Превзойдённые

Цесбан был бы рад дать те показания, что быстрее избавили бы его от всех мук, но, к сожалению, совсем непонятно, чего от него ждут.

Григорий сбился со счёта времени. Ему давали отдохнуть, тогда же он тут же засыпал, а после его будили и всё продолжалось вновь и вновь.

Сон. Боль. Сон… боль.

Зачем? Такая бесчеловечная жестокость… впрочем, мужчина знал, к чему приведёт его поступок. По крайней мере, предполагал. Иногда бывает, что ты оказываешься правым, но это совсем не победа.

Сон…

Цокот копыт и лёгкое покачивание кареты.

Гриша открыл глаза. Нет мешка.

Перед ним сидят два кли́нка. Оба в масках. Один смирно, даже руки на ногах и так ровно. Второй небрежно закинул ногу на ногу.

Гриша повернул голову направо: рядом с ним сидит ещё один кли́нок, читающий книгу:

– Григорий. – знакомый мужской голос. – А вы знали, что Росен был бесплоден?

– Д-да… – маг не ожидал такого вопроса. – Что происходит?

– Я узнал об этом только сейчас, читая эту книжку. Забавно-забавно…

Точно. Это голос того кли́нка с чёлкой.

– Вы меня били… куда мы едем?

Тот человек аккуратно защипнул страницу и сделал закладку из её уголка, а после отложил книгу в сторону и снял маску:

– Я хотел повесить вас прямо при входе в Могильник. – он говорит спокойно, но все волоски на теле Гриши поднялись, а мышцы напряглись. – Ваш язык, как того, кто предал государственную тайну, был бы изуродован и растянут так, чтобы он свисал ниже подбородка. Мм, я видел эту картину и вижу и сейчас, но только в своей голове. Как жаль…

– Кто вы?

– Обращайтесь ко мне, как Нглар.

– Если я ещё лишь часть вашей мерзкой фантазии, то, видимо, вы чего-то хотите.

– Не я, но Лантания. – он выдержал паузу. – Мы отправляем некоторых преступников прямо в Гайданию. Вам повезло оказаться в их числе. – Нглар улыбнулся. – Знаете, в чём отличие законодателя и правоохранителя?

– Конечно. Первый пишет, второй блюстит.

– Да-да… но так печально, когда блюститель вынужден бороться за плохой закон. – мужчина задумался. – Я прожил четыре десятка лет и многое хотел бы забыть, но помню. Почему?

– «Почему»?

– Вы против магии, что могла бы обеспечить мир. Представьте, честикрад насилует девочку, а после получает наказание, но что, если девочка выжила? Ей же придётся жить без чести, а честь – ох, вы поверьте! – это в первую очередь в голове. Лиши её памяти о совершённом над ней разврате, и она оживёт.

– Но всё ещё будет изнасилованной…

– Даже если не будет помнить она? Не будет помнить любой другой?!

– Есть вещи, которые нужно помнить. Что если насильник будет владеть магией и станет насиловать всех подряд? Что если правитель в угоду своей прихоти сделает подданых забвенными?! Плохое случается, но это нужно помнить наряду со всем хорошим.

– Вы были преданы своей лучшей подругой и, я уверен, единственной в жизни любовью.

– Был. И никогда не забуду.

– Но не забудете и чувства к ней. – отметил Нглар. – Как было бы удачно заставить её забыть всё, кроме самого себя, и жить с ней счастливо, как в своих фантазиях.

– Это… будет уже не она.

– Почему?

– Мы – наша память.

– Но те, кто её лишился со старостью или болезнью, тоже не те, кем они были до?

– В каком-то смысле, да. Но я понимаю, что вы хотите сказать…

– Сложно всё это. Я люблю простые вещи. Вы прибудете в Гайданию и будете служить геду, а в нужный момент лишите памяти того, кто этого заслуживает больше всего.

Гриша только сейчас понял, что от него потребуется:

– Я… я не…

– Что значит «не»?! – возмутился Нглар. – Если Петир потеряет память, его будет проще убить или захватить. Если даже просто заставить забыть свой молвангский ритуал! Ты обязан, слышишь? Обязан стать спасителем сапиенсов от ужасных потугов переустройства мироздания. Даже, если твоя моральная принципиальность клонит сердце в сторону от применения магии управления памятью, то чего она будет стоить, когда Нолванг совершит своё злодеяние? Тем более, если он является тем самым одним из двух на свете магов, владеющими этим заклинанием?!

Гриша не смог ничего ответить.

– Так-что – завершает мысль кли́нок, – всё уже решено. Мы перестали тебя поить экстрактами, к моменту прибытия в Бройнбург сможешь колдовать. В конце концов, у тебя нет выбора. Иначе моя фантазия насчёт твоего языка будет воплощена в явь.

Маг не согласен… зачем ему жить, если он потеряет всё окончательно? У него нет любви, нет перспектив, а теперь его лишат и принципов.

– Воплощайте. – сухо промолвил Гриша.

Наступило молчание.

Нглар не ожидал получить такой ответ. Возможно, этот самодовольный звездоносец, наверняка имеющий высокое положение в Ордене, впервые получил отказ. Всё же так складно сложилось по ту сторону от его чёлки – в его глупой голове.

Но нет… Гриша не станет ступенькой для его повышения или ещё чем-то подобным. Лучше смерть и даже жестокая, чем жизнь теперь, когда всё потеряно.

– У тебя… есть время подумать. – заключил Нглар. – Пусть не над Могильником, но над Бройнбургом, если что, повешу. Лично, Григорий. Самолично буду тянуть тебя за язык. Буквально. – он протянул мужчине другую книгу. – Нас ждёт долгая поездка. Так что вот тебе досуг.

Взяв её в руки, Гриша заметил свои пальцы: вырваны два ногтя на правой и один на левой руке. Боль не покидала его ни на секунду, но он даже привык к ней. Но держать книгу и переворачивать страницы – не такое и большое удовольствие.

В руках у него «История Гайдании». Смешно-смешно.

Гриша знает об этой области, но не так, чтобы сильно. Там всё ещё живут эльфы в своих лесах, Джокласа – крупнейший дошедший до наших дней город дварфов, а правят ещё с самого Восстания Воигнева там Сигогоги, последний представитель которых, защищая свой родной край и помер некоторое время назад.

В этой книжке ничего примечательного и нет. Лишь имена правителей городов: сначала дварфийские, затем человеческие – и краткие сводки.

Как бы маг ни хотел не думать, все мысли лишь о ней.

Мара, зачем предала? И где ты сейчас? Что, если ты сидишь напротив?

Но волосы обоих кли́нков темны, как сама ночь за узеньким окошком кареты для конвоя.

Парик? Или покрасила?

А что, если ты за каретой?

Но так или иначе, Григорий не знает, что он сделает с ней, как увидит. Разбитое сердце мужчины не склеить. Предав, она совершила свой выбор.

Что, если это план? Но стоили ли страдания Гриши какого-то плана. Лишить его свободы выбора – в том план?

***

Остановка на специальном посте при деревне. Смена лошадей. Грише позволили пойти по естественным нуждам и дали поесть.

Вернувшись в карету, Нглар приказал отчалить. В его руках большой глиняной кувшин.

– Пьёшь на рабочем месте? – чуть осмелел цесбан.

– А ты лихой, Гриша. – Нглар улыбнулся, а после пригубился.

Когда кли́нок убрал сосуд, на его губах осталось что-то подозрительно похожее на…

– Молоко? – усмехнулся Григорий.

– Оно самое.

– Нглар, даже не знаю, что сказать…

– Последний раз ты когда пил молоко? Это парное, кстати.

– Даже не знаю… в детстве?

– Я пью его почти всегда. Видишь, какой здоровый?

– М-да… а что предпочитаешь по нормальным напиткам?

– Не пью я, Гриша. Совсем.

– Как так?

– Мне до́роги года жизни и хорошее самочувствие.

– Странный ты… при таком ранге…

– М?

– Зачем провожаешь меня лично?

– Я служу стране, Гриша. И верю более чем, что ты единственный, кто может нас спасти. При том заявляю это искренне, уж поверь. Росен уникален больше, чем кто бы-то ни было, но в кое-чём я на него похож.

– Неужели бесплоден?

– Да-да.

– Если так, зачем думать о будущем? Даже примерно понять не могу твой мотив… мне рассказывали, что вы с каждым новым рангом становитесь всё более знатными, и это даже передаётся детям. Зачем тогда ты занимаешь свой пост? Зачем не живёшь в своё удовольствие?

– Почему же не живу? Всё верно, именно в своём статусе и получаю наивысшее удовольствие от жизни. Столько людей говорят о наследии, но ты сам понимаешь, что мне это чуждо. Только вот я верен, Гриша, своему Ордену и геду. И кроме этой верности, у меня ничего нет.

– Что… если тебя предаст Орден или гед?

– Это невозможно в том смысле, в коем был предан ты, Гриша. Впрочем, на то воля Ордена и геда.

– Если ты хочешь вызвать у меня доверие, то у тебя не получается, Нглар.

– А мне и не нужно твоё доверие. Я лишь хочу принудить тебя защитить отчизну. – он протянул кувшин. – Будешь молоко?

– Н-нет.

Они ехали и ехали, молоко у Нглара кончилось. Начался дождь, настоящий ливень, молнии сверкали и гром. Спустя пару стуков Перуна у Гриши сдали нервы:

– Где она?!

Нглар повернулся:

– Кто?

– Где Мара?!

– Успокойся. Она в Сафисе, выполняет моё поручение по устранению политического преступника.

– Какой к Молвангу политический преступник?! – Гриша ощутил прилив сил.

– Он называет себя «Рок Гайдании», заявляет о бездействии молвангеда в кризисе в…

– Хватит лгать! – перебил его цесбан. – Я готов сделать всё, что угодно, если вы дадите мне её сюда же! Я хочу посмотреть ей в глаза, хочу увидеть, что у неё там, по ту сторону от них!

– Я понимаю, что ты немного….

– Твари!

Гриша сумел быстро использовать термомагию: создав воду и перегрев её с невероятной силой, заполонил карету обжигающим паром, в котором сориентировался, взял ближайшего кли́нка напортив и им вышиб дверь. Вылетев из кареты, он выхватил из ножен захваченного кли́нка его кинжал и приставил к его горлу.

– Стойте! – зазвучал писклявый женский голос. – Я совсем новичок!

– Заткнись, а то прикончу!

– Д-да…

– Нглар! Слышал?! – возмутился цесбан.

Вокруг себя маг создал защитный барьер.

– Угомонись! – ответил начальник группы.

– Я требую предоставить мне Мару! Тогда я сделаю всё, что только будет вам угодно!

– И что ты сделаешь с ней?

Гриша потерялся в этом вопросе:

– Я… я… вас это волновать не должно!

Наконец-то оба оставшихся внутри кли́нка вышли из остановившейся кареты. Ещё один находится, ничего не предпринимая, за поводьями. Лампы на карете тускло освещают в вечернее время всех противников цесбана.

– Слушай сюда, Гриша! – Нглар держится за свой меч, стоит в фирменной стойке звездоносца. – Здесь её нет. Слышишь?

– Где она?

– Я же сказал, в Сафисе.

– Мне всё равно… едем туда! Я накажу её… выскажу всё, а после…

– Убьёшь?!

– Я ещё не решил! – Гриша понимает, как глупо он выглядит, но чувства овладели им.

– Цесбан, слушай. Мы сейчас находимся в опасном месте, понимаешь? До ближайших замков и поселений ехать долго, и это ещё мягко сказано. Монстры сейчас активны, даже есть новые их виды. Ты обрекаешь опасность в первую очередь себя.

– Мне плевать на это! Я сказал, что хочу получить.

– Девушка в твоих руках была набрана менее двух лет назад. Все те, кого ты видишь, новобранцы. Посмотри на их жетоны: бронза.

– Мне всё равно!

– В общем, я к тому, что мне тоже, Гриш. Ты можешь её убить, и ничего не произойдёт критичного. Меня ты, уж поверь, не убьёшь никак. Барьер держи столько, сколько влезет, но ты устанешь. Тогда же твой бунт будет закончен.

Цесбан задумался.

Дождь не прекращался ни на минуту. Капли бьют по барьеру, как по крыше небольшого домика. Кли́нки быстро промокли.

– Давай, прекращай это. – подытожил Нглар.

– Снимите маску…

– Что?

– Я не тебе! Все те, кто бронза, снять маску. Или бью девчонку!

– Ты можешь думать, что я тебя обманываю, но нет, Гриш. Среди этих людей нет Мары, уж поверь

– Я не буду слушать твои лепетания! Снять маски!

– Им было велено не снимать маски до самого конца. Ослушавшись приказа, кли́нок подпишет себе смертный приговор. Иначе говоря, я лично убью его.

– Так значит, она здесь?! Я сказал, снять! – Гриша чуть ранил шею заложника.

Звук сыплющегося песка.

Через барьер мужчина ощутил, как нечто ужасное приближается к ним. Что-то совсем незнакомое, чудовищное – будто сам кошмар приближается к спящему.

Нглар тоже определённо почувствовал это, а потому скомандовал кли́нкам быть готовым вступить в бой и оглядываться. Сразу после появился он…

– Верхошник! – крикнул начальник кли́нков. – Все ко мне!

Из леса вылез ужасный человеческий торс, будто тянущийся с небес. Совсем неправильный и такой большой. Урод, тварь – но определённо опасный монстр.

Вновь зазвучал тот странный звук, а после верхошник приблизился и низверг что-то на барьер Гриши. В тот же момент свет лампы исчез. Лесная чаща скрыла из вида цесбана и монстра, и противников.

Всё так же держа заложника, своей магией мужчина защищает и себя, и кли́нка. Поддержание барьера в тот момент оказалось довольно сложным, но он справился.

Как только звук пропал, лампа загорелась вновь.

Нглар тоже обучен магии барьеров. Защитив себя и кли́нка, что вышел с ним из кареты, он не смог спасти того, который был за поводьями. Тело не успевшего добежать до начальника звездоносца изуродовано во всех не закрытых униформой местах. Хотя девушка и была жива, лёжа на земле, она на глазах истекает кровью и стонет от боли так, как никогда не видел и не слышал любитель посещать казни Гриша.

– Ч-что… что делать? – цесбан решил условится со своим противником.

– Отпусти девчонку! Слышишь? Пусть борется тоже. – разумно отметил Нглар. – По команде оба раскрываем защиту и бьём в голову. Та, что рядом с тобой, пусть будет держатся тебя. Что со мной – меня.

Ничего не остаётся. Мужчина убрал кинжал от шеи девушки.

Верхошник подошёл ещё ближе и вновь попытался, извергая своё толи пламя, толи пар, пробить защитные барьеры. Видно, что звездоносец маг действительно способный, что удивительно, но всё-таки более слабый, чем Гриша. Поле вокруг него стало слабеть, но монстр не дожал.

– Сейчас! – крикнул Нглар.

Григорий и его некогда противник убрали в один момент щиты, и сразу после все кли́нки попыталась напасть, в то же время маг принял решение осветить пространство вокруг и пустить мару огненных шаров в сторону чудовища, занимаясь тем самым в первую очередь поддержкой атаки своих вынужденных союзников.

Кли́нки ловко взобрались на эту тварь, что сильно изворачивается лишь бы не допустить собственной гибели. Ту звездоноску, что была рядом с Нгларом, оно всё-таки сумело отбросить в сторону, и бедная девушка упала слишком неудачно, чтобы продолжить битву.

Гриша среагировал быстро: он подбежал к ней и тут же защитил себя и девушку своим волшебным барьером. Верхошник же внезапно вновь зашумел и смог применить свою мощную атаку. В последний момент Нглар защитил ту девушку, которая первоначально была возле Гриши.

Вновь находясь под барьерами, недоавантюристы стали переводить дух.

– Ты в порядке? – поинтересовался маг у спасённой им девушки.

– Я… не чувствую ног… – сдерживая боль в других местах ответила бронзовая.

– Насколько хватит твоего барьера? – спросил Гриша уже у Нглара.

– Ненадолго. – начальник звучит уставшим.

– И что теперь?

– Я попробую кое-что ещё… хотя. Не успею.

– Я тебя не понял.

Цокот копыт со стороны дороги, откуда направлялась карета. Верхом на лошади, безошибочно, она. Мара.

– Ты солгал! – рассердился Гриша.

– Мара, не приближайся! – предупредил Нглар.

– К Молвангу вас всех! – маг уже ждёт шанса уничтожить верхошника, чтобы немедленно расквитаться со всеми остальными.

Только вот Мара не сбавила хода…

Верхошник направил свой поток в её сторону. Лошадь тут же упала, а вместе с ней и девушка, которой ещё очень повезло, что монстр уже очень долго дышал своим едким дымом. Он прекратил.

Нглар и звездоноска возле него тут же бросились из барьера в бой на верхошника.

Гриша взял обездвиженную девушку возле него на руки, подбежал к карете и запер её там, а после побежал к Маре.

Её открытая шея сильно пострадала. Кожу разъело до мяса. То же с её руками на запястьях. Она в маске, но мужчина узнал её по всем остальным деталям: цвет волос, телосложение, манера верховой езды и даже то, как прямо сейчас девушка корчится от боли – всё это выдаёт в ней его возлюбленную и обидчицу в одном лице.

Вновь звук песка.

Гриша защитил себя и её барьером, а после наклонился, не следя за ходом сражения.

– Как ты могла?! – тут же зарыдал мужчина.

– Я… – девушка расплакалась.

Она попыталась встать на ноги, но тут же рухнула на колени:

– Прости-прости-прости-прости…

– Как я могу простить тебя?!

– Я… не знаю… Гриша.

Иногда люди сильно верят в то, что нашли выход из ситуации. Уже третий раз мужчина защитился барьером, только вот он не учёл, что верхошник может попытаться напасть по-другому.

Резким ударом своей огромной и невероятно тяжёлой когтистой руки монстр смог разбить барьер со стороны спины Гриши, застигнув того врасплох. Лишь вовремя среагировав, схватив цесбана, Маря сумела отпрыгнуть от удара, очень сильно прижав того к себе.

Тем временем, кроме неудачных возлюбленных, остался встрою только Нглар. Судя по всему, подчинённую он спрятал в карете, хотя и выглядит довольно уставшим после всех сложностей поддержания своего защитного барьера.

Так наиболее боеспособным остаётся Гриша, хотя Маря даже смогла встать на ноги и взять одноручный клинок в обе ослабшие руки.

Только вот как много у него боевого духа?

В этом бою его союзники, но по жизни – главные враги. Нглар руководил операцией по захвату цесбана, наверняка допустил пытки, а оставить жить мага хочет лишь на том основании, чтобы, лишив свободы, принудить рискнуть жизнью и предать принципы. Что до Мари – та более, чем его враг… это предательница, что вероломно сдала его, несмотря на все их совместные воспоминания.

Гриша против того, чтобы забыть.

Нглар упорно пытался сблизиться с цесбаном… книжка, общение… он даже не связал руки, но всё для чего?

Маря. Какие не были к ней чувства, он не воплотит с ней свои мечты… любви не бывает без доверия, а обратная сторона сей медали – верность. Нет ничего печальнее на свете, чем принимать такое во многом вынужденное решение бросить человека.

Для превзойдённого мага из Академии самый разумный путь – оставить всех этих мерзавцев, чтобы это чудовище свершило правосудие по отношению к таким ужасным и ни на что не годным людям.

Но что-то внутри противится этому…

Промедление стоит жизни, нужно принять решение.

– Мара, сзади! – Нглар прервал мысли мастера-волшебника.

Гриша обернулся и увидел, что к ним незаметно подошёл ещё один верхошник. Он сильно меньше, чем его брат, но это даже хуже.

Девушка решила увернуться от удара и тут же контратаковать, только вот она совсем не ожидала, что тот тут же низвергнет свой яд.

Маг попытался её защитить. Побежал к ней, расстояние небольшое. Уже создал барьер, как вдруг… что-то не дало дойти. Всего два метра.

– Мара! – понял, что сейчас произойдёт.

Её взгляд в этот момент стал виден через маску. Ох, какой же это ужасный взгляд…

Гриша создал барьер, самый большой барьер в его жизни. Но недостаточно.

Прямо на его глазах и так его единственная в жизни любовь и самая главная ошибка в жизни, что сильно положилась на мага даже после собственного предательства, была невероятно сильно обожжена обоими верхошниками с двух сторон – первый тоже принял участие. Плоть исчезала каждое мгновение, девушка на глазах уменьшалась. Она бы кричала и сильно, только вот первое, что исчезло – незакрытое горло со всеми голосовыми связками.

Нглар не потерял момент. Он срубил голову большому верхошнику, сильно уменьшив натиск монстров на Марю. Мелкий верхошник скоро перестал свою атаку. Гриша, действуя по наитию, немедленно бросил огромный огненный шар в сторону оставшегося чудовища, сильно его ранив и дав возможность начальнику кли́нков добить врага.

Гриша заорал в порыве грусти:

– Что? Что мне не дало пройти? Какого Молванга! Маря! Маря!

Он рвётся к ней, пытается подойти… цепь на его ноге. Такая лёгкая, незримая… это специальное волокно, что привязало волшебника к карете. Оно с самого начало не дало бы ему убежать. Как же мужчина не почувствовал его? Почему даже не подумал?

Это магия Нглара… наверняка. Он так устал, пил молоко и прочее… всё чтобы держать при себе и никак не отпускать. С самого начала это был обман: все его слова, всё его надуманное доверие и история!

– Маря! Маря! – мужчина впал в остервенение, он смог нейтрализовать эту незримую цепь. Начальник кли́нков утомился и не смог удержать её. – Маря!

Гриша дошёл до умирающей Мари.

Он захотел снять с неё маску. Сколько сил цесбанке стоило попытаться показать ему своими руками, чтобы тот не посмел снять с неё то, что не даст увидеть изуродованное тело?

Мужчина зарыдал. Он принялся повторять одни и те же вопросы: «Почему пришла?», «Почему предала?», «Почему не уклонилась?». Но ей не было, чем ответить.

Девушка коснулась его лица. Гриша перестал ругаться.

Под перчаткой нет ничего от её нежных рук.

Нглар подошёл к ним:

– Преданная до самого конца.

Преданная чему? Ордену?!

Гриша подумал для себя страшное… ведь наверняка именно она придумала всё, что могло сохранить ему жизнь. Сейчас, не сумев её защитить, мастер-волшебник лишь ощущает не обиду, а вину. Ведь он обещал за ней приглядывать и оплошал.

Дождь, боль, потеря. Что же теперь делать?

Мерзкий Нглар… если на то была её последняя воля, то будет так. Коли суждено, маг спасёт Лантанию и всех сапиенсов от печального конца. А после ты ответишь за гибель Мары.

Цесбан был с ней до самого конца. Как только девушка погибла, её тело и останки другой звездоноски завернули в ткани и довезли до ближайшего поселения, где на кладбище похоронили.

Там Гриша попробовал спустя так много лет парное молоко. Вкусное…

Глава 6. Охота на разбойников

Грубым голосом великаны запевают свои гимны. Частая смена тона, вибрация голоса и очень громкое шипение, не содержащее никаких более-менее осознанных предложений – так звучит их музыка, которую они играют без всяких иных инструментов, кроме рта и голосовых связок.

Они зовут себя псишни – из их языка это означает «горные жители». Вернее, так принято считать…

Правда в том, что «шни» – это совсем не «житель». Оу, нет. У них в небогатый язык, но всё-таки для обозначения того, кто живёт где-то или на какой-то земле, существуют другие более подходящие слова.

В то же время на единственном лантанском языке, который является результатом бурного смешения многих дварфийских и человеческих языков, нет такого слова, на которое можно было бы правильно, сохранив весь смысл, передать значение самоназвания вида разумных существ, которые по незнанию люди до сих пор называют великанами. Дело в том, что «шни» – это тот, кто разводит и собирает «шнэ» или «шны» (с их речи звучит как-то между) – особую ядрёную смесь из крови, плесени и грибов, обладающую пьянящим эффектом.

Да, их цивилизация с самой зари своего существования занималась этим и именно по критерию употребления шнэ определяют свою идентичность.

Великаны кочуют по огромным горным районам, пасут своих особых коров, чьё молоко обладает невероятной жирностью и питательностью, питаются ими, их молоком, иногда возделывают почву, но всё лишь для того, чтобы найти подходящий утёс или скат, на нём умертвить добрую часть стада и заразить всё это безобразие грибками, которые в течение половины года обязательно развиваются в этой среде, а после употребляются псишни.

Тяжело и представить, какой оказывается на них эффект. Но правда в том, что человек, употребив даже одну ложку этого дела вскоре залихорадится. Многие погибают, им становится плохо, но для великанов это практически, как вино для людей.

Для псишни его кладки шнэ священны. Это и статус, и гордость, и жизненная необходимость, ведь долго не употреблять грибы для великана – настоящее испытание.

«Ас я лис!» – подумал о себе Макар.

Не так давно он сжёг несколько кладок, обвинив именно бангеда Нерика в озлобленности на всех нелюдей. Ведь его дочь убила Сагота – одного из знаменитых псишни-бардов; и в целом люди стали нападать часто на стоянки, крадя коров, а также пытаться захватывать земли, грабить урожай. Всё по воле бангеда, но со слов Макара. Такая ловкая игра с правдой и неправдой – и вот псишни уже готовы послушно биться за тебя, о непризнанный гений.

Ночь, но огонь освещает местность, почти как днём. Без преувеличения, армия разбойников страшит защитников крепости. Состоит она из сил Макара, а также его соратников: Рога и Большого Змея. Все они отчаянные авантюристы в прошлом, что боролись с чудовищами. Как иронично, что монстров внутри себя они одолеть не смогли.