Дети логики: Беглецы

На этой воодушевляющей мысли его сморил сон, и мальчик тихо засопел. Мирасасси встала, порезала себе палец и аккуратно прислонила его Варро ко лбу: ашарб велел не смывать метку раньше рассвета нового дня, но ветреный преемник опять про это забыл.

Девушка разбудила его за полчаса до восхода и выставила на улицу полусонного, иначе бы мальчик снова задремал у очага. Проведя рукой по влажному от росы мху, Варро умылся, широко зевнул и побрёл к самому высокому строению в деревне. Последние звёзды стремительно блёкли, и утреннее небо начинало разгораться красками, однако земля ещё приятно холодила стопы. Мальчик проворно вскарабкался по свае на площадку перед входом – ашарб на ночь убирал лестницу, – скинул тяжёлый бурдюк и сел на самом краю, свесив вниз ноги. Просыпающаяся ото сна деревня походила на скопление гигантских ульев. Пузатые у основания хижины с круто сужающимися кверху крышами, шершавые от наслоенных друг на друга пластов вымоченной коры, стояли в немом оцепенении, ожидая рассвета.

Варро с нетерпением уставился на восток: ему очень нравилось первым встречать новый день. Вот, край светила показался над горизонтом, и травы в том месте заполыхали алыми бликами.

– Я ждал тебя вечером, – раздался за спиной голос ашарба.

– Я же успел к утреннему омовению, – оправдался мальчик.

– Сегодня пойдёшь к источнику, – изрёк мужчина, наблюдая за небом. – Просить о хорошем урожае и справедливой погоде.

– Из-за того, что я принёс воду сейчас, а не вечером?! – возмутился Варро, не заметив в порыве эмоций, что учитель хромает. – Да и чего просить… В прошлый сезон просили, а пекло, как на углях! Слепцы всех перекусали!

– Да, – согласился ашарб, с трудом присаживаясь: лодыжку его украшали свежие царапины от челюстей. – А под конец сезона их панцири мы дорого выменяли. Погода была справедлива.

– Согласен есть пресное мясо, – буркнул в ответ мальчик, нехотя поднимаясь, чтобы приготовить учителю завтрак.

– Не произноси тех слов, о которых пожалеешь, – напутствовал мужчина, закуривая длинную тонкую трубку. – Слова ашарба пророчески.

– Я еще не ашарб. И почему я вообще должен им быть?! Может, я хочу быть погонщиком!

Варро с остервенением куснул лепёшку и глянул исподлобья на мужчину: сейчас опять начнёт поучать, что ничего в жизни не случается просто так, и пребывать в благости можно только выполняя миссию, ради которой ты сюда послан… А он вот считает, что жить тем, что тебе навязали другие – почти что рабство!

Учитель не стал спорить с темпераментным преемником и продолжил молча созерцать зарождение нового дня. Его длинные скрученные в тугие косы волосы были собраны на затылке в замысловатый пучок, и седина ещё не коснулась их, хотя мужчина был уже далеко не молод. Смотря на него, Варро любил представлять, каким сам будет в этом возрасте.

– Разотри мне сурьи с меловым порошком и ступай в рощу, – произнёс ашарб, вытряхивая трубку.

Мальчик насупился, однако выполнил просьбу без пререканий, потому как чувствовал, что виноват: вчера мужчине пришлось извлекать слепца из ноги силой, а это далеко не приятные ощущения. Прибрав немного хижину, Варро кинул в наплечный мешок всё необходимое, свесил вниз лестницу и припустил бегом к арке. Мальчик не хотел, чтобы кто-то знал, куда он идёт, поэтому бежал до тех пор, пока широкие наклонённые набок кроны драковых деревьев не скрыли его из виду.

– Зачем только глупый слепец тяпнул ашарба! – злился мальчик, круша яростными ударами попадавшиеся на глаза молодые пузырники. – Так ушёл бы без меня! На весь день!..

Тут Варро осенило: мужчина ведь не ждёт его раньше заката и проверить, как именно ученик провёл этот день, никак не сможет. Маленький плут встрепенулся, и улыбка заиграла на его лице: если бежать очень быстро, то он, возможно, узнает, где кончается лес.

Варро понёсся как ошалелый, но стоило ему сойти с нахоженных троп, как энтузиазм мальчика сразу поутих. Искатель приключений был вынужден перейти на шаг, потому как в подстилке мха ноги порой тонули по щиколотку. Пробираться сквозь поляны его метровых соцветий, выскакивавших на своих длинных голых стеблях в каждом сколько-нибудь освещённом месте, было тяжело, вдобавок цветки дурно пахли. Варро чихал, зажимал пальцами нос и громко ругался, но плотно сомкнутые кроны бое-бое почти не пропускали вниз ветер. Мальчик был вынужден обходить островки омерзительного запаха стороной, и это ещё больше замедлило его скорость.

Увидев, как по одному из широких стволов сползает к нижнему ярусу лиан падальщица, Варро и к деревьям начал приближаться с опаской, а сквозь частокол молодняка протискивался крепко зажмуриваясь – мягкие побеги легко хлестали его по коже. Большинству из них будет суждено зачахнуть тут, в душной низине леса, и свалиться под корни исполинам родителям, где их бесследно переработает мох. Прежде, правда, побеги раздербанят непоседливые варьетки, кочующие группами между драковых деревьев в поисках плодов. Сладкая сердцевина станет для них приятным лакомством.

Варро нравились эти маленькие смешные зверушки с зелёным под стать мху мехом и пушистым кремовым брюшком, но сейчас пронзительно кричащие при его появлении создания вызывали у мальчика тревогу, а не умиление. Лес стал его напрягать. Переползая с сопением через стволы павших исполинов, Варро чувствовал себя чужим в этой чаще. Пятидесятиметровые бое-бое, лишённые веток почти на всём протяжении крепкого ствола, давили на него своим величием, а в шелесте их жёстких листьев слышался укор. Но мальчик не хотел сдаваться.

К полудню духота в полной мере вступила в свои права, и тяжёлый воздух окутал Варро влажным коконом. Прилипшая к телу одежда начала досаждать. Больше неё раздражал только град из косточек, больно бивших мальчишка по плечам и затылку – это пучеглазые мтушки спустились поесть плодов дракового дерева.

– Прочь! Надоели! – крикнул Варро, задирая голову, но проворные создания только передразнили его и обстреляли новой партией снарядов.

Где-то за спиной вдруг лопнула с глухим треском бархатная серо-голубая кора, обнажая свою ржаво-рыжую преемницу. Процесс линьки дерева никогда прежде не вызывал у Варро столько страха и отвращения: наверное, такими же вот ломтями в деревне Нийхе стругают мясо.

– Перестань пугать меня! – крикнул мальчик, затравленно оглядываясь. – Я просто хочу узнать, какая ты!

Ответом планеты послужил прилетевший по макушке плод. Попробовав его, Варро скривился – незрелый. А так хотелось пить. Мальчик огляделся в поисках горшечной лианы и осторожно приблизился к растущей достаточно низко плети. Убедившись, что на стволе не притаилась падальщица, он подтянул к себе длинные трубки цветов и с наслаждением выпил скопившуюся в природном сосуде сладкую воду. Сахар подействовал на Варро ободряюще, и он даже подумал влезть на одно из драковых деревьев, чтобы посмотреть, не забрезжит ли где просвет. В его распоряжении оставалась всего пара часов, и искатель приключений не хотел возвращаться ни с чем: если уж не край леса, так может что полезное для племени обнаружит.

Варро ухватился руками за тугие мясистые ветки, подтянул к груди ноги и ловко оседлал одну из развилок – наклонённая набок крона даже не пошатнулась. С этого ракурса она походила на клубок спутанной проволоки, и мальчик легко взобрался по изгибам ветвей до верхнего яруса.

– Пыш, трусихи! – веселился он, вспугивая дремавших варьеток. – Пыш! Пыш!..

Добравшись до верхушки, Варро удобно расположился в люльке из сплетенных между собой ветвей, бросил на живот пригоршню сладких ягод и принялся обозревать окрестности. Стволы бое-бое были повсюду: толстые и тонкие, увитые лианами или поражённые плесневым мхом. От рыже-голубых разводов их коры рябило в глазах, а от выделяемого листьями дракового дерева эфира тянуло в сон. Голова мальчика коснулась мягкой древесины, и багровые бусины ягод выпали из разжавшейся ладони.

Ведомый жаждой проявить себя, он совсем забыл о том, что неспроста варьетки всегда спят на нижних ветвях, а сборщики плодов обязательно повязывают на лицо влажные полосы плотной ткани. Варро уже почти провалился в сон, как вдруг на грудь приземлилось что-то тяжёлое и цепкое. От испуга мальчик чуть не вывалился из образованной ветвями люльки, а молодая мтушка оттолкнулась от его коленей своими жилистыми лапками и с пронзительным криком сорвалась вниз, расправляя кожистые перепонки. За ней тут же стремительно спикировало какое-то пёстрое существо, схватило жертву в полёте и с силой впечатало в ствол ближайшего дерева. Удерживаясь на шершавой коре когтистыми лапами, хищник повел по сторонам пернатой головой и принялся рвать острым клювом бездыханную добычу.

Произошедшее настолько взбодрило Варро, что он скорее полез вниз, не обращая внимания ни на ноющую боль в груди, ни на душившие его кашлем приступы тошноты. Свалившись в мягкий мох, мальчик уткнул в него своё лицо, и щёки тут же увлажнились слезами. Ему было очень обидно за свою глупость: заснул бы навечно на драковом дереве, если бы не та маленькая мтушка. И за что ей такая судьба?..

– Не пойду я к источнику, – буркнул Варро, растирая кулаком слёзы. – И о погоде просить не буду! Я не такой глупый, как ашарб!..

Недоеденная тушка шлёпнулась в мох в нескольких метрах от него, а кроны бое-бое тревожно засвистели. Мальчику сделалось страшно: он не мог вспомнить, с какой стороны подходил к злополучному дереву. Варро запаниковал и принялся метаться, но лес казался ему одинаковым, а духота лишала рассудка. Вскоре жажда повергла мальчика на колени, и он вспомнил, что пил из низко растущей горшечной лианы. Таких здесь было немного – вот и ориентир. Почесав горящее от волнения ухо, Варро заставил себя подняться на ноги и, пошатываясь, побрёл к нужному дереву. Руки его тряслись, и влага из цветка проливалась на нервно вздымавшуюся грудь – мальчик лакал, точно дикий зверёк. Утерев перепачканной ладонью губы, он привалился спиной к могучему стволу и хрипло вздохнул. Рассудок потихоньку брал верх над паникой, и Варро вспомнил, что может ориентироваться по светилу. Полдень миновал, значит, направление, в котором падают пробивающиеся сквозь крону лучи, укажет ему путь домой.

Вдруг где-то неподалёку раздались тихие раскаты, однако послеполуденные ливни обычно поднимали перед собой сильный ветер, а бое-бое сейчас едва шелестели листвой. Урчание сделалось громче, и у мальчика похолодели ладони: источник оказался куда ближе, чем дождевые облака. В пятнадцати метрах от него слегка пружинил на мощных лапах крупный зверь с лоснящейся тёмно-синей шкурой, и глаза его неотрывно наблюдали за своей перепуганной жертвой. Животное припало к земле, выполнило короткую перебежку к зарослям мха и снова замерло, довольно урча. Его длинные тонкие хвосты неистово закрутились в предвкушении охоты, а немигающие глаза с узкими точно щёлка зрачками лишили Варро воли. Мальчик всхлипнул, попытался пошевелить онемевшими ногами, но только неуклюже дёрнулся, и зверь прыгнул.

Варро завизжал так громко, что ему заложило уши. Каким-то невероятным усилием он заставил себя сжаться в комок и закрыл руками голову. Когти зверя со скрежетом впились в кору совсем близко от его затылка, и раздалось предостерегающее шипение, сменившееся затем звуками борьбы. Падальщица и тёмно-синее чудовище сошлись в короткой схватке, но единственный свой козырь – ядовитое жало – ползучей твари так и не удалось применить. Раздался звук смыкаемых челюстей, и за шиворот мальчику полилась тонкой струйкой тёплая жидкость. Варро всхлипнул. Один из хвостов зверя больно хлестнул его по ногам, а туша отодранной от ствола падальщицы черканула своей склизкой чешуей по спине.

Возня на том стихла, и мальчик набрался смелости приоткрыть глаза: грозный хищник с упоением возил свою добычу по мху, катаясь с громким урчанием в натёкшей с неё крови. Варро медленно перевернулся на живот и осторожно отполз за ствол дерева, не отводя взора от тошнотворной сцены. Ему было очень страшно, и это чувство заставило мальчика встать на ноги и побежать. К исходу дня, исцарапанный и обессиленный, в рваной одежде, он, наконец, выбрался из леса метрах в пятидесяти от родной деревни. Варро обнаружили возвращавшиеся с охоты мужчины, отмыли и принесли к общему месту.

– Что с тобой случилось? – раздался над ухом голос Мирасасси, девушка осторожно коснулась ссадин на его коленях. – Хочешь пить?

Мальчик кивнул в ответ, стыдливо отводя глаза.

– Ты искал край леса? – догадалась девушка, поднося к его губам миску из панциря слепца. – Ничего… все мы…

– Он бесконечный! – выкрикнул Варро, выбивая в порыве эмоций миску у неё из рук. – Бесконечный и отвратительный!

Кто-то из детей громко заплакал.

Мальчик заметил, что посмотреть на него собралось уже пол деревни, но был слишком слаб, чтобы убежать, поэтому просто уткнулся лицом в мягкий мох и пробубнил, чтобы убирались прочь.

– Мы переживаем за тебя, – начала было Мирасасси, поглаживая его по волосам.

– Нечего переживать!

На общее место вышел ашарб, приблизился вплотную к Варро, и больно схватил того за ухо. По внешнему виду ученика он сразу понял, что мальчик был не на источнике. Не произнося ни слова, мужчина подтащил упирающегося преемника к позорному столбу и плюнул Варро в затылок. Мальчик впился ногтями в рассохшуюся древесину, стиснул зубы и всеми силами постарался сдержать слёзы. Плевки градом посыпались ему на макушку: каждый член племени был обязан повторить избранное ашарбом наказание, и получить прощение проказник мог, только вытерпев это испытание до конца.

– Завтра будешь просить о справедливой погоде, – произнес учитель, ознаменовывая своим голосом окончание наказания.

– Ненавижу тебя, – возмутился мысленно Варро, сползая по столбу на землю. – Не заставишь! Я эту планету больше ни о чём просить не буду.

Глава 2.2

Сегодня Сэккар выгнал своё стадо ещё затемно. Устроившись на широкой ритмично покачивавшейся спине вожака, мужчина быстро задремал и лишь изредка приоткрывал глаза, чтобы убедиться в правильности курса. С каждым разом тёмная полоса на горизонте становилась всё выше, приобретая постепенно очертания леса, но остроты зрения погонщика пока не хватало, чтобы отыскать на её фоне цель своего путешествия.

Стадо продвигалось медленно, то разбредаясь на десятки метров, то вновь кучкуясь плотной группой: животные были заняты поиском соцветий серебрянки. Когда пышные метёлки попадались им на пути, от пушистого лилового шара тут же отделялась голова на длинной шее и срывала лакомство прямо на ходу. Оклюсы прекрасно себя чувствовали среди трав: пища всегда была у них под ногами, а длинный плотный мех не допускал к телу паразитов и защищал от холода. Волосяного покрова были лишены только шея и ноги, но кожа последних была такой грубой и толстой, что даже острые листья сибута не могли её порезать, а вырабатываемый железами мускус отпугивал вездесущих слепцов.

Несмотря на безобидный внешний вид, четырёхметровые гиганты обладали склочным характером: любили покусывать друг друга за шеи и устраивать стычки у водопоя, а также плевать в тех, кто им не нравился. Погонщик в таких случаях прибегал к хлысту. Особенно расторопным мужчине приходилось быть во время навьючивания, либо когда вожак вдруг решал проявить характер в отношении молодняка. Однако недюжинная выносливость оклюсов и их удивительная способность чуять воду перекрывали эти недостатки – не существовало более быстрого и надёжного способа пересечь травяные просторы.

Меж тем занялся рассвет – Сэккар поначалу кутался в плотное грубое одеяло, но вступавшая в свои права жара победила. Хлопнув надоедливую мушку, он растёр ладонью пот по жилистой шее и окончательно проснулся. Мужчина планировал оказаться в этих краях на месяц позже, но боль в правой лопатке внесла в маршрут свои коррективы. Погонщик хлебнул солёного молока из потёртой фляги, сощурился и внимательно осмотрел горизонт.

– Хоц-ц-йяя!– крикнул он, выправляя вожака на тонкие струи дыма.

Ведущий самец выпрямил прижатую к телу шею, встряхнул ушастой головой и негромко заблеял.

– Хоц! Хоц! – приказывал Сэккар, охаживая ленивца кнутом.

Свитые из вымоченной древесины хижины вспыхнули на фоне раскидистых крон драковых деревьев пепельными пятнами. До деревни оставался примерно час пути, но погонщик очень хотел есть, поэтому пустил своё стадо в галоп: бухнули друг о друга привязанные к спине вожака бурдюки, и зашелестели по вязанкам с солью тонкие острые листья. Почуяв воду, оклюсы ускорили и без того быстрый темп, и Сэккару пришлось остудить их пыл кнутом.

– Тише вы! – прикрикнул мужчина с трудом удерживаясь в седле. – Векар тша! Векар!.. Самолюбивые твари… Напьётесь ещё.

Сэккар подвёл стадо к вбитому у рва стояночному столбу, спрыгнул в заросли влаголюбивой колчавки и нащупал среди мясистых листьев узел верёвки. Пока сгрудившиеся вдоль мшистого берега оклюсы жадно лакали, он закольцевал их, чтобы не разбрелись, ослабил нагрудные ремни и направился в сторону хищно ощетинившейся шипами парадной арки. Подступавшие ко рву травы были заботливо выкошены, и погонщик мог, наконец, пройти куда-то, не прибегая к помощи ножа. Приятно было передвигаться по лишённой гнилых стеблей почве, не прикрываясь руками от лезущих в лицо листьев и не боясь наступить на вонючих прыгунцов. Подойдя к переброшенным через ров мосткам, мужчина умылся и хорошенько вытер руки.

Его уже встречали.

– Принесёт этот сезон многие блага в твою деревню, – произнёс Сэккар, прикладывая правую ладонь к сердцу, а левую распахивая навстречу ашарбу, чтобы показать свои добрые намерения.

– Принесёт этот сезон лёгкую дорогу твоему стаду, – приветствовал медноволосый, поднося погонщику воды. Обхватив увесистую миску своими правыми ладонями, они поклонились и выполнили каждый по три глотка.

– А где твой бойкий помощник? – осведомился Сэккар с лёгкой улыбкой. – Сорванец обычно выбегает встречать меня аж к столбу.

– На источнике, – скупо ответил ашарб.

Погонщик заметил, что тот чуть прихрамывает.

– Это в прошлом, – успокоил мужчина, приглашая дорогого гостя к общему месту. – Год был удачен?

Сэккар радостно крякнул: перед дождливым сезоном отелились три самки, и отпрыски их все выжили, так что в стаде скоро будет три новых тягача.

– Мирасасси, моя хорошая! – воскликнул он, всплёскивая руками. – Ты расцвела ещё краше с нашей последней встречи!

Смущённо улыбнувшись, девушка поднесла погонщику завтрак, от аромата которого у мужчины тут же призывно заурчал живот: шла только вторая неделя сухого сезона, а с грядок уже собрали урожай грибов. Их студенистая бледно-голубая мякоть, прожаренная на сильном огне с жучьими потрохами, приятно хрустела на зубах, а свежая лепёшка добавляла блюду сладости.

Сэккар медленно обвёл взором хижины, подмечая, что из строительных материалов может заинтересовать местных, проследил за направлявшимися ко рву женщинами, потом переключил своё внимание на играющих в салочки детей. Оценив, что сможет получить от этой деревни, он вновь обернулся к ашарбу и завёл разговор о минувшем сезоне.

– Трое ушло, – вещал спокойным тоном «говорящий с планетой», – ребёнок – от кашля, и двое стариков – своей смертью. В середине сезона было много воды. Прогнили сваи двух хижин, но без обрушения.

– Большая вода приносит большой урожай, – заметил Сэккар, хитро щурясь. – Остались вяленые ягоды?

Ашарб кивнул.

В засушливых районах за вяленые ягоды и сладкую настойку из молодых побегов бое-бое платили очень хорошо. Растения там не вырастали выше полуметра, если вырастали вообще, а земля была такая сухая и жёсткая, что в момент стирала подошвы плетёных из травяного полотна ботинок. Не водись в тех местах соль – Сэккар бы обходил жаркие земли стороной.

День вступал в самую жаркую фазу, и погонщик с благодарностью принял предложение отдохнуть в тени хижины ашарба. Тот вправил мужчине плечо и дал болеутоляющий отвар. Погонщик задремал, однако, только духота спала, как к нему сразу выстроилась очередь интересующихся теми или иными товарами.

Сэккар деловито сощурился, оглядывая принесённые на обмен вещи: панцири, долблёную посуду, изыски местной кухни и свежеприготовленные красители. Торговаться он умел, а наблюдательный глаз всегда подсказывал, сколько покупатель готов заплатить. Особым спросом сегодня пользовался клейкий порошок, его разводили в воде, смешивали с мелко нарубленными листьями сибута и заделывали получившейся кашей щели в полах хижин. Соль также брали впрок, а ашарб, как всегда, пополнял запасы целебных порошков и кореньев; дамы присматривались к разноцветной крошке минералов, шумно обсуждая, выйдут ли из них путные украшения.

Торговля завершилась удачно, и когда Сэккар водрузил на спину молодого тягача последний мешок с вялеными ягодами, небо уже начало розоветь.

– А, маленький ашарб, – протянул он, услышав громкий всплеск у себя за спиной. – Сегодня у меня был хороший день. Это ты просил за меня планету?

Варро молча выбрался на берег, аккуратно разложил смятую в кулёк рубаху, и рубиновые ягоды дракового дерева заиграли в лучах заходящего светила.

– Что ты хочешь за них получить? – спросил Сэккар, но улыбка тут же сошла с его лица, стоило погонщику увидеть колени мальчика. Форма ран, стянутых уже тонким слоем молодой кожи, была мужчине хорошо знакома. Он отвёл поскорее глаза и поинтересовался нарочито шутливым тоном, где молодой ашарб получил такие увечья.

– Упал, – хмуро ответил Варро, – поскользнулся, когда набирал воду из источника.

– Такое может случиться с каждым, – посочувствовал Сэккар, присаживаясь рядом и пристально рассматривая на просвет одну из ягод. – Ты же сказал своим, на каком источнике это произошло? Будет обидно, если кто-то ещё поранится.

– Так далеко никто не ходит, – ответил мальчик, отпихивая от своего лица слюнявый язык молодого оклюса. – Когда у тебя появилось своё стадо?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.