Юлка и Дикая охота

– И часы тоже, – прошептала Сальвия, когда он отвернулся.

Юлке хотелось пнуть сестру под столом, но разве от этого стало бы легче?

Она умела чинить вещи, а не ездить верхом на тенеродых лошадях. И она не знала другого способа помочь брату. Починка лунных часов, вероятно, станет самым сложным её предприятием, и оставалось только надеяться, что сестра всё поймёт, когда Юлка закончит.

Только… когда девочка думала об истончившейся границе, о лавине дикинов, об угрозе королю, о хрупких договорённостях, она невольно спрашивала себя, что с этим могут поделать лунные часы. Достаточно ли починить их, чтобы исправить всё остальное? Или уже слишком поздно?

Часть вторая

Майская ярмарка

9

Пробуждение от зимы

В конце зимы наступала пора кленового сахара, и семья Юлки присоединялась к жителям остальных деревень Граничных земель в подсочке деревьев, а затем в варке сока, пока большие чугунные котелки не наполнялись густым тёмным кленовым сиропом. Обычно все смеялись, пели песни и пробовали тянучки на кленовом сахаре – сладкое обещание грядущей весны. Празднование надежды и новых начинаний.

Но в этот раз всё было иначе.

Юлка стояла рядом с Сальвией над котлом с кипящим сиропом и вспоминала, как Чапур любил это время года. Он пел забавные песни, заставляя сестёр хохотать до слёз, а потом подначивал гоняться за ним среди деревьев. Он висел на ветках, пугая родителей, и кормил белок с рук.

Но теперь им с Сальвией запрещалось даже приближаться к лесу.

– Будет безопаснее, если вы побудете здесь, подальше от границы, – сказал па, прежде чем отправиться вместе с другими взрослыми подсекать кленовые деревья, что росли ближе всего к путевым знакам. Таскать вёдра с соком к кострам так издалека было сложнее, но старейшины и удачедейки настаивали на том, что это необходимо.

Юлка неделями терпела поучения, что ей лучше сидеть дома и носить не снимая медное кольцо, сосредоточиться на учёбе, а не на слухах о шальной магии и дикинах, своевольничающих в Ветроменном Кресте.

Все в Граничных землях были напуганы – так размышляла Юлка, угрюмо помешивая сироп в котле. Она прямо-таки ощущала страх, висевший в воздухе как туман. Встречи с дикинами порождали истории о странных кражах – у людей пропадали карманные часы, кухонные таймеры и будильники, – и хотя Белого оленя видели дважды, его появление скорее тревожило, чем успокаивало. Ему полагалось быть символом равновесия и благословения вдоль всей границы, но люди поговаривали, что он слабеет, теряет силу.

Даже старейшины были растеряны. Всё чаще и шире поговаривали о том, что нужно прибегнуть к неоднозначному пункту о «Последней защите» в Уговорах, дозволявшему использовать против фейри соль и железо. Для этого требовались неопровержимые доказательства того, что фейри прибегли к магии как оружию против смертных, но грань между безобидными проделками и намеренными пакостями уже стиралась. Однако старейшины призывали к осторожности, а не к противоборству и настаивали, что безопаснее всего просто подождать.

– Мы потребуем ответов у леди Мары и её свиты, когда они пересекут границу на Майскую ярмарку, – объявила старейшина Берека Падера.

В клубах дыма и пара Юлка мысленно перебирала всё, что Рух и Ночекрыл сообщили ей в той игре с желудями прошлой осенью. Видимо, Чапур каким-то образом участвовал в защите Сумеречного двора от неведомого врага, но Рух и его ворон также рассказали, что Король Урожая некогда был смертным. Насколько уязвимым он был? Несмотря на опасность, достанет ли сил Майской Королеве, чтобы восстановить мир?

Рух побуждал Юлку починить лунные часы, настаивая на том, что в них ключ к спасению её брата – и, быть может, самого Короля Урожая, – но ей всё ещё не хватало нескольких деталей. А как их найти, если ей не разрешалось уходить далеко от дома? За зиму Ночекрыл и другие вороны сумели доставить девочке ещё несколько пружин и винтиков, но следопыты патрулировали Граничные земли, а удачедейки развесили по лесу обереги, и Юлка боялась связываться с Рухом. Это было слишком рискованно – её страшила мысль о последствиях, если его поймают.

– Хочешь передохнуть, Юлка? – неожиданно спросил старший сын Шореи Ванбек, подбрасывая очередное полено в огонь под котелком, и улыбнулся ей перепачканным в саже лицом.

Руки у неё и правда устали – помешивать сок, пока он не загустеет до состояния сиропа, было жарко и тяжело, – зато приятно было делать что-то полезное.

– Я пока держусь, – сказала ему Юлка, поднимая деревянную ложку с длинной ручкой, чтобы посмотреть, как стекает липкая жидкость. – Уже почти.

Парень коснулся полей своей шляпы и ушёл набрать ещё дров.

Сальвия подняла голову от своего котла, установленного на пару шагов дальше, и взмахнула рукой. Щёки у неё разрумянились от жара, а пар вил локоны из её темных волос.

Юлка помахала в ответ, стараясь не завидовать сестре. Сальвии было почти семнадцать, и она была смелой и красивой, с кожей цвета гладкого гикори и золотыми искорками в карих глазах. Она была олицетворением всего милого и солнечного, сильного и порывистого.

Юлка, напротив, была маленькой для своих лет, с волосами мышастой масти, тусклыми, как мёртвое дерево, и глазами невнятного серовато-карего цвета, цвета грязи в пруду и мутной воды. Она была бледной, невзрачной и ничем не примечательной.

Никто бы не догадался, какие тайны она носит в себе.

Что, если она не сумеет заставить лунные часы работать? Она даже не знала, что им полагалось делать.

– Твой уже готов для пробы? – крикнула Сальвия, снимая пену с кленового сока в своём котелке.

– Почти! – отозвалась Юлка.

Юлка знала, что Сальвия тоже хочет помочь брату, и с приближением весны решимость сестры только крепла. Сальвия не сомневалась, что в ночь Майской охоты сможет найти Чапура и вернуть его домой прежде, чем закроется граница.

– Мой фейвор с Охоты урожая – компас, который не даст мне заблудиться, помнишь? – спорила она с ма на днях. – Что бы ни случилось с Чапуром прошлой осенью, он сделает всё возможное, чтобы вернуться к нам. Если он выедет с Охотой, я найду его и проведу домой. Если нет, я отправлюсь его искать.

Ма грустно поджала губы.

– Это только на словах всё просто. После шести месяцев, проведённых в царстве фейри, его смертная природа могла начать угасать, тем более если он решил остаться там.

И Юлка, и Сальвия отказывались в это верить. Упрямо надеявшаяся на лучшее Сальвия вскинула подбородок, расправила плечи и настояла на своём:

– Мы с Дрёмой найдём его. Я попрошу Майскую Королеву помочь.

Но вот младшая дочь трактирщика подлетела к котлу Сальвии, чтобы сменить её с ложкой, и Сальвия подошла к Юлке.

– Выглядит неплохо, – сказала она, но голос её был тусклым, лишённым восторженности, как во время прежних варок кленового сахара.

– Кленовые деревья в этом году счастливые, – заметила Юлка.

– Ну хотя бы они.

На мгновение обе замолчали, наблюдая, как пламя лижет дно тяжёлого котла. Затем Сальвия положила голову Юлке на плечо.

– Уже почти весна, – сказала она, – и скоро я приведу Чапура домой.

– Как? – прошептала Юлка. – Что, если он не сможет присоединиться к Охоте? Что, если он не захочет? Что, если с тобой что-нибудь случится?

Сальвия пинком забросила ветку в огонь под котелком и прорычала:

– Я найду его. Во что бы то ни стало.

Глядя на неё, легко было вообразить, что она потащит его домой за уши, если придётся.

– Лови шанс, помнишь? – сказала она, повторяя любимую присказку Чапура.

Юлка покрутила медное кольцо на мизинце, жалея, что не может рассказать сестре о Рухе и лунных часах. Но, присмотревшись к решительному выражению на лице сестры, девочка засомневалась, что даже это заставило бы Сальвию передумать.

Полено щёлкнуло в костре, рассыпая яркие искры. Юлка замахала, отгоняя дым от лица.

«Мне нужно как-то починить лунные часы прежде, чем она выедет на Прогон, иначе я могу потерять ещё и сестру», – тревожно подумала она.

Через три недели расцвели первые нарциссы и началась подготовка к близящейся весенней Дикой охоте. Юлка отчаянно старалась разгадать загадку лунных часов и, едва покончив с утренними поручениями, часами корпела над странными карманными часами или изучала часовые механизмы вместе со старейшиной Латунником.

По мере того как дни делались светлее и Охота приближалась, девочка принялась всё раньше выходить на конюшню, пытаясь отыграть как можно больше времени.

– О, Юлка! Доброе утро, птичка, – с улыбкой сказала ма в день, когда распустились тюльпаны. – Па сказал, что ты опять пропустила завтрак, а он не хочет, чтобы ты оголодала. Вот, милая, держи. – Она протянула Юлке исходящую паром кружку с чаем и слойку, завёрнутую в вощёную бумагу.

От запаха апельсинового джема, корицы и гвоздики у Юлки потекли слюнки.

– Спасибо, ма.

– Похоже, тебе очень нравится работать со старейшиной Латунником.

Юлка подавилась куском слойки, задумавшись, что бы сказала ма, если бы знала, что её дочь пытается собрать лунные часы фейри, которые, возможно, являются единственным средством помочь Чапуру. Она проглотила свою тайну вместе со слойкой и протянула:

– М-м-м.

– Не торопись, – сказала ма. – Мы с Сальвией начинаем чистить стойла, пока не пришли благородные.

Юлка плюхнулась на тюк сена. Она откусила ещё кусочек и довольно вздохнула. Тёплый липкий апельсиновый джем капнул ей на подбородок.

Ближайшая лошадь высунула голову над дверцей стойла, чтобы понюхать Юлкино лицо. Девочка рассмеялась и отпихнула бархатный нос.

– И сколько будет благородных? – спросила она, облизывая палец. – Не рано ли для смотра всадников?

– Только не для этой Охоты. Я хочу, чтобы всадники подготовились наилучшим образом ещё до того, как они попробуют себя на Прогоне, – сказала ма, выходя из-за угла с вёдрами в обеих руках. – Тем более что тенеродые ведут себя взбалмошно.

– Ты не знаешь, что их беспокоит?

Хотя Юлка проводила больше времени в «Часовых механизмах Латунника», чем на конюшне, она по-прежнему помогала чистить стойла и наполнять вёдра. Она заметила, как изменилось поведение кобыл, – тенеродые лягали стойла, выдёргивали из грив амулеты и летели по пастбищу, как чернильный дым. Разумеется, их возбуждение, вызванное приходом весны, было вполне ожидаемо, тем более что нынешняя зима выдалась особенно суровой. Они все были рады солнышку.

Но тенеродые не успокаивались. Даже с Наследницей, мудрой и в целом спокойной кобылой ма, стало не сладить. Поначалу они решили, что дело в том, что ей скоро предстояло ожеребиться после случки с тенезвёздым жеребцом, но у неё уже было три жеребёнка, и она раньше себя так не вела.

– Они просто взбудоражены. Чувствуют наше беспокойство, я полагаю. – Ма махнула рукой, как будто это сущие пустяки, но Юлка заметила, как её брови тревожно нахмурились. – Боюсь, ими будет трудно управлять во время скачки.

– А что, если они отзываются на ослабление границы? Думаешь, они чувствуют зов магии фейри?

– Возможно. – Ма нахмурилась и потёрла рукой затылок. – Возможно, придётся поправить их амулеты перед Охотой. Но я прослежу, чтобы все всадники были готовы к любому повороту.

– Я знаю одного всадника, который может набить шишек. – Юлка ухмыльнулась, поймав взгляд сестры.

Сальвия фыркнула и, схватив ведро Причуды, высыпала туда кружку овса и розовых лепестков.

– Я до сих пор не могу поверить, что Брендану Форту хватило духу бросить мне вызов. Серебряную монету поставил! Можно подумать, он сможет обойти меня на Прогоне! Да кем он себя возомнил?

Ма захихикала и погладила кобылу Инку по шее.

– Его отец дважды выезжал на Дикую охоту, и Брендан осторожен в седле. Он заслужил право хотя бы попробовать Искорку, девочки.

– Он больше годится год и день чистить стойла! – зашипела Сальвия.

– Он не может всерьёз думать, будто ты проиграешь. Все знают, что ты лучшая наездница в Граничных землях, а Дрёма – самая быстрая тенеродая. Ну, разве что он сжульничает. – Юлка вдруг испугалась. – Думаешь, попытается?

Сальвия выпрямилась и смахнула прядь блестящих каштановых волос за ухо, блеснув наручами, свитыми из серебряного плюща и роз.

– Сжульничать? – повторила она. – Он может попытаться, но скоро поймёт, что на Прогоне невозможно схитрить. Но всё это неважно. Дрёма быстрее Искорки, и маршрут она знает лучше.

– Тогда зачем он тебе досаждает? Он просто выставит себя дураком.

Сальвия подняла два ведра и направилась к стойлам.

– Тебе не понять.

– Победа в Прогоне – это, разумеется, достойное дело, почёт и слава, но не позволяй гордости затмевать твою цель. Прогон – это просто испытание, – сделала ей внушение ма. – Подготовка к Охоте – вот что важно. Дружеское состязание бывает полезной мотивацией и неплохой забавой, но соперничество с младшим Фортом не должно отвлекать тебя от главного, Сальвия.

Глаза Сальвии сверкнули: «О, не волнуйся. Младший Форт не собьёт меня с пути».

Юлка знала, что сестра думает об исчезновении Чапура и своём плане его отыскать. Последний кусок апельсиновой слойки показался ей сухим и безвкусным во рту, как песок и опилки, и девочка еле его проглотила, так поспешно отхлебнув горячий чай из кружки, что чуть не ошпарила себе горло. У неё скрутило живот от тревоги. Несмотря на решимость Сальвии, Юлка боялась, как бы, участвуя в этой Дикой охоте, сестра сама не оказалась в опасности.

Времени на починку лунных часов у Юлки оставалось совсем мало. Она должна была закончить до Майской ярмарки, иначе опрометчивая смелость и бесстрашная самоуверенность Сальвии могут сослужить ей дурную службу.

– Орин Штрих и Артур Лучник придут прокатиться на Тайне и Звёздочке, – заговорила ма, сверяясь со стопкой бумаг, которую она взяла в сбруйнице[3]. – Я думала, Артуру хватило весенних скачек, но, очевидно, он решил попробовать ещё раз. У глупого мальчишки в мыслях одни фейворы, как и у его отца в своё время.

Сальвия выронила скребок, который только взяла в руки.

– Но он чуть не умер!

Юлку передёрнуло. Артур Лучник, несмотря на уроки с коневолхвом, не справился со своим тенеродым на первом же повороте Прогона и улетел в канаву, сломав обе ноги. Он оправился и даже почти не хромал, но неужели серебряные наручи и толика магии фейри стоили такого риска?

– Сальвия, – сказала Юлка, и против её воли голос прозвучал тихо и печально, – ты уверена, что хочешь опять участвовать в скачках?

Недоля, трёхцветная кошка, жившая на конюшне, запрыгнула к Юлке на колени и понюхала крошки слоёного теста. Потом озабоченно мяукнула и принялась изящно намывать усы, пока Юлка гладила её по спинке.

– Ты же поддакивала, когда я говорила, что нас с Дрёмой не победить? Что мы – лучшая команда? – Сальвия нахмурилась. – И вообще, ты же знаешь, что я делаю это не ради славы, Юлка. Я делаю это ради Чапура. Ловлю шанс.

– Но если мы потеряли его, то можем потерять и тебя, – прошептала Юлка, слёзы комом стояли у неё в горле.

Ма положила свои бумаги на тюки сена в конце прохода и, опустившись на колени рядом с Юлкой, обняла её за плечи.

– Милая, я знаю, что ты переживаешь. Я тоже. Но это то, что Майрены делали всегда. В этом мы и хороши, этим и известны. Кто-то должен объезжать границы каждую весну и осень, ведь иначе нам придётся жить в магическом хаосе. А Сальвия – одна из лучших. С ней всё будет в порядке. Дрёма позаботится об этом, верно?

Она обернулась через плечо на стойло позади себя, где кобыла Сальвии пускала пузыри в ведре с водой. Дрёма подняла голову, поняв, что речь идёт о ней, и заржала.

Ма рассмеялась:

– Вот видишь? Она знает свою работу. Кроме того, я переговорила со старейшинами и удачедейками о дополнительных мерах защиты для нынешних всадников. Всё получится, вот увидишь.

Пальцы Юлки сжались на шёрстке Недоли, и пятнистая кошка спрыгнула с её коленей, возмущённо дёрнула хвостом и унеслась прочь.

– Но, ма…

По гравийной дороге к амбару зацокали копыта, и в открытые двери влетели голоса и смех.

– Ага! – бодро сказала ма, наклонившись вперёд, чтобы посмотреть. – Брендан Форт здесь. Сальвия, оседлай с ним Искорку, пока я поговорю с его отцом, ладно?

Юлка ожидала, что сестра бросит какое-нибудь резкое, язвительное замечание, но Сальвия просто кивнула и обтёрла руки о бёдра. Не знай Юлка сестру как облупленную, внезапный румянец, расцветший на щеках Сальвии, мог бы показаться ей подозрительным.

Наверное, она раскраснелась от усилий – она ведь кормила и поила лошадей.

Юлка знала, что ей тоже пора приниматься за дело, но медленно пригубила чай, надеясь, что тепло растопит лёд в груди. Несмотря на смелые слова Сальвии и спокойную уверенность ма, ей самой было страшно.

– Удачного утра! – воскликнул Брендан, спрыгнул с седла и привязал своего обычного гнедого коня к коновязи на конюшенном дворе. Он похлопал толстошеего мерина по плечу и прошёл на конюшню, улыбнувшись мимоходом Юлке.

Девочка старалась не обращать на него внимания, но парень так бодро размахивал руками, что перевернул ведро с розовыми лепестками, которые ма собрала для лошадей. Ведро свалилось с полки у двери, и лепестки рассыпались по проходу. Двенадцать обрадованных лошадей зафыркали и зачмокали губами, надеясь на добавку к завтраку.

Юлка застонала и опустилась на колени, чтобы собрать нежные лепестки.

– Извини! – сказал Брендан, присоединяясь к ней.

Но тут из-за угла появилась Сальвия с двумя сёдлами, и он вскочил на ноги, снова толкнув Юлку и ведро.

– Сальвия! – вскричал он.

– Неуклюжий олух, – пробормотала Юлка себе под нос, опять сметая рассыпанные лепестки.

– Искорка здесь, в третьем стойле, – сказала Сальвия, указывая рукой.

Юлка наблюдала за ним краем глаза, заканчивая собирать лепестки. Ему потребовалось три попытки, чтобы застегнуть недоуздок на Искорке, а когда кобыла вскинула голову, он чуть не упустил поводья. Брендану удалось оседлать её без особых сложностей, но Сальвии пришлось показать ему, как надо потихоньку затягивать подпругу, чтобы Искорка не вспылила и не начала брыкаться.

И этот юноша хвастал, что может победить знаменитую Сальвию Майрен?

Юлка не впечатлилась, но заливистый смех и сияющая улыбка Сальвии, казалось, наполняли конюшню солнечным светом.

Покачав головой, Юлка почесала кончик носа и закончила с утренними делами.

Он был такой телепень. Но так приятно видеть, как сестра снова улыбается.

10

Перья и фейворы

Позднее тем же утром, пока ма и Сальвия обсуждали готовность всадников к Прогону и Дикой охоте, Юлка отправилась в город вместе с па. Когда он вошёл в «Ткани Шильце», девочка побежала по мощёной улице к «Часовым механизмам Латунника».

Даже после целой зимы, проведённой за заучиванием схем и сборкой простых часовых механизмов, ей многому предстояло научиться. Юлка торопилась впитать как можно больше, надеясь, что это поможет ей в работе над лунными часами.

Пока старейшина Латунник разбирал квитки Саймона о продаже, Юлка упражнялась в калибровке шестерёнок и работе с заводными механизмами. Шкарпетик мурлыкал у её ног, и тихое мурчание накладывалось на мерное тиканье часов.

Внезапно в магазине звякнул одинокий колокольчик.

Юлка испуганно вздохнула, а рука старейшины Латунника дёрнулась, случайно смахнув несколько листочков на пол. Шкарпетик зашипел, тревожно взъерошив шерсть.

Фейвором Фликтиса Латунника была безупречная точность его часов. Поэтому все часы в его лавке были выставлены одинаково, и, когда одни часы отбивали час, били все разом.

Но теперь все часы показывали разное время. Вычурные деревянные часы с кукушкой на северной стене магазина утверждали, будто сейчас шесть часов вечера – в этом заверяла механическая луна, всходившая на покрытое эмалью небо. Напольные часы, стоявшие в углу, показывали час ночи. Между тем часовая и минутная стрелки на некоторых часах просто дёргались между полуднем и половиной второго.

– Что происходит? – прошептала Юлка, от удивления едва не потеряв голос.

– Я не уверен, – пробормотал старейшина Латунник. – Никогда не слышал, чтобы фейвор вышел из строя. Полагаю, это может быть просто аномалия времени, пузырь на границе, но… я просто не знаю. – Он покачал головой. – Извини меня, Юлка, но мне необходимо поговорить с остальными старейшинами. Возможно, придётся провести дополнительное расследование. – С этими словами он нацарапал записку для Саймона и набросил на шею чёрный шарф. Взяв свой посох, Фликтис сказал: – Увидимся завтра. Если хочешь, можешь забрать эти шестерёнки домой и продолжить работу, а?

– Спасибо, старейшина Латунник. – Юлка вышла следом за ним и поспешила в лавку па.

Потянув на себя дверь «Тканей Шильце», Юлка шагнула в радугу атласов, шелков, бархатов, парчи и катушек лент и кружев. Па стоял у длинного раскройного стола и отрезал от рулона шёлка кусок переливающейся персиковой ткани.

– Добрый день, птичка, – сказал он с улыбкой. – Почему ты не у Латунника?

– Па, когда я была там, произошло нечто странное… – Она нахмурилась, глядя, как он накалывает персиковый шёлк на лиф платья.

– Да? – спросил он.

– Фейвор старейшины Латунника вышел из строя. Его зачарованные часы сбились… Они зазвонили не вовремя, а затем и все часы в магазине начали вращаться невпопад. Это был сущий хаос.

Па уронил игольницу и посмотрел на дочь круглыми от изумления серыми глазами.

– Не может быть!

– Да. Сейчас он созывает остальных старейшин, чтобы обсудить это, но… как ты думаешь… что всё это значит?

Па вздохнул и разгладил ткань рукой.

– Возможно, это просто какой-то сбой.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы фейвор терял силу?

– Нет, но я не понимаю, как работают фейворы, так что не мне судить. – Резкая нотка в его мягком голосе сказала Юлке, что па пытается скрыть своё беспокойство, и это ещё больше расстроило девочку. Как взрослые не понимают, что честность пугает меньше ложных заверений, которые только оставляют детей воображать разные ужасы?

Па перевернул лиф и поставил греться утюг.

– Не бери в голову, Юлка. Тебе не о чем беспокоиться. Старейшины разберутся с этим.

Юлка нахмурилась и зашагала вокруг раскройного стола, теребя своё медное кольцо.

– Па, я не ребёнок. Не надо защищать меня от правды. Я знаю, что при Сумеречном дворе что-то происходит. Чапур ведь пропал не просто так, и…

– Ржа и разруха, – внезапно выругался он, подняв перед собой короткий обрывок обтрёпанной нити. Она была белой или серой – Юлка не могла определить. Фейвором па была катушка ниток, которые никогда не кончались, не скручивались, не запутывались и не рвались и подходили по цвету к любой ткани…

Зачем ему сдался этот обрывок обычной нитки?

Его руки дрожали, он не сводил глаз с иголки с ниткой, а лицо побледнело от потрясения. Он взял катушку другой рукой и слегка покачал её на ладони.

– Раньше она никогда не подводила. Ни разу за двадцать три года с тех пор, как я её заработал.

Страх острой сосулькой кольнул Юлку в затылок и стаял холодной струйкой вдоль позвоночника, едва она осознала, что сказал па. Нить-фейвор порвалась. Чары развеялись.

Как и у старейшины Латунника.

– Что же, я состоял в гильдии портных ещё до того, как выехал на Охоту, – пожал плечами па спустя мгновение. Его лицо застыло маской фальшивого спокойствия, но в его глазах Юлка прочла смятение. – Я умею шить и без зачарованной нити. В этой лавке есть основные цвета, и я могу отправить посыльного к Блотту и Бёрли в Сине-Гавань за остальными. Справимся как-нибудь. – Па через силу улыбнулся, но Юлка его улыбкой не обманулась. Он был напуган.

– Кто пожаловал тебе фейвор? Майская Королева или Король Урожая? – Юлку окутал тягучий страх.

– Король Урожая. Почему ты спрашиваешь? – И тут его глаза сузились, когда Па сообразил, к чему она клонит. – Ах. Понимаю. Если с Королём Урожая случилось нечто хуже, чем просто падение с тенеродого… – Он забарабанил пальцами по столу. – Фейвор старейшины Латунника тоже от Короля Урожая. Он сейчас встречается со старейшинами, говоришь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Обыгрывается слово «фавор», означающее знак благосклонности, которым дама одаривала рыцаря на турнире (к примеру, это могла быть лента).