: в безопасности этой пищи, в отличие от еды Нижнего города, она могла не сомневаться. Кнолти опустил её платье в ионизатор и сел напротив.

– Как вы попали на Экат? – осторожно поинтересовался он. – С-сюда в город.

– Эта информация может ухудшить ваши отношения с представителями Академии, – предупредила габбро.

– А я всё же х-хочу знать! Мне не безразлична судьба Астона! И в-ваша тоже. Расскажите.

Кодама поняла, что учёный не даст ей спокойно поесть, пока не услышит, что хочет. Однако она не знала, можно ли ему доверять: Астон тоже вчера хорошо с ней обошёлся, а на утро это вылилось в проблемы.

– Вы сообщили о его бегстве? – спросила девушка, бросая взгляд в окно – дождь ещё хлестал по нему.

– К-как это бегстве? Астон прекрасный сотрудник – с ним н-наверное просто что-то случилось. Сегодня в порту к-как раз кого-то задержали… может… это его освобождали? Может он уже вернулся?

Кодама чуть заметно сморщила нос: слова Кнолти напомнили ей об избиении, тот парень как раз собирался покинуть планету.

– Ключ ещё у вас? – с энтузиазмом спросил учёный, окрылённый своей новой теорией. – Давайте сходим к модулю Астона? А завтра… З-завтра, если ничего не изменится, я обо всём расскажу п-представителям Академии.

– Меня это устраивает, – согласилась габбро, – но сначала я поем. В тишине.

Дождь вскоре прекратился, а обезболивающее подействовало, и Кодама была готова составить компанию учёному. Кнолти одолжил ей свой плащ, чтобы не привлекала к себе лишнего внимания, и они выдвинулись. В кои то веки мужчина не порывался говорить вслух, а вёл с самим собой ожесточённый мысленный спор, до последнего отказываясь верить в то, что его коллега пропал. С каждым шагом учёного охватывало всё большее волнение, достигшее апогея к тому моменту, когда он увидел, что дверь модуля Астона снова приоткрыта. Только выходил из неё не габбро, а сотрудник сиггу-контроля в приведённой в боевой режим форме, с изъятым рабочим экраном в руке.

– Астон Кантон?! – рявкнул он грозным тоном, метнувшись к закутанной в плащ фигуре.

– Нет, – ответила Кодама, громко чихая.

Сотрудник безопасности схватил её за руку и произвёл опознание личности.

– Астон Кантон, – пробасил он, наводя на габбро лазер прицела. – Как вы объясните своё отсутствие на рабочем месте и произошедший сегодня в порту инцидент?

– На меня напали, – ответила Кодама, не задумываясь. – По пути на работу. Нападение было произведено со спины, однако я смогу опознать нападавшего по голосу.

– Он говорил с вами?!

– Хотел узнать моё имя, – спокойно пояснила габбро.

Кнолти от изумления потерял дар речи: кажется, он был тут третьим лишним. Сотрудник тем временем сдёрнул с плеч девушки плащ и грубо поинтересовался, почему она в женском платье, как, собственно, и задержанный в порту нелегал.

– Это эксперимент, – ответила Кодама недрогнувшим голосом, – Нтуи Кнолти хотел выяснить, является ли одежда основополагающим признаком отличия габбро друг от друга.

Сотрудник сиггу-контроля пристально посмотрел на учёного, и у того внутри всё похолодело. Кнолти огляделся в поисках поддержки, но жизнь вокруг текла размеренной рекой, обыденной до тошноты.

– П-понимаете… – залепетал он, жадно облизывая губы, – г-габро ведь т-та-а-ак похожи…

– Полагаю, этот эксперимент можно считать успешным, раз ни нападавший, ни службы правопорядка не распознали во мне мужчину, – прервала учёного Кодама. – Также полагаю, что личные вещи могут быть мне возвращены, если инцидент в порту был исчерпан.

– Астон Кантон, – сотрудник сиггу-контроля старался говорить как можно более вежливым тоном, – личные вещи вы получите только от представителей Академии и только после того, как объясните им, почему нам пришлось весь день искать вас!

Он деактивировал боевой режим и быстрой походкой удалился в направлении лифтов. Кодама проводила сотрудника безопасности апатичным взглядом, подняла с земли плащ и снова в него закуталась. Её спокойствие вызвало у Кнолти истерику – учёный со стоном опустился на стоявшую перед входом скамейку, закрыл лицо руками и принялся тихо причитать. Как ему теперь выбираться из этой паутины лжи? И кто она вообще такая? Габбро не свойственно проявлять инициативу, и учить их придумывать всякие небылицы тоже бы никто не стал.

– Я прилетела сюда на грузовом шаттле, – услышал он голос Кодамы. – Куратор в порту меня не встретил, и я нашла другой способ попасть на поверхность. Я не знала номер своего жилого модуля, поэтому предоставила сотруднику безопасности вызвать мне транспорт согласно месту проживания. Приземлившись, я встретила Астона, но он сказал, что не осведомлён о моём прибытии. Он странно себя вёл, однако по причине усталости я не придала этому значения. Утром он забрал мои документы и ушёл. Больше, я так понимаю, ни я, ни вы его не видели.

– К-как это «странно»? – спросил Кнолти, поднимая на неё глаза. – И з-зачем вы мне сейчас всё это сказали?

– Чтобы вы располагали информацией и могли делать объективные выводы, – объяснила свою позицию габбро. – Вчера Астон пристально смотрел на меня и следил за движениями. Теперь я знаю, что это вы натренировали его изучать чужие лица. Если он что-то увидел в моём, и это побудило его поступить так, как он поступил – понять логику его действий я могу только через вас.

Кнолти изумлённо открыл рот: не будь эта фраза произнесена габбро, он бы счёл её предложением о сотрудничестве. Однако в словах девушки прослеживалась истина, ведь он и правда знал Астона лучше, чем кто бы то ни было здесь.

– А как вы т-так легко врёте? – спросил учёный с некоторой опаской в голосе.

– Просто сопоставляю факты. Это удобно, – ответила габбро, садясь рядом. Её в отличие от Кнолти совсем не заботило, что подумают о них окружающие.

– Но он ведь назвал вас Астоном! Это же… н-нелогично. Это должно было вас задеть!

– Я ничего не добьюсь без доказательств, – произнесла Кодама, прикрывая лицо рукой: закатные лучи позолотили ей кожу и волосы. – Решать подобные вопросы должна Академия. Завтра попрошу их выяснить, почему мою ДНК система приняла за ДНК Астона.

Кнолти тоже сощурился от яркого света: проблески цвета плавящегося металла пронзительно вспыхнули на прощание, и свинцовые тучи поглотили их в своём клокочущем чреве. Косые полосы дождя вуалью упали на соседний кластер, а равнина внизу пришла в движение. Прорвавшийся сквозь ветроломы ветер принёс на своих крыльях её пряные запахи.

Разыгравшееся буйство стихии навело Кнолти на одну мысль: чтобы лучше понимать габбро, он должен изучить поведение представителей обоих полов. Кажется, этот шанс у него только что появился.

– Минами Кодама!.. – с жаром воскликнул учёный. – У меня есть к вам предложение.

– Какое?

– Сделать из вас Астона. Н-настоящего Астона Кантона.

Глава 2.1

Плотно сомкнутые пальцы мягко коснулись его лба и оставили после себя холодящий кожу отпечаток. Мальчик открыл глаза, облизнул пересохшие от волнения губы и обвёл взглядом собравшихся в круг соплеменников. Изящная чуть тронутая сеткой морщин ладонь протянула ему увесистую долблёную миску. Варро знал, что за жидкость сейчас в ней колышется, но как преемник ашарба, он обязан был пить первым, сколь бы противно это ни было. Задержав дыхание, мальчик припал губами к шершавому краю и сделал уверенный глубокий глоток, после чего скорее передал напиток единения стоявшему по левую руку старцу. Солоноватая на вкус жидкость защекотала горло, и Варро едва сдержался, чтобы не кашлянуть. Это было бы очень плохо: любой посторонний звук во время обряда мог спугнуть душу.

Мальчик в немом оцепенении уставился на похоронный костёр и фигуру ашарба, выкрикивавшего гортанным голосом изрику лёгкого пути. Пламя хищно стрекотало, набрасываясь с жадностью на выстилавший ложе сушняк – отдельные языки уже дотягивались до обёрнутого в длинные листья тела. Исходивший от костра жар высушил кровавую метку на лбу Варро, отпечатывая в сознании одну простую истину – мир не вечен. Десять, может, двадцать смертей ещё обойдут его стороной, но настанет день, когда длинноволосый статный учитель больше не сможет стоять на ногах, и его душу преемник проводит первой.

Члены племени взялись за руки и теснее сомкнули похоронный круг. Выдолбленная из крепкой древесины миска снова очутилась в руках ашарба, и «говорящий с планетой» резким движением выплеснул остатки бурой жидкости навстречу жаркому пламени. В следующий момент его худощавое тело выдало мощную горловую трель, и собравшиеся непроизвольно вздрогнули. На лице мужчины выступил пот, но дребезжащая мелодия всё лилась и лилась из его уст, эхом разносясь по деревне. Наконец голова его запрокинулась, и ашарб изрёк срывающимся голосом:

– Душа ушла.

Костер тут же затушили, чтобы развеять утром пепел над пашней в качестве удобрения. На этом обряд завершился, и все вернулись к своим делам: старики сели в круг говорить, женщины отправились укладывать в кровати детей, а молодёжь сбежала в пряные травы или под полог исполинского леса, чтобы праздновать начало сухого сезона. Ни единого плача скорби не разнеслось по деревне.

Седой старик с покрытой тёмными пятнами кожей особенно внимательно наблюдал за тем, как старшие мужчины ворошат горячую золу: совсем скоро и его изъеденное солнцем и солью тело послужит подобным образом этому племени. Мужчина пришёл в деревню месяц назад, под конец дождливого сезона, исхудавший от долгого пути и донимавшей его чесотки. Кожа спадала с опухших плеч лоскутами, а язвы на руках и ногах кровоточили, но здешний ашарб не зря слыл искусным врачевателем.

– Нийхе, – позвал старика Варро, осторожно трогая того за руку, – а как в вашем племени провожают умерших?

– У нас-то? Едят.

Глаза мальчика изумлённо распахнулись, он даже отпрыгнул на шаг.

– На солончаках еды мало, – пояснил мужчина, – земля суше моих рук. Если погонщики не приходят в срок – туго приходится. Тогда мы едим вяленое мясо.

– Да как же вы можете есть мясо своих родных?! – воскликнул Варро, взмахивая руками: его даже от вкуса разведённой крови выворачивало наизнанку.

– Что поделать… – вздохнул Нийхе, качая головой. – Это крайняя мера, чтобы живые могли жить. Если окажешься в наших краях и тебе доведётся есть чук-чу… Помни, что это наша последняя еда.

– Я лучше поголодаю, – тихо буркнул Варро и весь так и вздрогнул, представив на мгновение, как откусывает плоть собственной руки.

Нийхе закашлялся. К нему подошла женщина, приютившая старика в своей хижине, и они неспешно двинулись к дому. Скакавшая рядом маленькая девочка с интересом дотрагивалась до своего лба и спрашивала, будет ли она теперь такой всегда. Варро кисло усмехнулся – сам на первых похоронах задавал этот вопрос – нагнулся за ритуальной миской и побрёл на окраину деревни, чтобы набрать для ашарба воды.

Петляя среди подсвеченных побегами пуртника свай, мальчик размышлял о предстоящем сухом сезоне. Пространство под водружёнными на метровые брёвна хижинами тогда сделается для детей спасительным пристанищем от полуденного зноя, а с приходом сезона дождей они тут будут прятаться уже от воды. Варро плюхнулся на живот и заполз под одну из построек: женщины внутри готовили лепёшки на продажу. Потёршись лицом о молодой мох, мальчик втянул носом чуть кисловатый аромат свежей выпечки и мечтательно зажмурился, предвкушая прибытие в деревню погонщика. Помимо соли и лечебных минералов скиталец обязательно привезёт на обменку что-нибудь диковинное и будет весь вечер рассказывать истории – для Варро они были олицетворением свободы.

Тихое перешёптывание выдернуло мальчика из сладкой дрёмы, он перевернулся на живот и подполз к краю хижины. Под соседней постройкой слышалась какая-то возня, и Варро проворно перескочил улицу, чтобы поучаствовать.

– Преемник ашарба!.. – зашептались мальчишки, спешно пряча под рубахами краденые лепёшки, однако запах выдал их.

– Вы знаете правила, – заважничал Варро, вытаскивая из-за пазухи крохотный футляр из высушенного плода бое-бое и хорошенько его встряхивая.

– Откуда у тебя светляк?!

– Поймал в лесу, – озвучил плут, вглядываясь в лица воришек хитро прищуренными глазами. – Если вы со мной поделитесь – я буду молчать.

– Пойдёшь против воли планеты?! – фыркнул один из его ровесников.

Но Варро так просто было не пристыдить. Хитрец скорчил гримасу и протянул поучающим тоном, что планета велит им заботиться друг о друге. Наверное, очень неприятно ощущать, как хлещет по голой коже метёлка жёсткой сухой травы – за кражу лепёшек, кажется, так наказывают. Но если они разделят пищу с преемником ашарба – это уже будет не воровство, а подношение.

– Ты ведь и так их каждое утро получаешь!

– Горячие фкуснее, – пробубнил Варро, откусывая знатный кусок. – Я п-хопрошу за фас у источника.

Уткнувшаяся в ребро ритуальная миска напомнила ему о невыполненных обязанностях. Варро облизнулся, запрятал скудный источник света обратно под рубашку и важно продекламировал изрику доброй трапезы: в такие моменты он уже не считал заунывные песнопения бесполезными. Тихо хихикнув на прощание, мальчик спешно откланялся. Крепкие ноги в мгновение донесли его до окраины деревни, и Варро с разбегу прыгнул в воду. Плескаясь и громко шлёпая по поверхности зажатой в руке миской, он преодолел вплавь пятиметровый ров и выбрался на противоположный берег. Наспех отерев ритуальную чашу мхом, мальчик поднялся на ноги и побрёл к ближайшему источнику. За спиной у него болтался сшитый из коры дерева бурдюк, который предстояло наполнить свежей водой.

Маленькое округлой формы озерцо блеснуло среди чёрных стволов едва различимыми бликами. Варро потряс плод бое-бое и аккуратно прокрался по мшистым камням к самой кромке воды. В разгар сухого сезона светляки в обилии роились над этим источником, и он полыхал будто горящее масло, но теплее от этого не становился. Продолговатый бурдюк с глухим кваканьем погрузился в ледяную жидкость и так долго не желал тонуть, что у Варро свело пальцы.

– Набери и мне тоже, – раздался за спиной женский голос – мальчик от испуга чуть не столкнул в воду свой маленький источник света.

– Чего подкрадываешься точно зверь, Мирасиса! – возмущённо фыркнул он, вытаскивая на камни отяжелевший бурдюк и деловито его закупоривая.

Узкие лодыжки с рельефно очерченными икрами мелькнули на мгновение в тусклом свете его самодельного фонаря, и в лицо Варро полетел комок сырого мха.

– Ещё раз так меня назовёшь – ударю! – предупредила красавица, отпихивая его и погружая в воду свой бурдюк – руки её непроизвольно вздрогнули.

– Ашарба нельзя бить, – важно заметил Варро, оттесняя девушку и ловко подхватывая её наполнившийся почти наполовину куль.

– Ты ещё не ашарб!

– Когда стану – нареку тебя вечной девственницей, – предостерёг мальчик с показным безразличием и брякнул заполнившийся бурдюк на камни. – Но могу и простить тебе эту оплошность, если заплетёшь мне косички.

– Бери миску и пошли, мелкий вымогатель! – прошипела Мирасасси, перебрасывая тугой влажный ремень себе через плечо, а свободной рукой сжимая светляка Варро.

– Смотри, не раздави! – прикрикнул на неё мальчик. – Знаешь, сколько я за ним гонялся!

«Представляю, маленький бездельник», – подумала про себя девушка, но вслух говорить не стала. Мирасасси была старше его на шесть лет и вступала сейчас в прекрасную пору первых страстей, однако при редкой своей красоте она была столь же разборчива и твёрдо отклоняла предложения случайных ухажёров. В планах у красавицы было стать спутницей никак не меньше, чем вождя какого-нибудь племени, потому девушка была терпелива. Когда мальчишки не дразнили её, коверкая имя, Мирасасси и с ними была добра и терпелива. Она слыла в племени большой мастерицей, и Варро даже периодически ныл, что не его, а Миру ашарбу следовало бы сделать своей преемницей: волосы девушки были такого же медно-рыжего оттенка, что и его. Вот только родилась она не мальчиком.

– Ты должен быть мудр и рассудителен, – поучала Мирасасси, аккуратно расчёсывая длинные влажные пряди.

Варро вздрагивал от удовольствия и непринуждённо отвечал, что ребёнок в силу собственного возраста просто не может быть мудрым и рассудительным.

– Но ребёнок может перестать нагло пользоваться своим положением и начать совершенствоваться в том деле, которое ему предназначено судьбой.

– Успею ещё, – отмахнулся мальчик. – Мира, а ты бы хотела покинуть нашу деревню?

– Только в качестве чьей-то спутницы, – ответила девушка, ловко сплетая ему волосы в витиеватую косу.

– Скучно, – пробубнил Варро. – Ты о чём-нибудь ещё вообще думаешь? Например, где наш лес кончается… Погонщики в него не заходят. Ашарб – тоже не дальше, чем до своего источника. Но не может же он быть бесконечным!

Мирасасси неодобрительно цыкнула.

– Неужели тебе не интересно?! – не унимался мальчик.

– Мне интересно выполнять волю планеты, – ответила девушка. – Если от края твоего леса будет зависеть чья-то жизнь – я пойду его искать. В противном случае это пустая трата времени. Закончила.

Рыжий плут тут же принялся ощупывать новую причёску – руки Мирасасси сотворили настоящий шедевр. Варро перевернулся на живот, подпёр руками голову и оценивающе уставился на девушку: пусть и умела много всего, но она была слишком скучной. Такие всю жизнь проживают на благо племени и совершенно не интересуются тем, как на самом деле устроен мир. Как, например, можно верить в то, что души умерших поднимаются в небо и светят им по ночам? Варро решил, что когда станет ашарбом, первым делом велит охотникам снарядить экспедицию в поисках края леса. Велит изучать окружающий мир, а не опираться на древние заговоры – так должен действовать ашарб.