скачать книгу бесплатно
Женя встала и поцеловала его в щёку. Он быстро ответно поцеловал её и повторил:
– Ты устала, иди ложись.
Женю всегда удивляло, как точно Эркин чувствует её состояние. Лучше, даже чем она сама. И потому не спорила с ним.
Эркин возился на кухне – мыл и расставлял посуду, убирал на столе, пока не услышал, как хлопнула дверь ванной, а потом спальни, и тогда пошёл в ванную. Халатов Жени и Андрея нет. Он быстро разделся и шагнул в душ. Поддон и занавес ещё влажные, пахнет любимым мылом Жени, а его мыло и мочалка уже лежат на бортике. Это Женя позаботилась. Эркин тщательно расправил занавес и пустил воду. До чего же хорошо!
Вымывшись, он быстро навёл в ванной порядок и пошёл в спальню. Женя уже легла, но свет не погасила. Привычно заперев за собой дверь, Эркин сбросил на пуф халат и лёг. Женя положила на тумбочку у своего изголовья журнал и погасила лампу, повернулась набок к Эркину, положив руку ему на грудь. Эркин протяжно, блаженно вздохнул. Женя тихо рассмеялась, погладив его по груди.
– Всё хорошо, Эркин. И будет хорошо.
– Ага, – Эркин повернул голову, коснулся губами её лба, мягко поцеловал.
– Спасибо, Женя, – и совсем тихо, уже во сне. – За всё спасибо.
Утро было тёплым, но пасмурным, и все книги и тетради сложили в портфель Андрея, чтоб в случае чего не промокли.
– В классе встретимся.
– Замётано. До вечера, братик.
– До вечера.
Андрей свернул в свой проулок и прибавил шагу. Не потому, чтоб так уж спешил или боялся опоздать, а просто… из любви к быстрому движению. А похоже, что затянул он с покупкой куртки. Если польёт всерьёз, то ветровка его не спасёт. Хотя… покупали-то её на раз, ну, на два выхода от силы, так что… он усмехнулся: ладно, и с паршивой овцы хоть клок шерсти да возьмём, не поморщимся, так и с этой гниды… сколько прослужит, столько прослужит. Вот и забор родимый, и Митроха маячит, ишь… не торопится.
– Привет.
– Привет.
– Ты это чего под начальство, с портфелем, как скажи…
– А мне в школу сегодня.
– Охота тебе мозги трудить.
Они уже входили в бытовку, и за Андрея ответил Василий.
– Оно так, конечно, тебе, Митроха, трудить нечего, – и уже Андрею: – Давай в темпе, срочная сегодня.
– Понял.
Андрей открыл свой шкафчик, поставил туда портфель – с трудом влез, не приспособлено для портфелей, как это… да, не стандарт – и быстро переоделся, захлопнул дверцу, звякнув замком.
– А двор? – буркнул Митроха.
– Ты и подметёшь, – бросил не терпящим возражений голосом бригадир. – Давайте живей, хватит валандаться.
Маленькая зелёная машина, напомнившая Андрею комендатурские, памятные ещё по перегону, была раздолбана весьма капитально, а им к обеду надо её сделать как с конвейера, с обеда её на регулировку и обкатку заберут, а к ночи заказчику выдадут. Выслушав объяснения Василия, Андрей тряхнул кудрями.
– Сделаем.
– Не хвались на рать едучи. Подводи под раму.
– Понял.
И началась работа – как быстро понял Андрей – уже не учёба и не проверка, а на полном серьёзе. В сторону не поглядишь и о своём не подумаешь. Андрей даже как-то не сразу заметил, что их уже трое.
Третьим оказался Тим. Встретившись глазами с Андреем, он улыбнулся, не разжимая губ, и объяснил:
– Я обкатывать буду.
И Андрей понимающе кивнул. Понятно, чего уж тут. Работал Тим сосредоточенно, с красивой точностью, а по уважению в голосе Василия, когда тот обращался к Тиму, Андрей догадался, что место Тима в негласной, но весьма влиятельной внутренней иерархии далеко не последнее.
Чтобы не подвести и не задержать, Андрею пришлось вкалывать изо всех сил. Да, он на подхвате, его дело – не трепыхаться и делать, что скажут… А Тим посильнее Василия будет, у Василия какой разряд? Восьмой? Тогда у Тима десятый, а то и двенадцатый. Если есть такие.
– Так, посмотрим, – Тим сел за руль и медленно с тронул машину, проехал до выездных ворот во двор и задним ходом вернулся обратно на яму, точно въехав на направляющие. – Терпимо, давайте дальше.
– Давай, Дмитрич, – кивнул Василий.
И Андрей не сразу даже сообразил, что это Тима так назвали, не Тимохой, и не Тимофеем, а по отчеству. Ни хрена себе! Но и мастерство Тима он сам видит. А он – Андрюха, ему до Андрея расти и расти, а уж до Фёдоровича… и загадывать нечего.
До обеда они работали как проклятые, и со звонком Тим выпрямился и, вытирая руки, улыбнулся Андрею.
– Закрывай. Сделали.
Выпрямился и Василий.
– Пошли, попарим нутро.
Тим мотнул головой, сразу и благодаря, и отказываясь.
– Я к себе.
До бытовки Андрей шёл рядом с Василием, но в дверях пропустил того вперёд. Хмурый Митроха пил чай, уткнувшись в свою пол-литровую кружку с выщербленным краем. Андрей достал полотенце, отмыл руки, достал из общего шкафчика свою чашку, заварил крепкого, но обычного чаю и поставил чашку на стол, чтоб настоялось, убрал полотенце и достал коробку с бутербродами. Делал он всё ловко и быстро, но Митроха хмыкнул:
– Солидно устраиваешься.
– А чего ж нет? – весело ответил Андрей, усаживаясь за стол.
Ели, как он заметил ещё в первый день, каждый своё, друг друга не угощали. Как всегда, когда еды мало, а опасности нет, ел Андрей медленно, чтоб каждый кусок прочувствовать, чтоб и крошкой насытиться.
– Вкусно ешь, – усмехнулся, глядя на него, Василий.
– Стараюсь, – улыбнулся Андрей.
Тяжело ломило спину и плечи, звенело в ушах и где-то под черепом… непросто ему далась эта гонка. И распоряжение бригадира об уборке двора даже обрадовало его. Ещё полдня такого напряжения он мог и не выдержать.
Как вернулся из поездки Тим, он не видел, может, тот и в другой двор въехал, хозяйство же немалое. Хорошо было бы, конечно, с ним съездить, поучиться вприглядку, но на хрена он – неумёха и невежа – нужен Тиму в такой поездке, ну, да ладно, у него всё впереди, он своё ещё возьмёт.
К концу смены Андрей уже почти пришёл в норму и в бытовку шёл как обычно. Умыться, переодеться, собраться.
– До понедельника!
– Бывай!
– Ну, до свиданья всем!
– Андрюха, опять бегом?
– Так с работы же! – подчёркнуто удивляется Андрей. – Вдруг догонят и добавят.
И под общий дружный хохот выскакивает за дверь. Интересно, скажи он про школу, так же бы смеялись? Но экспериментировать не стоит.
В воздухе стоит мелкая водяная пыль, и вроде как-то даже похолодало. Нет, завтра же купит себе куртку. Андрей прибавил шагу. Ага, вон и тот трактир, обед за полтинник. Сгодится.
Еда, как всегда, и согрела, и развеселила его. И хоть погода та же, но шёл он уже улыбаясь и небрежно слегка помахивая портфелем.
Эркин никак не ждал, что его вчерашняя выходка будет обсуждаться. Встретили его дружным гоготом и шлепками по спине и плечам. Хотя веселиться было особо некогда, но смех и подначки продолжались и во дворе. Эркин охотно отшучивался, но смутно чувствовал, что есть что-то ещё, о чём впрямую не говорят, а намёков он не понимал.
Но думать об этом быстро стало некогда. Смена выдалась суматошная, приходилось много бегать с места на место, работать то в паре, то в цепочке, то одному.
Звонок к обеду застал его на платформе с мешками. Эркин опустил очередной мешок обратно и выпрямился.
– Эй, Мороз! – окликнул его Колька. – Айда!
– Иду!
Эркин спрыгнул с платформы и широко зашагал к Кольке. И только тут заметил, что лужи во дворе рябят от мелкого дождя.
– Дождь? – удивлённо спросил он.
– Только заметил?! – заржал Колька. – Ну, ты даёшь!
– А он всё последним замечает, – вклинился Ряха. – Все уж давно знают, а он пока на горячем не застукал, ни хрена не замечал.
– Чего? – насторожился Эркин.
Обычно он трепотню Ряхи будто не слышал, и, польщённый его вниманием, тот заверещал:
– Ну, ты же вчера благоверную свою жёнушку с инженером этим, ходулей белёсой, немчурой, на горячем застукал, прямо в коридоре, ему ты там приварил, а ей дома небось…
Последние слова он прохрипел по инерции, потому что пальцы Эркина железной хваткой стиснули его горло и приподняли над землёй. Не замечая вцепившихся в него, отрывающих от Ряхи рук, Эркин сдавленно, будто и его кто-то душил, раздельно сказал:
– За-тк-ни-сь, – со свистом выдохнул сквозь зубы и продолжил: – Её не трогай, убью.
Бледный до голубизны, Ряха тряпочно висел в воздухе. Остальные, сгрудившись вокруг, загораживая собой Эркин и Ряху от возможных свидетелей, молча пытались оторвать Эркина. Но тот сам, явно через силу разжал пальцы и, не поглядев на упавшего Ряху, стряхнул с себя все эти руки и вышел из круга.
Как заведённая машина, ничего не видя и не замечая, он шёл вперёд. Куда? Зачем? Он не знает, он ничего сейчас не знает и не понимает, и как когда-то готов бить каждое возникшее перед ним лицо. И убивать. Если получится с первого удара. Кто-то взял его за плечо. Он, не оборачиваясь, чтобы не убить, стряхнул эту руку. Но его снова взяли, уже плотнее, развернули. Саныч?! Он узнал, понял и в последнее мгновение удержал кулак.
– Пошли, – властно распорядился Саныч.
И Эркин с бездумной покорностью пошёл за ним, не сопротивляясь и ни о чём не спрашивая.
– А вы на обед идите, – бросил куда-то в сторону Саныч. – Нечего тут.
Эркин не обратил на это внимания.
Саныч привёл его в их бытовку и лёгким толчком усадил за стол.
– Отдышись.
Посмотрел на Эркина и сел сам. Надо прочистить парню мозги. Ряха, конечно, сам напросился, но и ты себя помни.
Эркин сидел молча, неотрывно глядя на свои сцепленные до побелевшей кожи пальцы. Саныч ждал. И когда Эркин выдохнул сквозь стиснутые зубы, кивнул.
– Очунелся?
Незнакомое слово заставило Эркина вскинуть глаза. Саныч, внимательно глядя на него, продолжил. Следующую фразу Эркин совсем не понял. Какие-то странные, даже… не русские слова. И не английские. И на индейские непохоже. Его удивление заставило Саныча снова кивнуть. Что ж, раз уже соображает, можно говорить. Теперь, чтобы понимал, можно и по-русски, по-ижорски, конечно, крепче будет, да не знает парень нашего языка…
– Ты мужик или тряпка?
Эркин оторопело моргнул. Такого он никак не ждал.
– Ты чего руки распускаешь? – продолжил Саныч.
– Он… – начал Эркин.
Но Саныч перебил.
– У Ряхи язык без головы, а у тебя руки, так, что ли? Обиделся он, понимаешь.
– За неё убью, – упрямо ответил Эркин.
– Угу. Вот ты её осчастливишь, как в тюрьму за убийство сядешь. Об этом подумал?
Эркин хмуро мотнул головой.
– Нет, – и вздохнул. – Не успел.
– Заметно, – хмыкнул Саныч и опять стал серьёзным. – Было что там или чего не было, это только твоё и её дело, понял? А на каждый роток не накинешь платок, слышал такое? Мало ли кто что болтает, понял?
– Понял, – кивнул Эркин. – Меня он пусть хоть как поливает, я ж молчу, а её… – и замолчал, чтобы не повторять запретного: «Убью».
– Упрямый ты. Что за честь жены стоишь, то молодец, а что себя в этом не помнишь – дурак. А тебе дурить нельзя. На тебе семья.
Эркин вздохнул и опустил голову.
– Меня уволят? – глухо спросил он.
