скачать книгу бесплатно
Я устало бросаю тело в красное круглое кресло у шкафа.
– Мы должны привыкнуть к новой жизни, – тихо произношу. – Понимаешь? Рано или поздно всё равно оно придёт. Я решил, что уж лучше рано, чем поздно. Я стараюсь сейчас думать о себе. Понимаешь?
– Да что тебе? – вздыхает Стёпка и снова смотрит на кладовку. Подушка мнёт лицо друга, смешно оттопыривая губы и превращая лицо в гримасу.– Учитывая то, как ты относился к Андрюхе, я вообще удивлён, что ты заметил его исчезновение.
Вдруг слова Стёпки вызывают во мне эхо обиды.
– Я любил брата, – туплю взгляд в пол и задумываюсь о мальчике, который ещё три недели назад жил со мной в комнате.
– И поэтому называл его опарышем… – язвительно усмехается Стёпка.
– Ну а что? – пожимаю плечами. – Неужели вы с Серым даже ни разу не обозвали друг друга???
– Неа, – отвечает Стёпка. – И даже не подрались.
У меня мозги кипят. Десятилетний опыт жизни с младшим братом подсказывал, что Стёпкин вариант просто НЕВОЗМОЖЕН.
– Мне кажется, всё из-за характера зависит, – вдруг говорит мой гениальный товарищ. – Мы с Серым не конфликтные люди. Не эмоциональные. Слабостей у нас нет. А ты очень эксцентричный, любишь доказывать свою точку зрения, любишь подвижный образ жизни. Вот поэтому ты и конфликтовал с Андрюхой.
Из монолога Стёпки я понял только одно, на что тут же указал:
– Не скажу, что ты не эмоциональный. Ты сентиментальный. И принимаешь всё близко к сердцу.
Стёпка переворачивается на спину, кладёт руки на лоб и смотрит в потолок.
– Я меланхолик, – произносит он. – Поэтому всё принимаю близко к сердцу. И Серый это знает. Он охраняет меня от всех внешних опасностей. Может, он и ведёт себя чересчур заботливо, но зато это единственный человек, которому я могу довериться. Даже больше чем матери и отцу, а что мог Андрюха сказать про тебя? – Стёпка смотрит в мою сторону, а я хмурюсь. Разговор мне не нравится.
– При чём тут это, – выдавливаю я.
– Нет, ну я про то, что, вот умирал твой брат где-то, а перед смертью кого звал? Артёма? Не, его бы он позвал в самую последнюю очередь. Он звал маму, папу, но не верил, что ты его спасёшь. Он даже вряд ли бы подумал, позови тебя, примчишься ли ты? Я всю жизнь знаю. Если меня какая тварь обижает, если мне нужна сильная поддержка, я иду к Серёге. И прошу его помочь. И он никогда не отказывает. Ни один козёл из школы меня не тронет. А Андрюха всё терпел. Мы ж водной школе учимся. Я знаю, что он справлялся с трудностями в одиночку. Он часто просил тебя помочь?
Мои губы дрожат, и мир расплывается от слёз. Я немного отворачиваюсь от Стёпки. Я помню лишь два раза, когда пришлось вмешаться в личную жизнь брата и навалять младшеклассникам-хулиганам, что доставали мелкого, и то, когда побои стали заметно на лице. Но Андрюшка ни разу не просил меня о помощи.
– Извини, – слышу я грустный голос Стёпки. – Извини, Артём, я не хотел. Просто… сам сейчас не в равновесии.
– Неужели, я и правда был таким лохом? – говорю.
– Забудь, всё это в прошл… – Стёпка сбился, а по моей щеке скользнула слеза. Я спешно вытираю её рукавом и говорю:
– Теперь это будет преследовать меня всю жизнь. Я буду винить себя каждый раз, как буду вспоминать об Андрюшке.
Стёпка хмурится и глядит в потолок.
– Мы потеряли двух близких людей. Мы теперь сами как братья, – говорит он. – Если хочешь, можем остаться здесь и поплакать вместе…
Я молчал, но мы и правда остались. И правда оба плакали, только не расскажем об этом никогда и никому, а вышли наружу только когда с лиц сошла краснота и глаза перестали быть влажными.
Весь день мы предавались светской беседе с родственниками Стёпки, снова возвращали свою дружбу, а со стороны камина с портрета, украшенном пушистыми венчиками, на нас смотрела тётя Марина.
******
Я просыпаюсь утром от телефонного звонка. Заснул одетым, в руках опять зажат телефон. Вспоминаю, что болтал со Стёпкой по аське, да так и заснул.
Сквозь едва разлепившиеся веки смотрю на экранчик. Звонит Стёпка. Чёрт, как легко становится на душе, я будто в полёте, будто вернул свою нормальную жизнь. Сейчас этот чёртов гений пожелает мне доброго утра, позовёт гулять или предложит поиграть по сетке.
Включаю связь и слышу слова, которые меняют мою жизнь:
– Артём, гоу ко мне. Я знаю, где искать Андрюшку.
ДОКТОР ВЕЧНОСТЬ
Ночью всегда в установленный срок
Тьму разрезает колючий звонок.
Не подходи, это меня…
Кроатон
Инсайдер
*
Я сидел на кухне у Стёпки уже через пятнадцать минут. Да нет, меньше. Спал одетым, плеснул в лицо пару раз водой из-под крана, прошёлся по зубам щёткой без пасты, шмыгнул по лестнице, на кухне автоматически взял яблоко, проскользнул мимо спящей мамы, по дороге успел пару раз откусить фрукт, но потом подошёл к Стёпкиному дому и выбросил яблоко в канаву. Так что на всё ушло минут двенадцать.
– Что ты там за фигню говорил? – сходу бросаю я, плюхаясь на стул напротив Стёпки. Пальцы обеих рук друга переплетены вокруг бокала с дымящимся чаем. Взгляд будто немного уставший.
– Как-то ты быстро прикатил.
– Да я сразу выскочил. Просто… блин, если это шутка, то…
– Ты завтракал? – спрашивает Стёпка.
– Какой там завтрак, сдурел? Говори, что придумал!
Стёпка хмурится.
– Так. Твой брат никуда не убежит. Всё равно мы уже вряд ли его спасём, поэтому ты должен поесть.
Я оглядел кухню, нащупал взглядом корзинку с бананами и говорю:
– Дай банан.
– А дома ты тоже бананом завтракаешь?
– Нет, конечно.
– Кстати, а что ты ешь на завтрак обычно?
Я хмурюсь и думаю, каким бы ни был лучший друг, всё равно он не всё знает о тебе знает, а вот Андрюшка знал мой завтрак наизусть.
– Вообще, не знаю вредно это или нет, но я каждое утро ем яичницу, бутер с маслом, соком её запиваю.
– Ну вот видишь, – Стёпка встаёт и достаёт сковороду.
– Да брось, ты чего яйца будешь мне жарить? – смеюсь я.
– О твоём брате. – Стёпка не обращает на меня внимания. Ставит сковороду на огонь и капает на неё подсолнечного масла. – Вообще, я подумал о нём десятого даже, но вчера вдруг в комнате, Когда мы говорили с тобой, меня осенило. Помидорку порезать?
Стёпка достаёт из другой корзины томат и протягивает мне.
– Блин, идиот, делай что хочешь, – машу рукой я, напрягший внимание на Андрюшке.
Дольки помидора зашлёпали по сковородке, а Стёпка продолжил:
– Ты говоришь, что в тот день, двадцать третьего июля, Андрюха и правда предсказывал твои шаги? И это не шутки?
– Ну… – я задумываюсь. Как давно это было, вечность назад. – Помню, что про пасту он сказал. Перечислил продукты, которые мама купит, да и всё. Но он и ошибся.
Стёпка хмурится и на долю секунды перестаёт резать помидор. Задумчивый взгляд косится в мою сторону.
– Он сказал, что утром, когда я буду делать яичницу, мне попадёт тухлое яйцо, но так не оказалось.
Дольки томата снова зашлёпали на сковородку.
– Ты задумался? – спрашивает Стёпка.
– Задумался о чём?
– Когда начал делать яичницу, ты подумал, о том, какие яйца взять?
Я теряюсь.
– Да не помню как-то. Может, и задумывался.
Отбросив половинку томата на полку, Стёпка достал из холодильника два яйца. Внимательно посмотрел на них и прищурился:
– Надеюсь, они не протухшие.
– Слушай, ты и правда мне яичницу делаешь?! – едва сдерживая смех, восклицаю я.
Стёпка смотрит на меня по-взрослому, до жути серьёзно.
– А что, не похоже? – хмурится он, а потом разбивает яйцо на сковородку. – Предпочитаешь глазунью или болтанку?
– Глазунью, – всё ещё усмехаюсь я, но шутки исчезли, и в сердце тлело лишь умиление. Не, ну правда, Стёпка поразил меня заботой и домовитостью.
– Ночью Андрюха сказал, что мы все проживаем двадцать третье июля уже в двадцать третий раз, но мы ничего не помним, просыпаясь каждое новое утро, а он помнит, так?
– Ну… вероятно. Я уже плохо помню.
Стёпка заводит глаза.
– Даже я помню почти наизусть каждое твоё слово.
– Да ну тебя. Я тогда думал, что мелкий просто стебётся.
– Кстати, зря, – опять хмурится Стёпка.
– Где он, тогда? – жму плечами я. – Инопланетяне? Правительственные организации выкрали?
В воздухе сверкает тарелка, Стёпка ловко ставит её на стол передо мной и снимает сковороду с плиты. Яичница легко соскальзывает в тарелку с тефлоновой сковороды.
– Ешь, – кидает Стёпка и заливает сковороду водой.
– А ты?
– Я только что поел.
Я достаю из ящика стола нож и вилку, аромат жареных яиц переполняет возбуждённый мозг счастьем. А ещё, Стёпка теперь мой друг. Навеки!
– Спасибо тебе большое. Не ел яичницу как раз с двадцать третьего июля. Мать перестала готовить, а я боюсь теперь даже спускаться.
Я приступаю к еде, а Стёпка тем временем тщательно вытирает руки о полотенце.
– Что, так всё плохо? – хмурится он.
– Ещё как, – киваю. – Вчера из холодильника выкинул приличный кусок колбасы. Такой замшелый, что опарыши бы отравились. Лежит там, похоже, с двадцать третьего.
Стёпка вздыхает, достаёт из холодильника коробку грушевого сока и ставит передо мной, а потом добавляет пустой стакан.
– Ну ты прямо как моя мама, – усмехаюсь, а друг садится напротив и снова обнимает бокал чая. – Так что же с Андрюхой? Ты точно знаешь, где он? – спрашиваю я, наливая сок в стакан.
– Ага, – кивает Стёпка. – Он застрял в двадцать третьем июле.
**
Я замираю. В одной руке – сок, в другой – крышка от него.
– То есть, как застрял? – растерянно гляжу на друга.
– Ну как в тех самых фильмах, которые ты ему в пример приводил, – отвечает Стёпка. – Только… представь, что главный герой не застрявший, а те, кто ушёл по времени дальше.
Крышку я закручиваю словно во сне. Стёпка выглядит слишком серьёзным, чтобы шутить.
– Подожди, то есть как? Что он там сейчас делает?
– Не может вырваться, – пожимает плечами Стёпка и отхлёбывает чай. – Понимаешь, он дал сбой в системе. Мы проходили двадцать третьей по кругу и ничего не замечали, а он вот такой особенный. Думаю, на двадцать четвёртый раз мы вырвались и начали жить дальше, а Андрюха остался. Может даже то, что он тебе признался, и стало толчком к нашему выходу.
