Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

– Привет, – улыбнулся ему Тим. – Не помешал?

– Привет, – отступил, впуская его, Эркин. – Нет, мы ёлку делаем.

– Вот из-за ёлки я и пришёл, – Тим безукоризненно вежливо склонил голову перед Женей. – С наступающим праздником вас, извините, что обеспокоил, – он старался говорить только по-русски, но всё равно получалась смесь.

– И вас с наступающим, – улыбнулась ему Женя. – Проходите, пожалуйста.

Тим был в новой рубашке, а штаны и ботинки старые. «Правильно – понял Эркин, – это ж так, по-соседски заглянуть на минутку». Он улыбнулся.

– Так в чём проблема, Тим?

– В ёлке, – Тим развёл руками. – Я не знаю, как наряжать, а… Зина не помнит.

– А мы уже сделали, – влезла Алиса.

– Идёмте, – Женя строгой улыбкой остановила Алису. – Посмо́трите, как получилось.

Они прошли в большую комнату. Женя показала, что купленное, а что самодельное, это вот просто цветную бумагу нарезать, переплести и склеить, а вот это в магазине продают готовые листы с заготовками, только вырезать и склеить. Тим слушал, кивал. Вздохнул, что склеить они уже ничего не успеют. Игрушки-то он купил, повесили, но ёлка… голая получается.

– Ещё конфеты можно повесить, – сказала Женя, – мандарины, орехи.

Тим обрадовался.

– Да, это выход. Спасибо. А… а подарки?

– Вечером поло́жите под ёлку. А разберёте завтра с утра.

– Понятно, – кивнул Тим. – Ведь сегодня Сочельник, так?

– Да, – кивнула Женя. – И с поздравлениями завтра ходить будут.

– Да, Баба Фима говорила. А… свечи вы не ставите?

– Свечи… – Женя вздохнула. – Я пожара боюсь. Нет, я купила и свечи, и подсвечники… Нет, их в последнюю очередь.

– Да, конечно, – согласился Тим. – Большое спасибо.

– Не за что, – улыбнулась Женя.

– Мама! – не выдержала Алиса. – Так подарки завтра? А сегодня?!

– И сегодня будет хорошо, – утешила её Женя. – Пойдём на кухню, я тебе кое-что покажу.

Когда они вышли, Тим тихо спросил Эркина по-английски:

– Ты подарки купил?

– Да, – так же тихо ответил Эркин. – И на Рождество, и на Новый год.

– Под ёлку положишь?

– А как же. Сегодня и тридцать первого.

– Ну да, – Тим огляделся. – Холл вы не делали ещё?

– Успеется, – Эркин улыбнулся. – Дом закончен – умирать пора. Слышал я как-то.

– Неплохо, – улыбнулся и Тим и перешёл на русский: – Ладно.

Эркину хотелось показать ему, как теперь стало, ведь Тим видел его квартиру пустой, но не знал, как предложить. Да и… стоит ли хвастаться?

– Купил ты тогда спальню? – спросил вдруг Тим.

– Купил, – кивнул Эркин. – Идём, покажу.

Спальня произвела на Тима впечатление. Он даже присвистнул, стоя в дверях.

– Однако… размахался ты.

– А чего жаться? – хмыкнул Эркин. – Нам на то и ссуду дали. На обзаведение.

Тим помрачнел. Он никому не мог и не хотел признаться, что по его подсчётам зарплаты хватает только на еду, и то впритык. А на всё остальное приходится брать из ссуды. И такое… роскошество ему не по карману.

– Значит, со спальни начал, – насмешливо сказал Тим.

– Думаешь, на полу удобнее? – так же насмешливо ответил Эркин. – Чего тогда у Филиппыча кровать покупал?

– Уел, – кивнул Тим. – А чего ещё сделал?

– Алисе комнату. Пошли, покажу.

Как и спальню, Тим оглядел комнату с порога, кивнул.

– Понятно. Ладно, пойду.

– Счастливо.

Из кухни выбежала Алиса.

– Весёлого Рождества! – выпалила она по-английски.

– Весёлого Рождества, – ответил ей так же по-английски Тим, улыбнулся вышедшей из кухни Жене. – Благодарю вас, весёлого всем Рождества.

– И вам всем, – улыбнулась Женя.

Тим опять склонил в полупоклоне голову и ушёл.

Эркин закрыл за ним дверь и посмотрел на Женю.

– Будем ёлку заканчивать?

– Да, вы идите, я сейчас суп поставлю и приду.

Эркин и Алиса вернулись в большую комнату. Флажки, цепи, гирлянды… и ёлку обвесили, и… Эркин вздумал натянуть ещё под потолком от ёлки к углам комнаты, но тут же сообразил, что об этом надо было раньше побеспокоиться: и гирлянд не хватит, и неохота гвозди в стены вбивать. Ладно. Он что-нибудь придумает. На следующий год. Эркин даже остановился на мгновение. Да, у него будет следующее Рождество, и ещё, и ещё…

– Эрик, а это куда?

– Это? – Эркин взял у Алисы бумажный красный фонарик, оглядел ёлку. – Это вот сюда, а то здесь не ярко.

– Ага, – согласилась Алиса. – Так будет хорошо.

Они развесили оставшиеся фонарики и цепи, и Алиса побежала звать маму. Пусть посмотрит, как получилось.

Женя пришла, вытирая руки, осмотрела ёлку, восхитилась.

– Свечи остались, Женя, – улыбнулся Эркин.

– Да, – кивнула Женя, – надо. Но…

– Я знаю, как это делать, – улыбка Эркина на мгновение стала невесёлой, но он тут же тряхнул головой. – Они тоже в кладовке, Женя?

– Да, на третьей полке слева, ну, ты увидишь, пакет такой…

Женя прислушалась к чему-то и, ойкнув, убежала на кухню. А Эркин пошёл в кладовку за свечами.

На третьей полке слева лежало несколько пакетов из белой бумаги в синих снежинках и синей с белыми. Его подарки были в таких же. В каком же свечи? Эркин осторожно раскрыл первый пакет и, густо покраснев, тут же закрыл его. Прозрачный конверт с белой мужской рубашкой явно предназначался ему. Так Женя его пакеты не трогала, а он… Теперь он осторожно прощупывал пакеты и свёртки, не открывая их. Вроде… вот этот? Да, точно. Коробка со свечами и двадцать подсвечников с зажимами.

– Э-эрик, – заглянула в кладовку Алиса, – ну, ты нашёл?

– Да.

Эркин взял пакет и вышел, щёлкнув по дороге выключателем.

– Пошли свечи ставить, – улыбнулся он Алисе.

– И зажжём? – замирающим от предвкушения голосом спросила Алиса.

– Зажжём вечером, – сразу откликнулась из кухни Женя.

– Да, – кивнул Эркин. – Днём это не так красиво.

Алису это объяснение удовлетворило, и они продолжили наряжать ёлку. Эркин вставил свечи в подсвечники, а потом Алиса подавала ему по одному, и он закреплял их на ветвях.

– Ну вот, – Эркин отступил на шаг, оглядывая ёлку. – Хорошо получилось.

– Ага, – авторитетно подтвердила Алиса. – Мама! Посмотри, как красиво. Ну, мама!

– Иду-иду, – отозвалась Женя.

Она вошла в комнату и восторженно ахнула.

– Какие вы молодцы!

Эркин сложил опустевшие пакеты и коробки в корзину.

– Отнесу в кладовку.

– Да, и будем обедать. У меня уже всё готово. Алиса…

– Ну, мам, ты только посмотри!

– Я вижу, – улыбалась Женя. – Но, маленькая, праздник только начинается. Сегодня Сочельник, и ужинать будем у ёлки.

– Здесь? – удивилась Алиса.

– Ну да, – Женя привлекла её к себе.

– А давай и обедать здесь, – предложила Алиса.

– Нет, – Женя ласково покачала головой. – Обедать будем на кухне. Идём умываться, у меня всё готово.

– Ладно, – согласилась Алиса. – Только я с Эриком.

– Идите, – улыбалась Женя.

Соблюдать все правила она, разумеется, не собиралась, да и не знала их. Из всего услышанного на работе и от Бабы Фимы Женя решила сделать в Сочельник праздничный ужин у ёлки и постный обед днём. В рабочие дни Эркину при его работе без мяса нельзя. И колядовать они не пойдут. Это ж в Старый город идти, да и колядует, в основном, молодёжь, и в их доме вряд ли кто об этом знает и будет. Так что они после обеда отдохнут или погуляют, потом сделают праздничный ужин и встретят Рождество.

Всё это Женя изложила за обедом. Эркин со всем согласился. Алиса тоже спорить не стала.

– Значит, пост держать – это мяса не есть? – уточнил Эркин.

– Ну да. И ещё чего-то, я не помню всего. А тебе же без мяса нельзя.

– Ну, я в имении, значит, пять лет пост держал, – усмехнулся Эркин и перешёл на английский. – Рабам мясо не положено.

Алиса удивлённо посмотрела на него.

– Сегодня английский день, да?

– Нет, но это неважно, – улыбнулась Женя. – Доедай. И я чай налью.

– С конфетами?

– С конфетой, – поправила её Женя. – Эркин, положить ещё?

– Нет, спасибо, – мотнул он головой, придвигая к себе чашку с чаем.

– А гулять пойдём? – спросила Алиса. И окунула лицо в чашку, чтобы пошли пузыри.

– Алиса! – возмутилась Женя. – Будешь так себя вести, никуда не пойдёшь!

Алиса вздохнула и выпрямилась.

Женя быстро убрала со стола, вымыла и расставила посуду.

– Ну вот, давайте одеваться.

– Гулять?! – взвизгнула Алиса.

– Гулять, – рассмеялась Женя.

И озабоченно посмотрела на окно, за которым сыпал мелкий снег.

– Ветра нет, – понимающе сказал Эркин. – Не страшно.

– Да, – кивнула Женя. – Алиса, идём одеваться.

– Ага-ага! – Алиса пулей вылетела из кухни.

Выходя, Женя оглянулась на Эркина, и он кивнул, показывая, что всё понял. Ну так, не дурак же он, чтобы мёрзнуть, когда есть одежда.

В спальне он быстро переоделся и уже застёгивал рубашку, когда вошла Женя.

– Эркин, ты тёплое поддел?

– Да, конечно, – улыбнулся он ей. – Ты тоже теплее оденься. И, я думаю, санки возьмём.

– Ага! – радостно всунулась в спальню Алиса.

– Вот и идите доставать санки, – распорядилась Женя, копаясь в шкафу и бросая на кровать вещи.

Эркин взял Алису за руку, и они пошли в кладовку. Алису сюда пускали нечасто, и ей было очень интересно. После покупки шкафов и комодов на полках стало гораздо свободнее. Стеллаж-то делали с запасом на долгие годы. И Алиса, закинув голову, осматривала его с тем же выражением, как разглядывают на лесной поляне верхушки деревьев.

Санки лежали внизу у двери, и достали их до обидного быстро. Но Женя, когда надо, тоже умела всё делать мгновенно и уже ждала их в прихожей. Алису всунули в её сапожки, надели шапочку, обмотав длинные ушки вокруг шеи, надели на неё шубку, застегнули на все пуговицы и крючки, надвинули капюшон, повязали ещё шарфик, зелёный, как и сапожки, узлом назад, на руки варежки. Эркин надел бурки, полушубок и ушанку, Женя обулась, повязала платок и надела пальто, взяла сумочку. И наконец они вышли и заперли на оба замка дверь…

– А мы гулять идём, – радостно сообщала Алиса встречным. – С наступающим вас.

Ей улыбались и тоже поздравляли, и её, и маму, и Эрика, а некоторые желали весёлого Рождества по-английски. И Алиса вежливо отвечала им тоже по-английски. Ведь отвечать надо на том языке, на каком к тебе обращаются.

На улице сыпал мелкий снег и начинались сумерки. Алиса села на санки, и Эркин повёз её.

– А куда мы идём? – спросила Алиса.

– А куда глаза глядят, – весело ответил Эркин.

– Это мы идём, – засмеялась Женя, – а ты едешь.

– Мам, а ты тоже садись, – предложила Алиса. – Мы поместимся.

– Не болтай на морозе, – строго сказала Женя и добавила: – Эркину будет тяжело.

– Ни капли, – сразу возразил Эркин. – Давай, Женя.

– Не выдумывай, – Женя поправила ему шарф. – В другой раз.

Когда начались магазины, Алиса слезла с санок, и теперь они шли медленно, останавливаясь у каждой, украшенной разноцветными лампочками витрины. Да и народу стало много. Кто спешил сделать последние покупки, а кто просто гулял, как и они. В некоторых витринах были сделаны целые картины, а где-то просто стояли украшенные ёлки. У одной из витрин постояли подольше. Там была не просто картина, а с фигурками. Что-то вроде хижины, но больше всего это походило, по мнению Эркина, на простой небогатый и давно не ремонтировавшийся щелястый хлев. В плетёной кормушке для скота лежал младенец, а вокруг вперемешку стояли люди и животные. Он бы понял смысл, если бы люди и младенец были бы рабами, ну, родила прямо в хлеву за работой, бывает, но, чтобы белые вот так… Странно.

– И чего это? – спросила Алиса.

– Это младенец Христос, – стала объяснять Женя.

Эркин и Алиса выслушали её рассказ очень внимательно и остались рассматривать витрину, а Женя зашла в магазин и вышла оттуда с большим пакетом.

– А здесь что? – сразу заинтересовалась Алиса.

– Это на ёлку и на завтра, – не очень понятно, но внушительно ответила Женя, передавая пакет Эркину.

Вернее, он попросту отобрал его. И они пошли дальше. Быстро стемнело. Но горели все витрины, вывески и даже на заснеженных деревьях висели гирлянды цветных лампочек. Полюбовавшись витриной кондитерского, где всё-всё – даже ёлка! – было сделано из конфет, плиток шоколада, пряников и ещё чего-то несомненно вкусного, и подождав там Эркина, который вышел тоже с пакетом, даже бо́льшим, чем у Жени, перешли через улицу и отправились обратно, рассматривая витрины уже с этой стороны. А когда витрины кончились, Алиса снова села на санки, оба пакета поставили ей на ноги, она обхватила их, чтобы не упали, и они пошли домой.

Таким освещённым Эркин их дом ещё не видел. Тёмных окон совсем мало. Ну да, сегодня все дома, готовятся к празднику. А вот и их подъезд. Женя взяла пакеты, и Алиса слезла с санок. Эркин взял санки, отобрал у Жени один пакет, который потяжелее. Алиса помогла Жене открыть дверь и подержала её, пока проходил Эркин, а потом побежала вприпрыжку вверх по лестнице.

Коридор был полон детворы. И когда вошли в свою квартиру, Женя спросила.

– Пойдёшь в коридор?

Алиса растерялась. Она же не знает, что в этих пакетах, ни мама, ни Эрик ничего не говорили. Но и в коридоре интересно. А…

Женя быстро раздела её, помогла снять сапожки.

– Ладно. Сейчас пополдничаем, и я буду ужин готовить.

Полдничали чаем с печеньем и конфетами. Алиса несколько раз выразительно смотрела на стоявшие рядом со шкафчиком пакеты, но её взглядов ни мама, ни Эрик не замечали. Правда, Эрик отдал ей свою конфету. А потом ей почему-то захотелось спать.

Уложив Алису, Женя вернулась на кухню и села перебирать рис.

– Сейчас поставим кашу, – сказала она Эркину, – закончим с ёлкой, положим подарки и будем Рождество встречать.

Эркин кивнул. Он сел напротив Жени и занялся перебором белых продолговатых зёрнышек.

– Стол тогда к ёлке перенесём, да, Женя?

– Да, конечно. Накроем скатертью, поставим всё, зажжём свечи, – перечисляла Женя, быстро двигая по клеёнке рисинки. – Какой чистый рис, правда? Совсем грязи нет.

– Да, хороший, – согласился Эркин. – А что, на Рождество надо рис есть?

– В Сочельник, мне рассказали, едят кутью, ну, кашу из пшеницы с ягодами и взвар, – Женя улыбнулась. – Но рис вкуснее, и варится быстро. А взвар… вроде компота.

– Ага, понял, – Эркин улыбнулся. – Ну вот, у меня всё.

– И у меня всё.

Женя быстро сгребла рисинки в кастрюлю и встала.

– Сейчас промою и поставлю.

Эркин сидел за столом и смотрел на Женю. Блаженное чувство покоя, безопасности… он вдруг как-то ощутил его. Женя оглянулась на его взгляд и улыбнулась ему.

– Устал?

– Нет, что ты? – Эркин даже удивился её предположению. – Просто смотрю… на тебя.

– И как?

– Хорошо, – блаженно вздохнул Эркин.

Женя рассмеялась, накрыла кастрюлю крышкой и подошла к нему. Эркин ловко, не вставая со стула, вывернулся из-за стола, протянул ей навстречу руки, и Женя сама не поняла, как оказалась у него на коленях.

– Господи, Эркин, – Женя обняла его голову, прижала к себе, – господи…

Эркин уткнулся лицом в её шею и замер. Женя перебирала его волосы, взъерошивала и приглаживала иссиня-чёрные упругие пряди.

– Эркин, милый мой, Эркин…

Наконец Эркин оторвался от неё, поднял голову и немного виновато улыбнулся.

– Женя, я поверить не могу, что это всё на самом деле, что не сон… Я тебя столько раз во сне видел… И летом, когда на выпасе, и раньше ещё… И вот… Это же вправду, Женя? Не обман, да?

– Ну, конечно. Конечно, всё – правда.

Она поцеловала его в щёку и ещё ни сказать ничего, ни шевельнуться не успела, как он сам разжал объятия, и они одновременно встали.

– Будем делать ёлку, да?

– Ну, она уже сделана. Почти, – Женя ласково погладила его по плечу. – Я там купила кое-чего по мелочи, орехи, мандарины… Вот их и добавим.

– А я конфет купил, – засмеялся Эркин. – Мне так и сказали в магазине, что они для ёлки. И… стол сейчас переставить?

– Да, – сразу согласилась Женя. – Давай сейчас.

Она сняла со стола клеёнку, и Эркин – она-то думала, что он перетащит стол волоком, ну, если вдвоём, то перенесут, а он – обхватил стол, поднял его и пошёл. Женя только ахнула и бросилась вдогонку, чтобы хоть дверь ему подержать.

– Господи, Эркин, ты же надорваться мог.

– Женя, да разве это тяжесть, что ты, – рассмеялся Эркин. – Вот здесь поставим, чтобы ёлку видеть, да?

– Ага, левее чуть, вот так. Сейчас я пакеты принесу.

Женя принесла оба пакета, свою коробку с нитками и иголками, и они сели за работу.

Орехи вешать не стали: Женя не могла вспомнить, как делается петелька, а мандарины и конфеты в блестящих золотых и серебряных обёртках они повесили. Не все, конечно, впереди целая неделя, придётся ещё вешать.

– Я помню, – Женя ловко протыкает мандарин толстой длинной иглой, – приходили гости, поздравляли, и папа прямо с ёлки снимал и угощал. Мандаринку и конфету. Или яблочко… Маленькие такие яблочки, их ещё райскими называют.

– Ага, – радостно кивнул Эркин. – И мы так сделаем, да?

– Конечно! Ой, каша! – Женя вскочила и убежала на кухню.

Эркин развесил подготовленные конфеты и мандаринки, собрал нитки и иголки в коробку и отнёс её в спальню, поставил на комод рядом с памятной по Джексонвиллу шкатулкой для денег и низкой широкой вазочкой, больше похожей на чашку без ручки – Женя называла её смешным словом «пиалушка» – для мелочи. Там, в Джексонвилле, ещё была фарфоровая статуэтка – пеликан с птенцами, но её Женя не взяла, а грабители разбили, он увидел тогда на полу осколки. Ладно. Эркин тряхнул головой и хитро улыбнулся. Ладно, завтра посмотрим.

Он вернулся в большую комнату, где Женя уже разворачивала большую, подаренную им на новоселье, белую скатерть с вытканными белыми же розами. Он помог Жене ровно её выложить.

– Ну вот, у меня уже всё готово. Давай переодеваться, и я буду Алису будить.

Эркин кивнул. Ну да, вечер же праздничный, так что надо, как Колька говорит… припарадиться, вот. И ещё: полный парад, адмиральский смотр. Интересно, что такое «адмиральский», но это потом.

В спальне он быстро переоделся, вернее, снял тёплое бельё и сменил рубашку. Многоцветная, яркая. За призовое место на ножах. И пояс нарядный, тоже приз. Эркин оглядел себя в трюмо и улыбнулся возникшему вдруг отражению Жени.

– Какая нарядная рубашка, – восхитилась Женя. – Тебе очень идёт.

Эркин порывисто повернулся к ней, обнял. Женя поцеловала его в щёку рядом со шрамом, поправила ему прядь на лбу.

– Ты очень красивый, Эркин, – убеждённо сказала она.

– Это ты красивая, Женя, – ответил Эркин, касаясь губами её виска.

Женя рассмеялась.

– Ну вот, а я ещё тоже принаряжусь, так то ли ещё будет.

– Ага, – Эркин сразу разжал объятия. – Ага, я не буду мешать.

– Ты не мешаешь, – Женя ещё раз поцеловала его.

Эркин отпустил её: конечно, Жене надо переодеться. Он сел на пуф у двери и смотрел, как Женя сосредоточенно перебирала в шкафу свои вещи, выкладывая отобранные на кровать, и как она переодевается. Поясок, длинные тонкие чулки, туфли на каблучках, бюстгальтер, белая кофточка с кружевами и чёрная юбка, маленькие блестящие серёжки в ушах… и золотая шаль на плечах.

– Ну как? – обернулась к нему Женя.

Эркин восхищённо улыбнулся, и Женя рассмеялась.

– Ну вот. Пойду Алиску поднимать.

– Давай я, – встал Эркин. – А то ты такая нарядная…

– Ладно, – не стала спорить Женя, медленно поворачиваясь перед трюмо.

Эркин с трудом оторвал от неё взгляд и буквально вытащил себя из спальни.

В комнате Алисы стояла темнота, и эта темнота была очень уютной. Эркин щёлкнул выключателем. Алиса спала, как всегда, раскинувшись. Благо, кровать большая, «на вырост» Женя брала. «Ну и правильно, – подумал Эркин, – Растут дети быстро, не менять же мебель каждый год». Когда зажегся свет, Алиса не проснулась, а вздохнула и повернулась набок. Эркин подошёл к окну, поправил штору.

– Алиса, – позвал он её от окна.

Она опять вздохнула, и Эркин подошёл к ней. Погладил по голове. Тонкие мягкие волосы приятно рассыпались под ладонью.

– Алиса, просыпайся.

– Э-эрик, – Алиса вздохнула, не открывая глаз. – А мне ёлка снится. И конфеты.

– А они на самом деле есть, – рассмеялся Эркин.

– Да-а? – удивилась Алиса.

Она открыла глаза и расплылась в улыбке, увидев Эркина.

– Эрик, какой ты наря-адный.

– Вот и вставай, – вошла в комнату Женя. – Будешь тоже нарядная. Сегодня же праздник.

– Ага, – Алиса вылезла из-под одеяла и встала на кровати. – А сегодня-сегодня, или это уже завтра-сегодня?

– Я не понял, – признался Эркин.

– Ну-у… ну это…

– Иди умывайся, – велела Женя. – Тогда и объяснишь.

Алиса попробовала прямо с кровати спрыгнуть в тапочки, но промахнулась и упала бы, если бы Эркин не подхватил её. Женя грозно нахмурилась, и Алиса пошла в ванную.

Женя быстро убрала и застелила постель. Обычно хотя бы часть этой работы делала Алиса, но сегодня, ради праздника… Эркин согласно кивнул.

– Конечно так, Женя.

– Ну вот.

Женя раскрыла шкаф, достала и положила на кровать красную матроску, белые гольфы с пушистыми помпончиками, поставила у кровати ярко-красные блестящие туфельки.

– Ой! – восхитилась вошедшая в комнату Алиса. – Мам, а беретик?!

– Ну, кто же дома ходит в беретике? Сделаем красивый хвостик с бантом.

– Ага, ага, – Алиса торопливо стягивала с себя пижамку. – Мам, и туфельки!

– А как же. Тапочки же с нарядным платьем не надевают, – объяснила Женя.

Эркин поглядел на туфельки Алисы, на ноги Жени, обтянутые тонкими чулками, на её чёрные туфли на каблуках и незаметно вышел из комнаты. Где его кроссовки? В кладовке? Но вчера, доставая сапоги, он их не видел? Тоже в спальне в шкафу?

Да, они были там. И опять, как и летом, набиты бумагой. Он вытащил бумагу, достал из комода носки и переобулся. Вот так. А то джинсы с поясом, рубашка нарядная и шлёпанцы… Неловко. Женя нарядная, Алиса тоже, надо и ему.

Шлёпанцы он поставил у кровати со своей стороны, а бумагу понёс выкидывать на кухню в ведро. Женя уже была там.

– Ты переобулся? – сразу заметила она. – Ну, правильно.

– Мам, чего нести? – вбежала в кухню Алиса.

Женя как раз раскладывала на тарелке печенья в форме цветочков и ягод, когда до них донёсся из коридора смутный шум, а потом зазвенел дверной звонок, и тут же в дверь забарабанили. Эркин быстро переглянулся с Женей и пошёл к двери. Алиса рванулась следом, но Женя придержала её. Эркин, не оборачиваясь, махнул рукой, показывая, чтобы они укрылись в кухне. Конечно, ничего такого, но всё-таки…

– Кто там? – спросил Эркин.

Ему ответил многоголосый хохот, взвизги и ещё что-то совсем непонятное, но… но, насколько он смог не так понять, как почувствовать, неопасное. Помедлив с пару секунд, Эркин всё-таки открыл.

И замер, оглушённый криками, хохотом, шумом трещоток и дудок.

– Ой, – с радостным удивлением сказала за его спиной Женя, – это же ряженые!

– А хозяину здоровья, а хозяйке красоты! – прокричал возникший перед ними парень с размалёванным лицом и в вывернутом наизнанку полушубке и неожиданно ловко выдернул Эркина и Женю из двери в коридор. Алиса выскочила сама.

Завертелся сумасшедший пёстрый хоровод, визг детей, смех, крики, кто-то, переодетый медведем, женщины в мужской и мужчины в женской одежде, смеющиеся, веселящиеся от души соседи… И Эркин, забыв обо всём, хохочет над шутками и припевками, и уворачивается от ловящего его медведя, и пляшет с незнакомой закутанной в большой платок женщиной, потряхивающей… да у неё грудь ватная, не меньше двух подушек под кофтой, или это тоже парень?..

– Вам всем счастья, а нам на радость!

Парень в вывернутом полушубке подставляет мешок, и туда сыплются вынесенные из квартир конфеты, яблоки, пироги, бруски сала, свёрнутая в круг колбаса, и Женя, смеясь, бросает в бездонный мешок мандарины.

– Спасибо всем, Рождества всем, – кланяются ряженые. – Спасибо этому дому, пойдём теперь к другому.

И уже нет их. И, смеясь, поздравляя друг друга с наступающим, приглашая завтра зайти, ёлку поглядеть и проздравиться, соседи расходятся по квартирам.

Уже закрыв дверь и оказавшись в неожиданно гулкой тишине, Эркин сообразил, что грудастая баба, выдернувшая его из общего хоровода в круг, приговаривала и ржала Колькиным голосом. Эркин тихо засмеялся и покрутил головой. Ай да Колька, надо же такое придумать. А кто ж тогда медведем был? Не старшо́й же.

В большой комнате Женя с влажными от смеха глазами заканчивала расставлять на столе тарелки с праздничным угощением. Алиса шумно и деятельно помогала.

Наконец сели за стол. Сладкая рисовая каша с изюмом, густой, похожий на кисель компот, печенье, орехи, конфеты… Ужин очень понравился и Алисе, и Эркину. А потом Женя унесла на кухню грязные тарелки, Эркин зажёг свечи и выключил люстру, и они сидели за столом, ели всего понемногу и смотрели на нарядную, переливающуюся огнями ёлку. Эркин потряс Женю и Алису умением колоть орехи без щипцов, одними пальцами. Четыре больших – Женя их называла грецкими – ореха кладёт на ладонь, покатает, примериваясь, и сожмёт кулак, а потом раскроет, и Алиса с Женей прямо с его ладони выбирают ядрышки.