Очерки мифологии восточных славян. Люди и Боги

В день памяти Власия крестьяне приносили в церковь коровье масло и клали в качестве подношения перед образом угодника. Иногда маслом мазали лик святого говоря, что у Власия и борода в масле. По свидетельству очевидцев, на старинных иконах святой Власий изображался сидящим на коне среди стада лошадей, а вдали зеленели поля. В старых церквях Новгорода, святой представлен на иконах, сидящим на скале в окружении скота, а так же одна из новгородских улиц названа Власьевой. На всей территории Руси, храмы посвященные святому ставились на местах языческих капищ Велеса. В рамках христианской религии, «Скотий бог» остался широко почитаем на Руси.

Православная церковь отмечает день святого Власия 11(24) февраля, и как раз на это время приходились дни почитания Велеса. Праздник был пронизан языческой символикой, а обряды, совершаемые крестьянами в этот день, уходят корнями в далекую дохристианскую эпоху.

В «Сказании о святых», Власию назначается особая молитва от падежа скота. Русский народ обращался к святому : «Святой Власий дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли – играли, а с поля шли – скакали» , или «Угодник Божей Власий! Не оставь скотинку в пути и в дороге, идти бы без всякого препятствия».

В некоторых областях России долгое время существовал обычай сгонять коров к церквям, где священник кропил их святой водой, читая молитвы Святому Власию. Скотине давали есть пышки с молочной кашей, чтобы коровы были с хорошими удоями.

Во время падежа скота, крестьяне молились Власию и совершали обряд опахивания села для защиты от Коровьей смерти. (Коровья смерть, Товаряча смерть, Черная немочь – у восточных славян являлась персонификацией болезней и смерти рогатого скота). Считалось что появляется Коровья смерть чаще всего в день Агафьи Коровницы в виде коровы темной масти или черной кошки, иногда в виде собаки или коровьего скелета. Может Коровья смерть прийти в село и в облике сгорбленной старухи с высохшими длинными руками. Крестьяне говорили : «… А руки то у старухи, что грабли». По старинным поверьям, Коровья смерть сама по себе в село не приходила, а заносилась проезжим человеком. Именно такому страшному мифологическому существу и противопоставлялся Святой Власий. Снова мы видим языческие корни простонародных представлений в которых Велес-Власий борется с Коровьей смертью.

В некоторых местностях для защиты скота от «Коровьей смерти» в день святого Власия проводили обряд опахивания села. С самого Сретенья бродит, по народному поверью, это страшное лихо по земле. Пятого февраля по старому стилю оно заглядывает во дворы, и беда тем хозяевам чей хлев в этот день не заперт, да где деревня не опахана. Так же обряд опахивания проводился если в деревне начинался падеж скота. Сначала священник обходил деревню с иконой святого Власия и читал молитвы святому. Если это не помогало тогда и совершался обряд опахивания села. Накануне с вечера старуха повещалка обходила все дворы и созывала всех деревенских баб принять участие в ритуале. Те, кто был согласен участвовать в опахивании, умывали руки и утирали их полотенцем, принесенным повещалкой. Мужики к обряду не допускались и должны были в это время сидеть по домам, чтобы избежать большой беды. В полночь старуха повещалка в надетой поверх шубы рубахе выходила за околицу и била колотушкой в чугунную сковороду. Собирались, подходили деревенские бабы, вооруженные ухватами, кочергами, косами и серпами. Скотину в этот вечер запирали особенно тщательно (иногда, вся деревенская скотина сгонялась на церковный двор). К околице тащили бабы соху и запрягали в неё старую вдову (в некоторых местах беременную бабу). От живого огня, полученного трением зажигали пучки лучин и начиналось опахивание села. Межевая борозда проведенная сохой вокруг деревни засеивалась песком. Для устрашения «Коровьей смерти», способной по мнению сельчан проглатывать коров десятками сразу, бабы создавали неимоверный шум, кричали, били в сковороды и кастрюли. Обряд сопровождался заклинанием :

«Смерть, ты Коровья смерть!

Выходи из нашего села,

Из закутья, из двора в нашем селе

Ходит Власий святой

Со ладаном, со свечой,

Со горячей золой.

Мы тебя огнем всожжем,

Кочергой загребем,

Помелом заметём

И попелом забьем!

Не ходи в наше село ,

Чур наших коровушек,

Чур наших буренушек,

Рыжих, лысых,

Белосисих, беловымьих,

Криворогих, однорогих»!

Если во время опахивания навстречу процессии попадалось какое ни будь животное, например собака или кошка, то его жестоко убивали, разрывая на части. Считалось что в убитое животное превратилась сама «Коровья смерть» и, именно она, и была убита. В этом ритуале явно прослеживаются языческие представления. Крестьяне ассоциировали «Коровью смерть» с Мореной, языческой богиней смерти, которую побеждал святой Власий или Велес.

На следующий день после праздника посвященного святому Власию, крестьяне выставляли на мороз пряжу для её беления. Надо отметить, что пряжа символ богини Мокоши. Так же на двор выносили зерно, чтобы «мороз его немного затронул». Считалось что это принесет богатый урожай. Назывались такое действие – «зорнить» пряжу и зерно. Селяне говорили : «Позорнишь пряжу после Власия, будешь с деньгами на маслену». В этих обрядах, мы видим связь святого Власия с плодородием и богатством, что точно соответствует функциям Велеса.

2 Мифологические и сказочные персонажи. Их связь с Велесом.

П. Бутурлин . Велес.

Я – Велес, мирный бог. Меж спящих стад дозором

Незримый я хожу, чтоб отвращать недуг

И чары хитрых ведьм, пока дымится луг

И звезды ночь пестрят серебряным узором.

Когда исчезла мгла пред Дажьбожьим взором,

Там рею ветерком где человека друг,

Спокойный добрый вол, влачит тяжелый плуг,—

И доблестным его любуюсь я позором.

Иль от коров порой я пастуха маню

Под зыбкий свод ветвей – и тихо запою…

Он думает : над ним листва шумит лесная;

Но песенки мои таинственной мечтой

В душе его звенят, и он поёт не зная…

И вещие слова хранит народ родной.

Как мы уже говорили, после принятия христианства на Руси, хтоническая ипостась Велеса была ассоциирована с Чёртом. Другая нечисть, представлявшая низшую демонологию славян, так же была переосмыслена и слилась с образом бога– трикстера или перешла в его подчинение. Постепенно образ Велеса был вытеснен православной церковью в область фольклора, где он стал персонажем народных сказок и легенд. Давайте рассмотрим сказочное окружение Велеса, ведь в сказках он действует не в одиночку, у него множество сказочных помощников. В народе считалось, что Велесу подчиняются низшие природные духи: домовые, банники, овинники, полевые и лешие, навки и русалки. Часто, и сам он выступает в сказке в роли лешего —хозяина зверей и птиц, а так же в роли водяного царя – хозяина подводного мира озер, рек и морей. Сближение Велеса с Морским царем вполне обосновано, ведь по поверьям славян, озерные омуты были входами в царство мертвых, через омут можно было попасть в мир Нави, где хозяином и был Велес. Вообще, водная стихия, в целом, ассоциировалась с потусторонним миром. Река в представлении славян была переносчиком души умершего на тот свет. Поэтому наши предки в древности, умершего человека укладывали в лодку и отпускали вниз по течению реки, считая что таким образом покойник достигнет царства мертвых. Отголоски этих верований сохранились в праздничных обрядах. Еще в восемнадцатом веке был распространён обычай, отправлять соломенное чучело Морены-Масленицы вниз по реке на лодке. Иначе же, лодка ставилась на колеса и в ней провожали чучело на тот свет. Вспомните героев русских сказок, которые нырнув в старый колодец попадали в другой мир. Сближение Велеса с лешим так же вполне закономерно. Леший был для славян, хозяином неструктурированного природного пространства, чуждого человеку. Лес отождествлялся с иным миром, где законы человеческого общества перестают действовать.

По представлению наших предков, Велесу подчинялось воинство волкодлаков – стаи волков-оборотней, живших в самых глухих чащах леса и по зову хозяина выходивших на «дикую охоту». Отсюда и представление о Велесе, как о Волчьем пастыре. Вместе с тем, русский народ ассоциировал Волчьего пастыря и с Егорием храбрым (Георгием Победоносцем), то есть с громовержцем Перуном, который также мог быть предводителем дикой охоты. Перун во время бури, среди раскатов грома, завывания ветра и сполохов молний выезжал на «дикую охоту», и волки были ему за место гончих. В этом противоречии мы можем увидеть смешение и переплетение двух традиций. В поверьях Ариев-кочевников, волк это важный тотемный зверь. Сами кочевники часто сравнивали себя с волками, ищущими добычу в степи. Словно стаи волков, нападали они на оседлых земледельцев, отводя им роль стада овец. Воинская доблесть и свирепость в бою была сродни волчьей силе и злости. Поэтому и громовержец, верховный бог Ариев осмысливался как предводитель волчьей стаи – Волчий пастырь. Славянские народы верили что Перун покровительствует волкам, при этом, воины княжеской дружины порой отождествляли себя с волками, считая Перуна своим покровителем. Закономерным было то, что с приходом христианства, повелителем волков стал считаться Егорий храбрый, перенявший функции громовержца. Некоторые учёные, связывают Егория храброго с солярными ( солнечными) божествами славян. Волк же, при такой интерпретации, является зверем, посвященным солнцу. Волк очищает лес от больных и старых животных, поэтому ему отводилась важная роль в обрядах очищения, связанных с культом солнца. Все же, северная традиция, наделяла властью над волками, именно, Велеса, считая его Волчьим пастырем. Не лишним будет вновь провести параллель между Велесом и скандинавским Одином. Как мы уже знаем , между этими богами было очень много общего, а у норвежцев Один был повелителем волков и предводителем «дикой охоты». Одину в жертву приносили волков, вешая их на деревьях, и посвящая такую жертву одноглазому богу. Громовержец-Тор, у скандинавов, не имел к волкам никакого отношения. У северных славян и народов финно-угорской группы, Велес считался повелителем волков и заступником от них. С приходом христианства его функции перешли к Николаю чудотворцу. На Николу зимнего крестьяне клали железо в печь, а так же втыкали нож в порог и молились Николаю-угоднику о защите от волков. Именно с Николиного дня, по народным повгрупп, волки начинают рыскать стаями по лесам, полям и лугам, осмеливаясь нападать, не только на одиноких путников, но и на целые обозы. С этого дня, и вплоть до Крещения, наступают волчьи праздники. Только после освящения крещенской воды, у волков пропадает их смелость. Именно в эти зимние мрачные дни, и приходит Волчий пастырь. Он может подойти к селению в виде седого старика, а может показаться огромным волком, предводителем стаи. Наши предки с большим опасением относились к этому мифологическому персонажу.

Нам всем хорошо известен серый волк из русских народных сказок. Часто он является проводником и помощником главного героя. Этот образ уходит корнями к пониманию Велеса как проводника души в загробный мир. Ведь в сказке Ивану царевичу необходимо попасть в тридесятое царство, то есть, на тот свет. Особенность сказочного серого волка, как проводника заключается в том, что он помогает главному герою, не только попасть в потусторонний мир, но и вернуться потом в обыденное пространство. Эта показательная особенность говорит о том, что серый волк живёт сразу в двух мирах, свободно переходя из одного в другой и, возвращаясь обратно.

Другие древние легенды говорят, что Велеса сопровождал огромный кот. Велесов вещий кот стал прообразом Кота Баюна из русских народных сказок. Кот Баюн и сам слагал сказки, обладал громким голосом «слышным за семь верст», мог своими песнями зачаровать до смерти незадачливого путника, а мог и излечить от хвори. А. С. Пушкин взял образ своего ученого кота из русских народных сказок, но у поэта, кот ходит по золотой цепи, а в древнейших мифологических сказаниях, он ходит по железному столбу вверх и вниз от мира верхнего к миру нижнему, являясь типичным медиатором, осуществляющим связь между мирами. Аналогом такого кота у скандинавов была белка Рататоск (грызозуб), гулявшая по мировому древу и разносившая сплетни от мира богов до подземного царства. Кот Баюн мастак рассказывать сказки и у кого не достаточно сил сопротивляться обаянию его голоса, кот может заговорить до смерти. Тот же, кто сможет пересилить Баюна, найдет спасение от всех болезней. В этом мифологическом сюжете можно увидеть отголосок испытания, которое кот устраивает герою, притязающему на обладание силой и властью. Обитал кот Баюн за тридевять земель в тридесятом царстве или в дремучем лесу «где птица не летает и зверь не ходит», то есть в ином, потустороннем мире. В одном из сказов о Василисе прекрасной, кот Баюн живет у бабы Яги и является её помощником.

Есть гипотеза, что котов на Руси стали называть Васьками в честь Святого Власия, в память о Велесе. Домашняя кошка была для славян символом дома и домашнего очага, хранителем богатства в доме. Однако, из-за двоякости, противоречивости характера, кошка являлась и проводником человеческой души в потусторонний мир, что опять отсылает нас к функциям Велеса. Считалось что кошка живет сразу в двух мирах, свободно переходя из Нави в Явь и обратно. Такие особенности сближали кошку и домового, живущего сразу в двух мирах и защищающего дом от разных напастей. Как мы видим, фольклорные персонажи, имеющие отношение к Велесу, прочно связаны с потусторонним миром и могут быть проводниками или экзаменаторами для главного героя «волшебной сказки».

Все герои низшей демонологии славян имеют хтоническую природу и связаны с миром мертвых. Велес же, осознаваемый славянами как господин потустороннего мира, и божество сугубо земное и подземное, имеет глубокое родство со всеми природными духами. Именно стихийные духи и сверхъестественные существа становились героями славянского и русского фольклора– сказок, песен, заговоров. Поэтому произведения народного творчества, созданные народом, содержат бесценную информацию о «Скотьем боге» и существах его окружавших. Проблема в том, что объём материала для исследования просто огромен и для его глубокой проработки понадобилось бы написать отдельную книгу. В этой работе мы ограничимся вышеприведенным кратким обзором. Хотелось бы еще раз подчеркнуть тот факт, что русское народное творчество испытало огромное влияние вторичной христианской мифологии и разгадать глубинный смысл сказки или легенды чрезвычайно сложно.

На этом мы и закончим наше знакомство с Велесом – «Скотьим богом», Пастырем мертвых. Главный вывод из приведенных выше материалов состоит в том, что культ почитания Велеса является весьма архаичным явлением и зародился в те времена когда основным источником пищи для человека служила охота. В дальнейшем с развитием религиозной мысли Велес стал одним из основных богов славянского пантеона и его почитание было распространено на всей территории древней Руси.

Перун—бог громовержец.

Древность культа Перуна.

Можно с уверенностью сказать, что Перун самый известный и популярный бог славянского пантеона. Большое количество научных трудов посвящены изучению истории развития культа Перуна у славян, и такое положение дел объясняется довольно просто. О Перуне сохранилось сравнительно много письменных упоминаний, как в древнерусской литературе, так и у иностранных авторов.

Мы можем использовать для реконструкции его образа, сведения почерпнутые из путевых заметок иностранных путешественников девятого десятого веков. Большой объем информации дает изучение средневекового русского фольклора. В общем, если есть информация, то с ней можно работать. Большинство ученых считает, что на момент прихода христианства на Русь, главным и особо почитаемым богом славян был, именно, бог-громовержец – Перун. При этом Перун не самый древний бог славянского пантеона, и господствующее место в нём, занял сравнительно недавно. Если провести аналогию с греческим Зевсом то Перун бог третьего поколения, устанавливающий порядок, и побеждающий богов предвечного хаоса. У всех народов индо-европейской семьи распространён миф о борьбе громовержца со змеем, олицетворяющим хаос что существовал до сотворения человека и упорядочения созданного мира. Перун не является создателем мира, он захватывает верховную власть, оттесняя более древних богов. В то же время громовержец остается одним из самых известных и популярных мифологических персонажей славянской мифологии. Почитание бога грома было распространено у всех европейских и многих ближневосточных народов, включая кочевые семитские народы приходящиеся предками нынешним Израильтянам. Культ громовержца зародился в среде кочевников-ариев и быстро стал популярным у всех завоеванных ими народов. Бог покровитель воинов и вождей стал известным и среди земледельцев, выразив в своем образе персонификацию природной производительной силы, оплодотворяющей землю и дарящей богатый урожай. Для того, чтобы проследить зарождение и дальнейшее развитие культа громовержца, нам придется вернуться во времена зарождения воинского сословия, в качестве отдельной касты и возвышение военной аристократии во главе с вождем, а затем князем. Почитание громовержца зародилось в среде кочевников-скотоводов и это наложило огромный отпечаток на мифы и обряды ему посвященные. Можно сказать что вокруг Громовержца сформировалось особое мифологическое пространство совершенно не похожее на мифологический мир земледельцев и охотников.

Победоносное продвижение Ариев по просторам Европы проторило дорогу новому богу и укоренило его культ среди покоренных земледельческих и охотничьих народов. До выдвижения бога грома на первый план, главным божеством Ариев был повелитель высокого неба, властелин мира, сотворивший всю вселенную и людей. Однако, бог высокого неба казался людям слишком далеким и абстрактным, к нему нельзя было обратится с простой повседневной просьбой. Эта отчужденность от людских дел, его и сгубила. Небесное божество постепенно утратило былую популярность и перешло в разряд богов, отошедших от дел и удалившихся от мира. В мифологии, уход верховного бога отразилось, как факт передачи им власти младшим, но при том, более деятельным богам, имевшим определённую, конкретную специализацию. Одним из сынов Высокого Неба, был бог-громовержец, отвечающий за гром и молнию, за буйные ветры и теплые весенние дожди. Поначалу он являлся одним из многих, равным среди равных, в сонме множества других ни менее, а порой и более важных и почитаемых богов. В результате разложения первобытно общинного строя и выделения воинского сословия в отдельный привилегированный класс, был дан толчок развитию культа громовержца, ставшего покровителем молодецкой удали, войны и военной аристократии. Племенные вожди, а затем и князья так же отдавали должное богу помогавшему в войне, но в связи с формированием протогосударственных образований, громовержец стал ещё и покровителем закона, поборником которого на земле являлся правитель. Таким образом, с изменением жизненного уклада древних ариев , на первый план в их пантеоне выдвинулась фигура громовержца, заслонившая собой и отца, бога высокого неба, и других богов. Расселение ариев по просторам евразийского континента, сопровождавшееся покорением земледельческих народов, дало импульс распространению арийской религии среди подчинившихся племен. В основном религия завоевателей перенималась знатью, но постепенно, заимствованные культы проникали и в массовое сознание простых людей, приобретая при этом черты совершенно отличные от исходных. Можно сказать что официальная и народная религия сильно разнились по своему виду и содержанию. Крестьянин верил в громовержца посылающего весенние дожди и первые грозы, бога соединяющегося в ежегодном таинстве священного брака с великой Богиней Матерью, и дарующего тем самым богатые урожаи и приплод скоту. Правитель и военная аристократия же, смотрели на громовержца как на отважного воина, желающего добычи, женщин и вина, дающего помощь сильным и отважным. Таким образом, практически все европейские культуры исповедовавшие политеизм получили в наследство от ариев бога-громовержца, который стал главой языческих пантеонов многих европейских народов. У греков был Зевс, у Римлян – Меркурий, у славян – Перун и только у скандинавских народов громовержец остался вторым по значимости после Одина. На момент христианизации скандинавских стран, культ громовержца так же начал завоевывать лидирующие позиции в Норвегии, вытеснив культы других богов на второй план. Археологические находки, относящиеся к IIX – IX веку указывают на такой процесс внутри общества норвежцев, шведов и датчан. Среди предметов культа, найденных археологами, преобладают сакральные артефакты посвященные, именно Тору, богу-громовержцу древних скандинавов. Таким образом мы можем уверенно говорить, что культ бога грома и молний был присущ всем европейским народам, имеющим общий арийский корень. Следовательно можно говорить о едином первоначальном культе, развивавшемся примерно одинаково у всех народов наследовавших традиции ариев. Исходя из этих фактов хотелось бы проследить генезис культа громовержца у европейских народов, а так же обратиться к индийской традиции и уже затем перейти к рассмотрению данных о поклонении Перуну у древних славян.

Пожалуй, древнейшие упоминания о культе громовержца мы можем найти в Индии, где письменные источники возникли гораздо раньше чем в Европе. Что интересно, в индийском эпосе богом грозы изначально был отнюдь не Индра. В ведах говорится о Парджанье боге грозовых туч и дождя. Данное имя буквально означает «дождевая туча», что указывает на глубокий архаизм этого божества, так как налицо отождествление его с природной стихией не обладающей четкой персонификацией. Личность Парджаньи в древних текстах как-бы расплывается, часто он представляется в облике той самой грозовой тучи, не выделяясь в отдельную мыслящую силу. О связи Парджаньи с дождями и грозами говорит тот факт, что он появляется в сопровождении грома и молнии, громко ревет как бык, властвует над дождями и орошает землю живительной влагой. Он мчится по небу в колеснице окруженный вихрями ураганных ветров Марутов и поражает молниями демонов-ракшасов, укрывающихся в стволах деревьев и расселинах скал. По своим природным функциям Парджанья близок к Индре и в более поздних текстах их имена иногда упоминаются вместе, а затем Индра полностью занимает место Парджаньи в индийском пантеоне. Как податель дождей Парджанья был тесно связан с плодородием и, сочетаясь священным браком с богиней земли, он проливает на неё свое оплодотворяющее семя (дождь), даруя тем самым богатый урожай на полях и большой приплод домашнего скота. В древнеиндийских текстах Парджанья, как и Индра, много раз сравнивается с быком или буйволом, символизирующими производительную мужскую силу. В «Атхарвоведе» говориться, что он отец, а земля мать, что еще раз подчеркивает архаичность его культа, в котором присутствует древнейшая мифологема : бог грома и дождя оплодотворяющий землю. В более поздней индийской мифологии Парджанья занимает весьма скромное место, вытесненный Индрой, который более понятен и близок к обыденной жизни человека. Основным стимулом для такого замещения стала тесная связь между Индрой и воинским сословием и его покровительство власти племенного вождя, а затем князя. Однако, именно Парджанья стал прообразом всех европейских богов-громовержцев. Например у балтских племен – латышей, литовцев и пруссов, бог грома носил имя Перкун и, пруссы «к нему взывали узнать о грозе, чтобы они имели дождь и хорошую погоду в нужное время, чтобы гром и молния не причиняли им вреда. И если случалась гроза и где бы в стране ни были те, которые поклонялись этому богу, они становились на колени и восклицали : " Бог Перкун , смилуйся над нами», пишет Симеон Грунау в «Прусской хронике». Многие ученые на основании созвучия имен делают вывод о том что культ Перуна попал к славянам от более культурных народов балтской семьи. Однако, такой вывод противоречит историческим данным, которые показывают отсталость балтской религии по сравнению с более развитой религией древних славян. Тесные контакты балтов и славян облегчались не только значительной языковой близостью, но и родственностью религиозных взглядов, объясняющимся индоевропейским происхождением и тех и других, а так же отчасти венедским влиянием. Но балтское язычество, в отличие от славянского носило более сумрачный характер, выражавшийся, например в поклонении змеям и муравьям и широком распространении колдовства, ворожбы и чародейства. Религия балтийских племен находилась на более низком уровне развития и общность в отношении поклонения богам грома сохранилась и у славян и у балтов со времени единого индо-европейского народа, ставшего родоначальником многих европейских племен. Например поздняя Киевская летопись передает, что литовский князь Минговг, правивший уже в XIII веке, даже после принятия христианства тайно поклонялся языческим богам, среди которых была такая экзотическая фигура, как Диверкис – бог зайца и змеи. Да и христианизация литовских земель происходила гораздо медленнее чем христианизации земель, населённых славянскими племенами. Это доказывает, что у славян была более развитая религиозная система, подготовившая почву для прихода христианства на Русь.