Жибек

Арлан произнес холодным ясным голосом:

– Сегодня.

– Возникнет уйма юридических проволочек.

Арлан, который чуть ли не ежедневно сталкивался с юридическими проволочками, с вызовом посмотрел ему в глаза:

– Сегодня.

Акыл заколебался, потом вздохнул и кивнул.

– Думаю, мой юрист может заняться этим прямо сейчас, пока мы здесь разговариваем. Это очень сложное дело и требует больших затрат времени, так что в любом случае на это уйдет несколько дней.

Нужно еще решить вопрос с твоей недвижимостью…

– Мне не нужна никакая недвижимость. Я возьму только корпорацию.

– Но…

– Все, что требуется от вашего юриста, – это составить четкий и ясный документ, в котором будет написано, что вы объявляете меня своим преемником. С вашими возможностями, на это уйдет не больше часа.

– Арлан, – начал Акыл, но, взглянув на лицо внука, понял, что упрашивать бесполезно, и замолчал.

Гордость и непреклонная воля, решительность и сила, которые свидетельствовали о том, что это его внук, одновременно делали его недосягаемым для него. Слишком поздно. Удивленный тем, что Арлан отказывается от львиной доли недвижимости и согласен взять только корпорацию, старик тяжело поднялся и вышел в коридор, переговорить с юристом, чтобы тот занялся составлением документов. Пусть через час Арлан уедет, но он уедет обладателем всего того что заработал за свою жизнь Акыл Боранбаев, все то что принадлежит ему по праву рождения. В конце концов он тоже Боранбаев , и у него тоже есть гордость.

Когда старик вернулся, Арлан стоял у окна.

– Все готово, – сказал Акыл, опускаясь на стул. При этих словах Арлан немного расслабился – наконец все закончилось. Кивнул, и сел напротив деда.

После нескольких минут, в течение которых было слышно только тиканье часов, старик нарушил молчание:

– Насколько я понимаю, тебя следует поздравить. Арлан вздрогнул. О помолвке с Акерке, которую он собирался расторгнуть, еще не было объявлено.

–Акерке Калижанова – девушка из хорошей семьи. Я знал ее деда и дядю и, конечно, отца – Габит Калижанова. Она будет тебе отличной женой, Арлан.

– Поскольку двоеженство является в нашей стране преступлением, я считаю это маловероятным.

Акыл был неприятно удивлен тем, что получил неверную информацию, и, отпив со стакана воды, спросил:

– В таком случае могу я спросить, кто же эта девушка ?

Арлан открыл было рот, чтобы послать его к черту, но тот жест, каким дед медленно поставил стакан на стол, почему–то встревожил его. Он молча наблюдал, как старик начал подниматься.

– Наверное, мне надо немного отдохнуть. Если не трудно, позови, пожалуйста… Орал, – извиняясь, сказал старик.– севшим голосом попросил он. – Она знает, что делать.

Арлан позвонил. Буквально через секунду в гостиную вошла Орал тате и, подхватив старика, повела его по лестнице. Немедленно вызвали «скорую помощь». Через полчаса бригада медицинских работников взбежала по лестнице, и Арлан остался в гостиной ждать, отгоняя от себя мрачные мысли о том, что приехал как раз вовремя, чтобы присутствовать при кончине своего деда.

Однако доктор, спустившийся через некоторое время вниз, рассеял его тревогу.

– Я много раз предупреждал, чтобы он не волновался, – возмущенно сказал он. – Стресс губителен для его сердца. Сейчас он отдыхает. Часа через два вы сможете повидать его.

Арлану хотелось быть безразличным. Он говорил себе, что этот старик, так похожий на него самого, ничего для него не значит, и, тем не менее, вдруг услышал свой голос, который спрашивал:

– Сколько ему еще осталось?

Доктор развел руками.

– Кто знает? Неделя, месяц, год, может быть, больше. У него слабое сердце, но сильный дух, и сейчас он сильнее, чем когда–либо, – заметил доктор, надевая светлый плащ, который подала ему Орал тате.

– Что вы хотите сказать этим «сильнее, чем когда–либо»? Врач недоуменно улыбнулся.

– То есть как это что? Я хочу сказать, что ваш приезд очень много значит для него. Он произвел на Акыл Жарылгасыновича поразительный эффект, я бы даже сказал – чудодейственный. Обычно он ворчит на меня, когда плохо себя чувствует, а сегодня едва не сжал меня в объятиях, крича, что к нему приехали вы. Если честно, мне было приказано «пойти взглянуть на вас», – признался доктор, – хотя, конечно, это нужно было сделать незаметно. – Засмеявшись, он добавил: – Он сказал, что вы очень похожий на него в молодости.

Арлан постарался заглушить в себе все эмоции и никак не отреагировал на эти слова.

– Всего доброго, – попрощался доктор. – Тоты апа, Жадыра апа, сау болыңыз. – Он повернулся к апашкам, которые беспокойно выглядывали в коридор.

–Қарап келейін, – объявила после ухода доктора Тоты апа и, повернувшись к сестре, сурово предупредила: – Бос әңгіменіңмен Арланның миын ашытпа. Араласпа, олардың жұмыстарына шаруаң болмасын, – скрипучим голосом добавила она, поднимаясь по лестнице.

В течение следующего часа Арлан мерил шагами комнату, а Жадыра апа с величайшим интересом наблюдала за ним. Единственным, чего ему сейчас не хватало, было время, и именно время он сейчас терял. При таких темпах Жибек успеет родить своего первенца. А ведь до того, как он сможет появиться перед ее дядей, ему еще нужно встретиться с отцом Акерке – Габит Калижановым, и сообщить ему о расторжении помолвки.

– Ты же не уедешь сегодня? – неожиданно спросила Жадыра апа.

Сдержав вздох раздражения, Арлан покачал головой.

– К сожалению мне придется уехать.

– Его сердце не выдержит этого.

– Он выживет, – жестко ответил Арлан, подавив желание сказать ей, что сомневается в том, что там есть чему разбиваться.

После этих слов старая женщина уставилась на него так пристально, что Арлан не мог понять, то ли она задумалась о чем–то своем, то ли пытается угадать его мысли. Задумалась, наконец, решил он, когда она встала и сказала, что он обязательно должен посмотреть рисунок с воробьями, который сделал его отец еще мальчиком.

– Как–нибудь в другой раз, – отказался Арлан.

– Қәзір көрсен жақсы болар еді, – она по–птичьи склонила головку набок.

Мысленно проклиная ее, Арлан снова начал отказываться, но потом вдруг подумал, что это поможет ему убить время и согласился. Она провела его по длинному коридору в комнату, которая показалась Арлану личным кабинетом его деда. Войдя туда, Жадыра апа задумчиво приложила палец к губам.

– Где же этот рисунок? Ах да, вспомнила, – радостно сказала она. Просеменив к письменному столу, она провела по дну ящика, будто ища скрытый замок. – Тебе он понравится, я уверена. Где же этот замок? – бормотала она, прикидываясь рассеянной, забывчивой старушкой. – Ах, вот же он! – воскликнула Жадыра апа и выдвинула ящик. – Он, должно быть здесь, – сказала она, указывая на открытый ящик. – Поройся в бумагах и найдешь.

Арлан отказался рыться в чужом столе, но Жадыра апа не страдала особой щепетильностью. Засунув руки в ящик по локоть, она вытянула толстую пачку бумаг и бросила на стол.

– Так, а какой же из них я искала? – разбирая их, приговаривала она. – У меня уже не те глаза, что были раньше. Арлан, балам, ты не видишь здесь птичку?

Арлан оторвал от часов раздраженный взгляд, чтобы взглянуть на разложенные листки и остолбенел. Прямо на него с множества фотографий смотрел он сам. Вот он стоит на берегу реки Аксу, боясь войти в воду, вот он идет мимо сельской школы с молоденькой девушкой, которая подняла к нему смеющееся лицо, вот он шестилетний – очень серьезный, сидит верхом на своей первой лошади, вот он семи, восьми, девяти и –десятилетний… Помимо рисунков, здесь была кипа подробнейших отчетов о жизни Арлана – начиная с общих описаний и кончая конкретными событиями с точным указанием мест и дат.

– Ну что, нашел птичку, балам? – поинтересовалась Жадыра апа, пристально изучая не бумаги, разложенные на столе, а самого Арлана, у которого начала пульсировать жилка на шее.

– Нет.

– Тогда она, должна быть в библиотеке! Конечно, – радостно прощебетала апа, – она наверняка там. Как это на меня похоже, памяти совсем нет. Как обычно забываю обо всем, сказала бы Тоты если бы была сейчас здесь.

Арлан оторвал взгляд от этих наглядных доказательств того, что дед пристально следил за его жизнью почти с самого рождения, во всяком случае, с того момента, как он начал выходить за пределы дома на своих собственных маленьких ногах и посмотрел ей в лицо.

– На мой взгляд, у вас отличная память – улыбнулся он.

Жадыра апа лукаво улыбнулась и приложила палец к губам.

– Только не говори это вслух. Тоты доставляет такое удовольствие думать, что она умнее меня.

– Каким образом он добывал все эти сведения? – вопросом остановил ее Арлан, потому что она уже собралась уйти и оставить его здесь одного.

– Многие из этих фотографии сделала одна женщина, которая жила в ауле неподалеку от вас. А когда ты куда–нибудь уезжал, он специально отправлял помощника, который должен был ехать за тобой и делать твои снимки лично. Побудь пока здесь, а мне нужно кое–куда сходить.

Арлан знал, что она уходит, чтобы он мог рассмотреть все это без свидетелей. Какое–то мгновение он сомневался, нужно ли ему здесь оставаться, потом медленно опустился на стул и начал просматривать отчеты о самом себе. Все они были написаны неким Эльдар Гусейновым и по мере того как Арлан просматривал толстую пачку писем, его злость на деда за столь беспардонное вторжение в его личную жизнь начала проходить и он с увлечением погрузился в летопись своей жизни.

Вот фотография с седьмого класса, когда он впервые начал покуривать, втайне от родителей, за заброшенной пятиэтажкой. На обратной стороне фотографии была надпись:

«Я забыл упомянуть, что Арлан иногда выкуривает сигарету, причем за заброшенной пятиэтажкой»

Следующая фотография с лошадью была подписана так:

«Я не предполагал, что вы захотите узнать, на какой именно лошади Арлан выиграл «Бәйге». Мне казалось достаточным сообщить, что он пришел первым».

Фотографии были затертыми, с загнутыми концами, из чего Арлан сделал вывод, что их просматривали неоднократно. Кроме того, из некоторых комментариев он заключил, что старик гордился его успехами:

«Я согласен с Вами, Арлан – настоящий математический гений…»

«Результаты анализа прилагаются. Ваше предложение пригласить доктора, который сумел бы тайно осмотреть Арлана на предмет его больного горла, не возбудив при этом подозрений – совершенно невыполнимо».

Минуты переходили в часы и Арлана все сильнее охватывало смятение. Перед ним проходила вся его жизнь, с ее достижениями и прегрешениями. Ему регулярно попадались упоминания, подробные отчеты о его финансовых операциях.

Арлан медленно открыл ящик, запихнул бумаги обратно, вышел из кабинета и пошел в гостиную, где его и нашла Орал апа, чтобы сказать, что Акыл желает его видеть.

Когда Арлан вошел к деду, тот, облаченный в домашний халат, сидел в кресле у окна. Вид у него был на удивление бодрый.

– Вы выглядите… – Арлан заколебался, недовольный охватившим его чувством облегчения оттого, что дед так хорошо выглядит, – поправившимся, – коротко закончил он.

– Я уже давно не чувствовал себя так хорошо, – заявил старик.

Арлан не знал, чем вызвано это заявление – то ли его самочувствие действительно улучшилось, то ли это было проявлением силы духа, которой так восхищался врач. – Бумаги готовы, я уже подписал их. Я… взял на себя смелость приказать подать сюда обед… в надежде, что ты не откажешься пообедать со мной перед отъездом. Ведь тебе все равно придется где–нибудь поесть.

Арлан нерешительно кивнул и увидел, как обрадовало старика его согласие.

– Отлично! – С сияющим лицом он вручил Арлану бумаги и ручку.

С тайным удовлетворением он смотрел, как Арлан, не глядя, подписывает документы, тем самым принимая не только корпорацию, но и сопутствующее ему состояние. – Теперь мы можем продолжить разговор, который нам пришлось прервать внизу, в гостиной. О чем мы там говорили? – спросил он внука, принимая от него обратно бумаги.

Мыслями Арлан все еще пребывал в кабинете – за письменным столом, заваленным его фотографиями, в которых содержалась история его жизни и потому рассеянно посмотрел на старика.

– Ах да, – вспомнил старик, – мы обсуждали твою будущую жизнь. Так кто же эта девушка?

Закинув ногу на ногу, Арлан откинулся в кресле и, немного помолчав, небрежным тоном спросил:

– А вы разве не знаете? – он с деланным удивлением приподнял одну бровь.

– Мне об этом известно уже пять дней. Или сообщения от Гусейнова Эльдара запаздывают?

Старик сразу как–то сжался в своем кресле, будто разом состарился.

– Арлан, – тихо сказал он. Тяжело вздохнув, он поднял на Арлана умоляющий взгляд, сумев, однако при этом не утратить достоинства: – Ты сердишься?

– Не знаю.

Акыл кивнул. – Знаешь ли ты, как трудно иногда бывает сказать: «Прости»?

–Знаю, – отрывисто бросил Арлан.

Старик издал долгий вздох и снова кивнул, смиряясь с ответом Арлана.

– Хорошо, тогда можем мы просто поговорить? Хотя бы немного?

– О чем бы вы хотели поговорить?

– О твоей будущей жене например, – с теплотой в голосе ответил дед. – Кто она?

– Жибек Рахимбаева.

– Жибек Рахимбаева? – изумленно переспросил Акыл. – Мне казалось, ты покончил с этой историей еще два года назад. Арлан подавил угрюмый смешок.

– Я немедленно пошлю ей свои поздравления, – заявил старик.

– Они будут преждевременны, – коротко бросил Арлан.

Но не прошло и часа, как разомлевший от усталости, убаюканный тонкими ненавязчивыми расспросами деда, он нехотя поведал деду, как обстоят дела и с удивлением обнаружил, что ему не надо рассказывать о тех слухах, которые связаны с именем Жибек. Как и сказала Бота, это было известно всем, даже его деду.

– Я сам поеду «Құда түсүге».

– Нет, – резко ответил Арлан и плотно сжал челюсти. Одно дело – отказаться от ненависти к этому человеку и совсем другое – позволить ему влезть в его жизнь или принимать от него помощь.

– Я понимаю, почему ты отказываешься от моей помощи, – спокойно ответил дед. – Но я предложил ее не только потому, что это доставит мне удовольствие. Есть и другие веские причины:

– Біріншіден – менің қолдауым және менің, Жібектің отбасымен құда болуын қалағаным, Жібектін біздің әулетімізге келін болып түсуі – оның абыройын бірден көтереді. Тура келсек, тек менің қолымда қоғамдық пікірді өзгерту.

Арлан не знал что ответить, сотни мыслей роились у него в голове и сотни чувств терзали его сердце. Что касается его личного мнения, то он совершенно спокойно и без колебаний послал бы это общество ко всем чертям, но беда в том, что именно туда общество и отправило Жибек, для которой общественное мнение было очень значимым. Ему хотелось залечить ее раненую гордость.

– Мне надо подумать, – сказал он.

– Понимаю, – тихо отозвался старик.

Арлан поднялся, собираясь уходить и Акыл тоже встал с кресла. Старик неловко протянул внуку руку и, поколебавшись, Арлан протянул свою. Рукопожатие деда оказалось неожиданно крепким.

– Арлан, – с отчаянием в голосе вдруг сказал он, – если бы я мог вернуться на тридцать два года назад, я бы поступил иначе.

– Не сомневаюсь, – отчужденно произнес Арлан.

– Как ты думаешь, – прерывающимся голосом продолжил старик, – ты сможешь когда–нибудь простить меня?

– Не знаю, – честно признался Арлан. Дед кивнул и отпустил его руку.

Глава 15

Жибек медленно встала, пальцы ее нервно сжались в кулаки, и она взволнованно посмотрела на Анар, прогуливающуюся по своей великолепной гостиной, отделанной в зеленовато–кремовых тонах, в приобретённой три дня назад квартире в центре Нур-Султана. Ее супругу предложили руководящую должность в столичной компании.

– Анар, это безумие! – сердито воскликнула Жибек. —Бекжан ага дал мне отсрочку до двадцать четвертого, а сегодня уже пятнадцатое! Как ты можешь звать меня сегодня на свадьбу сестры, когда моя жизнь, можно сказать уже кончена! За все это время мы так ничего и не придумали!

– У тебя есть выход, – уговаривала ее Анар. – Во всяком случае, мне приходит в голову только одна идея.

Жибек перестала закатывать глаза к потолку и резко тряхнула головой, решительно давая понять, что Анар совсем изменил здравый смысл. Жибек мчалась в Нур–Султан как сумасшедшая, надеясь отговорить дядю, но он встретил ее радостным сообщением:

– Я получил встречное предложение от Торе Салемханова. В общем, я написал ему, и попросил окончательно определиться до двадцать четвертого. Если Салемханов сделает официальное предложение, я дам тебе знать.

К настоящему моменту она была в столице уже пять дней, занимаясь исключительно тем, что они с Анарой придумывали и отвергали различные способы избавления от замужества.

– Жибек, – сказала Анар решительным голосом. – Я готова признать, что еще не проработала план во всех деталях, поскольку он родился только три часа назад – у меня просто не было на это времени, как ты понимаешь, – но если ты, наконец, присядешь и согласишься выпить чаю, я постараюсь объяснить тебе, в чем его смысл.

Нервным движением Жибек откинула волосы со лба и нехотя кивнула. Анара указала глазами на чашку с чаем, которую домработница поставила перед Жибек, и та со вздохом взяла ее и поднесла ко рту.

– Объясняй.

– Я думаю, нет смысла напоминать тебе, что в нашем распоряжении осталось всего девять дней. Девять дней, чтобы подыскать тебе более подходящего мужа.

Жибек подавилась чаем.

– Что? Ты шутишь!

– Нет, – спокойно возразила Анар, отпив глоток из своей чашки. – Если ты захочешь, ты сможешь найти себе хотя бы одного сносного жениха, который был бы тебе приятен. Даже учитывая тот старый скандал. Сейчас ты стала еще красивее, чем два года назад. Пойдешь на свадьбу, там найдется их вагон и маленькая тележка.

При упоминании о скандале Жибек побледнела.

– Я не могу, – дрожащим голосом сказала она. – Я не могу посмотреть людям в глаза. Не сейчас! Твоя мама будет против моего присутствия.

–Сегодня вечером ты не будешь одна. Я буду рядом, мой муж и еще я попросила Бауыржана, моего двоюродного брата, помнишь его, он тоже будет рядом. И моя мама, ты же знаешь у нее какой авторитет среди женщин, поверь мне, она относится к тебе очень хорошо.

Жибек почувствовала слабость в ногах при мысли о том, что мать Анары сочтет ее неподходящей подругой для своей дочери. Представив себе эту неприятную и унизительную ситуацию, Жибек вдруг вспомнила, что у нее нет подходящего наряда и с радостью уцепилась за это препятствие.

– Ничего не выйдет! – облегченно выдохнула она.

– Почему?

– Мне нечего надеть!

– Ну, это ерунда. – Анар небрежно махнула рукой. – Ты наденешь платье, которое я привезла из Италии. – Она подняла руку, чтобы предупредить протест Жибек. – Я все равно не смогу его больше носить, – спокойно сказала она. – Я уже слишком поправилась в талии.

Жибек бросила недоверчивый взгляд на тонкую талию подруги, а Анар продолжила:

– На следующий год оно выйдет из моды, поэтому будет справедливо, если хотя бы ты сможешь его надеть. Я уже отправила водителя, чтобы он привез сюда Айман апа со всем необходимым, – Анар обезоруживающе улыбнулась, – потому что домой я тебя сегодня уже не отпущу. У меня есть сильное подозрение, что если я сделаю это, то через пару часов ты пришлешь мне сообщение, что у тебя разболелся живот и ты пластом лежишь в кровати.

Несмотря на страх и волнение, Жибек не удержалась и фыркнула, потому что именно об этой возможности только что подумала.

– Я согласна, – медленно произнесла она, и ее большие карие глаза твердо встретились с зелеными глазами подруги, – но только в том случае, если у твоей сестры не возникнет против меня абсолютно никаких возражений.

Огромный вздох облегчения вырвался из груди Анар.

–Да нет ну что ты, Аконя же отправила тебе пригласительное еще месяц назад, причем сама.

В дверях появилась домработница и аккуратно прошептала:

–Анара, пришла ваша мама.

Анар поднялась со стула и, изображая уверенность, которой в действительности не чувствовала, сказала:

– Я только перекинусь с ней парой слов. Мне бы хотелось сначала объяснить ей кое–что наедине. – На полпути к двери она остановилась и, оглянувшись, нерешительно добавила: – Мне нужно тебя кое о чем предупредить. Ты же знаешь, моя мама иногда бывает немного… резковата.

«Пара слов», которой перекинулась Анар с матерью, заняла значительно меньше пяти минут, но Жибек смотрела на часы в страшном напряжении, представляя, с каким негодованием и неохотой будут восприняты отношения Анар с Жибек. Когда дверь гостиной распахнулась, Жибек была уже настолько взвинчена, что вскочила на ноги и застыла, чувствуя себя неуклюжей и нелепой. С Анар в комнату торжественно вплыла женщина, самая грациозная, какую она когда – либо видела. «Деловая женщина» обладала царственной осанкой, высоким ростом и пронзительными глазами. Аристократический нос и надменное выражение лица с безупречно гладкой белой кожей усиливали внушительное впечатление, которое производила эта женщина.

Когда мама Анары – Баян тате, соблаговолила наконец заговорить, Жибек услышала резкий, завывающий голос.

–Здравствуй Жибек! – безо всякого вступления начала она. – Анара только что пыталась рассказать мне, о том самом скандале. Однако, как я сказала ей, нет никакой нужды посвящать меня в детали. Они мне прекрасно известны, так же, как и всем остальным. – Она подождала, пока это бестактное и неуместное замечание произведет свой губительный эффект, задев гордость Жибек, после чего вопросила: – Что я хочу сейчас знать, так это можно ли ожидать повторения подобной истории?

Жибек почувствовала, как в ней закипает возмущение, но все–таки сумела сохранить внешнее спокойствие и не отвести взгляда, и, хотя голос ее немного дрожал, он оставался спокойным и ясным:

– Я не могу сдержать сплетни. Если бы это было в моих руках, я не стала бы предметом того скандала два года назад. Однако я хочу поставить вас в известность, что не имею ни малейшего желания доказывать, что–либо кому-то. – Вложив в слова «кому–то» как можно больше презрения, Жибек закрыла рот и приготовилась к словесному четвертованию, так как бизнес-леди выслушала ее речь, грозно сдвинув свои тонко выщипанные брови. Однако через секунду светло–ореховые глаза засветились чем–то вроде одобрения. Коротко кивнув ей, она сказала:

–Абсолютно правильно. – Продолжила она, с улыбкой обращаясь к Жибек: – С одной стороны, мы гордимся своими хорошими манерами, а с другой – большинство из нас прирожденные сплетники.

Жибек медленно опустилась на стул, с которого вскочила несколько минут назад.

–Спасибо, – начала взволнованная Жибек, чувствуя необходимость выразить матери Анары свою признательность, – вы очень добры …

–Ерунда, – недовольно оборвала ее Баян. – Я редко бываю доброй. Любезной – временами… – добавила она, и Анар опустила глаза, в которых заискрился смех, – Добрая – вообще невыразительное слово. Как теплый чай. А теперь послушай моего совета,– она окинула взглядом бледное заострившееся лицо Жибек. – У тебя утомленный вид.

На безапелляционное приказание Жибек отреагировала так же, как реагировали на ее приказы все: после секундного замешательства и побуждения возразить она сделала то, что ей было косвенно велено.

Анар поспешно извинилась и пошла проводить Жибек до комнаты для гостей. Когда они вошли в спальню, Анар стиснула Жибек в дружеских объятиях.

– Прости меня за тот ужасный момент, иногда она бывает очень резкой. Но я же говорила тебе, что ты ей ужасно нравишься, так и вышло! – Радостно воскликнула Анар,

Анар удалилась, Жибек в приступе внезапной слабости прислонилась к двери, спрашивая себя, как же Баян тате должна обращаться с людьми, которые нравятся ей только немного.

Баян ждала Анару в гостиной, и на лице ее было написано явное замешательство.

– Доченька, – сразу же начала она, подливая себе чаю, – мне только сейчас пришло в голову, что есть одно обстоятельство, о котором ты, возможно, не знаешь…

Она умолкла, так как в дверях появилась домработница.

– Простите— обратилась она к Анар, – но пришла какая-то женщина, очень просит вас выйти к ней. Она хочет вам что–то сказать.

– Кто это? – недовольно поинтересовалась мать Анары после того, как Анара просила немедленно проводить ее в гостиную.

–Это няня Жибек, – с улыбкой пояснила Анара. – Она очень милый и хороший человек.

Секундой позже в гостиную смело вошла полнотелая женщина, в несколько заношенном черном платье. Под резким, осуждающим взглядом Баян она подошла к Анар и, даже не извинившись за вторжение, уселась с ней рядом.

– Я привезла все, что ты сказала Анарочка.

–Рахмет Айман апа. Я хочу заставить Жибек пойти с нами на той. Сколько можно страдать из за этого Арлана!