Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная

– Тихо. Можем расслабиться.

Джонатан усмехнулся.

– Расслабляйся. Я послежу.

Время и места такие, что спать и расслабляться лучше по очереди и автомат держать под рукой.

– Грейся, – буркнул Фредди, щупая бак.

И он не смог уйти, оторваться от этого тепла.

Лохань была достаточно поместительной, чтобы мыться сразу двоим, но на такое безрассудство они не пошли. Он залез в парящую воду первым. И Фредди молча согласился с такой очерёдностью: после горячей ванны выходить с автоматом на холод – не для его спины такие фокусы.

Горячая вода, жёлтая едкая – он прямо чувствовал, как отслаивается от тела грязь – пена, красные отсветы от огня в топке на стенах. Джонатан сидел в лохани и мылся собственным бельём – старая ковбойская хитрость, как совместить мытьё и постирушку.

Фредди поставил перед топкой принесённый из Большого Дома стул и устроился, как у камина.

– Подошвы не подпали.

– Поучи меня. Пошарим завтра по соседям. Может, чего и валяется. Без присмотра.

– Здесь ты уже всё видел?

Фредди хмыкает.

– Думаешь, корову мы здесь в кустах найдём?

– Резонно.

Он ещё немного посидел в остывающей воде и вылез. Сток оказался не забит, и опорожнить лохань удалось без помех.

– Давай, твоя очередь.

– Угу, – Фредди, качнувшись, снял ноги с плиты и встал. – Низко вешаешь.

– Быстрее высохнет.

Джонатан расправил на натянутой над плитой верёвке свои вещи и, вздохнув, стал одеваться. Фредди уже наполнил лохань и с мечтательно предвкушающим выражением на лице расстёгивал рубашку. Стул он переставил к лохани, чтобы, не вставая, дотянуться до оружия. Джонатан застегнул пояс с кобурой и взял свой автомат.

– Пойду пройдусь.

Фредди сбросил на пол к сапогам джинсы и полез в лохань. Шумно выдохнул сквозь зубы – вода оказалась несколько излишне горячей – и сел, почти исчезнув в клубах пара.

– Валяй.

Выходя из кухни, Джонатан плотно прихлопнул дверь. Было уже совсем темно, но отсвечивал иней, затянувший белёсой коркой землю и стены. В загоне фыркали и переступали лошади. Сена им задали вволю, так что не замёрзнут. Скрипят, сталкиваясь под ветром, ветви в саду. Интересно, хоть что-то там уцелело, или всё выжгло? А в остальном – тишина. Мёртвая тишина. Но Фредди прав насчёт коровы и всего остального. Хозяйство должно быть хозяйством. Иначе из прикрытия оно станет косвенной и от того более неприятной уликой.

Обойдя дом и службы, Джонатан вернулся в кухню. И первое, что увидел сквозь клубы пара – это торчащие из лохани голые ноги Фредди и над ними нацеленный точно ему в лоб глазок дула.

– Закрой дверь, сквозит, – сказал Фредди, опуская и откладывая кольт на стул.

– Как это ты через дверь не выстрелил?

– Подозревал, что знаю входящего. Как там?

– Тихо, как в могиле.

– И в могиле неплохо, когда не ты в ней покойник, – философским тоном ответил Фредди, глубже опускаясь в воду.

Джонатан пристроил автомат, чтоб не мешал и был в пределах досягаемости, снял и бросил на табурет куртку, взялся за кофейник.

– Налить?

– Сделай хаф-на-хаф. Бутылка в мешке.

Джонатан достал из мешка Фредди бутылку дрянного виски.

– Кофе пьют с коньяком, Фредди.

– Кофе, а не эту бурду. Наливай, Джонни.

Джонатан налил в две кружки до половины горячего кофе и долил из бутылки.

– Держи. Говорят, для прогрева хороша русская водка.

– А мне говорили, что её пьют холодной, – Фредди отхлебнул из кружки. – А ничего, главное, что горячее.

Джонатан кивнул и сел у плиты. Что ж, могло быть и хуже. От мелкой банды они отобьются, а крупной здесь уже делать нечего. Есть крыша над головой, кой-какая утварь… для начала вполне достаточно. Жар от выпитого разливался по телу, смешиваясь с печным.

– Подлить горячего?

– И туда, и туда.

Джонатан поставил кружку на край плиты и встал. Зачерпнул из бака ковш кипятка.

– Вставай, а то ошпарю.

Фредди, кряхтя, втянул в лохань ноги и встал во весь рост. Джонатан аккуратно влил с краю горячую воду.

– И хватит с тебя, а то сваришься.

– Угу, – Фредди, стоя, допил свою кружку, сел обратно и отдал кружку Джонатану. – Только горячего теперь сделай, – и блаженно вздохнул: – Это я к загробной жизни готовлюсь.

– Понял, – кивнул Джонатан. – В следующий раз я тебе лохань на плиту поставлю. Для полноты ощущений.

– Она деревянная, не нагреется.

– Зато загорится.

– Спасибо, Джонни, – задушевно поблагодарил Фредди, принимая кружку с дымящимся, как и лохань, кофе.

И потянулись минуты тишины, наполненной треском огня в топке, бульканьем воды в баке и шумом деревьев за стенами.

Наконец Фредди отставил кружку, встал и собрал своё плавающее в воде бельё, вздохнул ещё раз и вылез из лохани. Джонатан снял ноги с плиты и встал. Фредди кивком поблагодарил его, развешивая бельё. Лохань опорожнили в сток, Фредди оделся, и они снова сели у плиты допивать кофе.

– Завтра в город смотайся. Возьми крупы, муки. Ну, обычный набор. Кастрюли, вроде, целы.

– Резонно. Но по одиночке пока лучше не ездить и не оставаться. А припасы попробуем и здесь поискать.

– Думаешь, не всё выжрали?

– Посмотрим…

…Так началась их жизнь в имении. На следующий день припёрлась какая-то плохо сбитая банда. Пятерых они уложили, а одному – раненому – дали ускакать, чтобы навёл шороху. А тех закопали рядом с двумя из Большого дома. А потом появился Сэмми. И пошло, и поехало…

…Джонатан глубоко вздохнул, расслабленно оседая в кресле.

– Ну да, так оно и было – кивнул Фредди. – Помню. На выставку поедем?

– А чего ж нет?

Приглашение на осеннюю выставку собак ждало их в имении, когда они вернулись, уладив все дела в Колумбии и других штатах. Прочитав короткий, но весьма вразумительный текст, Фредди сразу пошёл на конюшню к Роланду.

– Знаешь?

– Да, масса, – Роланд, сидя на полу, перебирал шерсть Лохматки, выпутывая набившиеся туда колючки.

Фредди сел на ларь с овсом, с интересом разглядывая Роланда. На языке вертелось: не был ли Роланд рабом у хозяйки питомника, но спросил Фредди о другом.

– И что ты знаешь об этой выставке?

– Она каждую осень, масса, когда собаки к зиме обрастут. Ну, как лошадиные, только вместо скачек – травля. Сто крыс запустят в ящик, к ним собаку и смотрят, за когда она их всех передушит, – Роланд вздохнул. – Большие деньги можно выиграть, масса.

– Ну, где выигрывают, там и проигрывают, – хмыкнул Фредди. – А как готовят собак к выставке, знаешь?

Роланд снова вздохнул.

– Немного, масса. Так-то они маленькие ещё, на сотню рано пускать. И это… тримминговать их надо, масса.

– Тренировать? – Фредди решил, что Рол переврал именно это слово.

– И это, масса, но вот то… мисси Бетси сама это делала, а к большой выставке нанимала ещё. Я-то держал только, ну, подавал, что велели, и купал. А, – и снова: – тримминговала она сама.

– Понятно, – кивнул Фредди. – И когда их… обрабатывают? – опасаясь споткнуться на новом слове, Фредди удачно его избежал.

– Ну-у, масса, – замялся Рол. – Ну… недели за две.

– А выставка в ноябре, успеем – встал Фредди. – А Вьюна ты уже? – он кивком показал на лежавшую животом кверху Лохматку.

– А как же, масса, – гордо ответил Роланд. – Ежели не запускать, то это не трудно, масса.

Странно всё-таки, что Вьюн и Лохматка не ушли с Роландом. Хотя конуру, правда, Рол им соорудил – загляденье.

– Ну, так как, Джонни?

– А отчего ж нет, – повторил уже не вопросом, а утверждением Джонатан. – Когда само плывёт, грех отказываться. Свяжемся с этой… председательшей, подготовим собак и поедем.

– На много не рассчитывай.

– Понятное дело. Но попробовать можно. И стоит.

Фредди кивнул.

И снова тишина. И покой. Эндрю уже должен был получить открытку. Парень умён, сообразит. Со Стэном рассчитались. Недёшево, конечно, обошлось, но ведь не принесёшь вот так запросто даже не конверт, а чемоданчик, пришлось и остальных полицейских подкормить. Сто тысяч инвалидам-полицейским, оставшимся на службе обществу. А их всего пятеро. Двадцать тысяч от анонимного жертвователя – вполне понятно. Для знающего. Как и открытка «Привет из Алабамы». И с Колченогим всё уладилось…

…День только начинался, и в «Утренней звезде» – баре Колченогого – было тихо и пустынно. Он прошёл к столику в углу и сел, упираясь спиной в кирпичную кладку. Расторопный официант, ни о чём не спрашивая, подал кофе и ушёл к стойке. И почти сразу из тёмной двери в углу – больших денег стоило Колченогому это английское стекло, зеркально-чёрное с одной стороны и прозрачное с другой – вышел сам Колченогий и захромал к нему через зал.

– Рано встаёшь, Фредди.

– Ты тоже не залёживаешься, Рип.

– Хочешь делать дела, – усмехнулся Колченогий, – поменьше спи.

Главного вопроса; чего такой гость припёрся в такую рань – благоразумно не задавали, но от ответа он и не собирался уклоняться.

– Не проспи Луизиану, Рип.

Колченогий сглотнул.

– А что? Есть свободный пай?

– Сколько возьмёшь, всё твоё.

Колченогий снова сглотнул, взял из стаканчика на столе бумажную салфетку и промокнул выступивший на лбу пот.

– Кто ещё?

– Ты первый.

Теперь надо дать собеседнику проглотить и переварить новость, а пока выпьем кофе. Хороший, кстати, и совсем не фуфло, а настоящий.

– И чего ты хочешь, Ковбой? – совсем тихо спросил Колченогий.

– Забудь о лагернике, Рип.

Колченогий молча смотрел на него, и он, добивая, сказал:

– Его не было, нет и не будет. И заказа не было.

Наконец, Колченогий всё понял и кивнул.

– Как скажешь, Ковбой…

…Нет, здесь проблем не будет. И две недели они могут спокойно отдыхать.

Тетрадь семьдесят шестая

122 год

Осень

РоссияИжорский ПоясЗагорье

К октябрю заметно похолодало. Деревья в жёлтой и красной листве, в палисадниках доцветают золотые шары, на огородах и в садах последние хлопоты, горькие осенние запахи, ворохи палой листвы.

Андрей шёл, подбивая носком ботинка листья. Что ж, всё он просчитал и подготовил. В цеху договорился, что в понедельник не выйдет и отработает в следующее воскресенье. Здесь чисто. Даже не спросили зачем ему понедельник, вернее, решили всё за него…

– В загул идёшь, Андрюха?

– А в понедельник головка бо-бо.

– Понедельник – день тяжёлый.

– Без опохмелки никак не обойдёшься…

…Он и не спорил. А теперь к Эркину. Предупредить и на вокзал. А сумку он ещё вчера собрал.

У «Беженского Корабля» к нему подбежала Алиса.

– Андрюха, привет! А я гуляю!

– Привет, племяшка, – Андрей слегка дёрнул её за торчащую из-под беретика косичку. – Двоек много огребла?

– А вот и фигушки тебе, я меня пятёрки одни, – вывернулась из-под его руки Алиса. – Я до обеда гуляю.

– Ну, гуляй, – милостиво разрешил Андрей.

И уже у подъезда с ходу в него врезался выскочивший из дверей Дим.

– Аг-га! – сгрёб его в охапку Андрей. – Ну как, купил папка серебряную пулю?

К его удивлению, Дим не смутился и не покраснел. Бесстрашно и ясно глядя в глаза Андрею, Дим выпалил:

– Не, мы сестрёнку ещё одну купили, теперь денег ни на что не хватает!

И резво улепетнул от опешившего Андрея.

Поднимаясь по лестнице, Андрей восхищённо покрутил головой. Ну пацан, ну хват! Это что ж из него потом вырастет, если сейчас такой? А вот чего это Эркин в пивную не пошёл, сегодня же пятница. Случилось чего? Вчера, вроде, всё нормально было.

И в квартиру вошёл уже настороже.

– Эркин, это я. Ты где? – позвал он, ставя сумку у вешалки и расстёгивая куртку.

– На кухне, – откликнулся Эркин.

Андрей вытащил из нижнего ящика свои шлёпанцы и переобулся. Судя по тону, ничего страшного или срочного не случилось.

Эркин стоял у плиты, сосредоточенно, как всё, что делал, готовя обед.

– Привет, – вошёл в кухню Андрей. – А ты чего в пивную не пошёл?

– У Жени работа срочная, – ответил Эркин. – Раньше десяти не освободится, а, может, и на ночь придётся остаться.

– По-нят-но, – раздельно ответил Андрей. – Так что ты сегодня на хозяйстве, – и повторил: – Понятно.

– А что? – Эркин оторвался от кастрюли и внимательно посмотрел на него. – Случилось что? Андрей?

– Ничего, – мотнул головой Андрей. – Я в Царьград еду.

Эркин с заметным усилием отвёл глаза, зачем-то покрутил кастрюлю с супом и наконец вытолкнул:

– Надолго?

– В понедельник вернусь, – очень спокойно ответил Андрей. – На понедельник я в цеху отпросился, ну, отгул взял, в следующее воскресенье отработаю. Завтра, правда, школу пропущу, но я тогда твои тетради посмотрю.

– Хорошо, – глухо ответил Эркин.

– Брат, – тихо сказал Андрей, и Эркин повернулся к нему. – Я вернусь. Что бы ни было, мой дом здесь. Моя семья здесь. Ты, Алиска, Женя… Я вернусь. Веришь мне?

– Верю, – кивнул Эркин.

Они обнялись, Андрей ткнулся лбом в его плечо, и оба тут же разжали объятия.

– Ну вот, – повеселел Андрей. – Ты вот что ещё. Если спрашивать кто будет, скажи, что загулял, и всё. Ну, чтоб лишнего шухера не было.

– Ладно, – кивнул Эркин.

Андрей смущённо замялся.

– Ну, чего ещё? – улыбнулся Эркин.

– Ты… ты Жене скажешь?

– А как же, – Эркин с лёгкой насмешкой смотрел на него. – Она же беспокоиться будет.

– Слушай, скажи ей… ну, что я загулял, ладно? – попросил Андрей. – А вернусь, всё сам расскажу. Честно.

– Ладно, – с гораздо меньшим, чем раньше, энтузиазмом согласился Эркин. – Да, слушай, у тебя же и вторник вылетает. «Зяблик» по вторникам.

– Нет, я в понедельник на автобусе приеду.

– А есть такой рейс? – засомневался Эркин.

– Ну, так такси возьму. Не боись, братик, всё будет нормально.

Андрей посмотрел на часы.

– Всё, я пошёл.

– Обедать не будешь?

– Переживу. Да и перехватил я уже. Ну… – Андрей перевёл дыхание. – Присядем на дорожку.

Эркин кивнул.

Они сели к столу, прошло несколько секунд, и Андрей вскочил на ноги.

– Всё. Счастливо, брат!

– Удачи, – встал и Эркин. – И… возвращайся.

– Всенепременно!

Андрей крепко хлопнул его по плечу и пошёл в прихожую. Эркин выключил газ под кастрюлей с супом и вышел следом.

Андрей быстро переобулся, снял с вешалки и надел куртку, взял сумку. И, уже стоя в открытых дверях, обернулся.

– Я вернусь. Слышишь, брат? Обязательно вернусь.

– Мы будем ждать, – твёрдо ответил Эркин.

И дверь за Андреем захлопнулась.

Эркин перевёл дыхание и побрёл обратно на кухню.

Спускаясь по лестнице, Андрей подумал, что как же это точно сказано: долгие проводы – лишние слёзы.

На улице к нему подбежала Алиса.

– Андрюха, ты куда?

– На кудыкину гору, племяшка. Там берёзовой каши навалом, – засмеялся Андрей. – Кто дойдёт, тому сразу двойную пайку отвалят. Айда со мной.

– Фигушки! – увернулась она от его руки, так и норовившей дёрнуть за косичку. – Сам иди.

– А я и иду. До встречи, племяшка. Вернусь, добычей поделюсь, – смеялся Андрей, уходя от дома.

– До встречи! – крикнула ему в спину Алиса, возвращаясь к игре.

И мысль о том, куда это так намылился Андрюха, что даже обедать не остался, тревожила её недолго.

Широко шагая, Андрей шёл прямо к вокзалу. Сейчас на поезд и до Ижорска. Маршрут он просчитал, срывов быть не должно. В Царьграде он будет завтра без десяти восемь вечера, а в Комитете приём до девяти. Он успеет. Как раз, в первую субботу месяца принимает председатель. Приём по личным вопросам. То, что и нужно, вопрос-то, ну, уж очень личный.

До отправления ещё пятнадцать минут, но поезд уже стоял у перрона, а народ плотно набивался в вагоны. Завтра суббота, базарный день, а выгоду грех упускать. Андрей забежал в кассу, ругая себя, что лопухнулся и не побеспокоился заранее, отстоял очередь и бегом обратно на перрон. Все ехали не в первый раз и знали, на какой станции какой вагон удобнее. Самым полупустым оказался предпоследний, где Андрей и приткнулся, закинув сумку на полку над окном. И только сел, как паровоз зафыркал, загудел и, раскачивая, задёргал вагоны. Продолжалось это несколько минут. Потом прозвучал второй гудок, и толчки стали сильнее. И наконец, свисток, слившийся с ударом станционного колокола, и перрон за окном медленно сдвинулся и поплыл назад.

– Ну, в добрый час, – перекрестилась сидевшая напротив Андрея женщина.

Андрей посмотрел на часы: семь минут «кукушка» примерялась. Если она так на каждой остановке будет телепаться, то точно опоздает. Хорошо, что запас есть: на Царьград, кроме основного, ещё транзит идёт без десяти полночь, так что хоть на час «кукушка» опоздай, он успевает.

В разрывы между облаками иногда проглядывало солнце, и деревья под его светом вспыхивали золотом осенней листвы. Убранные побуревшие поля, ярко-зелёная не по сезону трава на лугах, деревни, городки… Поезд идёт медленно, раскачиваясь, вздрагивая и словно вздыхая от усталости.

Нудьгу трёхчасового переезда Андрей помнил с весны и потому взял с собой книгу. Толстый и пухлый от затрёпанности роман про войну. И время занять, и мозги не перетрудятся, роман же, не монография и не учебник, и Ланька-библиотекарша хвалила. Выпендрёжная, конечно, девчонка. Все Светланы – Светки, а она – Ланька. Хотя лань из неё… тёлка тёлкой. Ну, это ему по фигу. А в книгах Ланька разбирается, это есть, не самоучка, библиотечный техникум в Ижорске кончала. Читал Андрей, как и в окно смотрел, рассеянно, но время всё-таки пошло незаметно.

Проводив Андрея, Эркин довёл до конца процедуру готовки и вышел на лоджию позвать Алису. Чёрт, как оно всё сразу. И Жени нет, и Андрей уехал.

– Алиса, – позвал он, сразу углядев красный берет с белым помпоном. – Иди домой.

– Ага, ага! – откликнулась Алиса. – Всем до завтра, я домой.

Эркин посмотрел, как она бежит к подъезду, и вернулся на кухню.

Он успел поставить на стол тарелки, когда звякнул звонок. Вышел в прихожую и впустил Алису.

– А мы в салки бегали, – тараторила Алиса. – А я его три раза осалила… а меня ни разу!

– Так и ни разу? – засмеялся Эркин.

– Ну-у, почти ни разу, – вздохнула Алиса. – Эрик, а мы обедать будем?

– Да, иди мой руки.

– А мама? Не будем ждать?

Теперь вздохнул Эркин.

– Она поздно придёт.

Алиса внимательно смотрела на него, и он повторил:

– Иди, вымой руки и будем обедать.

Пока Алиса копошилась в ванной, Эркин уже полностью накрыл на стол, нарезал огурец, уже солёный, свежие теперь только во «Флоре» и дорогие.

Алиса вошла в кухню и от порога продемонстрировала Эркину руки.

– Вот, я вымыла.

Эркин кивнул, снял и повесил на крючок фартук.

– Давай обедать.

За едой Алиса угомонилась. И потому, что устала, и потому, что Эрик баловства за едой не любит. Суп, котлеты – Женя сделала их заранее, и Эркин только разогревал – с картошкой и яблочный компот. Чинно выгребая ложечкой из чашки яблочную мякоть, Алиса поинтересовалась:

– Ты сейчас уроки делать будешь?

– Да, – улыбнулся Эркин.

– Я читать буду. У тебя. Можно?

– Хорошо, – согласился Эркин и встал, собирая посуду.

Пока он мыл и расставлял посуду, протирал и накрывал скатертью стол, Алиса ему помогала и рассказывала о школьных и дворовых новостях.

Убрав в кухне, Эркин пошёл в маленькую комнату и сел за стол. Разложил учебники, тетради. Завтра что? Химия, английский, обществоведение, биология и шауни. Допоздна работы. И писать, и читать, и по шауни узоры рисовать и надписывать.

Почти неслышно вошла Алиса и устроилась с книжкой на диване.

– Эрик, я тебе не мешаю?

– Нет, – ответил он, не оборачиваясь, и, помолчав, добавил: – Свет себе включи.

– Ага, – щёлкнула выключателем торшера Алиса.

Верхний свет Эркин не включил и штор не задёрнул, но уже темнеет. Ничего, допишет английский и задёрнет, а небо за окном ещё синее. Интересно, когда Женю отпустят? Сегодня она к его обеду пришла в столовую…

…Увидев Женю, он остановился и растерянно заморгал.

– Женя? У тебя тоже обед?

– Нет. Здравствуйте, – Женя улыбнулась проходившим мимо них Медведеву и остальным из бригады. – Нет, Эркин, у меня работа… срочная и, может, на ночь придётся остаться. Вы без меня сегодня управляйтесь. Хорошо?

– Женя… – он попытался втиснуться в её скороговорку, но она продолжала:

– На обед я всё приготовила, как знала, ты только разогрей и компот свари, Алису из школы заберёшь, и пусть до обеда гуляет, и вымой её вечером, хорошо, Эркин, ладно?

Женя поправила ему воротник рубашки, быстро, словно украдкой, погладила по плечу и убежала…

…Эркин перечитал упражнение и отложил тетрадь. Теперь текст. Прочитать, ответить на вопросы в конце и подготовить устный перевод. Несложно, но много… странных, скажем так, слов. Джинни говорила, что это уже староанглийский поучается. Ну, ладно, раз надо – сделаем. Оливер Твист. Странное имя. Ну, так что там с ним приключилось? Почитаем.

И Эркин стал вгрызаться в неподатливый текст.

Время шло незаметно. Только шелест страниц, иногда шум ветра, хихикает или вздыхает над книгой Алиса, и Эркин, не оглядываясь и даже не отрываясь от своего, улыбается её вздохам.

Закончив с английским, взялся за химию, а дочитав параграф, поднял голову и увидел в окне отражение комнаты, лампы на столе и торшера, себя и даже Алису. Он встал, потянулся, расправляя плечи и спину, и подошёл к окну задёрнуть торы.

– Я помогу, – вскочила Алиса. – Эрик, а ты уже всё?

– Нет, – вздохнул Эркин, расправляя штору. – Мне ещё… три предмета.

– Как у тебя уроков много, – посочувствовала Алиса.

– Устала? – улыбнулся Эркин.

– Ну-у… – замялась Алиса.

– Тогда иди поиграй.

– А ты? Эрик, ну, не хочешь играть, так давай… давай потянемся.

– Ладно, – согласился Эркин.

Он тоже устал от сидения.

Они перешли в большую комнату. Эркин сразу расправил шторы, а Алиса включила свет.

– Беги, переоденься.

– А чего, Эрик? Я здесь.

Она решительно расстегнула пуговки на груди и потянула через голову платье. Эркин вздохнул, но не стал спорить. Он уже носил дома свой домашний костюм и ограничился тем, что снял рубашку и разулся.

Тянулись немного и, разумеется, не полным комплексом. Разогнав наваливающееся оцепенение, Эркин натянул рубашку, нашарил ступнями шлёпанцы.

– Эрик, а теперь что?

– Я буду учить уроки.

– А я?

Эркин посмотрел на часы.

– Поиграй до ужина.

– Ладно, – согласилась Алиса. – А к ужину мама придёт, да?

Эркин вздохнул.

– Не знаю. У неё большая работа сегодня.

Они вернулись в маленькую комнату. Эркин снова сел к столу, а Алиса забрала свою книжку и ушла.

Эркин очень надеялся, что Женя придёт к ужину. После ужина предстоит мытьё Алисы. Сказать Жене: «Нет, не буду», – он не смог, оставить Алису в ванной без присмотра тоже нельзя. Значит… значит, несмотря ни на что он это сделает. Раз надо сделать.

Ижорск

К удивлению Андрея, «кукушка» почти не опоздала, ну, совсем на чуть-чуть, на полчаса с небольшим. Вывалившаяся из вагонов толпа неожиданно быстро рассосалась, видно, все знали, куда идти. Да и родственники или знакомцы у всех. Андрей поправил ремень сумки на плече и пошёл к кассе.

Зал ожидания был пуст, только в углу прямо на куче мешков и ящиков спали двое. Андрей склонился к окошку кассы.

– Не помешаю?

Кудрявая пухлая блондинка, такая яркая, что естественным цветом это быть никак не могло, оторвалась от журнала и нехотя улыбнулась.

– Чего тебе?

– Один до Царьграда.

Она отвернулась, и Андрей услышал щелчки, будто нажимали клавиши на пишущей машинке.

– На экспресс-транзит?

– Да.

– Есть только в мягком. Тридцать восемь рублей сорок копеек.

В её голосе прозвучало сомнение и, не дожидаясь его ответа, она продолжила:

– Или на прямом в понедельник, там плацкарта в общий, четырнадцать семьдесят.

– Нет уж, – комично вздохнул Андрей. – Давайте на транзит.

Теперь на него поглядели с гораздо большим интересом. Видно, такое слышали нечасто.

Ну вот, билет на руках – уже спокойнее. Теперь чем бы занять время до срока? Сейчас… Андрей сверил свои часы с вокзальными. Ну, можно считать, что уже девять, так что у него почти три часа. Можно со вкусом спокойно поесть и… и всё, больше никаких развлечений не предвидится. Слышал и не раз, что вокзальные рестораны как раз такое место, чтоб время до поезда скоротать. Вот и проверим.

Ресторанный зал был щедро украшен лепниной, позолотой, бархатными шторами и неожиданно полон. Похоже, многие здесь сидели, ожидая несуществующего поезда. У входа к Андрею подошёл пожилой мужчина в странном пиджаке с открытой грудью, вежливо склонил голову.

– Добрый вечер, – ответно улыбнулся Андрей.

– Поесть, погулять или поезда дождаться? – с необидной насмешкой уточнило мужчина.