Юлка и Дикая охота

Юлка бросила взгляд на конюшню, её дыхание превращалось в облачка пара. Сальвия и ма вместе с шорником проверяли упряжь – не нужно ли что-нибудь починить. Оставалось надеяться, что они не заметят ворона, таскающего Юлке странные серебряные детали часов, иначе у них появятся вопросы, на которые она не сможет ответить.

Девочка пару мгновений изучала колёсико, а затем аккуратно убрала его в карман плаща. Ветер тянул её за капюшон, и колкие снежные хлопья танцевали в холодном воздухе. До Зимнего Солнцеворота оставалось ещё несколько недель, но нынче морозы пришли рано. Юлка затопала ногами и сжала руки в кулаки: пронизывающий холод просачивался сквозь петли её любимых варежек. Если Ночекрыл хочет, чтобы девочка его дождалась, ему лучше поторопиться, пока она совсем не заледенела.

Юлка уже подумывала сдаться и скрыться в домашнее тепло, когда ворон вернулся – с полудюжиной приятелей и небольшой стайкой гаечек. Девочка сложила руки лодочкой, стараясь не пугаться, пока они кружили вокруг неё, роняя в подставленные ладони маленькие фрагменты часового механизма.

– Отлично! Вы нашли их все? – спросила Юлка, не ожидая ответа.

Но голос ответил:

– Почти. – Рух шагнул к ней из-за угла конюшни, вертя в пальцах сухой лист. – Погляди на эту красоту.

Юлка сморщила нос. В листе, побуревшем и иссохшем, едва можно было узнать лист орешника.

– Мне больше нравятся цветные, – сказала она.

Рух указал на деревья, теснившиеся вблизи конюшенного двора и нависавшие над оградой пастбища. Багряные и золотые листья ещё держались на нескольких ветвях, но большинство веточек были голыми.

– Во всём этом умирании скрывается красота.

Юлка растерянно шагнула назад.

– Деревья не умерли. Они просто спят до весны.

– Вот именно! – Рух смял сухой лист в кулаке и, пританцовывая, подбросил крошки в воздух. – Листья умирают, падают и перегнивают, а потом набухают почки, распускаются новые листья, сменяются времена года, и это восхитительно.

Он вдруг снова посерьёзнел.

– Иногда я думаю, что это самая сильная магия из всех.

– Эм… – У Юлки начали стучать зубы, и девочка сомневалась, что только от холода, но у неё были вопросы, которые нельзя было оставить без ответа. – Ты видел перо, которое я оставила снаружи? Я хотела поговорить с тобой, потому что люди шепчутся, будто мой брат пропал нарочно, а ты сказал, что я могу помочь ему, починив лунные часы, но так и не объяснил, как и почему, и что они должны делать, и… – Она замахала руками, словно надеясь выхватить ответы из воздуха.

Но Рух зашипел и отпрянул.

– Что у тебя на руке?

– Что?

– Я просто хочу взглянуть. – Он указал пальцем.

Юлка нехотя стянула варежку и растопырила пальцы.

– Зачем?

– Удачедейки хорошо придумали. Это отлично… Не снимай кольцо.

– Если оно должно отгонять фейри, то оно явно работает не слишком хорошо, – заметила девочка и тотчас прикусила язык, поняв, как оскорбительно это прозвучало.

Однако Рух вроде не обиделся. Он захихикал и согласился:

– Именно. Но всё-таки оно отобьёт охоту пакостничать у всякой мелочи. Лучше, чем ничего. Подожди… а что это за отметина?

Юлка повертела запястьем.

– Меня укусила кровянка, но укус уже заживает.

Он нахмурился и пробормотал:

– Ох, звёзды и заботы. Мотылёк-кровянка. Позволишь мне помочь?

– Помочь? Целительница уже дала мне мазь.

– Раны фейри лечатся средствами фейри, – возразил Рух. – Ночекрыл, принеси мне три лепестка кровохлёбки, листок белого клевера и пару капель сока лунного молока на кусочке мха. Поскорее!

– Ох, зачем поднимать такую суету! – запротестовала Юлка. Хотя рука снова ныла и приходилось признать, что мазь госпожи Зеленотал, видимо, помогала не так уж хорошо, она не хотела быть обязанной фейри. Что он попросит взамен?

Но ворон уже умчался, а Рух упёр кулаки в бёдра.

– Ночекрыл принесёт то, что тебе нужно.

Она сунула руку в варежку и выпалила:

– Мне нужно только, чтобы ты рассказал мне о Чапуре и лунных часах. Почему…

Но её прервал Ночекрыл, летящий назад так стремительно, что даже всполохи магии срывались с его крыльев. Он сел на плечо Руха, зажав в клюве листок и лепестки, а в когтях – липкий кусочек мха.

Юлка вытаращилась на него. Неужели он уже перелетел за границу и обратно?

– Вороны быстро летают, – с улыбкой сказал Рух. Он взял собранное Ночекрылом и растёр всё в тёмную липкую кашицу. – Позволь взять тебя за руку.

Юлка поморщилась. От снадобья пахло гнилыми сливами и старой корой.

– Я благодарна за заботу, – сказала она вежливо, – но я правда думаю…

– Взамен ничего не потребуется, – возразил Рух. – На тебя напали дикины по вашу сторону границы, и для меня дело чести всё исправить. Поверь мне, Юлка. Я просто хочу помочь.

Вздохнув, девочка снова стянула варежку. «Никогда не доверяй фейри» было наипервейшим правилом. Ей оставалось надеяться, что это не уловка.

Как только Рух помазал кашицей место укуса, боль исчезла. Слабый ручеёк, тёплый и шипучий, пробежал по коже и защекотал пальцы, а затем и он пропал.

Через мгновение Рух стёр мазь и надел варежку.

– Ну вот. Теперь всё хорошо.

Юлка согнула кисть и сразу почувствовала облегчение.

– О, спасибо…

Рух бросился вперёд.

– Нет! Не говори этого!

Но Юлка и сама в последний миг поняла свою ошибку и сжала губы. Она чуть не забыла ещё одно правило: «Никогда не благодари фейри». Поблагодарить означало признать, что ты у фейри в долгу, и они могли стребовать долг самым неожиданным образом и в самый неподходящий момент.

Однако Рух, похоже, не собирался этим пользоваться. Напротив, он старался защитить Юлку.

Пока девочка изучала его лицо, пытаясь разгадать выражение разноцветных глаз, из-за дверей конюшни просочились голоса – голос матери, твёрдый, но мелодичный; и грубый, насмешливый голос Мирта Шорника.

Рух поманил Юлку за конюшенный сарай и сам нырнул под громадный вечноцветущий розовый куст, который раскинулся вдоль южной стены и круглый год кормил тенеродых лошадей.

– Что ты знаешь о том, как разговаривать с фейри? – спросил Рух.

«Недостаточно, – подумала Юлка. – Это, в общем-то, запрещено».

Вслух же она ответила:

– Я знаю, что вы не способны лгать. – «Но не всегда говорите ту правду, которую слышим мы».

– Верно. И мы не можем говорить плохо о своих сородичах.

Юлка кивнула, хотя и не была уверена, куда он клонит.

– Итак, есть вещи, которые тебе необходимо знать о лунных часах и твоём брате… но даже будучи честным, я просто не смогу ответить на некоторые вопросы. Понимаешь?

– Да. Значит, расскажи мне всё, что можешь. Где Чапур?

– Ты уже знаешь. Он в царстве фейри.

Юлка нахмурилась, услышав подтверждение.

– Но где? Недалеко от границы? В доме? В подземелье или в клетке? В замке?

– Не могу сказать.

– Ты говорил, что тоже пытаешься спасти родню. Что случилось?

Его глаза потемнели, а губы искривились – Рух силился подобрать нужные слова. Бисеринки пота заблестели у него на лбу, несмотря на холодный воздух. Через мгновение он буркнул:

– Одна из моих сестёр и Чапур… друзья.

Выходит, Чапур и правда знал одну из фейри. Значит, слухи были верны?

– У твоей сестры, часом, не золотые волосы? – спросила она, снова вспомнив о солнечной фейри, скакавшей рядом с братом.

Рух кивнул, и Юлка почувствовала, как что-то скрутилось узлом у неё в животе. Старейшины были правы. Па был прав. Чапур и правда соревновался в Прогоне и выехал с Дикой охотой, чтобы произвести впечатление – но только не на девушку из Ветроменного Креста. На фейри.

Но где он с ней познакомился? С фейри не дозволено разговаривать! Юлка понимала, гнев её бессмыслен – она же разговаривает с Рухом! – но она отказывалась это признавать, ей было слишком больно. Неужели Чапур нарочно сбежал в царство фейри, чтобы быть с ней? Неужели он без единого слова бросил свою семью?

Недоумение и обида на предательство подкосили её.

Юлка не осознавала, что плачет, пока Рух не смахнул её слезинки большим пальцем. Он сорвал розу с куста и, проворными пальцами отломив шипы, заложил ей за ухо. Девочка вздрогнула, но затем увидела, что на его лице была искренняя забота.

– Немного красоты, чтобы смягчить твоё горе, – пробормотал Рух.

– Смертные обычно дают друг другу платок, когда кто-то плачет. – Юлка шмыгнула носом.

Фейри поморщился:

– Но цветы намного красивее!

Юлка попыталась улыбнуться ему, но чем больше она думала обо всём этом, тем ярче разгоралась в ней ярость. Они так беспокоились о Чапуре, так заботливо искали способ вернуть его. А чем он занимался всё это время? Крутил любовь с фейри и жил в царстве магии. Он небось уже позабыл, откуда пришёл.

Юлка подскочила на ноги и сунула руку в карман за фрагментами лунных часов, которые принесли ей птицы.

– Вот и скажи сестре, что она может оставить его себе! – прошипела она. – А ты можешь оставить себе свои бесполезные лунные часы!

Прежде чем она успела швырнуть в Руха детальки, он схватил девочку за руку и сказал:

– Ты не понимаешь, Юлка Майрен, всё не так просто.

– Так объясни! – потребовала она.

– Поверь, я бы рад. Но я не могу сказать.

Его слова вдруг прорвались сквозь марево обиды и растерянности в её голове. Он не сказал: «Я не знаю». Выходит, ответ изобличит фейри в чём-то дурном. Но если он не может дурно говорить о своих сородичах, как же ей получить необходимые ответы?

Юлка заметила Ночекрыла, который прыгал в некотором отдалении и, покряхтывая, выковыривал из земли камешки и веточки. Новая мысль вспыхнула у неё в голове.

– Ладно, пусть ты и не можешь, но он может. – Девочка дёрнула подбородком, указывая на ворона.

Рух вздохнул:

– Он умная птица, и он знает несколько смертных слов, но он не говорит на твоём языке, Юлка, а ты не говоришь на его языке.

Ночекрыл возмущённо каркнул и поскрёб когтями землю.

– Но это не значит, что он не может ответить. – Юлка подобрала упавшую веточку и разровняла место на земле, а затем нарисовала два круга. – Ночекрыл, хочешь сыграть в игру?

В одном круге она написала «да», а в другом – «нет».

– Что за игра? – немедленно спросил Рух, и глаза его зажглись любопытством.

Юлка невольно улыбнулась. Она слышала, что фейри любят игры, но всегда считала это преувеличением.

– Увидишь, – сказала она. Затем проскользнула за ограду загона, чтобы порыться в опавших листьях у ствола дуба, росшего за забором, и быстро насобирала горсть желудей.

Ночекрыл заинтересованно щёлкал клювом, перелетая из одного круга в другой.

– Значит, так. Я задаю вопрос и даю Ночекрылу один из желудей. Если ответ «да», он бросает жёлудь в этот круг. – Юлка указала веточкой. – Если ответ «нет», он бросает жёлудь в тот круг.

Брови Руха взметнулись, скрывшись под чёлкой, и он присвистнул:

– Блестяще! Давай попробуем.

– Мой брат намеренно остался в царстве фейри после Дикой охоты?

Ночекрыл пару мгновений смотрел на Руха. Затем выхватил у неё из рук жёлудь и уронил его в круг «да».

У Юлки упало сердце, и она швырнула остальные жёлуди на землю.

– Подожди, Юлка! Задай ещё вопрос!

– Что ещё мне нужно знать? Чапур не нуждается в нашей помощи. – Губы её дрожали, но девочка сдержалась и не стала вытирать нос рукавом. – Он сам решил остаться.

– Подумай! Причины остаться необязательно были эгоистичны. И даже в царстве фейри обстоятельства могут измениться! – Жилы у Руха на шее напряглись, будто даже эти простые слова дались ему с трудом.

Юлка заставила себя нагнуться и подобрать жёлуди. Она проглотила обиду, глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями.

– Ладно. Он остался из-за сестры Руха?

Ночекрыл снова ответил утвердительно, но Рух застонал и пробормотал:

– Звёзды и заботы, Юлка. Точнее!

– Он хотел быть с ней, так? Мне двенадцать, а не шесть. Я знаю, как это бывает, когда мальчишки сходят с ума из-за девочки.

Но вместо того чтобы ответить «да», Ночекрыл заплясал взад-вперёд между двумя кругами, хлопая крыльями и топорща хвост.

Стыд, словно тающий лёд, скользнул по Юлкиному хребту. Может, это она была мелочной и себялюбивой, думая только о собственном горе и одиночестве? Видно, всё куда сложнее, чем она навоображала.

Она вспомнила выметнувшуюся из-под земли ежевику, падение Короля Урожая, лунные часы…

– Кто-то нарочно напал на короля, верно? Только Чапур его спас. И наверное, он остался, потому что беспокоился, что королю всё ещё грозит опасность. – Так она думала вначале, зная о верности своего брата. Если он остался вдобавок потому, что хотел защитить золотоволосую фейри, из этого вовсе не следует, что он отверг свою семью.

Ночекрыл уронил жёлудь в круг «да», подобрал его и снова бросил, а затем ещё раз. Да. Да. Да.

Рух кивнул, его горящие глаза были полны ожидания.

Юлка вздохнула. Ей бы хотелось, чтобы Чапур рассказал ей о девушке-фейри. Она бы рада была с ней познакомиться.

Хотя, разумеется, она сама утаивала Руха от Сальвии. И как всё так запуталось?

Юлка теребила вытянутую нитку на варежке, мысли её метались, как сухие листья на ветру.

– Но ты сказал, что починка лунных часов поможет моему брату. Как?

Какая тут связь?

– Погоди-ка… королю нужны лунные часы?

Может, поэтому он носил их в кармане жилета? Может, от них каким-то образом зависела его безопасность?

– Если он получит их обратно, мой брат сможет вернуться домой? Всё вернётся на круги своя?

Ночекрыл бросил один жёлудь в круг «да», затем взял ещё один из её рук и выплюнул его в круг «нет».

– Да и нет? Что это значит? Должно ли произойти что-то ещё? Нужно разобраться с ещё какой-то проблемой?

Ночекрыл бросил три жёлудя в круг «да», словно добавил восклицательный знак к своему ответу.

– Хм. Ладно. Так… что же происходит?

Ночекрыл и Рух оба метнули на неё нетерпеливый взгляд. Игра ответит на этот вопрос.

– Разве Майская Королева не может спасти короля?

На этот раз ответом было решительное «нет».

– Майская Королева тоже в опасности?

«Да».

– Но если Сумеречный двор под угрозой, то и Уговоры с фейри тоже? – Она скорее размышляла вслух, вспомнив подслушанное, но Ночекрыл снова ответил утвердительно.

– И это как-то связано с дикинами, оставшимися по нашу сторону границы… Сальвия сказала, что на этой Охоте что-то изменилось… – призадумалась Юлка.

Ночекрыл ответил утвердительно, а затем поскрёб когтями землю, будто расстроенный собственным ответом.

Рух сказал:

– Раз уж речь зашла о дикинах, могу сказать, что мои птицы выследили паука, шпионившего за тобой на днях, и я передам весть о мотыльках-кровянках, но тебе нужно быть очень осторожной. Плохо уже то, что они подозревают, что ты нашла детали лунных часов, – если они узнают, что ты намереваешься их починить, то пойдут на всё, чтобы их заполучить. Никому не говори о лунных часах. В чужих руках… это будет катастрофа. Помни свою клятву!

– Но если Король Урожая желает вернуть лунные часы и дикины были посланы за ними, то почему…

– Они не подчиняются Сумеречному двору. Король не имеет над ними власти.

– А. А-а. Но… что враги Короля Урожая могут сделать с лунными часами?

Рух скривился и покачал головой. Ночекрыл закричал и принялся швырять жёлуди в круг.

– Тише! Или ты нас раскроешь! – одёрнул его Рух.

– Почему ты просто не вернёшь все детали королю? Я обменяю лунные часы на моего брата.

– Я уже говорил тебе, что не всё так просто. Король Урожая… – У Руха заходили желваки, и Юлка услышала, как скрежещут его зубы. – Он слишком слаб. Он не может починить часы, и… – по телу фейри пробежала дрожь, когда он попытался вытолкнуть слова, – и он лишь снова их потеряет. – Он выдохнул и потёр горло.

Ночекрыл забормотал и раскидал лапой жёлуди, лежавшие в двух кругах.

– Кроме того, теперь они связаны с твоей смертной кровью, – добавил Рух. – Поверь, мне не хотелось бы втягивать тебя в это, но теперь уже слишком поздно для сожалений. Ты единственная, кто может починить лунные часы.

Юлка похлопала по фрагментам в кармане. Как могло что-то такое маленькое – размером с карманные часы – показаться вдруг таким тяжёлым?

– Но что, если я не смогу их починить? – прошептала она, но Рух и Ночекрыл оба склонили головы набок, прислушиваясь к нарастающему шуму от голодных лошадей.

День быстро клонился к вечеру.

Мирт Шорник, наверное, почти закончил работу, и ма с Сальвией скоро выйдут за розами. Блестящая идея Юлки сработала примерно так же хорошо, как квадратное колесо или каменный воздушный змей. У неё по-прежнему не было всех нужных сведений.

Вдобавок она продрогла и солнце опускалось всё ниже. Юлка вздохнула и подбросила оставшиеся жёлуди в ладони, мысленно перебирая вопросы и пытаясь выбрать самые насущные, пока её время не вышло.

– Выходит, лунные часы – это какое-то оружие?

«Нет».

– Тогда как они должны помочь…

– Подумай, Юлка. Это лунные часы, – сказал Рух.

– Часы… то есть они как-то связаны с временем.

Ночекрыл торжествующе каркнул и бросил жёлудь в круг «да», а затем принялся чистить пёрышки.

– Но как время может помочь Королю Урожая? Он же фейри! Он бессмертен!

Ночекрыл выхватил у неё из рук жёлудь и бросил его в круг «нет», затем расправил крылья и наклонил голову, чтобы встретить её взгляд.

– Нет? То есть как это «нет»?

Проржавевшие петли вдруг взвизгнули – их давно следовало смазать, – и тяжёлая входная дверь конюшни со скрипом открылась. Раздался бодрый голос Мирта Шорника:

– Я доставлю новое седло через одну луну, коневолхв. Береги себя!

– Большое спасибо, Мирт! Следи за дорогой! – отозвалась ма.

– Скорее, они… – Юлка почувствовала, как её по волосам мазнули перья и шёпот ветра скользнул по щекам. Когда она обернулась к Руху, то обнаружила, что и он и птица исчезли.

Наскоро стерев начерченные круги и раскидав все жёлуди, Юлка пыталась уложить в голове тайну, которая внезапно оказалась гораздо серьёзнее, чем пропавший брат. Как смертный стал Королём Урожая?

Во что ввязался Чапур?

8

Часовые механизмы

Юлка лишь вполуха слушала, как ма и Сальвия говорят о сёдлах и следующей случке с тенезвёздыми жеребцами, пока все трое шли к дому. А пока они готовились к ужину, Юлка побежала в свою комнату, чтобы убрать новую партию деталей для лунных часов. Прятать их подо мхом в старой корзине Ночекрыла казалось недостаточно надёжным после всего, что она только что узнала.

Поразмыслив немного, Юлка решила держать их в деревянной шкатулке, которую Чапур сделал для неё однажды летом. Шкатулка была кривенькая, и крышка скрипела, когда её закрывали, но в углу брат вырезал неровную букву «Ч», а сверху – крошечную птичку, лесного жаворонка[2] – как раз для неё. Внутри он написал краской два слова: «Лови шанс». Чапур всегда так говорил, когда она колебалась – перед тем как прыгнуть в реку, перед тем как залезть на дерево, перед тем как бросить мяч, – и это означало «не упусти миг». Всякий раз, доставая шкатулку из тайника под кроватью, Юлка вспоминала его.

Она была полна решимости помочь брату. Как-нибудь.

Но теперь, зная, сколь многое может быть увязано с починкой, девочка тревожилась, что мало помнит из уроков деда Максима и ей не собрать даже простые карманные часы, не говоря уже о неведомых лунных часах, способных спасти жизнь Королю Урожая.

К счастью, Юлка знала, куда пойти за помощью, – в «Часовые механизмы Латунника».

Тем же вечером, пока па передавал вдоль стола миски с фасолью и беконом, девочка уговорила его взять её в город на следующее утро.

– Я больше не попаду в неприятности, – пообещала она. – Я просто хочу задать старейшине Латуннику пару вопросов.

– Работаешь над проектом, да? – спросил па, улыбаясь.

– Да. Я надеюсь, он подучит меня разбираться в часах.

– Если он окажется занят, я не хочу, чтобы ты ему докучала…

– Если у него не будет времени, я проведу весь день в лавке, буду тебе помогать.

Па опустил глаза, уголки его рта горестно поползли вниз. Юлка знала, что ему было тяжело каждый день ходить в «Ткани Шильце» без Чапура, знала, как горько ему работать одному. Она взяла его руку и слегка сжала.

Па прикончил свою кружку кофе и в конце концов ответил:

– Хорошо. Если у тебя сделаны все уроки и ты не нужна ма на конюшне.

Когда на следующий день Юлка вошла в лавку старейшины Латунника, её встретила дедова картина, висевшая над сверкающим прилавком из дерева и стекла, и раскатистое мурлыканье пушистого серого кота с белыми носочками.

Девочка наклонилась, чтобы почесать серому котику пушистый подбородок, когда старейшина Латунник повернулся к ней на своём мягком табурете. Как и дед, он был гильдейским мастером-часовщиком, но пока не отошёл от дел и до сих пор носил в доказательство мастерства золотой значок на жилете. Хотя его сын Саймон окончательно взял дела на себя, когда отец получил звание старейшины, старый Фликтис был столь же неотъемлемой частью лавки, как шестерёнка в часовом механизме, и никто не ожидал, что он уйдёт.

– Шкарпетик рад, что на него обратили внимание, – сказал он с доброй улыбкой, пока мурлыканье кота заполняло промежутки между тиканьем часов. – И я рад тебя видеть, Юлка. Что привело тебя к нам этим утром?

– Если честно, у меня есть просьба. Не могли бы вы научить меня всему, что знаете о часах? А именно как собрать маленькие, ну… скажем, карманные часы? – Она так волновалась, что её язык заплетался, спотыкаясь на словах, и девочке пришлось дважды сглотнуть.

– А! Ты заинтересовалась трудами своего деда, а?

– Эм… да. Что-то вроде того.

– Что ж, Юлка, хотя я буду рад научить тебя всему, что умею, боюсь, подмастерье нам с Саймоном не нужен. Возможно, через несколько лет…

– Ох! Нет, я вовсе не прошу об ученичестве, старейшина Латунник, хотя я благодарна за то, что вы подумали об этом. Я просто хочу понять, как работают механизмы, как они стыкуются и функционируют. Дедушка объяснял сто лет назад, но я была слишком мала, чтобы запомнить.

Пару мгновений Фликтис смотрел на неё поверх очков, сложив руки на груди. Шкарпетик запрыгнул на прилавок и принялся намывать уши.

Наконец, когда Юлка уже начала отчаиваться, старейшина кивнул и сказал:

– Холодные зимние дни подчас скучны, а? Самое время, чтобы научиться чему-то новому. Это ведь не помешает твоим урокам?

– Я даже опережаю свой класс, старейшина Латунник. Я не запущу уроки. Учитель Бард скажет вам то же самое.

– Очень хорошо. Я буду рад поделиться знаниями. Начнём с основ. Идём со мной к верстаку.

Пододвигая для Юлки табурет, он обратил внимание на её руки.

– Ага! Твой укус кровянки отлично зажил, а? Вижу, мазь Рами Зеленотал помогла.

– Эм… да, я ей очень благодарна.

Следующие несколько часов Юлка зубрила названия крошечных часовых механизмов. Возвращаясь с па домой к полуденной трапезе, она повторяла их, как заговор, себе под нос:

– Коронное колесо, центральное колесо, балансовое колесо, барабанное колесо, секундное колесо, ходовое колесо. Волосок, пружина собачки, оси, трибы, безели. – Ей нравилось, как слова перекатываются у неё во рту.

– Похоже, со старейшиной Латунником дело сладилось, – заметила ма за столом, передавая ей тарелку с жареной курицей и сладким картофелем.

Юлка кивнула, не желая говорить лишнего.

– Ну, коль скоро мы знаем, где ты, и раз Фликтис не возражает…

– Он сказал, что ему нравится меня учить.

– А ты не думаешь, что тебе стоит помочь нам с ма искать зацепки, чтобы разобраться, что случилось с Чапуром? – сказала Сальвия, вонзая вилку в кусок курицы.

Юлка беспокойно заёрзала. За последние несколько дней Сальвия пришла к мысли, что золотоволосая фейри, которую она мельком видела с Чапуром, не иначе как обманом заставила его пересечь границу, и Сальвия была полна решимости распутать эту историю. Она расспрашивала всех, кто следил за Прогоном, всех, кто видел, как уезжала Дикая охота, любого, кто мог что-нибудь заметить. А теперь она уговорила ма поехать с ней к границе в надежде, что они смогут обнаружить место, где Чапур её пересёк.

Усилия Сальвии пока не увенчались успехом, и её растущее разочарование начало выплёскиваться на сестру. К сожалению, после откровений Руха у розового куста Юлка боялась, что спасти Чапура окажется даже труднее, чем они ожидали.

– Это очень важно, – сказала она, жалея, что не может ничего толком объяснить.

– Важнее, чем твой брат? – бросила Сальвия.

– Девочки! – Па протянул руки и положил ладони им на плечи. – Нас всех тяготит бремя тревоги и печали, и мы все справляемся кто как может. Мы все скучаем по Чапуру и хотим, чтобы он вернулся, но препирания не вернут его домой.