Бешеное солнце

Наблюдая видеофильм, туземцы заахали, отпрянули от демонстрационной сферы. Олли закричала от страха. Я погладил ей по голове и успокоил, что это лишь изображение того, что происходило пару дней назад далеко-далеко от неё.

Зрители наблюдали мой поединок с монстром: он набрасывался на меня, пытался кусать, но лишь ломал зубы о мой скафандр, отчего только больше свирепел. Я мог бы прекратить схватку, выйдя на берег или расстрелять зверя бластером, но решил воспользоваться возможностями экзоскелета, который в десятки раз увеличивал мои мускульные возможности. Потому ухватил за пасть чудища, развёл его челюсти далеко в стороны и оторвал нижнюю. Сразу оказался в фонтане, а затем в облаке голубой крови. Зверь забился в агонии, медленно погружаясь на дно…

Я заметил, что на пульте аппарата перестал загораться красный огонёк, а теперь и синий сменился на зелёный. Лечение было окончено.

Решил прекратить демонстрацию видеофильма. Далее было моё погружение практически на дно лагуны, где я увидел с десяток маленьких подобий того монстра, с которым расправился. Несомненно, это были его дети. Или вернее её. Наверное, я только что убил их мамашу. Помню сильный приступ стыда за свой поступок и сильно пожалел о содеянном. Явился в чужой дом и расправился с хозяйкой, осиротив малышей. Выживут ли они теперь без матери? Возможно, что нет. Тогда я обрёк на гибель ещё и их. Даже сейчас меня сильно терзала совесть. И я снова, как и тогда, ещё раз поклялся себе, что больше никогда так не поступлю.

Сказал, а трансфон перевёл аборигенам мои слова:

– Всё. Дальнейшее уже не интересно. Да и лечение уже закончилось.

Наверное, не все были довольны лишением их зрелища, но возразить Сыну Неба они не посмели. Тем более последовала следующая серия «действа»: я освободил из аппарата ножку Олли и помог ей встать. Я был готов к увиденному, но туземцы оказались изумлёнными, когда она встала на обе ноги. Они выглядели совершенно одинаково, на левой ноге даже рана заросла без заметного следа. Я знал, что до полного восстановления кости понадобится ещё с неделю, но уже сейчас девочка была практически здорова.

Чуть ли не каждый в племени не просто хотел, а пылал желанием увидеть чудесно преображённую ногу. Я не стал им мешать, а скромно удалился чуть ли не под овации.

Этот случай заставил меня обратить внимание на эту сторону бытия обитателей Оссияны: они болели, травмировались, получали раны и увечья. Медицина у них находилась на самом нижайшем уровне. Я поручил роботам разузнать в каждом из известном мне племени тамошние способы лечения, направляя эти сведения в бортовой «мозг» для анализа и систематизации. Также дал приказ собрать не меньше сотни образцов растений в округе. Все они прошли необходимые исследования: был описан их внешний вид, ареал обитания, состав минералов и витаминов в них, фармакологические свойства и так далее. Понятно, в увязке с физиологией организма аборигенов.

Позже я поделился всеми этими знаниями – уже практически научными! – со знахарями племён, дабы они теперь применяли их в своей практике. Таким образом я совершил настоящую революцию в палеолитической медицине.

6. Больной Тозтор

Именно в это время я заинтересовался ночным небом. Потребовал все данные, которые накопил центральный «мозг». Произвёл дополнительное фотографирование и сканирование звёзд. Выяснил, что в системе Тозтора имеется шесть планет. Вторая из них – Оссиана. Особенно выделялась четвёртая – колоссальный газовый гигант вращал вокруг себя кольца, неотличимо похожие на те, что имел Сатурн.

Позже занялся изучением самого светила – времени у меня имелось в избытке! – и после первых же исследований просто ахнул, руки у меня опустились: все данные говорили о том, что Тозтор в каждое мгновение мог сколлапсировать – начать превращаться в сверхновую звезду. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: Оссиана должна будет сгореть в бушующем звёздном пламени. Просто чудо, что Тозтор удерживается в нынешнем состоянии, словно балансируя на краю бездонной пропасти. По моим расчётам, которые я проверял и перепроверял неоднократно, он давно уже должен был стать белым карликом.

Вот так из одной беды я угодил в другую, фактически, аналогичную: из огня – да в полымя! Единственное, что «утешало» – так это быстрая и безболезненная смерть: в долю секунду испарюсь, распылённый на атомы! Никакой боли почувствовать просто не успею…

Устрашённый подобной перспективой, я практически забыл о племени каннибалов… вернее, о бывшем племени каннибалов. Правда, там имелись мои глаза и уши – роботы. Они контролировались бортовым «мозгом», и исправно делали своё дело по установленной мною программе.

Мои душевные страдания усугубила ставшая заметной мне холодность в отношении ко мне жителей селения, расположенного рядом с «Самарой». Я стал замечать неприязнь в их взглядах.

Неужели после того моего визита в Заповедный лес аборигены затаили ко мне недобрые чувства, других подобных случаев я не припомню. А может, я чего-то попросту не заметил, не обратил внимание на какой-то свой поступок, на сказанное слово, а то даже жест или гримасу, ведь психология аборигенов – для меня совершенно тёмный лес. Как говорится, темна вода во облацех.

Но всё же мне казалось, что охлаждения в наших отношениях началось значительно позже. Было у меня внутри такое чувство. Я был готов поклясться в том! Так что же им внушило неприязнь ко мне? Непонятно. Загадка, которая уже по счёту! Настоящая планета загадок! Загадка на загадке сидит и загадкой же погоняет!

Нет, понять этот мир я не в силах, бесполезно даже и пытаться.

В своих воспоминаниях-размышлениях я не заметил, что к моему кораблю из стойбища прибыла целая делегация туземцев. Впервые я видел их в столь необычном виде. Суровые лица разрисованы причудливыми цветными узорами, в волосах перья птицы гррху, на плечах висели пятнистые плащи из шкур местного хищника.

Я уважительно вышел из астролёта навстречу гостям.

Аборигены остановились в нескольких шагах от меня, выстроившись в шеренгу.

Пришлось замереть на месте и мне под взглядами почти двух десятков пришедших.

Вождь Склик поднял руку, издал гортанный клич и задал первый вопрос, трансфон синхронно перевёл его слова:

– Наш народ желает знать: друг нам или враг хозяин Летающей башни?

Вопрос меня удивил, я пылко ответил немедленно:

– Говорю вам от всего сердца: я хочу быть другом, только другом, и никогда не стану вам врагом.

– Поклянись!

– Клянусь всем самым святым для меня: я друг вашему народу.

– Мы верим твоим словам, о хозяин Летающей башни, но их должны подтвердить дела. О дружбе мы будем судить по твоим делам, а не словам.

– Конечно же, я готов подтвердить свои слова делами. Но каких «дел» вы ждёте от меня? Скажите, и я всё сделаю!

На лицо вождя легла тень печали и, хмурясь, он ответил:

– С этой минуты ты не должен оказывать помощь и давать защиту Еферу.

– Еферу? – растерянно переспросил я, менее всего готовый услышать такое. – Но почему? Почему?!

– Такова воля моего народа, – последовал ответ. – Наш друг, если он действительно друг, не нарушит её.

– Я ваш друг и выполню свою клятву: Ефер не получит от меня ни помощи, ни защиты, как того требует «воля» вашего народа. – Я радовался, что трансфон очень точно переводит суть слов, но воспроизводить малейшие их оттенки не способен, и они не догадаются о моей внутренней усмешке при слове «воля».

– Может быть, наш друг желает удалиться в свою Летающую башню, чтобы хорошо отдохнуть? – вежливо, но с большим значением произнёс Склик. – Там есть крепкая дверь, которая помешает войти тем, кто захочет нарушить покой нашего друга.

Я сразу понял, что это вовсе не простой совет, а вежливое требование, более того – указание, лишь замаскированный вежливостью приказ. Они хотят, чтобы я удалился в корабль и даже закрыл за собой люк. Но зачем, с какой стати? Что за причуда?!.

Которая уже по счёту загадка! Пытаясь сохранить достоинство, я сказал:

– Именно это я и намеревался сделать, вождь, я удаляюсь в Летающую башню. Дверь у меня действительно крепкая, никто в неё не войдёт, разве что на то будет «воля» вашего народа. Клянусь вам в этом! – И на этот раз снова невольно влилась капля сарказма в «волю», тут уж я ничего не мог с собой поделать.

На лицах аборигенов засияли довольные улыбки. Значит, я веду себя правильно. Здесь я гость, у меня нет права вмешиваться в чужую жизнь. Раз им так хочется, то буду сидеть в корабле. Выбора у меня не остаётся, нужно продемонстрировать уважение «воли» народа. Никуда сегодня не выйду и никого к себе не впущу.

Мы с туземцами предельно уважительно раскланялись. Они отправились восвояси, обратно в своё стойбище, а я поднялся в астролёт, закрыв за собой, как и обещал, входной люк. Теперь я, как в самой неприступной крепости.

Действительно, настоящая планета загадок! От меня требуют не оказывать помощи Еферу – маленькому безобидному ребёнку! По нашим меркам ему лет восемь-девять, не больше. Совсем дитя! С какой стати от меня требуют не помогать ему, не защищать его? От кого, от чего? Хоть бы объяснили: почему?..

С Ефером мы познакомились через несколько дней после моего прилёта на Осиян.

Тогда я пришёл в стойбище, как обычно, оставив космокатер поблизости. Принёс кой-какие подарки взрослым, а детям – игрушки, а также сладости, конфеты, которые им очень понравились. Я знал, что для них они вполне съедобны.

Наш диалог начался без особых церемоний. Аборигены отнеслись ко мне приветливо и радушно. Завязался непринуждённый разговор. Они всё хотели знать, расспрашивали обо всём. Потом пошли посмотреть космокатер. Я предложил желающим покататься на ней, но на это осмелился лишь один самый бойкий мальчуган. Через трансфон я осведомился: как тебя зовут? Он ответил: Ефер.

Я посадил его на соседнее сидение, поднялся в воздух и сделал небольшой круг. Затем вернулся на прежнее место.

После этого Ефер проникся самыми дружескими чувствами, как говорится, потянулся ко мне. Поначалу он приходил с другими детьми, но скоро они, почему-то, утратили ко мне интерес, чего нельзя было сказать про Ефера. Он появлялся у меня чуть ли не каждый день. Любознательность его не имела границ. Ефер словно следовал девизу: «Хочу всё знать!» Я даже порой уставал отвечать на его бесконечные вопросы и поручал просвещать мальчугана роботу, связав того напрямую с памятью корабельного мозга: у бездушного механизма терпение было безграничным, в отличие от меня!

Ефер поначалу смотрел видеофильмы с синхронным переводом робота, затем удивительно легко выучил мой язык, освоил грамоту, стал бегло говорить и читать. Способности мальчик имел поразительные, наши земные вундеркинды по сравнению с ним выглядели просто бездарями.

Позже я случайно обнаружил у него выдающиеся экстрасенсорные способности. В том числе и телекинез. Однажды я положил на стол авторучку. Минуту спустя краем глаза заметил её движение в сторону мальчика. Он явно пытался её присвоить!

Так я в очередной раз с грустью убедился, что его моральные качества далеко уступают гениальности. Что правда, то правда. Он и раньше воровал у меня по пустякам: беззастенчиво присваивал то, что плохо лежало. Каюсь, нужно было гнать его в три шеи, но я не решался, боялся испортить отношения с аборигенами. Наоборот, заинтересовался возможностями Ефера, стал экспериментировать: поначалу он двигал зажигалку, ключи, книги, а потом предметы куда более увесистые. А совсем недавно на днях он усилием воли сумел приподнять меня в воздух над полом. Правда, всего лишь на секунду и тут же опустил, весь покраснев и покрывшись обильным потом – это явилось следствием его волевого напряжения. Оно отняло у него немало сил, затем мальчик долго отдыхал, приходил в себя.

Значительно позже, вспоминая это и анализируя, я заметил, что он не просто поднял меня в воздух, а продвинул в сторону стола, куда, очевидно, решил меня водрузить. Устроить мне этакую шуточку. Не очень милую.

Постепенно я выяснил, что это далеко не всё, что умеет делать Ефер. Несомненно, мальчик был телепатом – угадывал мои мысли ещё до того, как я их озвучивал. Причём, день ото дня всё более уверенно. При этом он делался все более вороватым, злым и его каверзы становились все подлее. Увы, это было так.

Любил он, поймав небольших пташек, сворачивать им головы. Увидев сие в первый раз я не выдержал, вскипел, жестоко отчитал Ефера и запретил причинять вред животным. Так он впоследствии научился умерщвлять их взглядом: пристально посмотрит, широко открыв глаза, кулаки сожмёт – и пташка, жалобно пискнув, начинала трепетать и падала наземь бездыханной. Я заметил эти невидимые убийства не сразу. Забрал несколько трупиков и произвёл вскрытие. Их сердечки оказались словно иссечены сверхжёстким излучением тяжёлых частиц. Можете себе представить такое!..

Однажды Ефер в моё отсутствие пытался вскрыть входной люк корабля, выведя из строя цифровой замок. Пришлось давать радиокоманду корабельному «мозгу», чтобы он послал робота заменить его. Только после этого я сумел войти. Кстати, испорченный замок оказался слабо радиоактивным. Такова была сила взгляда мальчишки! Я был вынужден принять превентивные меры.

Недавно же Ефер открыл в себе способность левитировать – летать без аппаратов: поднялся в воздух и лихо пронёсся несколько метров. Вот это да! Но это, я твёрдо убеждён, лишь начало, только первые шаги! То ли ещё будет через несколько лет, когда он возмужает. А через десятки лет?!.

Только сейчас, размышляя, я вспомнил, что мои отношения с туземцами охлаждались обратно пропорционально времени, проводимого мной с Ефером. Совершенно верно! Именно тогда они начали сторониться меня. Вот почему перестали приходить остальные ребятишки – им попросту запретили. А я-то старался подружиться с ним, надеясь тем самым добиться расположения его сородичей. Терпел злые выходки мальчишки, мелкое воровство, надоедливость, каверзы, а получил совершенно противоположный результат – меня стали считать чуть ли не врагом. Слеп человек, ох как слеп!

Конечно, я могу не принимать Ефера, даже буду этому рад, ибо чувствовал себя в его присутствии весьма и весьма неуютно. Особенно от его пронизывающих глаз, которыми он способен убить… пока только маленькую птицу. Пока! А что будет в не столь отдалённом будущем? Наверное, ему окажется по силам лишить жизни и человека. Он сможет, он такой, у него полное отсутствие моральных устоев. Эгоист, более того – эгоцентрист!

Я как-то увидел его среди купающихся в речке. Ефер плавал, словно рыба. Подолгу не выныривал, словно не особенно нуждаясь в воздухе. Любил утаскивать кого-нибудь из детишек послабее за ногу под воду, а потом выныривал с невинным видом далеко в сторонке, будто он тут совершенно ни при чём, и наслаждался видом плачущей жертвы, испуганной и наглотавшейся воды.

Видел я однажды, как поднялся в воздух камешек, полетел и ударил в затылок мальчика, который перед этим чем-то рассердил Ефера. Я не понял причину размолвки: они что-то зло говорили друг другу, стоя грудь в грудь, но их разняли. А спустя несколько минут и был брошен камень в обидчика с помощью телекинеза, хотя Ефер, стоял далеко в стороне и злорадно ухмылялся. Пострадавший недоумевал смотрел в ту сторону, откуда прилетел камень, где совсем никого не было…

Впрочем, это были ещё сравнительно невинные шуточки, на кои он был весьма горазд.

7. Облава

Я уже довольно долго сидел взаперти в корабле. Было скучно. Поднялся в рубку. Позёвывая, включил экраны внешнего обзора.

Тозтор находился в зените, поливая оранжевым светом такую чудесную Оссиану, которую вот-вот должен был безжалостно испепелить. И планету, и конечно же всех тех, кто жил на ней. Спасения не будет никому. Вообще не существует в мире силы, способной предотвратить грядущую катастрофу. Тревожно забилось сердце…

Ба, что это там такое?!.

Я перевёл изображение с бокового экрана на центральный, предельно увеличил изображение и не сразу поверил своим глазам: в мою сторону от стойбища неслась орава туземцев. Все в воинственной раскраске, с боевым оружием в руках. Неужели они намерены штурмовать мой астролёт? Но почему? Почему? Мы же, вроде бы, недавно мирно поговорили, друг друга поняли, я исполнил их просьбу-приказ, сижу в застенках корабля.

Конечно же, не только проникнуть сюда, но и нанести ощутимый вред «Самаре» они не могли, но я не желал иметь с ними даже самой мелкой ссоры, самого незначительного конфликта, всё ещё надеясь на дружеские отношения. С кем-то общаться надо, не сидеть же мне вечно взаперти!

И с какой стати они столь рассвирепели, чем я вызвал их такие бурные чувства? Что нам с ними делить?..

Покачал головой: странно, а ведь утром я видел их совсем в ином настроении…

Впрочем, я тут ни при чём: они бегут в мою сторону, но не ко мне – они гнались за кем-то! Устроили настоящую облаву, а на какого зверя? Фигурка совсем маленькая!..

Разглядеть её я не мог, а потому выпустил наружу воздушного разведчика, которому для маскировки был придан вид местной птицы. Он стремительно понёсся в сторону аборигенов и, повинуясь моим командам, завис над ними в небе, как бы паря. Телеобъектив нацелился на облаву.

Сейчас укрупню изображение…

Боже мой, да это же Ефер! Бедный малыш! Зачем за тобой гонится чуть ли не всё племя? Неужели тебя хотят убить?!.

Тут же вскрикнул: так вот почему ко мне являлась делегация туземцев! Они задумали расправиться с ним и прежде решили разузнать, на чью сторону встану я… Как ни горько, но придётся держать своё слово. Увы, придётся!

Ефер поднял голову к небу. Я видел на экране крупным планом его лицо с диким страхом в глазах. Внезапно выражение изменилось, он словно смотрел мне в душу. Какой осмысленный взгляд! Вот он махнул рукой, как бы призывая на помощь. Но – кого? Он же не знает, что это за «птица» кружит над ним. Не знает, что я наблюдаю за ним… Или всё же знает? Откуда мне ведомы границы его необыкновенных способностей? Тем более, они так стремительно развивались всё время нашего общения!

С волнением я следил за погоней. Ефер направлялся к моему кораблю. Похоже, лучшего убежища он найти не мог. Меня охватило сильнейшее беспокойство. Оно нарастало, и вот уже меня колотит от волнения, с которым я ничего поделать не могу. Даже не помню, чтобы я когда-либо оказывался в подобном состоянии!

Ефер и до этого бежал быстро, уворачиваясь от пущенных в него стрел, а тут внезапно ещё более ускорился, всё больше и больше отрываясь от преследователей. Вот это скорость у мальчишки! Подбежав к «Самаре», он одним прыжком вскочил на верхнюю ступеньку трапа и затарабанил по входному люку.

Удивительно, но я слышал его умоляющий крик: «Друг, впусти! Спаси меня! Спаси!» Слышал отчётливо и ясно, хотя этого просто не могло быть, ведь многослойная обшивка имеет практически абсолютную звукоизоляцию! И несмотря на всё это я слышал Ефера.

Помимо своей воли шагнул к двери, мысленно ахнув: «Что я делаю? Я должен оставаться на месте, ни во что не вмешиваясь: это их жизнь, хорошая или плохая, которую я почти не знаю и не могу понять. Остановись! Стой! Нельзя выходить! Ни шагу!..» Но тело не слушалось меня, подчиняясь телепатическому приказу мальчика. Я понял, что потерял собственную волю и превратился в послушный чужой воли автомат…

Лишь в самый последний момент сумел несколько ослабить её, ударив по кнопке блокировки двери. Теперь их можно открыть не раньше, чем минут через пять, обратившись с соответствующим запросом к корабельному «мозгу». Сразу почувствовал свободу, тело стало вновь повиноваться мне: внешняя сила сняла свой контроль. А в следующее мгновение меня обдала волна ненависти и презрения. Я услышал душераздирающий вопль Ефера: «Будь ты проклят! Ненавижу тебя! Ненавижу!!!»

Совершенно убитый своим, в определённом роде, предательством, я вернулся в рубку. Взглянул на экран: мальчик изо всех сил бежал к речке. Соплеменники продолжили погоню. Он почти не оборачивался, но успевал своевременно уклоняться от пущенных в него стрел. То ли у него работало внутреннее зрение, то ли включились какие-то иные, неведомые мне внутренние механизмы. Ефер в последнее время приобрёл фантастические способности.

Он взбежал на крутой холм и тут внезапно остановился. Что это с ним?

Я дал команду воздушному разведчику, он сразу же взял нужный ракурс. Теперь я видел, что мальчик стоит на краю почти отвесного обрыва, и похолодел всеми телом в тревоге за его жизнь: промедлит – его пристрелят, попробует спуститься – упадёт и разобьётся. Бедняга оказался в настоящее западне! Что же он предпримет, что? Какой из двух вариантов предпочтёт?..

Ефер совершил совершенно неожиданное: решительно бросился вперёд и вверх, но не упал, а полетел, словно птица. Смотри-ка, далеко же он продвинулся в левитации! Летит очень даже хорошо! Но всё же медленнее, чем бежал до этого. Преследователи у края обрыва уже натягивали тугие луки…

Мальчик резко спикировал на землю, благополучно избегнув роя смертоносных стрел, и продолжил бег.

Погоня несколько замедлилась у обрыва, но в стороне нашёлся спуск и все туземцы поспешили к нему. Затем преследование возобновилось с прежним упорством.

Впереди на пути мальчика текла река. Он испуганно оглянулся… Чего же он боится? Ну, быстрее, малыш, не медли! Ну, прибавь скорость! Ты должен убежать от смерти! Должен!.. Нет, не удастся, помешает река!

Что это? Ефер не бросился в воду, не поплыл, а побежал по водной глади, словно по ровной площадке. Оказывается, он и это умеет!

Однако ему не повезло: за рекой берег поднимался крутой стеной. Мальчик принялся карабкаться вверх, но – какая неудача! – споткнулся, покатился вниз и упал в воду. На этот раз она не удержала его, несчастный ушёл в неё с головой.

Мне захотелось крикнуть ему: малыш, ты же плаваешь, как рыба! Воспользуйся своим чудесным даром, уплыви под водой далеко-далеко отсюда и спасёшься… Безумец, глупец, что ты делаешь, ты же губишь себя! Это твой конец!..

Несомненно, в панике Ефер утратил способность здраво мыслить и делать выводы. Он мог находиться под водой пять-десять минут, за это время мог бы удалиться достаточно далеко от погони. Вместо этого он выбрался из воды и, дрожа всем телом, несомненно, больше от страха, чем от холода, принялся судорожно карабкаться вверх по обрыву…

На противоположном берегу реки уже толпились его преследователи. Они натягивали свои луки…

Неужели убьют беззащитного мальчишку?!.

Под оранжевыми лучами Тозтора сверкнули острия роя точно посланных стрел, большинство из них нашли свою цель – вонзились в тело бедного обезумевшего Ефера. Он скатился по обрыву, ломая впившиеся в него стрелы, и неподвижно замер у самой кромки воды. Это была смерть, очень быстрая смерть.

Больше находиться в астролёте и беспомощно наблюдать за происходящим я не мог. Вернул воздушного разведчика на прежнее место, а сам сел в космокатер и полетел к реке.

Там туземцы уже переправили тело Ефера на свой берег и мастерили примитивные носилки из срубленных деревцев.

Шагая к ним, я споткнулся и увидел, что под ногами валяются обломки боевых луков. Почему аборигены поломали своё оружие? Я знал, что доселе они берегли их, как зеницу ока, ведь на изготовление каждого уходило немало времени и сил. А тут такая расточительность!

Туземцы не реагировали на моё присутствие, словно бы меня тут и не было. Предложил им использовать космокатер для транспортировки трупа, но меня, словно бы, не слышали. Лица туземцев были в слезах, некоторые посыпали головы пылью в знак скорби.

Боже мой, неужели они действительно столь сильно переживают смерть мальчика? Плачут по убитому ими же Еферу? Тогда зачем они это сделали?!.

Я совершенно ничего не понимал, в голове царил полнейший сумбур.

Труп бережно положили на носилки, и скорбная процессия медленно направилась к стойбищу.

Повинуясь внутреннему чувству, я подошёл и подставил плечо под шест носилок. Аборигены посторонились, уступив мне место. Краем глаза я заметил, что у идущих рядом со мной из глаз текут слёзы.

У стойбища нас встретила истошно голосящая толпа женщин и подростков. Меня поразило их неподдельное чувство глубокой скорби.

Трансфон металлическим голосом, лишенным всяких эмоций, переводил терзающие душу причитания. В его передаче они звучали кощунственно холодно и равнодушно. Я выключил трансфон.

Носилки положили в центре стойбища на площадке перед жилищем вождя. Труп несчастного мальчика начали обряжать в уже заготовленные наряды. Я знал, что покойников здесь хоронят в земле. И предельно быстро, в день смерти.

«Очень разумно, – подумал я, – климат жаркий, быстрые похороны предотвращают разложение трупа и возможность распространения инфекции».

Ефера понесли в лес. Там уже была готова глубокая могила. После не очень длительной траурной церемонии, его зарыли, бросая землю горстями. Я тоже помогал остальным туземцам.