Пятнадцатилетний капитан

Глава третья

Обломки судна

2 февраля, около девяти часов утра, Дик Сэнд воспользовался необыкновенно тихой погодой для того, чтобы заняться гимнастикой с маленьким Джеком. Легкий ветерок, надувавший паруса «Пилигрима», не поднимал ни малейшей качки, так что ребенок мог безопасно добраться до одной из средних рей[4] и усесться там совершенно спокойно, весело болтая маленькими ножками по воздуху в ожидании старшего товарища, поднявшегося вверх для того, чтобы осмотреть один из парусов, требовавших починки или замены новым. Занявшись своим делом, Дик Сэнд, по обыкновению, отдал ему все свое внимание, как вдруг голос Джека донесся к нему снизу.

– Дик, а Дик, что это там в море? – кричал ребенок, поднявшись на ножки и цепко держась ручонками за указанную ему снасть.

В одну минуту юноша очутился около своего «ученика», обеспокоенный его криком, значения которого он не мог разобрать за ветром, относившим слова в противоположную сторону.

– Что случилось, Джек? Зачем ты встал так неосторожно?

– Не бойся, я не упаду, – весело успокоил его Джек. – Я помню твои уроки и держусь за… – мальчик на минуту задумался, не сразу вспомнив мудреное название снасти, – за эту бом-брам-стеньгу, – закончил он торжествующим тоном. – А кричал я оттого, что увидел что-то в море, чего никак не могу разобрать. Вот там направо… то есть у бакборда, – быстро поправился ребенок, щеголяя своим знанием морских терминов.

Дик Сэнд ласково провел своей небольшой, но сильной и загорелой рукой по шелковым кудрям мальчика и вопросительно глянул по указанному направлению.

– Алло! Врак под ветром! – крикнул он внезапно звучным голосом.

В одно мгновение весь экипаж «Пилигрима» оказался на палубе. Известие о появлении обломков судна – печальных остатков кораблекрушения – всегда волнует сердце моряка. Оно и понятно. Та же участь может ожидать каждого из них в ближайшем будущем, так что вид обломков, естественно, вызывает в них сострадание к погибшим.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что на крик Дика сбежались со всех концов все матросы брига, к которым присоединились и его командир, немедленно поднявшийся на палубу в обществе миссис Уэлдон и кузена Бенедикта.

Один повар Негоро остался, по обыкновению, в своем камбузе (так называют на судах кухню), не интересуясь ничем окружающим.

Все взоры были прикованы к странному предмету, плавающему по поверхности моря довольно далеко от «Пилигрима».

– Что бы это могло быть? – спросил один из матросов. – Мне сдается, что-то вроде старого опрокинутого плота или перевернутой шлюпки.

– Правда? – воскликнула миссис Уэлдон взволнованным голосом. – Быть может, на этом плоту спасаются несчастные, потерпевшие крушение?

– А вот посмотрим, – успокоительно заметил капитан. – Я отдал приказание держать курс на этот предмет, который кажется мне не очень-то похожим на плот. Скорее это остов судна.

– А я думаю, что это какое-нибудь морское животное. Мне ясно видна его выпуклая спина, – задумчиво проговорил кузен Бенедикт, разглядывавший таинственный предмет в бинокль. – Что вы на это скажете, Дик?

– Извините, мистер Бенедикт, – вежливо возразил юноша, уже спустившийся с мачты вместе с неразлучным Джеком, – но мне кажется, что это опрокинутое судно. Заметьте, как блестят на солнце его металлические части.

– Ты прав, Дик, – решительно подтвердил капитан и тотчас же крикнул рулевому: – Держи на обломки, Сандерс! Право руля, не то мы пройдем слишком далеко от них!

– Есть! – отвечал рулевой, давая бригу нужное направление.

Между тем спор на палубе продолжался.

– А я вам говорю, что это какое-то млекопитающее, – упрямо повторял ученый, не спуская глаз с быстро приближающегося предмета. – Я ясно вижу чешую на его спине. Посмотрите сами, кузина.

– Это новый вид кита, – насмешливо заметил капитан, любивший подтрунивать над добродушным ученым, – кит с медными чешуйками… изобретенный… то бишь найденный кузеном Бенедиктом.

– Смейтесь, смейтесь, а выйдет по-моему. Вот и плавники видны, – твердил энтомолог, не отрывая морского бинокля от близоруких глаз.

– Во всяком случае, кузен, – улыбаясь, сказала миссис Уэлдон, – если это и животное, то оно не может быть живым. Сколько времени я не свожу с него глаз – и не подметила ни малейшего движения.

– Оно спит, кузина. Это самое обыкновенное явление. Спросите капитана, часто ли можно встретить китов, спящих среди океана.

– Да, и они спят так крепко, что не слышат даже, как их потрошат и вываривают, – подтвердил капитан с таким серьезным видом, что ученый не знал, рассердиться ему или рассмеяться. В конце концов его мягкосердечие восторжествовало, и он добродушно рассмеялся – немножко задним числом – над колкостью капитана, заметив в виде утешения:

– Смейтесь над бедным ученым, пока очевидность не заставит вас раскаяться в ваших насмешках. Я бы отдал, конечно, всех млекопитающих арктических и антарктических морей за пару интересных насекомых – будь то даже чешуекрылые или щетинохвостые, к которым я не питаю особенного пристрастия, – но это не мешает мне быть уверенным в том, что перед нами не обломки судна, а настоящее животное, какое-нибудь громадное морское чудовище из семейства нарвалов или дельфинов, покрытое медно-красной чешуей, напоминающей чешуйки так называемых золотых рыбок.

– Через пять минут спор наш будет разрешен, – весело отвечал капитан, тронутый добродушной терпеливостью ученого. – Мы приближаемся к таинственному предмету так быстро, что пора принять меры, как бы он не повредил нас… или мы его… если это в самом деле живое существо, мистер Бенедикт… Внимание, Сандерс! – крикнул капитан рулевому. – Не зевать в такую минуту… Лево на борт… Поворачивай, черт тебя побери!.. О, простите, миссис Уэлдон… Наш брат моряк иногда не может удержаться от крепкого словечка!

Миссис Уэлдон молча улыбнулась в ответ на извинение. Судно быстро повиновалось рулю, и через несколько минут все могли видеть с полной достоверностью, что перед ними находились действительно обломки погибшего судна, а не какое-либо морское чудовище. Лишенное мачт и такелажа[5], судно накренилось на правый борт под углом в сорок пять градусов, так что волны заливали нижнюю часть палубы при малейшем волнении.

Около кормы виднелись кое-какие обломки цепей и обрывки канатов, а ближе к середине ясно видна была громадная пробоина – несомненная причина катастрофы, погубившей несчастное судно.

– Тут произошло столкновение, – печально проговорил капитан, указывая миссис Уэлдон на эту пробоину. – Будем надеяться, что судно, наскочившее на этот несчастный врак, успело и захотело подать помощь пострадавшим и, по крайней мере, спасти команду погубленного корабля.

Миссис Уэлдон подняла свои красивые, недоумевающие глаза на говорившего.

– Неужели же бывают люди, способные остаться равнодушными к бедствию своих ближних, причиной которого они сами же были? Я не могу поверить в существование подобных извергов, – решительно заявила она.

– К сожалению, подобные изверги, как вы справедливо выражаетесь, бывают нередко среди моряков различных наций… особенно же среди так называемых «просвещенных мореплавателей» – англичан. Желание избежать ответственности за неосторожность и еще больше – нежелание платить за причиненные убытки слишком часто побуждает бессовестных командиров удаляться от места катастрофы, вместо того чтобы спасать потерпевших… По всей вероятности, так же поступили и моряки, столкнувшиеся с этим судном…

– На каком основании вы обвиняете их, капитан? – быстро спросил кузен Бенедикт, не постигавший возможности подобной жестокости со стороны неизвестных моряков и потому считавший долгом вступиться за их честь.

– Оснований у меня немало, – печально отвечал капитан Гуль. – Уже одно отсутствие шлюпок говорит в пользу моего предположения. Оно доказывает мне, что команда и пассажиры погибшего судна принуждены были спасаться своими силами на лодках… Если бы они были взяты на борт другого судна, то хоть одна из судовых шлюпок осталась бы на враке.

– Они могли быть сорваны волнами, – заметил Дик Сэнд почтительно.

– Тогда заметны были бы остатки прикреплявших их канатов. А между тем здесь не видно ничего подобного. Шлюпки, очевидно, были спущены самой командой.

– Быть может, несчастные смогли на них достигнуть берега, – робко проговорила миссис Уэлдон.

– Увы, это было бы почти чудом в данном случае. Расстояние от берега таково, что вероятность спасения на лодках совсем невелика.

– Быть может, там еще кто-нибудь остался, – внезапно вмешался в разговор маленький Джек. – Мне кажется, что я слышу, как кто-то кричит там, на опрокинутом судне!..

Все начали прислушиваться. Действительно, с борта погибшего судна доносились какие-то неопределенные звуки.

– Мне слышится будто лай собаки, – заметил Дик Сэнд, когда «Пилигрим» приблизился еще на сотню шагов.

– Верно, мамочка! – радостно крикнул Джек. – Это лает забытая собачка. Мы спасем ее, не правда ли, мамочка?

– Проси капитана, дитя мое. Он здесь хозяин, а не я. Но я уверена, что он исполнит твою просьбу, – ласково улыбаясь сыну, отвечала миссис Уэлдон.

– Само собой разумеется, дитя мое. Жестоко было бы оставлять без помощи живое существо. Как знать, не ждет ли нас та же судьба, от какой мы спасем ее сию минуту… Алло, боцман, спустить шлюпку! Дик, вы отправитесь осмотреть врак и привезете сюда эту несчастную собаку.

– Есть! – отвечал юноша с беспрекословным повиновением моряка.

«Пилигрим» лег в дрейф, то есть паруса его расположили таким образом, чтобы ветер не мог наполнять их, вследствие чего движение судна прекратилось и оно медленно покачивалось на волнах. Через пять минут маленькая капитанская гичка уже направлялась к несчастному враку, быстро скользя по волнам благодаря могучим размахам четырех весел в руках опытных старых матросов. Дик Сэнд занял место на руле и направил лодку к корме погибшего судна, где, по-видимому, можно было легче всего подняться на палубу.

По мере приближения лодки лай становился все явственнее, и наконец на палубе появилась большая темная собака. Она беспокойно бегала взад и вперед, с трудом удерживаясь на наклонной площади и постоянно возвращаясь к одному из люков, ведущих в подпалубную каюту.

– Неужели там кто-либо остался? – беспокойно вскрикнула миссис Уэлдон, внимательно наблюдавшая за поведением собаки.

– Держись крепче, милая собачка. Сейчас придут к тебе на помощь, – в волнении повторял маленький Джек.

В это время из своего камбуза вышел Негоро и молча, по обыкновению, подошел к борту «Пилигрима», который уже настолько приблизился к обломкам судна, что с его палубы можно было бы без бинокля рассмотреть лица людей… если бы они находились на враке. Не успел Негоро приблизиться к борту, как поведение собаки внезапно изменилось. С бешеным лаем бросилась она в сторону «Пилигрима», как бы позабыв обо всем на свете. Брови португальца нахмурились, а всегда бледное лицо приняло землистый оттенок. Однако он ничем не выдал своего волнения и так же спокойно, как и всегда, удалился в свою кухню, как бы не находя ничего интересного в созерцании обломков судна.

– Что это сделалось с собакой? – недоумевая, спросила мистрис Уэлдон. – С чего она вдруг рассвирепела?

Но с удалением Негоро собака быстро успокоилась, так что капитан не обратил внимания на ее внезапное озлобление.

– Бедняжка, вероятно, умирает с голоду, – повторил он сострадательно. – Быть может, она сердится на медленность приближающейся лодки?

А лодка уже огибала разбитое судно, на корме которого еще оставалась надпись: «Вальдек». Опытные моряки сразу сообразили, что судно было выстроено в Америке и имело около 500 тонн вместимости. Почему оно не затонуло, получив громадную пробоину, оставалось необъяснимым, тем более что вода часто заливала палубу, скапливаясь в наиболее низких ее местах.

– Вероятно, он держится на грузе, – заметил один из матросов. – Это бывает, если судно нагружено досками, деревом, пробковой корой или иным нетонущим грузом.

Шлюпка подошла вплотную к затонувшему судну.

Кроме собаки, нигде не было признаков живого существа. Вид палубы, с которой волны снесли все, что только можно было снести, доказывал давность катастрофы.

– Если тут оставались люди, то они, наверное, успели умереть от голода и жажды, – сказал старик-боцман. – Я удивляюсь, как собака могла выжить так долго. Катастрофа произошла недели две назад. Это легко определить по слою ржавчины на медных обшивках.

– Вы правы, Говик, – отвечал Дик Сэнд, – но мне кажется, мы все же должны попытаться осмотреть судно. Поведение этой собаки возбуждает подозрения. Быть может, мы и найдем кого-нибудь в глубине судна.

– Найдем несколько трупов, – печально заметил один из гребцов.

– Нет, Вильямс. Собака не лаяла бы так, если бы на судне не оставалось никого живого, – повторил Дик.

Как бы поняв слова юноши, собака еще раз с лаем подбежала к люку[6], ведущему в каюты, точно желая привлечь чье-то внимание, и затем решительно прыгнула в воду, направляясь вплавь к шлюпке. Гребцы поспешили приблизиться к ней, так как бедное животное, видимо, изнемогало, ослабев от голода или жажды. Через минуту сильные руки матросов подняли на шлюпку истомленное животное, которое, не обращая внимания на предложенный ему боцманом кусок хлеба, бросилось с жадностью к ведру с пресной водой, захваченному на всякий случай экипажем.

– Вот оно что, – весело заметил боцман, – бедняга умирала от жажды. Ну, теперь, пожалуй, и домой собираться можно, мистер Сэнд!

Но едва собака заметила, что шлюпка начала удаляться, как она бросила пить и жалобно завыла, повернув голову к обломкам. Ее голос и взгляд были так красноречивы, что не понять их не было возможности. Очевидно, на враке оставался еще кто-нибудь – быть может, хозяин спасенного животного. Но отчего же он не подавал признаков жизни? Отчего не откликался на призывные крики матросов?

– Быть может, он так изнурен, что не может пошевелиться? – предположил Дик, решительно направляя гичку к корме врака – единственному месту, у которого можно было пристать, уцепившись за обрывки якорных цепей.

Собака очутилась на палубе раньше матросов. Она быстро пробежала в междупалубное пространство, где обыкновенно помещаются каюты пассажиров третьего класса, приглашая моряков ласковым вилянием хвоста и тихим, жалобным воем следовать за ней.

Кое-как пробираясь посреди обломков по сильно наклонной палубе, Дик и его товарищи дошли наконец до полутемного пространства, в котором неясно виднелись контуры человеческих тел. Их было пять, и все они лежали на полу без малейших признаков жизни.

– Мы опоздали, – грустно проговорил боцман, снимая шапку.

Но собака, очевидно, не разделяла мнения старого моряка. Она подбежала к неподвижным телам и начала лизать их руки, поминутно возвращаясь к матросам, как бы уговаривая их помочь несчастным.

– Быть может, они только в обмороке от истощения, ребята. Во всяком случае, мы не можем оставить их, не попытавшись привести в чувство, – решительно заявил Дик, пробираясь к неподвижным телам между многочисленными ящиками и бочонками.

Через четверть часа несчастные жертвы крушения, все еще в бессознательном состоянии, были вытащены на палубу. При ближайшем рассмотрении они оказались неграми различного возраста, обессилевшими от лишений. Узнав о присутствии живых существ на враке, капитан «Пилигрима» немедленно поспешил на помощь со второй шлюпкой, так что несчастные жертвы кораблекрушения, подававшие лишь слабые признаки жизни, были доставлены на бриг со всей возможной осторожностью, вместе с собакой, инстинкт которой был первой причиной их спасения.

– Несчастные! – воскликнула миссис Уэлдон при виде страшно исхудавших, безжизненных тел. – Неужели мы не сможем спасти их?

– Будем надеяться, что это нам удастся, – отвечал капитан успокоительным тоном. – Бедняги ослабели от лишений, но сердца их еще бьются, и крепость их телосложения позволяет надеяться на скорое выздоровление. Прежде всего им надо дать что-нибудь для подкрепления сил. Бульону или воды с ромом. Алло, Негоро, подите сюда!

Не успел капитан Гуль произнести это имя, как собака, которая до этой минуты не переставала ласкаться ко всем присутствующим, точно благодаря их за свое спасение, внезапно ощетинилась и подняла голову, оскалив зубы.

– Негоро! – крикнул капитан вторично. – Что вы, оглохли, что ли? Принесите скорей бутылку рому и графин холодной воды! Да позаботьтесь о хорошем бульоне для этих несчастных.

– Слушаю, капитан, – отвечал португалец, появляясь с бутылкой и стаканом на пороге своей кухни, где он и передал требуемые предметы Дику Сэнду, очевидно не желая приблизиться к собаке, которая не переставала злобно рычать и скалить зубы и не спускала глаз с бледного лица португальца.

– Что это значит? – удивленно спросил капитан Гуль. – Чего ради эта собака, такая ласковая со всеми, скалит зубы на вас, Негоро? Знаете вы ее, что ли?

– В первый раз вижу, капитан, – спокойно отвечал португалец. – Должно быть, она обезумела от голода, – прибавил он, поспешно скрываясь в своем камбузе.

– Странно, – прошептал Дик Сэнд, не перестававший наблюдать за поведением собаки. – Мне кажется, это животное могло бы рассказать многое, если бы умело объясняться понятным для нас образом.

Глава четвертая Спасенные пассажиры «Вальдека»

Торговля неграми еще продолжается во многих местах Центральной Африки. Несмотря на международные конвенции, несмотря на деятельный надзор военных судов всех национальностей, многочисленные негроторговцы умудряются ежегодно отправлять целые караваны рабов от берегов Анголы или Мозамбика в различные места так называемого цивилизованного мира.

Все это было известно капитану Гулю, в душе которого зародилось подозрение, не был ли несчастный «Вальдек» одним из негроторговцев, потерпевшим крушение в тот момент, когда он плыл с «грузом» черных невольников. Во всяком случае, спасенные рабы становились свободными с минуты вступления на палубу брига, и миссис Уэлдон заранее радовалась восторгу негров, когда они узнают об этом. В ожидании минуты, когда они окажутся способными понимать то, что им говорили, и сообщить подробности своего крушения, миссис Уэлдон не переставала ухаживать за полумертвыми бедняками с помощью верной старой негритянки и всегда деятельного Дика Сэнда.

Их заботы увенчались полным успехом. Через три дня все пять негров окрепли настолько, что могли отвечать на вопросы и сообщить о крушении «Вальдека» то, что было им известно. Все они говорили по-английски и выражались чище и правильнее, чем можно было ожидать от черных рабов.

– Ваше судно погибло от столкновения? – спросил прежде всего капитан Гуль, желая занести в свой журнал подробности о встреченном им враке, как это принято моряками всех национальностей.

– Так точно, – отвечал старший из негров, высокий и сильный старик лет шестидесяти, с умным и добрым лицом и необыкновенно ласковым и приветливым голосом. – Мы спали в своей каюте… Дело было ночью, однако луна светила ярко, так что никто не ожидал опасности, несмотря на поднявшийся с вечера легкий туман. Нас разбудил страшный треск… Затем на палубе раздались крики, и все находящееся в каюте повалилось на пол, мешая нам выбраться так скоро, как мы хотели… Когда мы наконец выползли наверх, палуба оказалась пуста… Мы остались одни, забытые в поспешном бегстве…

– Быть может, команда успела перебраться на борт судна, нанесшего вам пробоину? – продолжал расспрашивать капитан.

– Не смею отвечать с уверенностью, – задумчиво ответил Том (так звали старшего из спасенных негров), – хотя и надеюсь, что остальным пассажирам удалось спастись… Мы ясно видели, как удалялись две лодки, наполненные людьми… На наши крики никто не обращал внимания… Быть может, на лодках не было больше места, – прибавил он, как бы оправдывая жестокость покинувших его.

– А что же сталось с судном, столкнувшимся с «Вальдеком»? Неужели оно тоже потерпело настолько сильную аварию, что не могло остановиться для подачи помощи?

– Быть может, оно тоже пошло ко дну? – с ужасом прошептала миссис Уэлдон, присутствовавшая при этом разговоре.

– О нет, миссис! – уверенно ответил старый негр. – Я не знаю ни названия, ни национальности этого судна, но смело могу сказать, что если оно и потерпело аварию, то лишь самую незначительную.

– Откуда же вы это знаете, друг мой? – ласково переспросила молодая женщина. – Подумайте, в каком ужасном злодеянии обвиняете вы команду этого судна, и будьте осторожны в своих заявлениях.

– Я никогда не решился бы говорить неправды, особенно людям, спасшим меня от ужасной гибели, – взволнованно сказал негр. – Но в данном случае мы не могли ошибиться. Все мои товарищи видели, подобно мне, как это чужое судно удалялось от места столкновения… Допустим даже, что они могли не заметить нас на палубе тонущего «Вальдека», но они должны были заметить спасающиеся шлюпки, на одной из которых даже стреляли из ружья и пускали ракеты – сигнал просящих о помощи. Несмотря на это, судно не остановилось и, продолжая свой путь, как бы убегая от погибающих, скоро скрылось за горизонтом.

– Какой ужас! – прошептала миссис Уэлдон. – И так поступают образованные моряки… граждане культурного государства!..

– Я говорил вам, что подобные случаи бывают, и даже чаще, чем многие думают, – грустно заметил капитан. Вслед за тем он обратился к неграм с новым вопросом, как бы для того, чтобы отвлечь внимание молодой женщины от ужасного преступления неизвестного судна: – Откуда шел «Вальдек»?

– Из Мельбурна, в Австралии, направляясь в различные порты Южной Америки.

– Значит, вы не были рабами? – быстро проговорил Дик, протягивая руку спасенному им негру.

– Нет, мы граждане Соединенных Штатов, – с чувством собственного достоинства отвечал старый Том за себя и за своих товарищей. – Я еще помню ужасы рабства, так как меня увезли из Африки маленьким мальчиком и продали в Буэнос-Айресе. Но счастливый случай скоро привел меня в Пенсильванию, где я не только сделался свободным, но и получил права гражданства. Что касается моих спутников – из которых один мой собственный сын Бат, – то все они родились в более счастливых условиях, свободными гражданами от свободных родителей… В Мельбурн мы были приглашены одним из наших белых сограждан, основавших там большую плантацию. Мы прожили у него пять лет, помогая ему устроить свое хозяйство и приучить местных работников, а затем, заработав хорошие деньги и соскучившись о нашей родине, решились наконец возвратиться в Пенсильванию. Мы ехали в качестве пассажиров третьего класса, так как хотя мы и свободные граждане Штатов, но имеем еще далеко не все права… В частности – права занимать любое место… И вот нас постигло тяжелое испытание… Желание привезти домой побольше денег побудило нас воспользоваться случаем и поехать на борту «Вальдека», который, выйдя 5 декабря из Мельбурна, через семнадцать дней столкнулся с неизвестным нам большим пароходом… Остальное вы знаете, – тихим голосом докончил Том, печально понурив свою седую голову.

– Несчастные, сколько вы выстрадали со времени этого столкновения! – сказала участливо миссис Уэлдон.

Губы старого негра болезненно сжались при воспоминании о перенесенных страданиях.

– О да, нам пришлось много мучиться. Правда, мы скоро убедились в том, что наше судно не затонет окончательно, потому что хотя песок, составлявший его балласт, от толчка и пересыпался на одну сторону и поддерживал врак в наклонном положении, но груз досок, наполнявший его трюм, мешал ему пойти ко дну, – однако чувство одиночества и беспомощности посреди безбрежного океана уже является невыразимым мучением. Мы к тому же еще скоро начали страдать от жажды. Пищи у нас было довольно, хотя, конечно, о разведении огня в полузатопленном судне нечего было и думать… Мы питались сухарями и сырой солониной, которых был большой запас на «Вальдеке», имевшем довольно многочисленную команду и душ десять пассажиров. Но зато в пресной воде был большой недостаток. Главная цистерна оказалась поврежденной, так как в пробоину вливалась морская вода. Оставались только запасные бочки, но и те большей частью были разбиты силой сотрясения. Случайно прошедший дождь помог нам кое-как пережить несколько дней, но последние трое или четверо суток мы так ослабели, что уже не могли точно рассчитывать время – у нас не было ни капли пресной воды… А жажда посреди моря – самое ужасное из всех мучений… Мы чувствовали, что сходим с ума… Когда мы лишились чувств, последней нашей мыслью была благодарность судьбе за избавление от мучений… А между тем помощь приближалась… Как благодарить вас, наших спасителей, не знаю… Мы бедные негры – наши сбережения погибли на «Вальдеке», унесенном в море вместе с нашими сундуками, – но если наша жизнь понадобится вам, поверьте, каждый из нас с радостью отдаст ее за своих спасителей!