Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная

– Обдерёшь его в наших проулках, – хмыкнул Петрак, – а красить тебе недосуг, вот-вот третий заявится.

Тим смущённо улыбнулся.

О том, что Зина беременна, он никому не говорил, но и так все знали, не зло подшучивали, советовали, просто помогали, не ставили в субботние и воскресные смены… Вот и сегодня: он привёл грузовик, и у него приняли без осмотра и мойки, сказали, чтоб шёл домой к жене, так что Диму не удалось насладиться шумом и запахами гаража и показать Кате, как здесь интересно.

Зина, как и обещала, ничего не трогала без них, так что, когда Тим вскрыл ящик, содрал все обёртки и амортизаторы… восторг был полный и всеобщий. А когда Тим объяснил, что это такое…

Пустые шкафы и стол двигались легко. Тим расставил мебель, развернул перед камином ковёр. Тот как раз лёг от камина до дивана.

– Пап, а это зачем?

Тим улыбнулся.

– Мне для уроков.

– Да? – расстроился Дим.

Обычно Тим готовил уроки на кухне, и Дим с Катей пристраивались рядом со своими книжками или рисованием. А теперь…

– И теперь так будет, – успокоил его Тим.

Он оглядел гостиную. Ну вот. Камин с баром, кресла перед ним, сбоку столик на колёсах, напротив и чуть наискосок диван и к нему кресла и маленький низкий столик, который называют журнальным, у стены шкафы и за книжным шкафом в светлом углу у лоджии его письменный стол. Конечно, отдельный кабинет ему ни к чему, но и хватит тесниться с книгами и тетрадями на кухне. И… и делать столовую или оставить ту комнату для… да, младших детей? Ладно, он об этом ещё подумает. А пока…

Потом смотрели покупки, мерили обновки.

Расставив мебель и разложив вещи, поужинали, потом все вместе сидели у включённого камина, обсуждая, чего ещё купить в гостиную. И чего-то Тим так устал, что лёг и не заснул, а вырубился.

Занеся мебель к Тиму, Эркин и Андрей пошли домой.

– Заночуешь? – спросил Эркин.

Андрей кивнул. После того, что случилось в приезд Бурлакова, они больше об этом не говорили, но оба, не переставая, думали. И каждый знал, что и другой ни на минуту не забывает об этом. И оба старательно притворялись, будто ничего не случилось.

– Эрик, – Алиса шла между ними, держась за руку Эркина, – а что в ящике было?

– Камин, – ответил по-английски Эркин, не зная подходящего русского слова.

– Ага, – кивнула Алиса. – А мы себе такой купим?

Эркин пожал плечами.

– Не знаю, – и посмотрел на Андрея.

Тот повторил его жест, но высказался более определённо:

– А зачем он нам? Тебя поджаривать?

– Я не котлета! – возмутилась Алиса.

– Ну, это ещё надо проверить, – пообещал Андрей.

Алиса быстренько перебежала за Эркина. На всякий случай. Эркин рассмеялся и переложил из руки в руку сумку.

Как они подъезжали, Женя видела с лоджии, и их встретил уже готовый ужин.

– Молодцы, мойте руки и за стол.

– Мама, а гостинцы?

– После ужина.

– Ну, кое-что и к ужину есть! – Андрей торжественно извлёк из своей сумки маленькую жёлтую коробочку и вручил её Жене.

– Ой! – взвизгнула Женя. – Помадка! Андрюша, ты – гений!

Алиса, упоённо визжа, прыгала вокруг них. И Эркин не удержался и полез в свою сумку. Книга Алисе, джинсы и куртка Жене.

– А себе ты что купил?

– Да у меня всё есть, Женя, – улыбнулся Эркин.

Покупать при Тиме и Петраке крем он не то что не рискнул, а постеснялся. А всё остальное у него действительно есть. И крем он себе ещё купит. А пока, чтобы отвлечь Женю, он напомнил про ужин.

За столом после первых восторгов Андрей заговорил вдруг о том, что надо устроить праздник. Не ждать же до Рождества.

– Давай, – сразу поддержала Алиса. – Праздник – это здоровско! А какой?

– Придумаем, – пообещал Андрей.

– И каникулы будут?

– Ты ж и месяца ещё не учишься! – возмутилась Женя. – И уже каникулы?!

– Ну, мам!

– Без «ну»! – отрезала Женя.

– Не горюй, племяшка, – подмигнул Алисе Андрей. – Придумаем.

Женя подозрительно посмотрела на него, и тот тут же изобразил, ну, такого пай-мальчика, что не засмеяться никому не удалось.

Как обычно вечер завершался всякими хозяйственными хлопотами. Андрей возился в кладовке: свой ящик он пока не забирал, так и сказав Эркину:

– Пусть здесь будет. А себе я новый комплект соберу.

Эркин кивнул, и тогда на этом всё кончилось. Ящик с инструментами – всё, что осталось у Андрея от Джексонвилла, их общая память.

Когда Алису уже уложили спать, они снова собрались на кухне. Как всегда, расхвалив чай с печеньем и заявив, что это его самое любимое, Андрей перешёл к делу.

– Женя, Эркин, вы уже с отпуском определились?

– В октябре, – пожала плечами Женя и посмотрела на Эркина.

– Я ещё не говорил со старшим. А что? – Эркин улыбнулся. – Ты придумал что?

– А чего тут придумывать? – самодовольно ухмыльнулся Андрей. – У вас свадьба когда была?

– Двадцать первого октября, – сразу ответила Женя и ахнула, догадавшись. – Андрюша, так ты…

– Точно, Женя! – расплылся в улыбке Андрей. – Я ж на вашей свадьбе не был, так хоть на годовщине у братика погулять. Ну как, брат, гульнём?

– Гульнём, – сразу согласился Эркин и, улыбнувшись, закончил по-английски. – Чтоб небо загорелось!

– Во! – восхитился Андрей. – Точно. А, Жень? И как раз двадцать первое – воскресенье, я на понедельник отгул возьму. И погуляем.

– Свадьбу, конечно, хорошо, – Женя даже мечтательно вздохнула. – Но если всех позвать…

– А всех не надо, – перебил её Андрей. – Келейно, по-семейному, а, Женя?

– Совсем без гостей? – удивился Эркин.

Андрей ему подмигнул.

– Есть у меня одна мысль, братик. Не боись, а? Женя, клянусь, здоровско будет, я так придумаю…

– Ладно, – легко согласилась Женя. – Месяц впереди, успеем и придумать, и подготовиться.

– Замётано, – кивнул Андрей.

И заговорил уже о другом. Женя и Эркин поддержали его. В самом деле, чего горячку пороть?

Допив чай, разошлись на ночь.

Когда они уже лежали в постели, Женя тихо позвала:

– Эркин.

– Да, – сразу повернулся он к ней. – Что, Женя?

– Ты заметил, Андрей как повеселел?

– Да, – кивнул Эркин. – Может… может, всё обойдётся?

– Всё будет хорошо, – убеждённо ответила Женя. – Знаешь, я напишу Бурлакову. Ну, что Андрей успокоился.

– Хорошо, – после небольшой заминки согласился Эркин. – Раз ты так считаешь…

– А ты не хочешь? Эркин?

Эркин мягко обнял Женю, привлёк к себе, зарывшись лицом в её волосы.

– У них одна кровь, Женя. Андрей всё равно… уйдёт… к отцу. Он же отец ему. А я… записанный, Женя. Всё так, всё правильно… И в газете писали, и в кино… – Женя кивнула, сразу вспомнив, что как раз в то воскресенье смотрели в Центре фильм про то, как ищут пропавших детей и возвращают родителям, «Родная кровь» называется. – Я… я не могу, не буду мешать. Но Андрей – мой брат. Женя, у меня только вы, ты и Алиса, и Андрей… – он задохнулся, не зная, как объяснить Жене всё это, сам не понимая, чего же он хочет.

Женя обхватила его, пряча лицо на его груди.

– Эркин… Эркин…

Он её слов не слышал, а ощущал, кожей. И, чувствуя, что плачет, только молча прижимал её к себе. Наконец, Женя потёрлась лицом о его грудь и вытянулась рядом.

– Всё будет хорошо, Эркин. Вот увидишь.

Эркин прерывисто вздохнул.

– Да, Женя, спасибо, – и вдруг, он сам не ждал, что вырвется затаённое: – Ты ведь не бросишь меня, да?

– Эркин! – ахнула Женя. – Ты что?! Что ты выдумал?

Ответить он не успел. Потому что отчаянно задребезжал дверной звонок.

И, пока они, путаясь в халатах и толкаясь, выбегали в прихожую, звон не прекращался.

Первым успел в одних трусах Андрей.

– Кто?!

– Я, – ответили по-английски.

Андрей узнал голос и щёлкнул замком.

Тим, в как-то боком надетой поверх майки куртке, задыхаясь, хватал открытым ртом воздух. Сказать он ничего не успел.

– Началось? – спросила, затягивая поясок на халате, Женя.

И, не дожидаясь ответа, стала распоряжаться.

Потом Тим никогда не мог восстановить последовательность событий той ночи. Он действительно разоспался так, что Зине пришлось его будить. Это его, просыпавшегося от малейшего движения, шороха, да что там, предчувствия, а тут?!

– Тима, Тимочка… – стонала Зина.

Наконец он разлепил веки, и белое с тёмными провалами глазниц лицо Зины подбросило его. Он вскочил, заметался, куда-то бежал, с кем-то говорил, появлялись и исчезали знакомые, но сейчас он никого не узнавал, люди…

Он сидел в новенькой гостиной на диване. Катя спала у него на руках, Дим лежал рядом и тоже спал. Дверь плотно закрыта, и голоса из спальни неразборчивы или это ему только кажется, а как там… Ему сказали, что всё в порядке, всё идёт как надо и как положено, и он не знает – верить ли этому. За окном светлеет, и ему пора собираться и идти на работу, но на его руках спящие дети, а в спальне рожает его жена. Да, правильно, решили, что пусть лучше врач к ним придёт, и тот пришёл, а кто же бегал за врачом? Он сам? Или Андрей? Или нет… А кто привёл акушерку? Или это уже неважно?

В гостиную вошла Женя и улыбнулась ему:

– Всё хорошо. Давайте, я её уложу, – и потянулась взять Катю.

Но та, не открывая глаз, только крепче уцепилась за отца. Тим хотел спросить, как там Зина, что означают эти слова: «Всё хорошо», – но не мог шевельнуться и только умоляюще смотрел на Женю.

И тут одновременно в приоткрытую дверь гостиной донёсся крик ребёнка и басовито воркующий голос акушерки.

– А вот мы и папаше сейчас покажемся. Где тут папаша наш?

Тим порывисто вскочил на ноги, едва не уронив Катю. Женя подхватила её. Тим этого уже не заметил. Сел на диване, протирая кулачками глаза, Дим.

– Пап… – позвал он.

Тим не обернулся, будто оглох. Но и в самом деле ничего не слышал. И не видел. Кроме свёртка, маленького продолговатого свёртка. Его держали у груди и чуть наискосок, однажды как-то он видел, как вручную переносили снаряды, их держали так же, только те были больше. Он протянул руки, и свёрток положили к нему не на ладони, а у локтевого сгиба, такой лёгкий, что он чуть не уронил его. Среди целого вороха ткани крохотное желтовато-смуглое личико с приплюснутым носиком-пуговкой и пухлыми недовольно искривлёнными губками, глаза зажмурены. Кто это? Это… это он, его ребёнок?!

– Какая хорошенькая, – сказал рядом голос Жени.

– Красавица, – поддержала акушерка. – Вся в папашу.

– Да? – тупо спросил Тим. – Это… она?

– Ну да, – засмеялась Женя. – С дочкой тебя, Тим. С Машенькой.

– Да, – кивнул Тим. – Маша… Зина говорила мне… – и спохватился. – Как она? Что с ней?

– В порядке твоя Зина, в порядке.

Как-то, он не понял, как, но он очутился в спальне. Зина была жива и даже улыбалась. Потом ему что-то говорили врач и акушерка, он благодарил, прощался, кажется, давал деньги или… нет, он уже совсем не понимал, что и как делать. Всем распоряжалась Баба Фима.

Андрей был отправлен на работу с наказом объяснить начальству случившееся, Дима отведёт в школу Женя, а заберёт из школы Эркин – он сегодня в первую работает, а школы нет, – а Тим ляжет поспать в гостиной и пойдёт в магазин: кроватка, ванночка, столик пеленальный, который со шкафчиком, понял, машину в мебельном возьмёшь, и приданое полное, вот список держи, всё расписали, а обедом и прочим соседки займутся, не в пустыне, чай, живём, среди людей.

Тим ни с чем и ни с кем не спорил. По-настоящему он очнулся, только вернувшись из похода по магазинам и занеся покупки. Зина, несмотря на запрет врача и при полном одобрении Бабы Фимы и Бабы Лизы, встала и сама показала ему, куда поставить кроватку и как вообще всё в спальне передвинуть.

– А ты, голубок, пока в зале поспишь, не тревожь её пока, – Баба Фима положила на диван стопку постельного белья. – А ванночку кипятком пропарь. И щёткой протри.

Катя бегала по поручениям бабушек и то и дело подскакивала к кому-нибудь с рассказами о Машеньке, как та жмурится или ещё что.

Наконец всё вроде утряслось. Зина полулежала на кровати и кормила Машеньку, а Тим сидел на стуле и смотрел на них. Личико ребёнка казалось очень тёмным рядом с белой грудью Зины.

– Правда, – подняла Зина глаза, – хорошенькая?

– Да, – кивнул Тим. – очень, – и, помедлив, спросил: – Как ты?

– Да всё хорошо, Тимочка. Ты пойди отдохни.

Он кивнул, но не двинулся с места. Зина снова заворковала над Машенькой, приговаривая что-то неразборчиво ласковое.

В спальню тихо вошла Катя и встала рядом с Тимом. Он обнял её, приподнял и посадил к себе на колени. Катя прижалась к нему, и они так молча сидели, пока не зазвонили в дверь.

– Ой, – подняла голову Зина. – Это Димочку, верно, привели, вы идите, Машенька докушает, и я встану.

В спальню быстро вошла Баба Фима.

– Лежи пока, там откроют, а вы налюбовались, так обедать идите.

Тим ссадил Катю с колен и встал.

– Идите-идите, – закивала Зина.

Но тут в спальню ворвался Дим и затараторил сразу обо всём, запрыгал вокруг кровати. И Баба Фима их всех сразу выгнала. Чтоб не мешали.

И только сели за стол, снова звонок. На этот раз пошёл открывать Тим.

– Привет, – улыбнулся ему Андрей. – Я на пару слов.

– Привет, – улыбнулся Тим и посторонился, впуская его. – Через порог не разговаривают.

– Значит, так, – Андрей вошёл и, мимоходом скорчив рожу глазевшим на него Диму и Кате, заговорил серьёзно: – На работе нормально, три дня тебе отпуска дают и от профсоюза тебе будет, что положено. От всех поздравления и пожелания. Теперь, крестины когда?

– А на Марию и окрестим, – вмешалась вышедшая в прихожую Баба Фима. – Одиннадцатого ноября как раз по святцам.

– Машенька, значит, – хмыкнул с непонятной Тиму интонацией Андрей и улыбнулся. – Ну, лады, давай пять, – он протянул руку Тиму, и тот ответил на рукопожатие. – Поздравляю ещё раз. Зине от меня и всех наших.

И весело распрощался, хотя Баба Фима и попыталась пригласить его пообедать с ними.

– Идите на кухню, – сказал Тим Диму и Кате. – Я только к маме зайду.

– Успеешь, – вышла из спальни Баба Лиза. – Спит она. А ты иди поешь, а то аж с лица спал.

И Тим не смог не подчиниться её командному тону.

Жени ещё не было, и Андрей хотел без помех поговорить с Эркином. Задуманное им без Эркина никак не получится. Правда, без ещё целого ряда условий – тоже. Если… если он договорится с Бурлаковым… если у Фредди всё пройдёт благополучно и в срок… вот уже три «если», Эркин – четвёртое. Но без согласия Эркина он к Бурлакову не поедет. Андрей поймал себя на том, что даже мысленно не называет Бурлакова отцом, усмехнулся и кивнул: да, всё так, всё правильно, вот когда… Да, есть кровь, да, Фредди прав во всём, когда говорил о семье, но его семья – Эркин, Женя и Алиска. Женю уломать ничего не стоит, да она и сама ему уже и не раз намекала, что нехорошо тогда вышло и надо бы если не помириться, то извиниться за устроенный скандал, ну, так он с ней и не спорит. Алиска… ну, так там ещё проще, хват-пацанка, своего не упустит и чужого прихватит, а тут ей дедушка с подарками и тортиками. Но против Эркина Женя не пойдёт, это только со стороны Эркин при ней, а он-то знает, кто главный. Эркин глаза опустит и замолчит, и Женя всё по его сделает. Надо с Эркином решать. А он тогда здорово лопухнулся, не с той карты зашёл. Эркин же ему рассказывал про того старого негра, скотника, Зибо, кажется, да, так, как их столкнули и велели зваться отцом и сыном, и видел же ещё тогда, как Эркин из-за этого психует. Но допёк его… профессор этот, вот он и сорвался.

Всё это Андрей передумал и прикинул, и просчитал, но… всего не предусмотришь. И вдруг Эркин спросит: «С чего ты передумал?». И что отвечать? Про Фредди, про его слова о семье не расскажешь, потому как придётся и объяснить: где, когда и зачем такой разговор состоялся. Да и не авторитет Фредди для Эркина. Братик-то… с характером. Упрётся вдруг… и всё тогда, придётся на профессора крест положить, Эркин ему важнее.

– Привет, – вошёл он в квартиру. – Эркин, ты где?

– Здесь я, – откликнулся Эркин из кухни.

Андрей быстро сбросил на вешалку куртку, переобулся и пошёл на кухню. Эркин ворошил ножом на сковородке груду нарезанной картошки.

– Был у Тима? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, всё в порядке. Там Баба Фима и Баба Лиза.

– Они знают, – кивнул Эркин, искоса посмотрел на вставшего у мойки Андрея и улыбнулся. – Давай, говори, пока Алиски нет. Я же вижу.

– Да, – согласился Андрей. – Всё так. Такое дело, Эркин. Я вот что… думаю, – и замолчал, подбирая слова.

– Ну? – Эркин потряс над сковородкой солонкой и перевернул картошку ещё раз.

Андрей глубоко вдохнул и резко сквозь зубы выдохнул.

– Я думаю в Царьград съездить. Поговорить.

Он не сказал, с кем именно, уверенный, что Эркин поймёт. Но Эркин молчал, занятый, казалось, только картошкой. И Андрей не выдержал молчания.

– Что скажешь?

– А что? Ты решил, а я при чём? – голос Эркина очень ровен и спокоен. – Он твой отец, тебе и решать.

– Ты мой брат, – так же спокойно ответил Андрей. – Без твоего слова я не поеду. Скажешь: нет, забуду о нём, как и не было. Решай, Эркин.

Эркин усмехнулся.

– На меня свалить хочешь? Понятно. Нет, Андрей, тут я тебе не советчик. Я в семье дня не прожил, отца своего в глаза не видел. И мать тоже. И кровь у меня… Нет, брат, это твоё дело, – и по-английски: – That's your problem.

– Если он мой отец, то и твой, – возразил Андрей.

– Угу. Ну, меня ты не спросил, понятно. – Эркин за ручку приподнял сковородку и потряс, чтобы картошка легла ровным слоем. – Я сам сказал, что всегда на твоей стороне. А вот зачем ему такой сынок, как я, ты подумал?

– А чем ты плох?

– Так не об этом речь, Андрей, – поморщился Эркин, досадуя на себя, что не получается у него объяснить. – Ладно. Раз тебе это нужно, то езжай, говори. Я не поеду.

– Замётано, – кивнул Андрей. – Теперь вот что. Ты об отпуске говорил? – Эркин кивнул. – С какого дают?

– С тринадцатого октября. А выхожу двадцать девятого.

Андрей подошёл к календарю, быстро перелистнул.

– Ага… С умом подгадано. Уходишь в пятницу, а выходишь в понедельник. Кто рассчитывал?

– Старшой, – улыбнулся Эркин. – Он на всех рассчитывает. Ну, чтоб за раз не больше двоих уходило.

– Сразу дал?

– Ну да. Как раз остальные с хозяйством управятся.

Андрей кивнул. Так, Эркин успокоился, повеселел, теперь можно и другую идейку подкинуть.

– Я вот что придумал.

– Ты придумаешь! – хмыкнул Эркин и выключил огонь под картошкой. – Ну, давай.

– Праздновать решили келейно, так?

– Келейно, – повторил вместо ответа Эркин. – Это что?

– Ну, – Андрей медленно свёл ладони, будто обхватывая что-то, – Ну, без лишних, только самые близкие.

– Понял, – кивнул Эркин, с интересом ожидая продолжения.

– Давай Фредди с Джонатаном пригласим.

Эркин удивлённо обернулся к Андрею.

– Они тебе самые близкие?

Андрей покраснел, но ответил:

– А что, у тебя на той стороне кто ближе остался?

Эркин как-то недоумевающе пожал плечами.

– Да нет, но… но разве они… близкие? – и вдруг напрягся. – Зачем это тебе, Андрей?

– Ни за чем. Но… ну, чем тебе Фредди не по нраву? Ты ж сам его другом назвал, не так, что ли?

Эркин нехотя кивнул.

– Ну вот. Почему ж не позвать. А он без Джонатана не приедет. И Джонатан – мужик, что надо. Хоть и лендлорд.

– Мг-м, – хмыкнул Эркин.

Сказать Андрею, что ему тогда тот охранюга показал… ну, так каким же дураком надо быть, чтоб охранюге верить. И Андрею об этом рассказывать тоже совсем не хочется. И если это Андрею зачем-то надо… то тут и думать нечего.

– Я не против, – пожал он плечами. – Только, думаешь, Джонатан приедет?

– Это уж моя забота, – повеселел Андрей. – Только чур, Жене – молчок.

– Это ещё почему?! – ощетинился Эркин.

– Сюрприз ей будет! – Андрей уже ухмылялся во весь рот. – И про Царьград ей пока не говори. Я как всё сделаю, так сам скажу. Лады, брат?

– Лады, – вынужденно согласился Эркин.

Андрей облегчённо вздохнул: успел! Это он сделал! Теперь будет уже легче. А что Эркин уступил, а не согласился, так впереди времени навалом, и продумать, и обдумать, а от слова своего Эркин не отступит. А вон и дверь уже трогают: Женя с Алиской пришли. А он успел!

И за обедом Андрей веселился, сыпал шутками, дразнил Алису. Что Эркин проболтается, он не боялся, а за себя – тем более.

После обеда засели за уроки, А Женя пошла к Тиму узнать, как там дела и вообще… Алиса, обиженно надув губы – её не взяли, села было у себя в комнате с книжкой, но ей быстро стало скучно и одиноко. И она пошла в дальнюю комнату к Эрику и Андрюхе.

– Я у вас буду читать, ладно?

Эркин, не отрываясь от тетради, кивнул. Андрей, лёжа на диване с учебником, пробурчал что-то невнятное, но поджал ноги, и Алиса смогла устроиться со своей книгой у другого подлокотника.

Американская ФедерацияЛуизиана

На полдороге его настиг дождь, и Фредди вынужденно сбросил скорость. Луизианские дороги и в сушь мерзкие, а в дождь ещё хуже. Но из зоны возможного поиска он уже выбрался, и можно не спешить. Во временной интервал он укладывается в любом случае. Джонни всегда оставляет ему зазор для непредвиденных обстоятельств. Скажем, вроде такого поганого дождя на поганой дороге. Ага, а вон и нужный знак.

Фредди аккуратно притёр машину к обочине, выключил мотор и вышел, оставив ключи в замке. Через восемь минут сюда подъедут и заберут машину. Они не видели его, а он их. Всё должно быть чисто. В жёсткой болотной траве лежали высокие резиновые сапоги. Фредди натянул их прямо поверх ботинок, аккуратно заправив, чтобы не помять стрелок, брюки, и зашлёпал в заросли.

Уже через два шага вода поднялась выше щиколоток, противно запахло болотной гнилью. Чертыхаясь про себя, дважды чуть не зачерпнув, стараясь не шуметь и не ломать ветвей, он продрался сквозь заросли на параллельную дорогу к уже стоящей там тёмно-красной «ламбаде». Именно её он взял напрокат неделю назад в Порт-о-Пренсе. В машине никого, ключи на месте.

Оказавшись на обочине, он с наслаждением сбросил сапоги, открыл дверцу и сел на шофёрское место, снял ботинки и засунул их в сапоги. Его ботинки с характерными подковками на каблуках лежали внизу, у педалей. Он надел их, дотянулся, не вставая, до сапог, снял перчатки и засунул туда же. Теперь… широким сильным взмахом он выбросил сапоги на затянутый ярко-зелёной плёнкой просвет между кривыми чахлыми стволами левее подтопленной тропы. Чавкнув, трясина проглотила добычу. А его след ряска уже затянула.

Фредди удовлетворённо выругался вслух, включил мотор и мягко, чтобы не чиркнуть по бетону, стронул «ламбаду». Бензина ровно столько, сколько нужно в обоснование засветки на заправочной станции. Время… проверяя себя, поглядел на часы… да, он укладывается.

Мелькнул указатель, от которого начиналась уже «чистая» зона. Всё, он вышел. Теперь каждая минута работает на него. Расслабляться, конечно, рано, это уже только дома, в имении. И усмехнулся, поймав себя на этой мысли. А что, получается именно так. И квартира в Колумбии… тоже дом…

…Прилетев из Царьграда, он позвонил в офис. Джонни был на месте.

– Всё в порядке.

– Вечером я в клубе, – ответил Джонни.

Он понял и повесил трубку. Значит, Джонни считает разговор срочным. Что ж, может, и резонно. И сразу поехал в офис. Там всё как обычно, и обоснование железное: сдать отчёт хозяину после деловой поездки.

– Как добрался? – встретил его Джонни.

– Туда или обратно? На точках нормально. Новых договоров не делал.

Джонни кивнул.

– Ну?

– Как мы и думали. Окорок и Рич. Вспомни, кто ещё смылся, когда я вошёл.

– А что?

– Должен был войти Найф, – Джонни молча смотрел на него, и он продолжил: – Дальше тебя кончают как шулера.

– Лихо. А ты?

– А я уже холодный. На будущее, Джонни, если меня нет десять минут, на одиннадцатой сматываешься.

– Понял. Не отвлекайся.

– Пачек было три. Две тысячных и одна сотенная. Сотенную парень и взял.

– Всё-таки он?

– А ты сомневался?…

…Фредди усмехнулся воспоминанию. Чего там, он же сам тоже не верил. Чтоб мёртвый воскрес, оказался в нужный момент в нужном месте, прирезал Найфа, благополучно ушёл и дал найти себя в России… слишком много удач…

…Он кладёт перед Джонни свой блокнот.

– Смотри, Джонни, это было на бандероли с сотенными. Парень говорит, на тех двух были такие же полоски.

– Значит, банк один. По коду… банк Киферса. Мутно там. Но прокачаю.

– Только аккуратней.

– Не учи. Так кто был нужен?

– Деньги. А мы на дороге. Вот и всё.

– Всё, говоришь? Кому деньги нужны? Настолько, чтоб такое закрутить.

Он кивает.

– Я думал. Подлость Паучья. Но… вряд ли Найф напрямую с ним.