скачать книгу бесплатно
– Да нет, все при деле, – и сам смеётся.
И в бытовке всё было уже как обычно. Только Ряха против обыкновения молчал о вождях и томагавках и избегал смотреть на Эркина. Но и Эркин очень естественно не замечал его.
Хотя темнело теперь значительно позже, но смена-то до одиннадцати, и, пока работаешь – незаметно, к тому же прожекторы на рабочем дворе сильные, а за проходную вышли… ночь уже.
Как обычно после второй смены Эркин шёл вместе с Миняем, разговаривая о всяких хозяйственных делах. Миняй затеял растить на лоджии овощи.
– Ящики с землёй поставил, посеял, – рассказывал он.
Эркин слушал, кивал, но не мог понять: зачем это Миняю.
– Слушай, – не выдержал он. – А зачем это? Ведь купить можно.
– Эх, – вздохнул Миняй, – не понимаешь ты. Это ж своё, со своей земли. Пусть горсточка, но своя.
– И что, намного дешевле получается? – после недолгого молчания спросил Эркин. – Ну, если не покупать, а выращивать.
– Так ещё вырастить надо, – невесело рассмеялся Миняй. – Да не в деньгах тут дело. Ты вот сам вырастил когда-нибудь хоть что?
Эркин покачал головой.
– Нет, я скотником был.
– Ну вот. А земля… это ж не умом понять, а нутром почуять надо.
Миняй глубоко вздохнул и замолчал. У Эркина вертелось на языке спросить, чего ж тогда Миняй брал квартиру, а не дом. Ссуду-то наверняка же получил. Но не спросил. Значит, не смог. Но Миняй заговорил сам.
– Земля сама не родит, на ней покорячиться надо, потом умыться, да не раз. А дом поставить да обиходить, а хозяйство… Моя-то в угоне надорвалась, там-то не смотрели, что баба, да на сносях, дети с голодухи угонной не отошли, а тут зарплата, да полдня твои, и квартиру обиходить не в пример легче. Ну, мы и прикинули… Не в гроб же ложиться. Земля – она, конечно, да жизнь-то дороже.
– Да, – кивнул Эркин. – Ничего нет дороже жизни.
За разговором дошли до дома, попрощались и разошлись по своим подъездам.
«Беженский корабль» спал. Спокойная тишина безмятежного сна. Бесшумно ступая, Эркин прошёл по коридору к своей двери и достал ключи. Прислушался. За дверью тишина, спокойная живая тишина. Эркин открыл дверь, стараясь не звенеть ключами, и вошёл.
В прихожей свет выключен, но открыты двери из ярко освещённых кухни и кладовки. Андрей не спит? И, стаскивая с плеч куртку, Эркин заглянул в кладовку. Андрей сидел у верстака и правил нож.
– Привет, – сказал он, не поднимая головы. – Смотри, купил сегодня. Не сравнить с тем, но я его до ума доведу, – и, когда Эркин вошёл и наклонился к верстаку, тихо сказал: – Не было письма.
Эркин кивнул, и Андрей совсем тихо, тише камерного сказал, как добил:
– И не будет.
Эркин мягко хлопнул его по плечу и вышел.
– Эркин? Пришёл? Ну, молодец, – выглянула из кухни Женя. – Мой руки. Андрюша, чай на столе.
– Иду, – откликнулся Андрей, гася лампу над верстаком. – Завтра доделаю.
Вымыв руки, Эркин сначала заглянул в комнату Алисы, а когда пришёл на кухню, Андрей уже сидел на своём месте и уверял Женю, что ничего лучше чая, ну, и всего остального, что на столе стоит, нет и быть не может.
– Эркин, садись, ну, как?
– Всё в порядке, – весело ответил Эркин и, поймав быстрый взгляд Андрея, улыбнулся и повторил: – В порядке полном и абсолютном.
– Ну, и отлично, – улыбнулась Женя. – Эркин, Андрюша уже сказал тебе?
– Мг-м, – кивнул Эркин, рот у него был занят.
– Мне очень нравится, а тебе?
– Что? – поперхнулся чаем Эркин. – Женя, ты про письмо?
– Какое письмо? – не очень искренно удивилась Женя. – Андрей часы себе купил.
– Ненаблюдательный братик у меня, – хмыкнул Андрей.
– Ну-ка, покажи! – ухватился за возможность замять свою оплошность Эркин.
– Смотри, – гордо вытянул над столом руку Андрей.
Плоские большие часы с секундной стрелкой были осмотрены и одобрены. И хотя Женя явно не хотела говорить о письме, а Эркин – тем более, Андрей всё же упомянул:
– Я пришёл, к коменданту заглянул. Нету. Ну, и на радостях купил себе. Часы и нож, – подмигнул Эркину. – Гулять, так гулять.
Эркин неопределённо повёл плечом, а Женя сказала:
– Андрюша, ну… ну, может, он занят.
– Знаю я, чем он занят, – хохотнул Андрей. – Я ж сказал. Нет и не будет. Не нужен я ему.
– Ну, Андрюша, – неуверенно настаивала Женя.
– Ладно, Женя, – спорить с ней при Эркине Андрей не рискнул. – Давай так. Ждём до… ну, ещё месяц. А… а давай на спор!
– Это как? Пари? – невольно рассмеялась Женя. – И что с проигравшего?
– Я проиграю, ну, придёт письмо, покупаю торт, большой и красивый. А не придёт письмо, так ты пирог печёшь, тоже большой. Идёт?
– Ну, ты и хитрый! – восхитилась Женя и протянула над столом руку к Андрею. – Идёт! Эркин, разбей.
С русскими правилами спора Эркин был уже знаком и, легонько стукнув ребром ладони по сцепленным пальцам Жени и Андрея, подтвердил условия пари.
– И до того дня молчок, лады? – Андрей отхлебнул чая и сам себе ответил: – Лады.
Эркин и Женя кивнули. Залихватское веселье Андрея обмануло бы любого, но не Эркина. И не Женю. Из-за чего психует Андрей, Эркин понимал смутно, но ощущал его… недовольство, обиду, ну, и просто сочувствовал. Да, конечно, хорошо, что письма нет, что Андрей остаётся с ними, но… но и обидно.
Допили чай, разговаривая о всяких мелочах, и Андрей встал.
– Ну, пора и честь знать. Кто куда, а я на боковую. Спокойной всем ночи.
– Спокойной ночи, Андрюша, – улыбнулась ему Женя и тоже встала, собирая посуду.
– Спокойной ночи, – кивнул Эркин. – Про школу не забудешь?
– Не держи за фраера, – камерным шёпотом ответил Андрей по-английски и выскочил из кухни. Но Эркин успел дать ему лёгкого тычка в спину.
Если Женя что и услышала за шумом воды, то не подала виду.
– Эркин, ты иди, ложись, я сейчас.
– Да, Женя.
Эркин тяжело встал из-за стола. О письме, обиде и прочем он уже не думал. Всё же решено: ждём месяц, а там… там видно будет, но лучше бы пирогом закончилось.
У себя в комнате Андрей быстро разделся и лёг. Часы положил на письменный стол. У Эркина, конечно, часы куда лучше, но они же офицерские, были в магазине похожие, но уж слишком дорого. Эркин сказал, что ему подарили. Шикарный подарок, что и говорить. Нет, те часы ему, в принципе, по деньгам, ссуда же, но и чересчур выпендриваться нельзя. И так… а нож ничего, не совсем то, но на совсем то разрешение в милиции надо выправлять. А вот этого совсем не надо.
Андрей потянулся и, уже окончательно засыпая, привычно завернулся в одеяло.
Майские тёплые, то солнечные, то дождливые дни, школа, работа, магазины, домашние хлопоты, отвести Алису на занятия, сделать уроки… дела и заботы наплывали на него, и Эркин, не сопротивляясь, плыл в этом потоке. И у него действительно всё хорошо, по-настоящему. И ему не нужно другого. Пусть ничего не меняется. И хоть видел он Андрея теперь только утром и поздно вечером, но… но ведь это неважно. И в бригаде у него всё наладилось.
Эркин шёл быстро, улыбаясь своим мыслям. Сегодня пятница, он с утра отучился, а Андрею после работы в школу, а вот завтра на шауни они уже вместе пойдут.
Впереди разлеглась поперёк тротуара лужа, и Эркин по-мальчишески перепрыгнул через неё. И в школе у него всё хорошо. Что русский, что математика, что история с природоведением. Ну… ну никак не думал, что учиться – это удовольствие. Удивительно даже. Удовольствие – это сытость, безопасность, хорошая работа, надёжное жильё, ну… ну, ещё можно набрать. Но учёба… он раньше даже не слышал о таком.
Как всегда, в дни, когда у него школа, он до или после уроков – смотря по смене – заходил пообедать к «Соловьям». Его здесь уже хорошо знали: а как же, вторник и пятница, в одно и то же, ну, примерно, время, и так уже почти три месяца. Половой сразу провёл его к столу, за которым он обычно сидел, обмахнул столешницу салфеткой.
– Как всегда?
– Как всегда, – кивнул Эркин.
Как всегда – это полный обед. И так тоже повелось с первого раза. Когда его спросили: «Чего тебе?», – и он ответил: «Пообедать».
Здесь не курили, еда была вкусной и сытной, и в развешенных по стенам клетках пели птицы. Как-то, заметив, что он вслушивается в птичье пение, сидевший за соседним столом немолодой, судя по обильной проседи в ухоженной бороде, но крепкий кряжистый мужчина с гордостью показал ему на клетку с самым голосистым.
– Мой это, – и стал объяснять: – Вот, принёс, чтоб молодые учились. Они ж друг у дружки перенимают.
– Так это школа, – радостно удивился Эркин.
– Это ты точно сказал, парень, – кивнул мужчина. – Ну, а мой учителем. Я его к самому Рогожину возил, чтоб от его певунов вот энто колено взять.
Слово за слово, услышав, что Эркин из Алабамы, бородач требовательно сказал:
– Не слышал тамошних. Ну-ка, покажи.
Эркин, как смог, тихонько посвистел, подражая слышанному на выпасе. К его удивлению, все птицы сразу замолчали, словно тоже прислушивались, а от соседних столов стали заинтересованно оборачиваться. И под одобрительные кивки людей Эркин закончил уже практически в полный голос. Конечная трель у него не очень получилась: не хватило дыхания, но бородач кивнул.
– Понятно. Небогато, конечно, наши больше колен дают, но одно там очень ничего было.
– Лешева дудка с каким переливом, заметил? – откликнулись от соседнего стола. – Надо подумать.
– Подумаем, – кивнул бородач.
Эркину уже надо было бежать в школу, и он простился с бородачом, даже не спросив его имени и не представившись. Но теперь, когда они иногда сталкивались в трактире, то кивали друг другу, и Эркин с удивлением заметил, что относиться к нему здесь стали заметно приветливее, видно, бородач занимал здесь не последнее место.
Сегодня его не было. Эркину хотелось спросить о нём, но как, не зная имени, объяснить, о ком речь, да и пора уже. Он расплатился и ушёл.
И снова шёл быстро. Не от боязни опоздать, нет, он был уверен в своём чувстве времени, а от ощущения своей силы и ловкости, от радостного чувства владения своим телом. Да, он набрал свою силу, взял всё, что ему было отпущено, и гибкость его, разработанность суставов, то, что уже сам сделал, – всё его. И уже возле завода пошёл в общей толпе.
– Хей! – окликнул его Маленький Филин.
И изумлённо уставился на Эркина, услышав вместо русского «Привет» или «Здравствуй» приветствие на шауни.
– Ты ж… ты ж не знаешь… – наконец выдохнул он.
– Не знаю, – кивнул Эркин. – Но я учусь.
Маленький Филин открыл было рот, но они уже у проходной. Пропуска… табельные номера… а дальше уже каждый к своей бытовке, а они у всех бригад не просто разные, а зачастую в разных коридорах.
У себя Эркин быстро переоделся. Совсем тепло, но чего-то небо опять хмурится, и он сунул в карман куртки свою рабскую шапку. Среди замызганных кепок и выцветших пилоток она смотрелась нормально, он потому и принёс её на смену ушанке.
– Мужики, готовы? – Медведев уже стоит в дверях. – Тогда айда.
Пятничная смена особая. Впереди два дня выходных, неделя свалена, так что… так что давай, старшой, полчаса побегаем – глядишь, на минуту раньше уйдём.
– Мороз, давай сюда. Откати их к путям, щас платформу подгонят.
– Ага, понял.
– Миняй, куд-ды ты её, давай левее.
У Медведева из-под кепки выбиваются слипшиеся от пота волосы. Ему пятничная смена – лишняя головная боль: задела оставлять нельзя, всё за смену разгрести надо.
Начали смену при солнце, а уже прожекторы включили.
– А насколько по асфальту катить легче.
– Ага, это ты сообразил, а тормозить? То-то!
– Ряха, мать твою, не мельтеши под ногами!
– Саныч, давай дурынду сюда!
– Мороз, без тебя закатят! Давай на мешки!
– А куда их?
– Геныч там. Увидишь!