Хроники Большой железнодорожной магистрали

Я попытался поставить себя на его место.

Определённо, если бы ко мне приехали погостить друзья, я бы их встретил. Во-первых, это нетрудно. А во-вторых, только так можно быть уверенным, что мои друзья не постучатся случайно в первую попавшуюся дверь, не обнаружат там какого-нибудь крокодила и не остануться у него жить. И вообще, встречать друзей на платформе – это же здорово! Уверен, ни одно разумное существо в здравом уме не откажется от возможности встретить друзей на платформе.

Но на платформе меня никто не ждал, и я уже начал что-то подозревать… Тут явно случилось непредвиденное. Настолько непредвиденное, что ставило под угрозу всю мою поездку на Плутон.

Позади меня зазвенел трамвайный звонок – предупредительный сигнал, означавший, что двери скоро закроются, и трамвай поедет назад к центру системы. Я кинул взгляд на эту недружелюбную планету.

Пока я стоял на платформе, мои глаза успели немного привыкнуть к темноте, но мне всё равно не удавалось различить что-то кроме звёзд. Я запрокинул голову. Так и знал: Млечный Путь было видно почти так же хорошо, как из окна поезда. Казалось, протянешь руку, и можно будет потрогать его белёсое облако. Над горизонтом висел холодный Нептун. Удивительно. Половину того времени, что я трясся в трамвае, заняла дорога от Нептуна до Плутона. Я был уверен, что Нептун, как и другие планеты системы, уже давно превратился в ещё одну маленькую звёздочку на горизонте или вовсе исчез в тёмном небе.

– Молодец, что не исчез, – сказал я ему, – без тебя тут было бы совсем темно.

Нептун ничего не ответил, но отчего-то мне показалось, что он улыбнулся.

Я хотел было уже развернуться и войти назад в вагон трамвая, но тут моё внимание привлёк золотистый огонёк вдалеке. Я моргнул и пригляделся ещё раз. Так и есть. Тёплый, ровный свет, какой мог гореть только в окне чьего-то дома. Дома, где ждали меня. Ну конечно, там ждали меня! Всё становилось на свои места: очевидно, фенёк не сумел прийти по какой-то важной причине, но он знал, что я увижу его окна с платформы, и сам найду дорогу.

Я облегчённо вздохнул. Обидно было бы проехать через всю Солнечную систему только для того, чтобы выйти из трамвая, полюбоваться видами, и тут же поехать назад.

Колёса трамвая снова лязгнули за спиной, двери со скрипом закрылись и, постепенно набирая скорость, трамвай умчался туда, откуда приехал – к поясу астероидов. Я остался один – только горы, камни, снег, и звёзды. И едва различимый огонёк где-то вдали.

Наручные часы с восемнадцатью делениями – именно такие были в ходу в поездах Магистрали – показывали девять вечера. Я огляделся в поисках часов, но их на остановке не оказалось. Хотите сказать, они тут никому не нужны? Не верю. Потому что как без часов прикажете читать расписание? Расписания тоже не оказалось. Да что же это за планета такая?

Я махнул рукой – время и расписание трамваев вполне можно спросить у фенька. И ещё раз посмотрел туда, где в темноте горел огонёк. До дома было не больше километра. Что же, я не против пройтись.

Я подхватил чемоданчик и пошёл на огонёк.

Поначалу я шёл бодро, но не очень быстро. Потом начал замерзать, и ускорил шаг, а затем и вовсе побежал. Похоже, я здорово промахнулся, оценивая расстояние – от станции до дома оказалось по меньшей мере километров пять, и мне подумалось даже, что я окоченею раньше, чем доберусь до места. Конечно, можно было открыть чемоданчик и достать свитер… Но для этого требовалось, во-первых, снять пальто, а во-вторых, постоять в таком виде неподвижно – такое даже представить было холодно, не то, что сделать.

Дом оказался довольно большим – два этажа с чердаком. Свет горел только в том окне, которое смотрело в сторону трамвайной остановки. Прямо у входа стояли покрытые инеем ржавые качели. Никакого забора, никаких знаков, запрещающих или наоборот – приглашающих войти. Я постучал в дверь.

– Входите, – отозвался скрипучий голос.

Я так и встал на ступеньках с открытым ртом – голос принадлежал не феньку. Я начал лихорадочно соображать, что бы это могло значить и как мне следовало к этому относиться, но увы – мысли в голове будто замёрзли и наотрез отказывались думаться. Поэтому я собрал остатки самообладания и толкнул дверь.

За дверью оказалась маленькая ярко освещённая прихожая, отделенная от остального дома тонкой занавеской. Тут было тепло. Даже жарко. Замёрзшие руки и ноги будто закололо иголками, тело сразу потяжелело. С трудом справившись с желанием уснуть тут же, на месте, я приподнял занавеску и вошёл в большую гостиную, занимавшую, судя по размеру, почти весь первый этаж.

Посреди гостиной стояла небольшая печка-буржуйка с открытой заслонкой. Напротив печки в кресле-качалке сидела пожилая волчица, завёрнулая сразу в несколько шерстяных одеял. Она глядела на меня во все глаза, лапы в старых потрёпаных рукавицах сжимали подлокотники.

– Примат? – отрывисто гавкнула она, – Что ты делаешь в моём доме?

Я ещё не успел привыкнуть к тому, что другие разумные существа галактики называли нас, жителей Земли, приматами. Кроме того, в гостинной было слишком тепло, чтобы понять этот вопрос иначе, как риторический, а потому я оставил его без ответа. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, она опасливо, я – озадаченно. Затем волчица, по-видимому, решила, что я не представляю серьёзной опасности, осторожно откинулась на спинку кресла и сложила лапы на коленях. Взгляд её был по-прежнему настороженный.

– Надеюсь, ты закрыл за собой дверь? – спросила она.

– Разумеется.

– Разумеется, – передразнила меня волчица, – а почему тут тогда так холодно?

Лично я уже успел вспотеть, стоя посреди гостинной в пальто. Но, в конце концов, пока меня не выставляли назад, на улицу – какая мне разница? Раз хозяйка дома говорит, что тут холодно, значит, тут холодно. Я только пожал плечами. Волчица поёжилась и, не сводя с меня настороженного взгляда, начала шарить лапами в плетёной корзине с дровами. Я решил воспользоваться молчанием.

– Я прошу прощения, что потревожил вас, – начал я, – дело в том, что я ищу дом своего друга. Мой друг – фенёк, он должен жить где-то поблизости…

– Понятия не имею, о ком речь, – волчица наконец выбрала полено и, закинув его поглубже в печку, пошарила кочергой, – я живу одна.

– Допускаю, что я ошибся домом. Но у вас же, наверное, есть соседи?

– Никого, только я одна, – она поставила на место кочергу и отряхнула лапы.

– Что, неужели на всей планете никто больше не живёт?

– Нет, никого нет, – отрезала волчица и уставилась на огонь.

Я замолчал. Мне требовалось время, чтобы обдумать услышанное. Плутон, конечно – сравнительно маленькая планета и находится на отшибе, но не настолько же, чтобы тут жила одна только волчица. С другой стороны не похоже, чтобы у неё было много соседей, во всяком случае, я не заметил больше ни одного дома. Даже если соседи имелись, я начал всерьёз подозревать, что они попросту прячутся от волчицы.

Я предпринял ещё одну попытку:

– Это станция номер 095483476? – спросил я.

Волчица глянула на меня краем глаза.

– Нет, 095433476, – сказала она.

Я лихорадочно крутил эти два числа в голове, чувствуя, как чемоданчик выскальзывает у меня из рук.

– Ой, – сказал я наконец, – кажется, я перепутал номер станции.

– Неосмотрительно, – сухо сказала волчица, и в огромной гостинной это слово прозвучало приговором не только мне, но и всем приматам Солнечной системы.

Я решил ещё раз воспользоваться тем, что пока меня не выставляли за дверь, и тихонько полез перепроверять карты, билеты и телеграмму фенька.

На этот раз я прочитал все цифры по несколько раз, чтобы убедиться, что точно нигде не ошибся. И оказалось, что я действительно перепутал номер станции, и нужен был мне вовсе не Плутон, а астероид в системе Бернарда. Аж два дня пути от Солнечной системы! Мне захотелось лечь прямо тут на коврик и завыть. Ну почему я не уехал назад на трамвае, когда понял, что на остановке меня никто не ждал? Я же почувствовал неладное! Почему я сам себя не послушал? Почему я никогда сам себя не слушаю? Теперь мне предстояло идти назад по такой холодине до платформы, ждать там трамвай, который неизвестно, когда придёт, потом ехать назад…

Конечно, могло быть хуже. Нужный астероид мог оказаться в другом конце галактики… Но фенёк-то ждал моего прибытия именно сегодня, самое позднее – завтра. И он специально взял отпуск в честь моего приезда! Ясно одно: мне нужно как можно скорее выбираться отсюда, и на ближайшей станции послать феньку телеграмму. Ну почему, почему я такой растяпа?

– Когда отходит ближайший трамвай до пояса астероидов? – осторожно поинтересовался я.

– Завтра утром.

Не самый обнадёживающий ответ.

– А какое сейчас время суток на Плутоне?

– Смотря какая именно долгота тебя интересует, – ответила волчица, – Время суток на планетах, знаешь ли, зависит от долготы…

– Я имею в виду ту долготу, на которой мы находимся, – как можно более сдержанно пояснил я.

– Сейчас два часа ночи. Всего в местных сутках больше ста пятидесяти трёх часов.

Я вздохнул. Ну что мне стоило сделать два шага назад на остановке и уехать на трамвае назад? Я же хотел! Я же думал об этом!

– То есть, утро ещё не скоро? – похоронным голосом уточнил я.

– А ты неплохо считаешь… для примата, – она помолчала, наблюдая за тем, как меняется выражение моего лица, – впрочем, когда я говорила про утро, то имела в виду время Магистрали, так что ждать тебе осталось примерно десять часов, – она достала из-под одеяла свою худую мохнатую лапу, сняла варежку и посмотрела на наручные часы с восемнадцатью делениями, – девять с половиной, – поправилась она и надела варежку назад.