Бифуркатор

– Хорошоооо, – протягиваю я, примеряя факты и вымыслы. – Но когда перегородка порвётся, мы будем иметь одну большую засасывающую дыру, а не взаимоуничтожение дыр.

– Да, – кивает Стёпка. – Но рассуждая о Космосе, мы говорим о стабильной природной величине. А что здесь? Здесь какая-то непонятная магия. Только всё живое. Короче, чтобы не ломать мозг, отвечу, что мы либо получим положительный результат, либо… – друг вздыхает. – Превратим весь дом в минное поле.

– Погоди-погоди, – я махаю руками. – Но как ты представляешь процесс? Как мы засунем в смертельно опасную комнату смертельно опасную открытую коробку?

Теперь Стёпка молчит долго, затем поворачивается к Сергею.

– В гараже есть же какая-нибудь тоненькая бечёвка? Типа той, что перевязывали посылки?

– Да вы что, рехнулись что ли? – У Серого глаза на лоб лезут.

– И ещё домкрат захвати, – добавляет Стёпка, и когда Сергей не двигается с места, друг заводит глаза и хнычет: – Ну Серый. Ну если для тебя это игра, поиграй хоть раз в эту игру. Как только она закончится, мы посидим, попьём чай, и я всё тебе расскажу.

Эти слова действуют на Сергея, и он срывается было к гаражу, потом останавливается, смотрит на баночку с сахаром и поворачивает обратно, но, сделав шаг, оглядывает природу, и убегает-таки с горшочком в руке.

Стёпка вздыхает, улыбается и заводит глаза. Несмотря на жестокую обстановку, я успеваю подумать, что глуповатый Серый, как персонаж моей жизни, является очень удобным человеком. Без него моя дружба со Стёпка потускнела бы в разы.

– А ты… – Друг смотрит мне в глаза. – Ты будешь действовать со мной. Опасно, но это всё из-за нас.

Холодок щекочет меня по холке. Сглотнув воздух, я говорю:

– Хорошо. Каков твой план?

Пока Сергей несёт из гаража нужные инструменты, Стёпка объясняет мне наши действия. Сумасшедшие, опасные, и в тот момент я даже самому себе боялся признаться, что если уровень страха поднимется ещё хоть на йоту, я намочу трусы. Это не по школе от дежурной биологички бегать.

– Так, что мне делать? – спрашивает запыхавшийся Серёга, сбрасывая домкрат и бечёвку на траву. В довершение творящегося фарса, он до сих пор сжимает в руке горшочек с сахаром.

– Ты стоишь у окна и смотришь в кабинет. – Стёпка становится серьёзным и даёт указания, как командир армии. – Если с коробочками ничего не случится… да и вообще, не входи в дом, пока мы не выйдем.

Серый немного теряется.

– Это смешно и страшно одновременно, – хмурится он.

– Жди нас у окна, – Стёпка вдруг пристально смотрит в глаза Сергею. – Ты можешь хоть раз в жизни отнестись ко мне не как к ребёнку, а как к брату?

Я замираю, потому что между взглядами обоих моих товарищей проскальзывает невидимая искра, напряжение, решающее исход троянской битвы. Наконец, Серый вздыхает и говорит:

– Хорошо, посмотрю в стекло на ваши игры.

Только он уже не считает наши действия играми, это видно по взгляду парня. Сергей, может, и глуповатый, но чувствует беду не хуже многих туповатых интуитов.

Стёпка хватает домкрат, бечёвку и несётся к крыльцу. Задержав ненадолго взгляд на растерянном лице Сергея, я неслышно скрываюсь за углом по следам друга, но ещё несколько секунд помню взгляд человека, чей внутренний мир безвозвратно разрушен.

На крыльце мы хватаемся за ручки двери, но не спешим открывать. Стёпка смотрит на меня, его глаза заполняет страх, пальцы немного дрожат.

– Ты готов? – спрашивает он.

Готов ли я? Ну уж человеку, с которым я несколько дней назад плакал в комнате, можно сказать правду.

– Да я сейчас в штаны наложу при удобном случае, – отвечаю.

– Я тоже, – честно кивает Стёпка, вздыхает, задерживает дыхание и поворачивает ручку со словами: – территория до кабинета отца безопасна.

– Постой! – Я хватаю руку Стёпки, запрещая открывать дверь. – А ты уверен, что там безопасно? Вдруг радиус поля коробки увеличился.

– Всё может быть, – пожимает плечами Стёпка и нервно грызёт нижнюю губу. – Не узнаем, пока не откроем.

И тянет на себя дверь. Я готовлюсь быть затянутым в никуда, в чёрную дыру, быть разбитым на фарш. Но ничего такого не происходит, и Стёпка скользит внутрь гостиной. Я мелькаю следом, но дверь оставляю открытой, мне почему-то так безопаснее.

Прежде уютный дом теперь напоминает логового Чужого, – каждая комната будто готова тебя переварить. Мы пересекаем гостиную по косой, и оказываемся в коридорчике между двумя дверями, одна из которых ведёт в кабинет отца Стёпки, теперь – смертельно опасный.

Я смотрю на лакированную поверхность, золотистую ручку как осуждённый на палача. И снова тихо признаюсь:

– Я боюсь.

Ноги меня не держат, хочется прыгать от страха, а ещё лучше – уносить отсюда ноги. Но, раз уж на то пошло, это я – зачинщик сложившегося конфликта, это из-за моего брата безобидный кабинет превратился в кровавую мясорубку.

– Я ставлю домкрат, привязывай бечёвку к ручке. Привязывай крепко, у нас всего одна попытка, – говорит Стёпка и устанавливает инструмент из гаража отца возле двери в свою комнату.

Мы протягиваем верёвку от ручки до домкрата, что высится на том же уровне, выравнивая бечёвку параллельно полу, а потом продеваем её под дверь Стёпкиной комнаты. Теперь, если мы зайдём внутрь и потянем за верёвочку, она откроет проём в кабинет отца Стёпки, окно в смерть. Двери на первом этаже у Герундовых располагаются в шахматном порядке. На одной стороне они открываются наружу, как у кабинета, а на другой – внутрь, как у Стёпкиной комнаты.

Осталось два самых страшных действия. Для начала нужно было повернуть ручку двери в кабинет и чуть-чуть потянуть на себя. Не сделать щёлочку, но сдвинуть дверь с места, чтобы она смогла открыться, если потянуть.

Стёпка встаёт около двери и хватается за ручку. Его руки дрожат, и пальцы медленно поворачиваются. Я закусываю губу, из меня в такт дыханию выплёскиваются тихие стоны.

Сейчас я умру.

Мы как сапёры, обезвреживающие мину. Только сапёры-новички, совсем ещё желторотые.

Ручка поворачивается, и Стёпка чуточку тянет дверь на себя. Мои пальцы впиваются в ладони почти до крови, и я чуточку отступаю, прячась за спину Стёпки. Спасительная разинутая дверь в комнату друга в шаге. Ещё бы успеть сделать этот шаг.

– Этого хватит, – почти плача шепчет Стёпка. – Теперь действие сложнее.

– Кто будет его делать? – спрашиваю.

– Я.

Пусть проблема сконцентрировалась на доме Герундовых из-за моего брата, пусть я являюсь источником вины, пусть я потом буду стыдиться и проклинать себя, но я не противлюсь Стёпке и соглашаюсь.

Сжимая проклятую коробочку, друг поворачивается ко мне. Сквозь прищур, за стеклом очков, льётся его взгляд, кажущийся мудрым, как взгляд древних драконов.

– Слушай, – Стёпка едва произносит слова из-за страха. – Тебе лучше отступить ко мне в комнату. Ну понимаешь. Когда коробочка откроется. Эти силовые линии. Тебе нужно укрыться от них. Будь за дверью, чтобы закрыть её, на случай… если… ну…

Глаза Стёпки забегали, и по моему сердцу словно ледышкой провели. Он хотел сказать: если его затянет в коробочку, если сопротивляться будет бесполезно. Мне вдруг захотелось заплакать, но я понимал: бросать начатое уже нельзя. Можно было поменяться со Стёпкой ролями, но чёртова трусость.

– Блин… ты… должен… – я вдруг теряю слова. Что можно сказать в такой ситуации? И Стёпка меня будто понимает.

– Хватит долгих прощаний. Уходи. Я тоже буду отступать.

– А вдруг тебя…

– Не дождётесь, – Стёпка улыбается и подмигивает. Получается плохо, но я всё же пячусь и оказываюсь в комнате друга. Он пятится тоже и встаёт на колени, выглядывая наполовину в коридор.

Одной рукой я сжимаю ручку двери, другую сложил в кулак.

– Запомни, – мычит Стёпкин затылок. – Если меня вдруг утянет из комнаты, сразу захлопывай дверь.

Я слышу, как друг кладёт коробочку на пол, прямо напротив двери кабинета отца, кнопкой вниз. Сейчас он должен долбануть по ней, чтобы крышка отскочила, а потом немедля заползти в комнату. Думаю, что крышка откроется за четверть секунды. Стёпка будет заползать примерно секунду-полторы. Шансы на удачу плохие. Очень плохие.

Я понимаю нерешительность друга, когда тот медлит. Он отползает в комнату по максимуму, почти по грудь, только плечи высовываются из-за косяка, А левая рука зависает над коробкой.

А потом

всё происходит

очень быстро.

Щелчок.

трах-тах-тах, – открывается крышка.

Стёпка было рвётся назад, но его немедля притягивает к косяку.

Нет. Не притягивает. Ударяет, Как куклу. Слышу его вскрик.

А тут и мен швыряет на дверь, будто мне в спину на огромной скорости врезался грузовик.

Я ударяюсь лбом о срез двери.

По-моему я воплю как бешеный.

А по ушам ножом бьёт крик Стёпки.

И вдруг, я лечу на него, но со мной летит и дверь, желая закрыться.

Я хватаю Стёпку за ремень джинсов и тяну на себя.

В любой другой момент, мы вывалились бы с ним в комнату, тем более, он весит кило на пять меньше меня. Но теперь мне кажется, что в моём друге центнеров двести.

Однако мне удаётся втягивать Стёпку внутрь.

Всё это за полторы секунды.

Мозги соображают на автомате.

Стёпка успевает ухватиться правой рукой за дверь, вытянуть в комнату левую, упереться в косяк и вытащить голову из коридора.

Это ещё секунда.

Сила, тянущая меня к косяку увеличивается.

Ещё мгновение, и я дверью отрублю Стёпке руки.

Хватают друга за плечо, тяну на себя.

Ещё одна грёбаная секунда.

У Стёпки руки стопудовые, но он мне помогает.

Дверь захлопывается прямо перед пальцами друга.

Всё.

Сила исчезла, я уже не кричу, вспотевший Стёпка часто дышит и расслабленно валится на спину. И только сейчас я замечаю отсутствие очков на его лице, вероятно, ненасытная коробочка проглотила их.

За дверью слышится шорох и шлепок, а Стёпка вдруг начинает тихо смеяться сквозь отдышку.

– Мы психи, – шепчет он.

Мне пипец как страшно, но я тоже растягиваю нервную лыбу.

– Ты в порядке? – спрашиваю.

– Думаю нет. – Почему-то мы говорим вполголоса. – Грудью ударился, там болит, а ключицу дёрнуло в коробку так, что она чуть не оторвалась. я ей двигать вообще не могу.

– И очки засосало, – говорю я, и Стёпка хочет было что-то ответить, как раздаётся стук в окно.

От внезапности мы оба вскрикиваем.

За стеклом сверкают огромные от шока глаза Серого. Он машет руками, словно дорожный регулировщик, и… у него в руках всё ещё зажат горшочек с сахаром. Я не выдерживаю, и начинаю ржать как сумасшедший. Стёпка ничего не понимает, видимо не может без очков толком разглядеть зрелище за окном.

– Думаешь, нам стоит выходить? – спрашивает он меня смеющегося. Я могу только кивнуть.

Когда Стёпка тянется к ручке, смех немедленно обрывается, и страх снова начинает подогревать чресла. Создав небольшую щёлку, Стёпка подождал, а потом распахнул дверь. Никакого протяжения.

Кабинет тоже оказался пуст. Как Стёпка и предполагал, коробочки взаимоуничтожились. Мозг.

А потом со стороны гостиной до нас долетел крик Серого, и мы несёмся ему навстречу.

– Вы это видели?! Вы видели?! – ошеломлённо вопит парень.

– Мы не могли этого видеть, – усмехается Стёпка.

– Они подтянулись друг к другу, потом образовали чёрный ком и их засосало в точку! – Серёга прыгал вокруг нас, как орангутанг вокруг бананового дерева. – Что здесь, чёрт возьми, происходит?

– Так! – Стёпка поднял руки. – Мне срочно нужно что-то выпить. Чего-нибудь холодного.

Он разворачивается и вдруг пошатывается, а Серый, как примерный арбитр, ловит брата.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает он.

– Да. Просто я сильно испугался, что умру, – отвечает Стёпка и сонно улыбается.

*****

Я взял у Стёпки одну из футболок и оделся. Пока Сергей готовит завтрак, мы не говорим о произошедшем. Тишину кухни нарушают только пару бытовых фраз. А когда поджаренный бекон и чашка сладких гренок расставлены по столу, когда мы вроём усаживаемся друг против друга, зависает неловкое молчание.

Серый чешет подбородок и внимательно поглядывает на нас.

– Ну что, герои, – произносит он. – Кто мне расскажет о той фигне, что вокруг творится?

Мы со Стёпкой обмениваемся взглядами. Теперь никто не хочет говорить о случившимся.

– Я жду, – требует Серёга и пытается придать голосу строгий тон взрослого. – Куда вы вляпались?

Стёпкин взгляд становится невыносимым. Я жму плечами и возражаю:

– Ну чего?

– Рассказывай, – просит друг. – Это же всё из-за Андрюхи началось.

– Ну и что, – качаю головой. – Я буду три часа рассказывать. У тебя лучше получится всё объяснить.

Стёпка отводит взгляд и вздыхает. Через пару секунд он выдавливает из себя слова:

– Дело в том, что Андрей, ну, брат Артёма, он пропал.

– Да что вы говорите? – театрально восклицает Сергей.

– Просто мы знаем, где он, – уточняет Стёпка.

– И где же?

– Он застрял в одном дне. В двадцать третьем июле.

Стёпка ожидает реакции брата, а тот бегает взглядом от одного к другому, пытаясь понять что-либо.

– Как можно застрять в одном дне? – спрашивает Сергей. – Это же не как в лифте застрять!

– Ну… примерно, но для Андрюхи теперь один день повторяется по кругу, и пока мы живём дальше, он просыпается ежедневно в одном дне. А мы всё дальше и дальше по времени.

Серый хмурится.

– Погодите-ка. Я вроде где-то это видел. Кина такого не было?

– Было. И не одно, – мрачно киваю.

– Ну это же фантастика, – усмехается Серый и пожимает плечами.

– А коробки, засасывающие канареек сквозь клетки – это не фантастика? – бубнит Стёпка.

Сергей снова хмурится.

– Давайте поподробнее, – просит он.

И Стёпка дал. Рассказав от самого начала, когда Андрюха проснулся с непонятным поведением и закончив сегодняшней посылкой. Серый позволил себе слушать не перебивая, но маленькая морщинка меж бровей то появлялась, то исчезала. Либо мы безвозвратно рушим его мир, либо он не поверит ни во что, даже если завтра приедет фургон и оттуда выведут тварь из фильма Мгла.

Когда Стёпка затихает, Сергей не говорит ни слова. Он смотрит перед собой в стол. Напряжение достигает апогея, и Стёпка встаёт.

– Я не могу. Я лучше в комнату за телефоном, а ты терроризируй вопросами Артёма. Я сейчас сознание потеряю от происходящего.

С этими словами предатель Стёпка скрылся в комнате, а я остался с Сергеем один на один. Впрочем, почему бы и нет, пока происходящее с самого начала как вол тянет на себе Стёпка. Я – лишь сторонний наблюдатель.

– Ты веришь в его теорию? – внезапно спрашивает Сергей, и я теряюсь. Не ожидал такого вопроса, честное слово.

– Ну… – мнусь и не нахожу слова. – Сначала как-то верил. Но думал, что это же неважно, правдивая она или нет. Андрюху всё равно не вернуть. Но вот… то, что сегодня случилось. Просто… выбора не оставляет.

Серый хмурится и задумывается.

– А мне оставляет, – говорит он. – Эти коробочки можно было приготовить специально. Канареек Стёпка выпустил… или убил, – последнее Серый предполагает осторожно. – А потом – просто фокус.

Теперь рушится мой мир. Я задыхаюсь и не могу найти слов. То есть, Серый подозревает, будто Стёпка всё это подстроил? Почему-то я злюсь.

– Нет, погоди, то что ты видел, это ничего не доказывает, – качаю головой. – Я находился в комнате и сам чувствовал, как нас чуть не разорвало антигравитацией или как там его!

– А может и ты со Стёпкой в сговоре? – Сергей прищуривается. Таким я образцового старшеклассника местной школы ещё не видел. Вылитая собака-подозревака.

– Ну, – я пожимаю плечами. – Можешь верить чему хочешь. Истины это не изменит. Я не пойму, для чего нам врать?

– Это вас надо спросить! – восклицает Сергей, и тут появляется Стёпка, сжимая в руке сотовый.

– Нашли консенсус? – спрашивает он.

– Ещё как, – размашисто киваю. – Он просто нам не верит.

Кажется, Стёпка растерялся больше, чем я.

– Эт как? – не понимает он.

– Ладно! Я ещё ничего не подумал! – резко восклицает Сергей и выставляет перед собой ладони, будто отстраняется от сказанных минутой ранее слов. – Мне просто надо подумать!

Стёпка хмуро смотрит на брата и теперь в его взгляде какое-то разочарование даже.

– То есть, ты хочешь сказать, что я вдруг соврал тебе и решил как бы… так идиотски подшутить? Я же никогда так не делал… – в голосе друга сквозит отчаянье.

– Нет-нет, – глаза Серого вдруг становятся виноватыми. – Просто… сразу столько всего навалилось. Я должен подумать.

– Может… тебе легче думать в одиночестве, а мы с Артёмом переместимся в мою комнату? – замечает Стёпка, а в глазах задумчивость.

– Это будет хорошая идея, – кивает Серый. – Только подожди. Стёп, ты не обиделся?

– Нет нисколько, – качает головой друг, но я по глазам вижу, что обиделся.

– Блин, – Сергей откидывается на спинку стула и потирает лицо ладонями. – Как всё неудачно складывается.

– Мы пойдём, – говорит Стёпка и кивает мне в сторону. Когда я поднимаюсь со стула, в моих движениях столько неловкости. Сейчас мне предпочтительнее сквозь пол провалиться, нежели находиться в центре разногласия двух братьев, поэтому спешу к открытой двери комнаты Стёпки.

– Я всё обкумекаю и поговорю с тобой, – звучит позади голос Серого.

– Да-да, – спешно отбивается Стёпка и заходит за мной в комнату.

Я стою посередине как дурак и не нахожу места. Когда лицо друга поворачивается ко мне, медленно подбираю слова:

– Ну как-то… неловко всё так…

– Мне на мыло Сомерсеты ответили, – говорит Стёпка.

******

Опомнившийся от шока я сижу за компьютером Стёпки и читаю письмо:

Уважаемые Артём Бреус и Степан Герундов, я посчитал, что мальчики, обезвредившие мою посылку, имеют шанс на выживание и право на подарок. Я знаю, в ваших интересах забрать у меня Андрея Бреус, что ж, почему бы не дать вам такую возможность. Я настаиваю на личной встрече с такими гениальными подростками, как вы. Поэтому ожидаю вас завтра в своём офисе по адресу: Линия 17, этаж 2, кабинет 9. Это, если подняться по лестнице налево, то по коридору до упора. Жду вас в 11.00. Если опоздаете, дверь будет закрыта, и Андрей Бреус исчезнет для вас навсегда. Я ожидаю всю героическую троицу, включая товарища Сергея Герундова.

До встречи, юные господа.

Доктор Вечность

Я перечитываю письмо в который раз, и шизею от происходящего. Наконец мой взгляд находит силы, чтобы оторваться от букв и посмотреть на Стёпку.

– Они уже узнали о посылках. Мы уничтожили их час назад, а они уже знают!

– Не удивлён, – пожимает плечами Стёпка, а потом потирает подбородок и начинает с умным видом нарезать круги, а я вновь перечитываю письмо.

– Доктор Вечность, у меня мурашки по коже от этого имени.

– Это ник, – замечает Стёпка как бы невзначай.

– Спасибо, кэп. Я вот о чём думаю. Мы пойдём завтра на встречу или нет?

Стёпка замирает и ошарашено смотрит в мою сторону:

– Вальтанулся, – напирает он. – Конечно же пойдём. Там же твой брат.

– Ты же говорил, что он в двадцать третьем июля.

– Да, – кивает друг. – И там точно не обычная фирма, если они присылают посылки с чёрными дырами. Понимаешь, завтра мы приоткроем завесу в нечто сверхъестественное.

– Опасное и смертельное, – добавляю. – Я понимаю, Что говорю, как заботливая мамочка, но Стёпка… может позвонить в полицию?

– Плохая идея. Что мы им скажем? Какой-то псих просил нас прийти в свой офис? Они посмеются и скажут: не ходите.

– Мы можем сказать, что эти люди знают что-то моём брате, который официально в розыске.

Стёпка остановился и наморщил нос. Вижу, что ему совсем не хочется обращаться к ребятам в синей форме. Почему? Может, хочет стать героем?

– Думаю, полиция тут будет бессильна, – отвечает он. – Почитай письмо. Вспомни, как подобные сообщения пишут бандиты, похитившие жертву: если придёте не один или с полицией, мы… ну а дальше по контексту: укокошим жертву, не дадим денег, убьём вас. А эти? Они даже не заикнулись про полицию. Выводы?

– Ну… – Я правда не знаю выводов, кроме как: дураки и не учли этот пункт, но Стёпка доказывает обратное.

– Значит, у людей под ником Доктор Вечность там всё схвачено. Можно предположить, что они забыли упомянуть полицию, потому что ума не хватило, но если они шлют такие посылки, как нам сегодня… Поверь, у них ВСЁ схвачено. И дураками назвать их вряд ли можно.

Я вздыхаю. Мне страшно, во мне спорят сразу тысячи миров, я не знаю что делать. Но в школе часто оказываешься в ситуации, когда хочешь сделать глупость и боишься. И если рядом оказывается друг, который подбивает тебя на совершение поступка, – ты срываешься. Пыл и решительность Стёпки меня возбудили. Когда ты один отстаиваешь свою идею, её уязвимость и слабость не дают тебе покоя, но если вас хотя бы двое, то начинаешь верить, будто ты неуязвим.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Это вообще, что за адрес? Что там находится?

– Если не ошибаюсь, – Стёпка отодвигает меня, хватается за мышку и открывает спутниковые карты Яндекса. – Это тот офисный двухэтажный дом на окраине нашего района. Помнишь его?

– Такое жёлтое здание, – хмурюсь.

– Оно самое.

– Чёрт, да я там не раз бывал. Там же всякие фирмы! Починка принтеров, компьютеров, какая-то фотостудия. Я там с отцом был. Там народу полно. И как там могут располагаться такие вот… бандиты?

– Они нисколько не бандиты, а если и бандиты, то во времени, со сверхъестественными способностями.

Увеличив карту по максимуму, Стёпка включил панораму и я увидел ту самую жёлтенькую гордую двухэтажку, завешенную рекламой.

– В фильмах супергерои всегда работают какими-нибудь журналистами или ученики-неудачники, – говорит Стёпка, рассматривая фото.

– Это не супергерои, это суперзлодеи, – мрачно констатирую я.

– Какая разница. Во-первых, мы точно ещё не знаем. Во-вторых, суперспособности у них точно имеются.

– Мозг выносит, – вздыхаю я.

Позже я собираюсь домой, и мы спускаемся в гостиную. Видеть Серого не хочется, кажется, мы сделали из него шизофреника. И только на лестнице я вспоминаю, что Доктор Вечность велел нам прибыть втроём. Каким бы сверхкрутым ни был этот доктор, Сергея брать с собой мне совсем не хотелось. Не потому, что я вдруг разочаровался в нём, – нет, он продолжал оставаться в списке близких людей, – а потому, что стало жалко его. Приземлённый разум школьного нападающего по футболу не мог выдержать столько информации, разрушающая все его стереотипы.

Серый развалился на диване и скучно переключал каналы.

– Эм… Артём уходит, – говорит Стёпка.

Сергей кивает, чуть прикрыв печальные, как мне показалось, глаза.

– Хорошо, нам надо с тобой поговорить. Возвращайся быстрее.

Холодок страха объял нижнюю половину тела, я глупо машу рукой и неуклюже открываю дверь:

– Я пошёл.

Позже, вечером, в аське, Стёпка рассказал мне суть их разговора, чем вновь удивил меня. Серый попросил больше ни во что не ввязываться, а он выгородит Стёпку с папиными канарейками. Возьмёт вину на себя, сказав, что нечаянно оставил окно и клетку открытыми. Кровь они старательно отчистили.

Я с полчаса лежал в кровати и ошеломлённо глядел в потолок. Если за завтраком Сергей и дал повод усомниться в его авторитете, то сейчас героизм качка-футболиста зашкаливал выше отметки отлично. Я бы никогда не взял на себя ответственность за содеянное, да я вообще лучше бы свалил вину на Андрюху.

Через какое-то время снизу раздаётся пару криков. Отец с матерью опять не поладили. А какой-то вшивый месяц назад у нас была идеальная семья. Я вздыхаю и печально поворачиваюсь на бок, но уже через пятнадцать минут в комнату входит папа.

Попав в мрак занавешенных штор, он изображает растерянное лицо и спокойным – насколько у него это получается – тоном спрашивает:

– Что у тебя тут как в могиле? Свет бы включил.

Прикрыв дверь, он падает в кресло и потирает лицо. В плотном мраке силуэт папы едва заметен. Мне кажется, сейчас состоится серьёзный разговор, но почему-то пофигу. Во мне разливаются сонливая и непонятная безнадёга.

– Ну хоть ты что ли с ней поговори, – тихо просит отец.

– А что я ей скажу?

– Давайте уж похороним Андрюшку со всеми почестями.

Я вздыхаю и переворачиваюсь на спину. В глубине души я предполагал, что подобный разговор с отцом рано или поздно состоится, и, к сожалению, я к нему не готов.

– Ну он же числится официально без вести пропавшим, – говорю, вытянув вверх руку и гоняя между пальцами мобилу.

– Тём, ты же понимаешь, что это всё белиберда, – вздыхает отец. – Если жертва не находится в первые три дня, то шансы равны почти нулю.