Палач мимоходом

Дэвид захрипел от боли, приходя в себя и заглушил шаги сзади, но я увидел фигуру с ружьём в руках. Вот он поднял его, прицелился…

В последний момент я отпрянул в сторону, и пуля угодила в грудь связанного пленника.

– Дэвид! – раздался ошеломлённый крик в коридоре.

Я оборвал его своим выстрелом из пистолета. И тут же пожалел об этом.

Подошёл, осмотрел корчащегося в судорогах неизвестного и понял, что он – не жилец. Это его последние судороги.

Укорил себя за оплошность: следовало лишь ранить его, а потом выспросить про Веронику Кастро. Подвели нервы. Мне очень не понравилось спиной изображать из себя мишень. Помимо воли вспоминался момент, когда в кабинете Кондора между моих лопаток упёрлось дуло пистолета, тогда я чудом выскользнул из западни, потому сейчас стрелял быстро и наверняка. Уж слишком мне не хотелось повторения той жуткой ситуации.

На этот раз мне в спину целились не из пистолета, а из помпового ружья "Mossberg 500", у него страшная убойная сила. Это он доказал и на сей. Если впереди имелась лишь небольшая дырочка в груди пленника, по-прежнему восседающего на стуле, то сзади образовалась большая дыра из которой вытекло неимоверное количество крови.

Над ошибкой я поразмышляю позже и сделаю необходимые выводы, а сейчас не до сантиментов, следовало заняться делом.

Первым делом я освободил от пут пленника и он тут же повалился на пол. Выбросил полотенца в мусорное ведро. Затем обтёр пистолет "Ruger" и, вложив его в правую руку лежавшего, крепко её сжал, чтобы на оружии остались его отпечатки. Два брата перестреляли друг друга, все улики были налицо. Кто обратит внимание на разрезанные полотенца и прочие несоответствия?!.

Обыскал неизвестного у кухонного порога. В карманах у него оказался расчёска, смартфон, семнадцать долларов, бумажник, в нём обнаружил водительские права на имя Самуила Шеински. Фотография соответствовала лицу лежавшего передо мной трупа. Ошибки быть не могло.

Посмотрел на смартфон и у меня мелькнула догадка, которую я тут же проверил. Как я и думал, в нём имелась программа слежки за домом через установленные в нём миниатюрные видеокамеры. При просмотре мелькнул вид кухни, сбоку справа у двери стоял я со смартфоном в руках. Через этот смартфон можно было смотреть и слушать всё происходящее в комнатах. Имелись ещё четыре камеры снаружи. Подобраться к дому снаружи незамеченным было трудно…

А вот и то, что я искал: последняя камера показывала полутёмную комнату, тускло освещённую маленькой лампочкой, висевшей сверху. Тут стоял столик, ведро с крышкой в углу и широкая тахта с ворохом тряпок. Потом они шевельнулись, и я заметил, что под ними прячется маленькая девочка.

Она была где-то здесь. Но где?..

Несомненно, в подвале под домом!

Ещё обходя помещения в нём, я заметил несоответствие длине коридора двух маленьких комнат. Последние вместе взятые были явно меньше. Значит, имелось замаскированное помещение. Вероятнее всего, в самой маленькой комнате имелся спуск вниз, а дабы скрыть его, была установлена перегородка.

Направился к ней и довольно скоро обнаружил замаскированную дверь. Если бы я не знал, то ни за что бы не заметил. Всю стену занимал узор из мозаики, а потому дверь на ней была практически незаметна. Её я выявил по чуть более грязному полу перед ней. Бился минут десять, но открыть так и не смог. Имелся какой-то секрет, вроде потайной кнопки или рычага, а то и фотоэлемента, нажатие на который приводился в действие механизм, открывавший дверь.

Разозлился, вспомнил свой девиз "Иди напролом!" и с разбега нанёс правой ногой удар в замаскированную дверь. Она тут же распахнулась, вырвав язычком замка часть косяка.

Вниз шла неосвещённая лестница. Никого там я не увидел. Но осторожность никогда не вредит. Встал на первую степень, закрыл за собой дверь, чтобы снизу я был плохо виден и принялся спускаться, перед тем резко опустив вниз руку и поймав выпрыгнувший из потайного карманчика в рукаве свой пистолет.

Выглянул в проём слева: там имелась большое помещение, освещённое слабой лампочкой. Именно его я недавно видел на экранчике смартфона.

Большая тахта, столик и ведро. Услышал детский всхлип, а затем увидел, как маленькое тельце зажалось в угол, пытаясь прикрыться тряпьём. Это была почти голая маленькая девочка. Она боялась меня, ибо каждый приход сюда мужчины означал унижение, насилие и боль.

Я постарался сказать как можно ласковее:

– Вероника, я – друг. Теперь ты свободна. Я отведу тебя домой. Не бойся, выходи!

Она застыла, наверное, не поверила услышанному. Повторил:

– Ты свободна! Тебя ждёт мама! – Я не стал упоминать отца. Он – мужчина, а сейчас каждый из них – мучитель, насильник. Лучше не упоминать. – Я не буду тебя касаться. Иди сама за мной наверх. К свободе, к солнцу, к маме!

Намеренно громко ступая, я стал подниматься по лестнице вверх. Уже у двери немного повернул голову и заметил её у начала лестницы. Она шла за мной.

Прошёл по коридору и открыл наружную дверь, ведущую в комнату. Затем вернулся и встал на пороге кухни: труп в коридоре я скрыть не мог, но мне не хотелось, чтобы она видела второго мертвеца. Для её неокрепшей детской психики достаточно и одного.

Когда Вероника робко ступила в коридор, то испуганно вскрикнула, увидев распростёртый труп. Я поспешно выкрикнул:

– Это плохой человек! Он получил своё и больше тебе ничего плохого не сделает. А ты свободна! Иди на улицу, только не убегай. Мы позвоним твоей матери, чтобы она забрала тебя домой. Она не знает, где ты. И ты не знаешь, где сейчас находишься. Я должен сообщить о твоём местонахождении твоей матери. Она приедет и заберёт тебя. Наберись немного терпения. Всё будет хорошо. Ты свободна! Тебя никто не тронет.

Девочка робко прошла меня, держась на максимально далёком расстоянии. Я повернулся к ней спиной, показывая, что у меня нет злонамеренных планов, но краем глаза заметил, что на ней из одежды почти ничего нет.

Забежал в ближайшую комнату, там стояла кровать. Я отшвырнул одеяло и сорвал простыню. Можно было взять что-то из одежды братьев, но я сразу и напрочь отмёл эту идею: ничего ихнего и мужского!

Вероника оказалась молодцом, ждала меня, когда я вышел наружу и протянул ей простыню, предварительно сложив вдвое:

– На, набрось на себя. А потом скажем маме, чтобы она привезла тебе одежду.

Пока девочка это делала, я спросил очень неприятное для неё, но нужное мне:

– Извини, Вероника, я должен тебя спросить: в подвал к тебе спускались оба брата?

Она застыла под простыней и понуро кивнула.

Каюсь, я почувствовал, что на моей душе стало несколько легче: всё-таки брат Самуила тоже заслуживал кары. Если бы это было не так, то я бы счёл его смерть своим упущением и ещё одним грехом, вдобавок ко многим прочим. Вздохнул, увы, все мы – эгоисты в той или степени. И я – не исключение. В первую очередь думал о себе, а не о девочке: два насильника всегда хуже одного. Бедная девочка, что она пережила тут!

Но не время раскисать, дело ещё не завершено.

Спросил Веронику, знает ли она телефон матери. Та закивала: да-да, знаю.

– Это хорошо. Но ты, Вероника, знаешь, что существует полиция и она должна провести расследование, найти виновных и наказать их. Потому первый звонок мы должны по закону сделать именно в полицию, а потом ты поговоришь с мамой и сама скажешь, где ты. Она приедет за тобой. Договорились?.. Ты – хорошая девочка и всё понимаешь.

Я набрал номер полиции, говорил коротко:

– Слушайте внимательно: пропавшая Вероника Кастро находится на улице Билейн около дома номер 25. Поспешите и осмотрите дом. Она живая и… здоровая, – это я добавил, зная, что они ожидали обнаружение трупа. Так было всегда до этого случая. – Она ждёт вас у дороги перед домом.

– Кто вы? Назовите себя!

– Вероника Кастро ждёт вас на Билейн, 25, – повторил я и прервал разговор.

Вручил мобильник Веронике и спросил, снимая перчатки и засовывая их в карман:

– Сумеешь сама набрать номер своей мамы? Возьми и набери. Скажи про одежду. И запомни: ты сейчас находишься на улице Билейн, дом 25. Вот этот, – показал рукой назад. – Запомни: Билейн, 25.

– А кто вы? – спросила она, впервые несмело заглянув мне в глаза.

– Тебя тоже спросят об этом. Расскажи всё, что видела и знаешь. Этого достаточно. Я тут случайно, как бы мимоходом, и ни к чему не причастен. Большего тебе знать не нужно. Но об этом скажешь позже, и не тут. Договорились? Вот и хорошо. Звони маме, она тебя заждалась.

Вероника набрала номер не с первого раза, а потом ей удалось это и, услышав родной голос, она закричала срывающимся голосом:

– Мама! Мамочка! Я тут! Забери меня!..

С каждым её новым словом я отходил всё дальше, отряхивая свой костюм. Выглядеть пьянчугой больше не хотелось.

Когда вдали улицы показалась полицейская машина, я уже почти зашёл в перелесок. Меня они увидеть не могли. И не должны. Дождался, когда возле Вероники оказались полицейские и прибавил шагу. Прошёл на соседнюю улицу, и тут мне повезло – проезжало свободное такси. На нём добрался до центра города. Там на другом такси добрался до гостиницы.

Собирая вещи, услышал экстренный выпуск в теленовостях: найдена здоровой, но со следами сексуального насилия пропавшая школьница. Показали счастливую мать, обнимавшую свою дочь…

Порадовался за них и за себя. Не часто в моей работе выдаются такие моменты. Но они вознаграждают за прочие муки, опасности, а то и страдания.

Вспомнил взгляд уже недетских глаз и вопрос:

– Кто вы?

Я никогда ни ей, никому другому не скажу, что я – Палач. Это моя кодовая кличка и профессия. Можно относиться к ней по-разному, но…

Никто не ужасается работе хирурга, которому приходится порой удалять какие-то органы или конечности, чтобы спасти человека. Наоборот, восхищаются им, хвалят, награждают. Как и солдат, защищающих страну и народ. Не ужасаются количеству убитых врагов, а даже восторгаются этим: и чем внушительнее счёт, тем больше. Например, у снайпера…

К палачам и к таким, как я, отношение иное. Но что поделаешь, такова жизнь. Не всё в ней легко и просто, не всё чисто и красиво, не всем можно хвалиться.

Кондор с пособниками убил Кена Блазерта, который был моим лучшим другом, теперь он отомщён и может спать спокойно. Впрочем, очень может быть, что в ином мире иные представления о справедливости. Кто это знает. Но у нас в этой жизни на грешной земле, в частности, у меня, ещё сохранились прежние понятия – око за око, зуб за зуб.

Вспомнил ещё о двух трупах, братьях Шеински.

Ими меня никто не обязывал заняться, это я сделал по своей инициативе, как бы мимоходом, на свой страх и риск. Узнай о нём моё начальство, то не избежать мне головомойки. Потому самое лучшее, чтобы никто не узнал о моей роли во всей этой истории. Вспомнил о перчатках, которые не успел выбросить. Ими я воспользовался, дабы никто даже совершенно случайно не узнал о том, что там засветился я. Боялся своего непосредственного начальника, у палачей тоже имеются начальники, они не должны знать о моей "самодеятельности". И не узнают.

Но следовало избавиться от посторонних мыслей в голове, всё это уже в прошлом, а мне скоро предстояла куда более ответственная и опасная работа.

Посмотрел на часы: пора! Заказал такси и, пока его дожидался, бросил в урну перчатки.

Подъехала машина и повезла меня в аэропорт. Утром я должен быть в условленном месте почти в тысяче километров от того города, где я находился сейчас. Значит, буду. Палача там никто не ждёт, но он явится. И с ним придёт смерть…

РИСУНОК НА ОБЛОЖКЕ: Шпион Секретный Агент Безопасности • Бесплатное изображение на Pixabay – spy-1274959_960_720