Тихий дом

У Клары дома было много забавных вещичек, пахло свечами, кофе, совсем так, как в кофейне. Здесь все ощущали атмосферу тишины и покоя. Лизины родители в дневной и уж тем более в утренней суете пили кофе растворимый, на скорую руку, а Клара никуда не торопилась, Лизу всегда выслушивала, не доставала скучными расспросами про школу и прочей ерундой, волнующей обычно взрослых. У Лизы были свои бабушки, даже две, но они еще бились в страстях, молодились, работали и были все время заняты. В смысле свободы и чистого взгляда на жизнь, не затуманенного суетой и любимым взрослыми словом «надо», они с Кларой были очень похожи. Девочка еще не заразилась от взрослых, не вступила в опасный возраст, а Клара уже давно из него вышла, так что они хотели от жизни примерно того же: радости от каждого дня, побольше удовольствий и никаких обязанностей, насколько это возможно, а также чудес, уюта, добрых мультфильмов, пончиков, сладостей и красоты. Однажды Лиза даже совершила предательство, отказавшись от своих бабушек и на время присвоив себе Клару – очень уж хотелось произвести впечатление на одноклассницу и похвастаться тем, какая у нее замечательная бабуля.

Итак, Лизу эта идея с кофейней очень воодушевила и они, бросив рюкзак у Клары, отправились в путь. Можно было проехать две остановки на маршрутном такси, но кто же захочет это делать, добровольно заключить себя в духоту, если можно прогуляться и ощутить, как весна стучится в двери, осознать, что теплые солнечные дни не за горами и очень скоро расцветут деревья, весенний воздух будет напоен ароматом свежих бледно-розовых лепестков. Они шли по дорожке, ведущей через центральную часть города вниз, обе очень хотели есть и обменивались ничего не значащими фразами. Лиза говорила о дне рождении подруги, на которое была приглашена, ей хотелось удивить всех подарком, который еще не придумала, а Клара собиралась в театр и приглашала Лизу с собой. Девочка там никогда не была, и ей не хотелось менять свои пристрастия, тем более в театре, наверное, очень скучно. Она любила ходить с одноклассниками и родителями в кино, а планшет и вовсе заменял ей все возможные развлечения, так что она думала, как бы повежливей отказаться. Впервые оказавшись у Клары и увидев ее современный телефон и то, как она пользуется планшетом, девочка оторопела, но сейчас уже ничему не удивлялась. Клара – она такая классная! И очень веселая!

В кофейне они уселись в дальнем углу зала, расположились на фантастически удобном диване и замерли там в блаженной неподвижности, отогреваясь и рассматривая все вокруг. Окна выходили во внутренний дворик, летом он обещал быть зеленым, а зимой – снежным, в сегодняшнем мрачном безвременье он застыл в своем ожидании, но внутри было так красиво и уютно, что кофейне можно было простить даже временно мрачный дворик. В детстве, конечно, можно без всяких на то причин удивленно раскрывать рот, мечтательно улыбаться, не рискуя привлечь к себе внимание, а стоит подрасти и уж тем более состариться, так сразу же возникнут косые взгляды и вопросы: о чем думаешь, что случилось, у тебя что-то болит, почему ты молчишь?!? Поэтому Клара себя сдерживала.

А Лиза мечтательно улыбалась, разглядывая новое место и всех посетителей, уткнувшихся в телефоны и компьютеры. Клара поговорила с официантом и смело сделала заказ. Себе – капучино в большой керамической кружке и стакан воды, а Лизе, находящейся в том возрасте, когда хочется всего и сразу, выбрала горячий шоколад и огромное пирожное под названием «Римские каникулы».

Девочка так долго водила пальчиком по меню, что Клара поняла: срочно требуется еще и мороженое. Лиза, совершенно счастливая и довольная, крутила в руках рекламные проспекты, что лежали на столе и благодарила Клару.

– Не волнуйся, ты меня не разоришь. Хочешь чего-нибудь еще? Нет? Точно?!? Ты лучше хорошенько подумай. Возможно, мы придем сюда не скоро!.. Жаль, что в моем детстве не было таких прекрасных пирожных, хотя мы об этом ничуть не жалели. Мамины блины и пироги были тоже замечательными!

– А вот моя мама ничего не печет и почти не готовит. Говорит, нет времени, – вздохнула девочка.

– Не готовит?!? А что же вы едите?.. А ты приходи ко мне, и я тебя обязательно научу!

– А мама отпустит? – улыбнулась Лиза.

– Конечно! Мы же ее вежливо попросим, – Клара заговорщицки улыбнулась, – и вообще у нас с твоими родителями отдельный договор!

Лиза, довольная и счастливая, с шоколадными усами от большой чашки, уплетала за обе щеки гигантское пирожное. Все же есть на свете люди, успокаивающие всех вокруг и поднимающее настроение одним своим присутствием. Лиза знала: Клара как раз такая!.. Она могла выйти в свой крошечный садик босыми ногами, копаться в огороде в длинной цветастой юбке, не обращая внимания на то, что глазеют соседи, готовить всякие вкусности, подмигивать от удовольствия их пробуя, вязать Клёпе смешные свитера, красить волосы в ослепительный рыжий цвет, забрать Лизу с последнего урока, если очень попросить, и по-детски этому радоваться. Она может рано вставать, не скрывать, что любит смотреть мультики, приносить с рынка замечательные вещицы, подскакивать, как молодая, от телефонного звонка какого-то Бори, разгадывать кроссворды, писать длинные сообщения, носить несколько колец и браслетов сразу, прятаться в забавной шляпе, если не хочет никого видеть, разговаривать с курицей и утверждать, что она все понимает, по-хулигански не открывать дверь незваным гостям, гулять в парке ранним утром и поздним вечером и находить там всякие мелочи вроде браслетиков и брелков, а потом, как бы между прочим, дарить их Лизе. А есть такие люди, от которых вообще никакого толка и удовольствия, одна тоска и печаль. К счастью, Клара совсем не такая. Жаль, что видятся они не часто и она не Лизина настоящая бабушка. Нужно будет ее крепко обнять и чмокнуть в щеку, а еще принести желтые тюльпаны, она их так любит…

17

Саша почему-то тревожилась весь день: утром, как это обычно бывает по понедельникам, Клара должна была принести поллитровую баночку сметаны, такую густую, что ложка в ней стоит и не падает, и килограмм свежайшего деревенского творога. Была у нее с кем-то договоренность, и в воскресенье вечером ей привозили вот такие прекрасные натурпродукты. Именно Клара научила Сашу покупать настоящие молочные продукты на рынке. Прежде молодая женщина в непрекращающейся суете и спешке забегала в супермаркет и хватала то, что рекламируют по телевизору. Разные «молочники», «простокваши» и «деревенские усадьбы» – все, как советовали добрые бабушки и облаченные в белые одежды фермеры. Клара на все это махнула рукой. Огурцы и капуста – только собственного приготовления, рыба и мясо – на рынке, у проверенных людей, а вот молочные продукты ей доставляли хорошие знакомые, живущие за городом. Ими она и делилась с Сашей.

В понедельник утром Клара не зашла, на звонки не отвечала, это было на нее не похоже, и Саша решила заехать к ней сразу после работы, но к обеду сердце так тревожно застучало, в голову лезли такие страшные мысли, что она отпросилась и, заказав такси, поехала к Кларе, решив ничего пока не говорить Боре. У нее был его номер, иногда они созванивались, но не по-дружески, а так, по существу. Встревожить его было бы нечестно, и она решила прежде все выяснить самостоятельно. Ехала и надеялась, что Клара вот-вот перезвонит сама и скажет со свойственным ей юмором: «Сашенька, девочка, ну нельзя нам, старикам, давать в руки новые технологии! Это же губительно и опасно, почти так же, как граната в руках у обезьяны! Забыла зарядить телефон с вечера и, представляешь, не могла его найти! Его еще не научили отзываться на хозяйский голос!»

Апрельский день был солнечным и теплым. Машина ехала по замысловато переплетенным улочкам, блестели после ночного дождя шиферные крыши домов, сбегающих по крутым склонам к центральной площади. Перед гостиницей с пристроенной террасой, потихоньку заполняющейся отдыхающими, выставляли столики с полосатыми зонтами. Город весной был еще сравнительно немноголюдным. Первый наплыв туристов обычно приходился на майские праздники. Птицы оглашали небо своими криками, воздух был наполнен теплым ветром, ароматом выпечки и свежесваренным кофе. Саша думала о том, как было бы хорошо увидеть сейчас Клару и осознать, что все тревоги были беспричинными! Это сделало бы Сашу абсолютно счастливой. Столько, сколько дала ей в последние годы Клара, не дал ей никто. Они бы выпили вместе по чашке кофе. В кухонном шкафу у Клары всегда находились в нужное время сладости или испеченные ею плюшки-ватрушки-пироги. Они бы посмеялись над тем, как удачно заехала Саша, в будний день, в обеденный перерыв, вот такой вот неожиданный перерыв на кофе, и потом Клара обязательно вспомнила бы какую-нибудь забавную историю из прошлого. На работу Саша бы вернулась, как это всегда бывает после общения с Кларой, в приподнятом настроении и с легкостью пронесла бы его до самого вечера.

Это только Клара думал, что Саша делает ей одолжение, присматривая за ней и ее питомцами. У Саши на этот счет было совершенно другое мнение. Долго и отчаянно она искала мать, которая рано ушла из жизни, видела ее в других людях, в мелькающих силуэтах, в старых фотографиях и всегда пыталась представить, что бы она сказал в том или ином случае. Они с Кларой были, конечно, совсем разными людьми, но именно Клара с ее неугасающим юмором и легкостью научила Сашу прислушиваться к своим чувствам, довольствоваться тем, что есть, заниматься в выходные цветами, радоваться детям, любоваться красивыми вещами, слушать музыку. Тихие житейские радости давали Кларе силу, и удивительно, как ее советы помогали Саше жить. Она успокоилась, остановилась и оглядела свою жизнь более пристально и нашла в ней так много замечательного, что скрывалось в дневной суете за непрекращающимися проблемами. Саша знала, что Кларе не нравится то, как относится к Саше ее муж, но после одного разговора Клара дала понять, что это жизнь Саши, и никого больше, и принимать решение нужно только ей. И тогда, когда она будет готова. Это очень облегчило ситуацию, и больше они к этой теме не возвращались. И за эту деликатность Саша тоже была ей очень благодарна. О Кларе знали все ее друзья и подруги, так и говорили: как, мол, твоя старая еврейская подружка? Саше не нравилось, что они ее так называли, про себя она звала Клару «вечным праздником», «гимном жизни». Теперь она верила, что можно быть счастливой и вести полноценную жизнь даже в зрелом возрасте. То, что Клара давно разменяла восьмой десяток, Саше верилось с трудом. Она казалась ей разумнее и энергичнее многих ее сверстников.

Выйдя из машины, Саша увидела широко распахнутую дверь, заливающего Клёпу и неуклюже сидящую на ступеньках Клару. Она сидела в своей обычной одежде для работы в саду, с вытянутыми вперед ногами и закрытыми глазами. Сердце бешено застучало, Саша поняла сразу: она не просто присела на минутку отдохнуть и насладиться свежим бодрящим воздухом раннего утра и еще не очень жаркими лучами солнца. На какое-то мгновение ее ум отказался признать очевидное, а потом вдруг пришла ужасная и непоправимая мысль о том, что Клары уже нет, но потом, подойдя ближе, она увидела, как Клара открыла глаза и посмотрела на нее, но не смогла вымолвить ни слова. Слава Богу, не произошло ужасное, и Саша быстро стала набирать номер скорой помощи. Потом она вошла в дом, погладила и успокоила Клёпу, проверила есть ли у него вода и еда, выключила телевизор и принесла теплые вещи. Ими она укрыла Клару, на ноги надела носки, сушившиеся на батарейке. Она обняла пожилую женщину и сказала ей несколько ободряющих слов, затем вернулась в дом, достала из выдвижного ящика документы, ночную сорочку, халат, домашние туфли, несколько пар нижнего белья, зубную щетку и все аккуратно сложила в целлофановый пакет. Ключи лежали на обычном месте, Клара не собиралась никуда уходить, только вышла в сад посмотреть, как он растет и меняется, наметила себе дневную работу, и что-то с ней произошло. Саша уже знала, что это, но не хотела думать. В последний момент она закрыла входную дверь, взяла Кларин телефон с зарядным устройством, и именно тогда к дому подъехала белая машина скорой помощи…

В ту ночь сон почему-то не шел. Он будто ускользал от нее. Она то погружалась в дрему, то просыпалась и лежала с открытыми глазами. В этом беспокойном сне ее преследовали голоса, обрывки разговоров, чьи-то слова, не имевшие никакого смысла. Перед ней будто стоял папа и говорил: «Поздравляю, вот ты и нашла себе дедушку!» Мама ходила по комнате и складывала белье, только что снятое с веревки. Нужно схватить за конец простыни и пододеяльника, стряхнуть и потянуть изо всех сил. Потом аккуратными стопками отнести белье на кухню и ждать, когда раскалится тяжеленный чугунный утюг. Мама просила Клару помочь и сердилась, что дочка лежит и не отзывается. Без умолку болтала где-то рядом Милочка, в обычной жизни такая тихоня, осуждающе глядел склонившийся над книгой Яша сквозь тяжелые очки, едва держащиеся на носу. Маленький Боря возился на полу с новой машиной, а потом уже большой Боря поспешно собирал чемоданы. Циля, седая и еще больше исхудавшая, появилась ниоткуда и зашептала Кларе на ухо: «Назови его Фимой… Как это кого? Твоего сына! Ефим – очень хорошее имя! Назови того мальчика, который у тебя родится!»

Клара пыталась что-то сказать, но они ее не слышали или она делала это очень тихо. Ее стала охватывать тревога: почему они ее не слышат, ведь она говорит очень важные вещи? Потом, под утро, она наконец уснула, и ей приснился теплый, хороший сон: они с Милочкой собираются в школу, уже опаздывают, все из-за нее, Клары, конечно, а мама наливает в белые чашки с розами чай, будто не замечая их беспокойства, кладет перед ними два куска хлеба с вареньем и говорит: «Все равно опоздали, так покушайте нормально. Нельзя идти в школу голодными. Из дома – только с теплым животом!»

Клара проснулась окончательно около пяти. Ночь наконец закончилась. Она зажгла свет, поправила сбившуюся простыню, заметила, что совсем не отдохнула. Налитые усталостью ноги с трудом дошли до кухни. Она выпила чай и свои обычные таблетки, давление измерять не захотела. За окном появились первые косые лучи солнца, дождь прекратился, и она решила выйти во двор. Надев обычную одежду для утренних прогулок, она вывела погулять Клёпу, прошлась совсем немного, только разглядела бледное безоблачное небо, услышала, как поют, перекликаясь, птицы. На каштане, кажется, запел дрозд. Каштан рос в тихом и безветренном уголке сада и обычно терял крупные желтые листья с наступлением первых заморозков. Прошлая осень была мягкой, и листья держались до самого декабря. Клара любила, как он цветет, как поднимаются вверх его белые пирамидки, а потом появляются зеленые колючие шарики. Скоро она это увидит.

Как же хорошо, что закончилась эта беспокойная ночь! Не выспавшаяся и усталая даже больше, чем накануне, Клара делала в то утро все через силу. Даже такие простые вещи, как приготовление каши для себя и завтрака для Клёпы и Рябушки требовали от нее неимоверных усилий и сосредоточенного внимания. Глядя на себя в зеркало, она заметила темные круги под глазами и бледность. Все-таки в ее возрасте хороший сон – основа всего. Впрочем, как и душевное спокойствие, и внутренний настрой, и чувство юмора.

Решив, что на воздухе ей станет легче, мучила духота, Клара, отперев дверь, снова вышла в сад. От холодного бодрящего воздуха на мгновение перехватило дыхание. Она поняла, что оделась слишком легко, но свежесть была приятной, даже обжигающей, такой, когда умываешься холодной водой или купаешься в горной речке. В молодости она это очень любила, а когда поняла, что с семьей и детьми не складывается, стала ездить раз, а то и два раза в год по курортам, выбирая то море, то горы. Тогда прохладная вода ее не удерживала от купания, в этом было для нее особое удовольствие.

В ее крошечном садике блестела роса. Первые лучи солнца, еще не очень-то и греющие, уже коснулись одного уголка сада. Там росинки подсыхали, и трава приобрела другой оттенок зеленого. Это весеннее оживление, цветочные бордюрчики, расцветающие деревья и изумрудная травка всегда поднимали ей настроение. Здесь она с удовольствием трудилась, здесь она проведет сегодняшний день. Мамочка бы очень удивилась, узнав, что Клара, ее старшая дочь, совершенно равнодушная к огороду, к растущим пышным цветом подушкам из белых и лиловых цветов, стала вдруг заядлой огородницей. Удивилась бы и порадовалась. Интересно, что мама находила для себя в этом занятии? Кларе нравился сам процесс, наблюдение за меняющимися временами года, время, которое она проводила на воздухе. Конечно, картошку и морковь она не выращивала, но за деревьями следила; петрушку, укроп и тимьян сажала, с сорняками боролась.

На глаза ей попался странный цветок, похожий на одуванчик. Она, не раздумывая, наклонилась и решила выдернуть его вместе с цепким сильным корнем. В эту минуту ей ни о чем другом не думалось, она сделала это автоматически, но, выпрямившись, ощутила странную легкость и вместе с тем сильное головокружение. Все поплыло перед ее глазами, ей даже показалось, что она сейчас потеряет сознание. Вот-вот это должно было случиться, и, чтобы не упасть, она тихонько двинулась к крыльцу, ухватилась за ступеньку и села. Вдруг боль, будто электрическим током, пронзила ее левую руку и, сжимая стальным обручем грудь, опоясала все тело. Она закрыла глаза, чтобы легче пережить эту боль, отпугнуть что ли. Ей хотелось крикнуть, позвать на помощь, но она не могла это сделать, не могла издать ни звука.

Она присела, замерла и больше не чувствовала ни своих ног, ни тела, не владела своей речью. Сколько она так просидела, не знал никто, но Клара стала ощущать холод, идущий от ступенек и от сырой земли. Кажется, она слышала пение птиц, того самого дрозда, что встретил ее ранним утром, чувствовала, как нагревает ее лицо робкое весеннее солнце, а потом, мало-помалу, стали доходить и другие звуки, другие запахи. Может быть, ей все это кажется так же, как казалось ночью присутствие давно ушедших людей?

Она открыла глаза и увидела Сашу. Та что-то ей говорила, укрыла ее чем-то теплым, но было уже поздно. Она, кажется, не дошла до туалета. Струйка жидкости вначале ее согрела, а потом заставила мерзнуть еще сильнее. Саша обняла ее, говорила что-то ласковое, но слов Клара не различала, это уже не имело значения. Потом ее куда-то везли, она подпрыгивала на кочках, слышала разговор чужих людей. Ушло солнце. Спряталось, вероятно, за облаками. Клара снова закрыла глаза и ощутила невероятное блаженство…

Саша, проведя с Кларой в больнице полдня, вернулась домой. Вернее, ее вытолкнули. Делать ей там было больше нечего. Хорошо, что вы нашли ее вовремя. Следующие двадцать один день покажут все. Будем надеяться, она вернется и восстановится, хотя возраст, знаете ли… никаких прогнозов и никаких гарантий. В реанимации вам делать нечего, идите домой.

Саша не думала, что будет чувствовать себя так плохо. Она сидела в коридоре, держала пакет с Клариными вещами, оказавшимися совершенно ненужными, и плакала. Мимо ходили врачи и медсестры, и только одна, уже давно немолодая женщина в белом халате спросила: «Почему Вы плачете? Вам это сейчас нельзя, Вы должны быть сильной, и мама обязательно поправится! Каких только чудес мы здесь не видали!» Погладив ее по спине, сказав еще несколько ободряющих слов, женщина ушла по коридору дальше, а Саша, радостно ухватившись за нужное сейчас ей слово, вытерла слезы и вызвала такси. Чудо! Ну, конечно же, чудо! Клара – это же гимн жизни, вечный праздник, она обязательно справится! Кто же, если не она?

Из машины она позвонила мужу и все объяснила. Дети уже должны быть дома, а у нее было еще одно непростое дело. Отыскав в пакете Кларин телефон, она его включила, но звонить сейчас не стала. Нужно взять себя в руки и только тогда решиться на звонок…

Дом, оставшийся вдруг без хозяйки, казался мертвым. Только внешняя оболочка, без бьющегося сердца. Тихий и пустынный, он будто чего-то ждал. Навстречу открывающейся двери бросился малыш Клёпа, курица в клетке закудахтала и захлопала крыльями. Не слышно было ни шагов, ни грохота кастрюль, ни тихо бормочущего телевизора, всегда являющегося фоном в этом доме. Саша осмотрела спальню: ни разбросанных вещей, ни приготовленного наряда, который Клара обычно набрасывала на спинку стула, ни дуновения ветерка из открытого окна. Только пустой диван, комната без уютного звона посуды, без Клариного смеха и надежды ощутить ее теплое присутствие, по крайней мере в ближайшее время. В том мире, где жила раньше Клара, так легко было верить, что с ней ничего страшного и непоправимого никогда не случится, а теперь не радовал ни ее дом, ни сад, потому что не было вокруг Клары, умевшей оживлять все вокруг одним своим присутствием.

Саша давно не чувствовала себя такой одинокой. Знала, что так думать нельзя, что дома ее ждет семья, голодные дети и недовольный муж, но сейчас она была слишком слабой и уязвимой, чтобы открыться миру. Нужно немного переждать. И она стала составлять список дел, перекрывать отопление, водяные краны, крепко-накрепко закрывать окна. Потом она огляделась по сторонам в поисках большого пакета. Найдя его под мойкой, она заодно прихватила пакет с мусором, а в тот, большой, сложила Клёпину подстилку, несколько игрушек, два свитерка, связанные Кларой, и две миски. Рябу она решила с собой не брать. Насыпала ей корма, проверила воду – все равно она будет приходить и проведывать дом, так и курица будет под присмотром. Потом Саша, будто вспомнив что-то важное, посмотрела, не осталось ли что-то на печке, опустошила заварочный чайник, заглянула в холодильник и увидела там банку сметаны и пакет с творогом. Машинально положила их в другой пакет, а потом вдруг снова расплакалась.

Еще совсем недавно Клара усадила ее торжественно на диван и протянула небольшой красный мешочек, перетянутый золотистой ленточкой. Сделав знак, открывай, мол, не бойся, Клара уселась в кресло, будто в первый ряд партера, чтобы не упустить ни одной детали из того, что сейчас будет. Саша, развязала шелковую ленточку, заглянула внутрь. Там что-то позвякивало. Еще мгновенье – и ей на ладонь высыпались чудесные серебряные веточки с бирюзовыми лепестками! Блестящие, новенькие, такие красивые – спасибо ювелиру! Саша стала примерять серьги и надевать кольцо на безымянный палец – все подошло, Клара отлично знала ее размер! Саша стала смущенно благодарить, что-то бормотать отказываться. «Вы ведь уже поздравили меня, Клара!» Но дарительница, видя, как искренне радуется молодая женщина, понимая, что подарок пришелся по душе, явно наслаждалась увиденным и не позволяла говорить ерунды: «Пусть тебе от меня что-то останется! Носи на радость, Сашенька! И перестань говорить глупости!..»

А теперь она лежит в реанимации и не может вымолвить ни слова! Саша набрала себе немного воды в стакан из кувшина, который хозяйка дома вместе со стаканами называла «янтарным трио», усадила рядом потерявшегося Клёпу и взяла в руки Кларин телефон.

– Клара? Ну наконец-то! Я звонил тебе все утро! – Саша услышала на другом конце бодрый и веселый голос.

– Нет, Борис, это не Клара. Это Саша – помните меня? – в ответ тишина. Саше казалось, что она вместо Бори чувствует, как у него пересыхает горло и учащенно бьется сердце. Все вокруг замерло и смолкло, словно остановилась лента и сломался кинопроектор. Стих ветер, замолчали птицы. Он стоял не двигаясь, ожидая, что она, Саша, сделает первый шаг. Хорошо, что он не видит ее зареванного лица.

– Что случилось? – с трудом спросил мужской голос, за секунду до этого это был совсем другой человек. – Где Клара?..

18

Боря прилетал дважды. Первый раз через два дня после случившегося, хотя это было совершенно бесполезно, сделать он ничего не мог. После нескольких звонков – Борина осведомленность и его знакомства как раз-таки пригодились – их с Сашей пустили на несколько минут в реанимацию. И второй, когда Кларе заметно полегчало, к ней вернулась речь, хотя, конечно, не полностью, и частично восстановилась работа левой руки и ноги. На этот раз требовалось принять очень важное решение.

Лечащий врач ни о каком перелете не хотел даже слышать. Какой бы замечательной ни была ваша хваленая медицина – нет и еще раз нет! Менять климат в таком возрасте противопоказано любому человеку, а тут еще столько осложняющих картину факторов! Реабилитация предстоит серьезная и долгая: массаж, физиотерапия и полный уход. Хорошо бы ей вернуться домой, в привычную среду, но необходимо постоянное присутствие близкого человека. Сказав все это, врач удалился, а Саша с Борей так и остались с нерешенным вопросом.

Забрать Клару к себе она не могла. Даже если не принимать во внимание мужа и шумных детей, это не будет идеальным местом для Клары. Кто сможет за ней присматривать, когда Саша пойдет на работу? Кроме всего прочего, Клара любила жить в одиночестве, она часто говорила о независимости, которой она очень дорожила, ей нравилось не подстраиваться под чей-то ритм жизни. Вряд ли она захочет менять свои привычки в таком возрасте.