скачать книгу бесплатно
Я продолжаю есть яичницу, но уже медленно. Взгляд Стёпки каменный и какой-то испытывающий. Будто он вот-вот сейчас рассмеётся и воскликнет: И ты в это веришь???
Но Стёпка молчал. Поэтому этот вопрос задал я:
– И ты в это веришь?
– Когда все теории отброшены и остаётся одна, она и будет верной. Шерлок Холмс, – ответил Стёпка.
– Не знаю, – говорю я с набитым ртом. – В то, что Андрюшка утонул в Заводи мне верится больше.
– Если бы, – кивает Стёпка. – Но как тогда объяснить его странное поведение двадцать третьего?
– Ну… блин…
– С ним раньше такое было?
– Вообще-то нет, – хмурюсь я. – В тот день он будто с цепи сорвался. Как будто сразу шизофренией заболел.
– Вот видишь, – пожимает плечами Стёпка. – Такое не бывает, чтобы нормальный пацан десяти лет просыпался утром ни с того ни с сего психом. Да, люди сходят с ума и в более раннем возрасте, но процесс-то это длительный. Нужны мотивы, внутренние конфликты, а насколько я помню, двадцать второго Андрюха был самым обычным мелким пацаном. Бесился, игрался, как и всегда.
Я поражаюсь, как невероятная теория может стать истиной, если её подкрепить логикой, но чёрт! Такого ж не бывает!
– И что Андрюшка сейчас делает в двадцать третьем? – спрашиваю. – Если мы все здесь!
– Я думаю, он там застрял как в кино, – отвечает Стёпка. – Существует много теорий времени. В частности, к нашей ситуации подходит теория гласящая, что мы прописываем будущее, а прошлое остаётся кинолентой. По сути, если бы мы с тобой сейчас изобрели очки, Путешественника во времени, мы могли бы пройти назад и снова промотать двадцать третье июля. Только там уже живём не мы, а как бы… наши персонажи просто. Ну понимаешь.
– Понимаю, но… как же бредово это звучит.
– Привыкай. В последние дни наши жизни рушатся со скоростью Чернобыльской АЭС.
– Хорошо, и откуда же эта аномалия? – пожимаю плечами я, добивая второе яйцо. Несмотря на тихий шок, творящийся в кухне, отмечаю про себя особый вкус яичницы при наличии томатов. – И можно ли как-то вытащить Андрюху оттуда?
– Мне кажется, практически невозможно, – качает головой Стёпка. – Не каждый человек может по желанию встать и пойти путешествовать по времени.
– Но! – Я вскидываю вилку. – Ты говоришь, что практически невозможно. Значит, какой-то шанс ты оставляешь.
– Да, – кивает Стёпка.
– Так а что это за шанс? Он реален?
– Он реален, – кивает Стёпка. – Ты спросил сейчас, откуда эта аномалия…
Отодвинув пустую тарелку, я придвигаюсь к Стёпке поближе. Сердце бултыхается в груди как рыба в ведре.
– Мне кажется, есть некто ответственный за происходящее. И если мы его найдём, то можем проникнуть за грани реальности, – голос Стёпки падает почти до шёпота.
– Мне страшно, – честно говорю я. – Но продолжай.
– Вспомни, тем днём к вам пришли из кабельного телевидения. И что на это сказал Андрюшка?
– Эммм… что он сказал? – признаюсь я в своём беспамятстве.
– Ты мне рассказывал, что он стоял у окна и говорил, что так не должно быть. Я очень хорошо запомнил эту фразу.
– Ты уже тогда начал обдумывать эту невероятную теорию, – хмурюсь.
– Ну… что-то в голове шевелилось, – кивает Стёпка. – То есть, твой брат проживает двадцать третий раз двадцать третье июля, мы все делаем всё по сценарию. Но вдруг приезжает откуда-то кабельная компания.
– Может… он проходит в разные миры каждый июль? – предполагаю я.
Стёпка на секунду задумывается, потом качает головой.
– Исключено. Он может менять прошлое сам, судя по всему. Например, та ситуация с яйцами. Сказать, почему в яичнице не оказалось тухлого яйца?
– Почему?
– Потому что он заставил тебя задуматься. Если бы Андрюха ничего не сказал, ты бы обязательно разбил тухлое. Но он сбил тебя, заставил задуматься, и ты выбрал хорошее яйцо. Но события меняются если только на них влияет он. На приезд кабельщика он никак не мог повлиять.
По спине побежали мурашки.
– Ещё пару фактов, – продолжает Стёпка. – Пока ты там прихорашивался для Вероники, я ждал тебя на крыльце. Вышла твоя мама, оценила кабельщика и сказала, что у соседей накрылось кабельное. Вот он и проверяет сеть. Потом она ушла, а когда ты вышел, помнишь, фургона уже не было.
Я задумываюсь.
– Да, это я помню, – киваю.
– Так вот, фургон отъехал, но он не затормозил у соседнего дома. Он просто уехал. Я видел, как хвост ГАЗели мелькнул за поворотом. Почему же они не стали проверять другие дома? Он копался только в твоей будке.
Мой разум всё больше и больше теряется в сюрреальности.
– Чёрт, Стёпка, да ты гений, – хмурюсь я, и друг довольно откидывается на спинку стула. – Чёрт, как жаль, что мы не запомнили название фирмы.
– Ты не запомнил, – лукаво улыбается Стёпка. – И в этом есть ещё одна фишка. Пойдём со мной.
Друг повёл меня наверх в свою комнату. Пока поднимались по узкой мрачной лестнице, в коричневой тьме которой на стенах спрятались старые фотографии, Стёпка продолжает говорить:
– Компания называется Сомерсет. Я выяснил у родителей, ни к какому Сомерсету наш район не подключен. Нас обслуживает совсем другая кабельная компания. Сечёшь?
– Твари, – сжимаю кулаки я и вхожу за Стёпкой в его комнату. Только вчера мы плакали здесь, скорбя о смерти близких. Сегодня, стоило войти в дом, ты окунался в постпраздничную атмосферу: лёгкий беспорядок. И лишь фотография тёти Марины на камине напоминает: вчера проходил далеко не праздник.
Стёпка садится за компьютер и двигает мышью. Ушедший ранее в сон монитор просыпается и являет моему взору сайт компании Сомерсет. Коричневый фон, жёлтенькие буквы, слева мерцает знакомый логотип: трёхлистный клевер. Под витиеватой надписью кричал гордый лозунг: Если у вас сломалось, мы починим!
– Вот они. Я побывал на их сайте. Знаешь… По-моему, это маска.
– В смысле, – хмурюсь я, оглядывая заглавную страницу.
– Тут нет никакого контента. Ни отзывов клиентов, ни адреса, ни гостевой книги, ни форума. В Контакте о них ни слова.
– Блин, но для чего-то они создали этот сайт.
– Вот и я подумал, – Стёпка поглядел на меня и хитро прищурился. – И догадался. Они сделали его как средство связи. Смотри, внизу страницы есть мыло, куда можно высылать письма.
В комнате зависла тишина, только системник жужжит. Мы со Стёпкой переглядываемся и понимаем друг друга без слов. Он уже открывает свой ящик и спрашивает:
– Что писать?
Внутри меня закипает волна отчаянья и вроде ярости.
– Можешь открытым текстом написать: твари, сволочи, гады, верните брата! – говорю.
– Нет, погоди, – Стёпка усмехается. – Это могут быть нормальные ребята.
– То есть, ты ещё сам до сих пор не веришь в свою теорию.
– Тебе она кажется безбашенной? – друг косится на меня.
– Она мне кажется невероятно невероятной. Сказкой. Фантастикой. Ну и все другие слова на эту тему.
Внезапно взгляд Стёпки становится мягким и потешным, наверное, с таким я смотрел на опарыша, когда тот спрашивал о дате смерти от проглоченной бусинки.
– Вот и мне тоже она такой кажется, – кивает Стёпка. – Она единственная, которая объясняет происходящее, но всё же, давай держаться осторожно и не выпендриваться. Письмо должно быть вежливым.
Строгий взгляд возвращается к Стёпке, И он смотрит на экран. Господи, спасибо, что подарил мне самого лучшего друга.
– Тогда пиши, что мы всё знаем, и наше всевидящее око следит за ними, – с преувеличенной воинственностью скандирую я.
– Так. Ладно. Смотри, я пишу, а ты потом корректируешь, – Стёпка хрустнул пальцами и завис над клавиатурой. Через секунду клавиши защёлкали, а по экрану побежали буквы. – 23-е июля. Андрей Бреус. Может быть объясните, почему десятилетний мальчик застрял в одном дне?
Стёпка задумался.
– Добавь фразу мы всё знаем! – строго приказал я.
– Хорошо. – Стёпка допечатал положенные слова и оценил взглядом.
– Нужно придумать подпись, – я чешу подбородок.
Комнату опять сковывает тишина, и потом друг произносит:
– Только что-то не палевное. Что-то лёгкое, что-то такое отрешённое.
Я улыбаюсь.
– Пиши: Альберт Вескер.
– Это кто? – хмурится Стёпка.
– Погугли потом. Тебе понравится.
– Ладно. Пишу: Альберт Вескер и Ко.
Стёпка приляпывает надпись и зависает над мышкой. Монитор отражается в стёклах очков, а друг так и не нажимает кнопку.
– Страшно? – хмурюсь я.
– Да, – признаётся тот.
– Боишься, что твоя теория окажется неверной?
Стёпка задумчиво усмехается.
– Боюсь, что моя теория окажется верной. Ты даже не представляешь, что будет читать наше письмо. Какие грани прячутся по ту сторону адреса.
После таких пафосных слов и мне становится страшно.
– Ну не отправляй, если боишься. По сути, мы же…
Я не успеваю договорить, как Стёпка кликает кнопкой мыши, и письмо уходит.
– Что сделано, то сделано, – говорит он.
После совершения немного пугающего обряда, Стёпка должен был взяться за уборку дома. Отец работал, Серый куда-то уехал. По словам друга, старший справляется с потерей матери как может, он тоже сейчас пребывает в периоде строительства новой жизни, и теперь старается больше времени проводить с друзьями.
Я поначалу вызвался помочь Стёпке, но тот качает головой и ведёт меня домой.
– Сначала ты кое-что проверишь, а потом, если хочешь, можешь зайти и помочь, я не против.
Возле столба с будкой у моего дома Стёпка останавливается и смотрит наверх. Мне чуточку страшно, я слышу как жужжат провода, за этим жутким звуком прячется смерть.
– Я даже не представляю, – задумчиво хмурится Стёпка. – Есть ли здесь какие-то кабельные провода? Думаю, тут только высоковольтные.
– Ты собираешься туда лезть? – шепчу я. – Ты с ума сошёл. Нас же испепелит до того, как мы дотронемся.
– Да не. Я не хочу туда лезть. Просто мыслишки, – Стёпка молчит. – К тому же, что бы он туда не впаял, оно уже не здесь.
– Они его вытащили?
– Вряд ли. Скорее, оно осталось в двадцать третьем июле, – Стёпка вздыхает и будто выходит из гипноза. Смотрит на мой дом. – Короче, если ты и правда в последний раз ел яичницу двадцать третьего числа, то проверь яйца из холодильника. Одно должно оказаться протухшим.
Мурашки догадки рассыпаются по спине, рот приоткрывается от озарения, а Стёпка усмехается, подмигивает, щёлкает пальцами и удаляется восвояси домой. Я с гулко бьющимся сердцем спешу к крыльцу. На моём внутреннем мире тикает бомба, если она и взорвётся, то уже через несколько секунд.
Под ошалелый взгляд сонной мамы подбегаю к холодильнику.
– Артёмка, ты, наверное, кушать хочешь, – говорит она, но я её не слушаю и достаю шесть оставшихся яиц. – Я бы не посоветовала тебе их есть. Они уже почти месяц там лежат. Давай я свежие куплю или что-нибудь приготовлю.
Мама словно призрак шаркает мелкими шажками к столу.
– Нас всех вывела из равновесия… то, что случилось с Андрюшкой.
Я устанавливаю перед собой тарелку, но хорошо слышу слова мамы. Она хотела сказать смерть. Смерть Андрюшки. Кто знает, мелкие ещё может быть жив. Пусть он в недоступном месте, точнее – в недоступном времени, но ЖИВ!