Дети логики: Беглецы

– Ну-ка, ищейка, – прошептала девица, подхватывая габбро на руки, – давай немного прогуляемся.

Эгетэ шагнула под своды жилого куба. Безликий снаружи, внутри он оказался настоящим оазисом жизни: всюду виднелась зелень, искрились влагой декоративные неглубокие пруды, мерцали тёплым светом стены и проложенная вглубь помещения дорожка. Из чьей-то комнаты донёсся детский смех и звон посуды – хорошо бы, чтобы все жители сейчас были заняты домашними делами. Эгетэ понятия не имела, как они отреагируют на её появление, но времени сомневаться не было.

От тряски и обилия запахов Кодама пришла в себя.

– Потерпи, ищейка – уже скоро! – прозвучал смутно знакомый голос, но габбро отказывалась ему верить.

Способность логически воспринимать этот мир пала, и её сознанием всецело завладела боль: жгучая точно приставленные к коже оголённые провода, резкая и беспощадная.

– Мне нужен Резервуар! – крикнула Эгетэ охрипшим от напряжения голосом, выбегая на лишённую растительного покрова центральную площадь.

Искусно выполненная голограмма в виде высокой статной женщины с бледной кожей и длинными струящимися белыми волосами в тот же миг рассыпалась на отдельные световые точки, исчезая прямо на глазах. Платформа, на которой она стояла, начала плавно подниматься, вытягивая за собой трехметровый матовый цилиндр с едва различимой вертикальной щелью во всю его высоту. Подвижный сегмент стены неслышно отъехал в сторону, обнажая белоснежные, залитые непривычно ярким светом внутренности медицинского модуля, который местные обычно называли Резервуаром.

Смело шагнув внутрь, Эгетэ изолировала цилиндр от внешнего мира и запустила процедуру обеззараживания. Лишённая прямых углов комната, казавшаяся из-за голых стен шире, чем была на самом деле, действовала девице на нервы – она была неимоверно рада увидеть возникшие прямо из пола прозрачное ложе и обруч объёмного сканера. Желудок жалобно заныл, напоминая Эгетэ о своей неудовлетворённости, но не до него сейчас было.

Приготовив пациентку к осмотру, девица отступила в сторону, освобождая пространство для работы автоматизированным инструментам. Рамка сканера проворно скользнула вдоль тела габбро и негромко пискнула, откатываясь к стене – сведения о повреждениях были собраны. Около пятнадцати секунд понадобилось системе, чтобы обработать полученную информацию и выбрать план лечения. На лице Кодамы очутилась дыхательная маска, а подвижные манипуляторы с длинными тонкими иглами ввели в кровь чётко вымеренные дозы необходимых препаратов, после чего ложе с девушкой опустилось в заполненный голубоватой вязкой жидкостью резервуар.

Габбро погрузилась в особый, лишённый ощущений мир, без остатка растворивший и боль, и мысли, и даже восприятие пространства – Кодама была никем и находилась нигде. Происходящее походило на процедуру психокоррекции, но вместо того, чтобы забыть всё, что с ней случилось, девушка забыла, что является инструментом. В ней зародилась личность с большим количеством вопросов, и больше всего габбро хотела знать, почему привитая ей картина мира так не соответствует действительности: в который раз уже она попадала в обстоятельства, не поддающиеся логическому объяснению.

Что-то извне вдруг вытащило её наружу в холод и хаос, и лишённый привкуса анестезии воздух порывом ворвался в лёгкие – девушка закашлялась. События смешались у неё в голове, и габбро принялась отмахиваться руками от чего-то невидимого, но так явственно ощущаемого кожей.

– Приди уже в себя, ищейка! – ругалась Эгетэ, насильно стаскивая её с ложа. – Всё кончилось! Кончилось! Мне надо тебя одеть.

– Я Кодама.

– Как скажешь, – фыркнула Эгетэ, поднимая с пола её платье. В два счёта справившись с нехитрым нарядом, она взвалила девушку себе на плечо и с чувством выполненного долга покинула опостылевшее помещение.

Какова причина вашего визита? Какова… Ка… Какова при… Какова причина вашего…

Эгетэ напряжённо дёрнулась – только сбрендившей голограммы им сейчас не хватало.

– Она не местная. Не местная! – донеслось со всех сторон. – Я её не знаю!

– Покажи её, – велел возглавлявший толпу мужчина. – Сарел сказала, ты принесла сюда учёную. Покажи!

Эгетэ поставила Кодаму на ноги, спрятала себе за спину и картинно закатила глаза.

– Ну и чего вы все сюда вывалились? – осведомилась она нахальным тоном. – Заглючите железку – что тогда будет? Давайте, это!.. по домам. Ужин остынет.

– Мы пришли узнать, кто посмел тратить ресурсы нашего Резервуара! – выкрикнула какая-то женщина.

– Так они всё равно возобновляемые, – осадила Эгетэ и как бы невзначай засучила рукава формы, демонстрируя собравшимся атлетично сложенные руки. – Хотите на учёную посмотреть – она за даром не выступает. Выше брови, дедуля! Вам тут её какие-то придурки на пороге хотели оставить – повезло, что я мимо шла. Понравилось бы тебе перед сиггу в камере оправдываться?!

– К чему ты клонишь?

Девица хитро сощурилась и отступила в сторону.

– У вас есть такой шанс посмотреть на живую учёную, а вы вместо благодарности мне хамите, – протянула она обиженным голосом и небрежно взъерошила габбро волосы. – Где ваше гостеприимство?

Пища сделала Эгетэ разговорчивой, и она с громким хохотом принялась рассказывать о своём сегодняшнем приключении. Подумать только: какой-то сопливый мальчишка не испугался сиггу, а трое рослых мужиков – струсили.

– Эй, ищейка? – позвала Эгетэ, облизывая перепачканные соусом губы, и с наслаждением хлебнула браги. – Ты как вообще в нашем городе-то очутилась? Опять чего инспектировать направили?

– Упала, – односложно ответила Кодама.

– Долго же ты падала, – хихикнула Эгетэ. – Нет, ну надо же! Сюда её притащили… как только никто не заметил?!

Под конец истории девица совсем захмелела и уже приглашала всех присутствующих как-нибудь нанести ей ответный визит. Кодама тихо сидела в углу и безразлично взирала на происходящее. Боль оставила её, и девушка снова воспринимала мир через холодную призму логики: Эгетэ уже дважды оказалась ей полезна и знала здешние порядки, поэтому выглядела в глазах Кодамы надёжной провожатой. Главное, чтобы ждать её не пришлось слишком долго.

Сквозь толпу к габбро протиснулся ребёнок. На его пухлой ладони покоился, призывно поблёскивая, прямоугольный предмет – магнитный ключ от жилого модуля Астона. Кодама молча приняла подношение, и деловитый сорванец, решив, что теперь имеет на это право, подпрыгнул и потрогал её за ухо. Девушку тут же облепили другие дети и принялись бесноваться вокруг, приставив к своим макушкам растопыренные ладони.

– Хо! Хватит вам! – прикрикнула Эгетэ, отвешивая заводиле шуточную затрещину. – Видите, она не в настроении. Не то бы давно учуяла, кто из вас сегодня ужинал сладким. И зна-а-атно бы отчитала!

Дети захохотали и бросились врассыпную.

– А у неё и правда такое хорошее обоняние? – поинтересовалась одна девочка, стыдливо пряча за спину перепачканные пудрой пальцы.

Эгетэ важно закивала и принялась так расхваливать габбро, что у местных возникло непреодолимое желание оставить Кодаму себе. Девица поначалу приняла это заявление за шутку.

– Да вы что несёте, бездари! – воскликнула она, громко стукая стаканом о стол. – Учёную же будут искать!

– Не здесь, – спокойно ответил хозяин комнаты и подал знак толпе, чтобы заблокировали выход.

Эгетэ шумно фыркнула и предостерегающе хрустнула костяшками пальцев: кажется, одними разговорами тут не обойдётся. Воспользовавшись священным правилом «дамы вперёд», она рывком запрыгнула прямо на стол и лягнула первого смельчака ногой, а другому засветила в пах чашкой. Когда посуда кончилась, девица пустила в ход кулаки и в равном бою бы точно одержала победу, но местные взяли количеством.

– Допустим, мелкую вы присвоили, – прошипела Эгетэ, презрительно сплёвывая, – но меня, дорогой, будут искать очень влиятельные типы! Ксула с Дэшем знаешь?!

– Э-э-э, нет! Мы тебя отпустим, а ты сразу приведёшь сюда сиггу, – пробасил хозяин, резанув воздух остро заточенным ножом. – Не рыпайся, сучка, и я тебя быстро порешу.

– Представители Академии знают, что я в Нижнем городе, – произнесла вдруг габбро, поднимаясь на ноги. – Они сами меня сюда послали и ожидают своевременного возвращения.

Экаттцы замерли в немом изумлении: междоусобные разборки для них являлись обычным делом, но связываться с Академией никто не хотел. Раньше сюда не посылали учёных, по крайней мере, об этом никто не трепал, но кто знает, может, эта стала первой. И ей, на беду, сразу посчастливилось увидеть изнанку жизни Нижнего города.

Хозяин комнаты нехотя опустил нож, но желание порешить проблемных гостий всё ещё довлело над его психикой. Женщины образумили экаттца: если сказанное учёной правда, то убив её или удерживая здесь насильно, они лишь отсрочат свой приговор. Пусть идёт.

Подняв с пола плащ Эгетэ, Кодама закуталась в него и молча направилась к выходу. В дверях габбро обернулась и так пристально посмотрела на свою спасительницу, что буквально не оставила местным иного выбора, кроме как отпустить и её тоже. Провожаемые недоверчивыми разочарованными взглядами, они благополучно добрались до коридора, соединявшего анархию куба с упорядоченным внешним миром.

– Ну, ищейка! – выдохнула девица, промакивая отворотом рукава разбитую губу. – Чего сразу-то не сказала?

– Экономила силы, – ответила Кодама, прислоняясь к стене, чтобы унять головокружение. – Если ты не располагаешь полномочиями, чтобы вернуть меня обратно, решим этот вопрос как в прошлый раз.

– В прошлый раз?.. Ты, что, им сейчас соврала, что ли?! – вытаращилась на неё Эгетэ. – Чума! Да ты реально чокнутая! Пошли отсюда скорее, пока тот дедок не передумал.

Набросив на голову габбро капюшон, Эгетэ схватила её за запястье и утянула за собой на широкую пыльную улицу. Дома были так плотно подогнаны друг к другу, что обзору представал только фасад. Гладкие прямые стены высотой от трёх до семи метров с встроенными в них самосветящимися полосами, выглядели совершенно одинаковыми, и кричаще яркая одежда местных особенно выделялась на их песчаном фоне. Идущие навстречу экаттцы и Кодаму принимали за свою, пока лицо её было скрыто капюшоном.

Девушка едва поспевала за напряжённой точно струна провожатой. Вдруг у них за спиной раздалось бряцанье магнитных ботинок, и Эгетэ шарахнулась к краю улицы, загораживая собой низкорослую спутницу. По её поведению габбро поняла, что выбраться отсюда будет не так просто, как из логистического центра. Придержав капюшон рукой, она запрокинула голову и взглянула наверх: над крышами улиц развернулась целая сеть транспортных магистралей, а выше них был глухой потолок.

– Сдурела! – возмутилась девица, грубо стискивая запястье Кодамы. – Будешь тут башкой крутить – нас мигом раскроют!

Им повезло, что шум издал кто-то из рабочих, а не сотрудник безопасности: мужчины, у которых Эгетэ отбила габбро, вполне могли заявить на неё, чтобы снять с себя подозрения.

– Спасая меня, ты нарушила какие-то ваши правила? – уточнила у неё Кодама. – Однако восстановление функций моей жизнедеятельности не принесло тебе практической пользы. Мне не ясна логика твоих действий.

Эгетэ саркастически усмехнулась, и губа у неё снова начала кровить.

– Так уж меня воспитали, дорогуша. Такие слова, как мораль и эмпатия тебе совсем не знакомы?.. Жаль! Хотелось бы услышать пару слов благодарности в свой адрес.

Экаттка завела её под своды родного куба и облегчённо вжалась спиной в стену. Надо было соображать, как действовать дальше: даже если габбро в ближайшие сутки не начнут искать, отправить её наверх официально не представлялось возможным, потому как Нижний город являлся для учёных запретной территорией, и Эгетэ не хотела ввязываться в разбирательства. Будь она законопослушной – одно дело, но связи с контрабандистами всё усложняли.

– Они ведь не посылали тебя, так? – прошептала девица возбуждённым, подсевшим от жажды голосом. – Ни в логистический центр, ни сюда. Я права, ищейка?! Кто тебя избил? При каких обстоятельствах?

– Меня зовут Кодама, – напомнила габбро, поднимая голову. Глаза её, густо-фиолетовые от света малиновых ламп, лучше любых слов передали Эгетэ то, что она хотела услышать.

– Тебе страшно, – догадалась экаттка. – Слушай, это нормально! Иначе бы наша жизнь была пустой… Эмоции – это нормально! Расскажи мне, что произошло.

– Я должна вернуться наверх, чтобы предупредить несколько важных правонарушений, – сказала Кодама, – тебя они не касаются.

Эгетэ раздосадовано фыркнула: ну и упёртая эта габбро, аж страшно за неё становится.

– Кого я вижу! – разрядил обстановку донесшийся из коридора голос – принадлежал он высокому поджарому мужчине с необычайно развитым плечевым поясом.

Подвалив с деловитым видом к стоящим у выхода дамам, экаттец поинтересовался, что это они не заходят внутрь. Может, нужна помощь? Он просто мастерски умеет её оказывать, особенно одиноким миленьким… Мужчина запнулся, увидев огромные уши, бесцеремонно помацал их сухими пальцами и громко выругался. Эгетэ не растерялась и с неведомой доселе грацией прильнула к нему, заключая ошарашенного экаттца в свои крепкие объятия. Скользнув губами по небритой щеке, девица сладко поприветствовала знакомого.

– Ты ведь идёшь на дело Ксул? – поинтересовалась она хитрым голосом. – Ты бы очень облегчил мне жизнь, если бы согласился взять с собой маленький довесок.

Мужчина смачно шлёпнул Эгетэ по ягодице:

– Для тебя, детка, я бы сделал что угодно! Даже спрашивать бы не стал, где ты достала эту учёную… Но я не подъёмный кран, да и девчонке там не понравится.

– В камере дознания ей понравится еще меньше, – не отступалась Эгетэ, пальцы Ксула скользнули вдоль ворота её рабочей одежды.

– Не будь ты так горяча, я бы уже бежал тебя сдавать, – прошептал мужчина, касаясь губами обнажённой шеи.

Позволив ему ещё один короткий поцелуй, Эгетэ ловко извернулась и оказалась уже у экаттца за спиной. Сцепив мощные руки у мужчины под кадыком, она сладко пропела тому на ухо, что не посмела бы ответить отказом, не приходись она «подружкой» его другу. Ксул напрягся и тихо стукнул кулаком по стене, но резких движений не предпринял.

– Вся надежда только на тебя, – ласкали слух мелодично растягиваемые слова.

«Что за стервы эти бабы», – вертелось на языке, но мужчина благоразумно сдержался. Лазейка, которой он пользовался, чтобы доставлять наверх нелегальный товар, была доступна только в определённое время, а Эгетэ была слишком серьёзно настроена – не отговоришь. Ксул вырвался из удушающе-сладких объятий и бесцеремонно задрал болтавшийся на габбро плащ: достаточно тощая, пролезет.

– Посадит на хвост пассажиров – сами будете выкручиваться! – предупредил напоследок мужчина и с непостижимым проворством шмыгнул наружу.

Эгетэ настойчиво толкнула габбро на улицу. Двигались они быстро, почти что бежали, стараясь не потерять из виду вертлявую фигуру Ксула, умудрявшегося на ходу перекидываться с прохожими парой слов. «Обстановку выпытывает, стервец, – подумала экаттка. – Лучшей кандидатуры для такого дела не сыскать».

Мужчина торопился к грузовой подъёмной платформе, чтобы успеть на последний перед пересменкой рейс: возвращавшиеся домой рабочие служили ему на обратном пути хорошим прикрытием. Спрятав дам в крайнем из жилых кубов, Ксул осторожно двинулся на разведку и спустя некоторое время призывно махнул Эгетэ рукой.

– Пусть плащ снимает – больно приметный, – буркнул мужчина, прикладывая ладонь к сканеру и хищно озираясь – соединявшая цех с улицей дверь неторопливо отъехала в сторону, запахло металлом и смазкой.

– На станции есть служебный лифт, которым мы можем воспользоваться? – спросила его Кодама.

– Ага, как же! – хохотнул Ксул, хлопая габбро по спине. – Есть! Только ты, малявка, для него лицом не вышла! И шмонают там перед посадкой – не наш вариант.

– Какова в таком случае цель нашего проникновения?

– А вон! – экаттец толкнул её внутрь и повернул голову в направлении вертикального магнитного рельса; пальцы его пахли тем же типом смазки, какой здесь использовали для оборудования.

Вернув Эгетэ кричащей расцветки плащ, мужчина страстно припал напоследок губами к её щеке, продекламировал одну из своих пошленьких фразочек и нырнул скорее в цех, пока дверь не закрылась. Девица тут же испытала облегчение, быстро сменившееся лёгким разочарованием: габбро на прощание даже не обернулась.

– Вот же маленькая гордячка… – фыркнула она, возвращаясь быстрой походкой на улицу. – Ни слова благодарности!

Ксул тем временем был уже на полпути к цели.

– Залезай, – велел он, опускаясь на колени, и рывком закинул габбро себе на спину. – Руками обхватись. Ниже!.. Да. И молчи!

Облизнув жадно губы, мужчина подпрыгнул и схватился ладонями за перекладину. Подтянувшись, он выбросил вперёд правую ногу и прочно угнездил мысок на маленькой плоской площадке. Левой ногой Ксул уперся в стену, вытянул себя наверх и перехватился руками за следующую перекладину. Тело обрело четыре точки опоры, и подниматься стало значительно проще. Без балласта мужчина бы справился с этой задачей играючи, но габбро порядочно весила, и к концу пути Ксул аж побагровел от напряжения. Выпихнув Кодаму на крышу протяжённой транспортерной галереи, экаттец вылез следом и принялся неистово растирать забитые мышцы. Платформа должна была вот-вот подняться: уже пришли в движение погрузочные краны.

– Тихо ты! – прошипел Ксул, придавливая габбро рукой к пыльной крыше. – Куда суёшься, дура! Заметят!

Набросив на голову капюшон, он подполз к самому краю и осторожно свесил вниз голову. За годы работы экаттец изучил этот цех вдоль и поперёк: перезнакомился почти со всеми сменщиками за партиями в азартные игры, а расположение начальства снискал хорошей самопальной выпивкой. Сегодня дежурил один малолетний ушлёпок – такой башки лишний раз не поднимет – повезло.

Кодама тоже осмотрелась. Логика подсказывала габбро, что отсюда нет иного пути, кроме как через шахту: в противном случае мужчина бы влез сюда один, а её спрятал где-нибудь внизу.

– Что, мелочь, подробности запоминаешь? – спросил её экаттец; глаза его хищно бегали вслед за манипуляторами, подмечая, куда и какие контейнеры те опускают. – Только поднимешься к своим – сразу жаловаться побежишь?

– Мне это не выгодно.

– О-о-о! – одобрительно протянул Ксул, хлопая её по плечу. – С таким подходом ты нигде не пропадёшь… Пошли!

– Исходя из нашего текущего местоположения, я предполагаю, что ты собираешься прыгнуть на грузовую платформу, – уточнила у него Кодама, и экаттец раздражённо ругнулся – а то не ясно, что ли. – Это может привести к моей гибели. Нужно найти другой спо…

– Да ну?! – Ксул схватил её за запястье и с силой толкнул вниз с галереи. Погрузочные краны работали слишком громко, чтобы их могли услышать. – Либо со мной, умница, либо сделаю из тебя отбивную!

Габбро посмотрела вниз на пыльные контейнеры, хаотично громоздившиеся у неё под ногами, и в глазах у неё потемнело. Предметы окрасились в зловещий красный оттенок, вернулось головокружение, и после минутного помутнения сознания девушка обнаружила себя сидящей на самом краю крыши. Кодама скорее отползла подальше.

– Ладно, пошли! Времени в обрез! – раздался над ухом голос Ксула, трескучий, словно вещал испорченный приёмник.

Габбро поднялась на ноги и неуверенной походкой двинулась за экаттцем. После выходки Ксула у неё не осталось сомнений, что прыгать придётся: такой принудит. Тело девушки охватила мелкая дрожь – то был страх, но она не знала, что он выражается именно так.

Экаттец остановился у самого края и принялся разминаться перед прыжком. Погрузочные краны как раз возвращались на стартовые позиции – страховочные опоры протяжно ухнули, и платформа, просев несколько вниз, начала свой плавный подъём. Махину нагрузили под завязку, и Ксул внимательно примеривался, на какой контейнер лучше прыгнуть. Кодама тоже сосредоточилась на расчётах, но времени на подготовку ей не дали.

– Мне не хватит… – только и успела вымолвить девушка, как сильные руки экаттца буквально метнули её вперед.

Тело в мгновение сделалось невесомым, а с губ сорвался тихий сдавленный крик. Затем габбро ощутила боль от столкновения с контейнером, особенно сильную в правой руке. Кодама посмотрела вверх – пальцы судорожно впивались в острое ребро, беспомощно соскальзывая один за другим. Девушка снова вскрикнула, и чувство свободного падения на краткий миг овладело её телом. Приземлившийся рядом Ксул поймал габбро за руку и играючи втянул наверх. Платформа к тому времени уже набрала нужную скорость и заскользила по рукотворному тоннелю с характерным тихим свистом.

– Лежи и не шевелись, – велел экаттец, укладываясь так, чтобы не загораживать опознавательную метку на крышке контейнера. – Лежи, что бы ни случилось!

Платформа начала замедляться, вошла пазами в страховочные опоры промежуточной станции и с тихим кряканьем остановилась. Разгрузка длилась около семи минут – манипуляторы сновали в метре над их головами.

– Не дёргайся, – прошипел экаттец, сильнее прижимая габбро к крышке; потревоженный грузом воздух холодил им щёки. – Это автоматы, они нас не видят.

Платформа снова пришла в движение и совершила ещё пару промежуточных остановок, когда скорость её в очередной раз упала до минимальной, Ксул глухо скомандовал: «Встаём!». В поле зрения Кодамы попала ремонтная площадка, и девушка сразу поняла, куда экаттец сейчас прикажет прыгать. На этот раз она и слова поперёк не сказала – бесполезно – лишь послушно оттолкнулась от края контейнера и мгновение спустя уже висела на защитном ограждении. Ксул приземлился рядом, помог ей перебраться на площадку и ободряюще хлопнул по спине. На лице его играла улыбка, а в движениях больше не чувствовалось былой резкости. Облизнувшись, точно довольный охотой зверь, экаттец толкнул габбро к скобам лестницы, по которым к ним уже спускался рабочий, и ехидно продекламировал: «Сегодня довесок. За мой счет».

– Ты охренел! – вырвалось у связного. – Я как её по шахте подниму?!

– Чё там поднимать! – махнул рукой Ксул. – В лифт её посади.

– Сам посади, раз такой умный! – осклабился подельник.

– Ладно, – цыкнул мужчина, передёргивая плечами. – Сунь тогда девку в вентиляцию! Сам говорил, у вас система смежная.

Лицо рабочего вытянулось в длину на несколько сантиметров – настолько он был шокирован предложением. О единой системе воздуховодов он высказал идею ещё на этапе планирования их общего дела, но так и не смог её проверить – не пролез.

– Эта пролезет! – успокоил Ксул, передавая подельнику упаковку с товаром. – По запаху дорогу найдёт. Мы ей сейчас только немного поможем.

– Совсем сдурел! – взревел рабочий, но руки его теперь были заняты, и Ксул беспрепятственно отщипнул от одного из брикетов маленькую горошину.

– Да брось, они не взвешивают! – отмахнулся он и вежливо попросил Кодаму открыть рот. – Эгетэ говорила, какая ты умница. Определяешь степень коррозии по запаху… и дорогу найдёшь в два счёта…

– Произфо-димые тобой дейстфия неза-конны.

– Жуй, давай! Будь я законником, ты бы сейчас здесь не стояла! – хохотнул Ксул, придерживая ей челюсть, чтобы не выплюнула. – И раз уж ты оказалась у нас внизу, милая, значит, носик твой не чист. Всё! Бывайте!

Выхватив из-за пояса рабочего причитавшуюся ему награду, Ксул как следует разбежался и спикировал на отправившуюся в обратный путь платформу.

– Что он у тебя забрал? – спросила Кодама.

– Диск с данными, – машинально ответил экаттец.

Габбро подняла голову и внимательно посмотрела на высокорослого рабочего:

– С какими данными?

– Ты тут точно не по поручению Академии? – осторожно спросил тот.

– Нет. Так сложились обстоятельства.

– Ладно! – вздохнул мужчина, характер у него был покладистее, чем у Ксула. – Пусть вы, умники, и живёте там на всём готовом, но удовольствиями вас Академия явно обделила! А нас – информацией! Вот мы и помогаем друг другу…

– Чем?

– Разве ты не ощущаешь?! – голос экаттца предательски дрогнул – неужели партия не удалась. – Прилив бодрости!

Кодама сморщила нос и схватилась ладонью за горло: запахи вдруг стали настолько резкими, что вызвали приступ тошноты.

– Спокойно! – выдохнул рабочий, облегчённо улыбаясь. – Это безобидные травки. Идём!

– Я не полезу в вентиляцию! – воскликнула Кодама неожиданно резко и добавила более спокойным тоном. – Я для неё физически не подготовлена и у меня нет образца нужного запаха.

Подельник Ксула чертыхнулся: что за глупая учёная, всё воспринимает буквально! Мужчина был не настолько эрудирован, чтобы понять какое сокровище свалилось ему в руки: габбро только что в голос возмутилась, да ещё по собственной воле. Наверху бы дорого заплатили за такое зрелище.

– Тебе не нужно искать выход по запаху, – пробурчал он, хватая Кодаму за талию и рывком подбрасывая к люку, – нужно два раза повернуть налево, затем направо, подняться по невысокой вертикальной трубе, снова повернуть налево и спрыгнуть. До технического уровня должна вести лестница. Увидишь. А дальше придумаешь что-нибудь.