скачать книгу бесплатно
Папина дочка. Окончание
Жанна Никольская
Окончание повести «Папина дочка». Бизнесмен Свиридов, оставшийся вдовцом, посвящает свою жизнь единственной дочери – Веронике. «Простой парень» Дмитрий Орлов, в свое время спасший дочь Свиридова, Нику, попадает в тюрьму по ложному обвинению. И только от Свиридова зависит его дальнейшая судьба…
Папина дочка. Окончание
Жанна Никольская
© Жанна Никольская, 2024
ISBN 978-5-0064-4793-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Папина дочка
(повесть о счастливой, но очень недолгой любви)
Действующие лица:
Свиридов, предприниматель
Вероника, его дочь.
Дмитрий Орлов, славный парень с непростой биографией. И прочие…
Часть четвертая
1.
Дмитрий (пять с половиной лет назад)
… -И значит, возвращаюсь я из рейса на день раньше… Представляешь, еще цветы, дурак, купил! -Зотов, здоровяк лет тридцати, сделал еще затяжку и смачно сплюнул на землю, – А эта сучка не одна…
– В постели? – усмехнулся Дмитрий. Зотов, пожалуй, являлся единственным из тех, с кем он теперь вынужден был делить барак и стоять у станка, кто не вызывал у него отвращения. В какой-то степени этот морячок ему даже нравился.
– Если б в постели, убил бы обоих, – сурово ответил Зотов и, аккуратно затушив окурок «Примы», сунул «бычок» в рукав. – Нет, они просто чаи гоняли и, знаешь, ворковали так… любовно, – он ухмыльнулся, – Но, конечно, как только меня увидели, у обоих рожи вытянулись…
– А дальше что? – спросил Дмитрий, впрочем, без особого любопытства.
– Дальше-то? – хмыкнул Зотов, – А дальше я просто сгреб ее хахаля за грудки… и вышвырнул с балкона.
Дмитрий присвистнул.
– А этаж какой был?
– Да второй, – небрежно ответил Зотов и даже поморщился, – Просто хлипким парнишка оказался… Теперь в инвалидной коляске передвигается… Люська, конечно, визг подняла… – он вздохнул, – Да что с нее взять? Все бабы дуры…
– Ты с ней развелся? – полюбопытствовал Дмитрий, и Зотов удивленно посмотрел на него.
– Зачем? Она теперь передачи мне исправно шлет, а скоро и сама приедет… – он мечтательно улыбнулся, – На длительную свиданку… Жду-не дождусь…
Дмитрий тоже улыбнулся, правда, весьма криво, вспомнив последнее письмо от матери, пришедшее две недели назад, в котором та намекала на то, что Лада «вроде бы», по слухам, собирается замуж.
Не «вроде» и не «по слухам». Он почти стопроцентно был уверен в том, что Лада уже замужем либо выйдет замуж наверняка. Что ж… иного он, признаться, от нее и не ожидал – не отличаясь большим умом, Лада тем не менее являлась очень практичной девицей. Материальной.
Еще мать писала о том, что адвокат после того, как были отклонены две жалобы – в кассационную инстанцию и надзорную (эк мама теперь подкована по юридической части! До случившегося с ним и слов-то подобных не знала…), обнадежил Орловых тем, что остается еще инстанция – Верховный суд.
«А потом он „вспомнит“ и о президенте, – желчно подумал Дмитрий, – Не уймется до тех пор, пока не выдоит последние сбережения с родственников осужденного, шакал…»
Конечно, он ни на йоту не верил в благополучный исход дела – осудили его просто-таки филигранно: не оборона, а самое настоящее злостное хулиганство, а вследствие этого – неосторожное убийство. И каждое лыко шло в строку – и то, что владел боевыми приемами, и то, что ударил первым (сам же ударить себя не позволил) и даже его неосторожное признание в выпитой незадолго до этого кружке пива… Ну, а если еще учесть главное – родственную связь погибшего с «высоким» чиновником из мэрии, – то совсем не следовало удивляться и неоправданно жестокому приговору, и резолюции на жалобах – «от-ка-зать».
Сам Дмитрий то и дело со страхом ловил себя на том, что уже втягивается – пребывание в неволе имело свой (хоть и очень сомнительный) плюс – не приходилось теперь взваливать на себя груза самостоятельных решений – порядки в зоне установились давно и прочно, и выживали тут сильнейшие – морально и физически.
Вот когда Дмитрию пригодились и хорошая физическая подготовка, и владение борьбой, и относительно высокий порог боли.
Держаться он старался особняком. Неоднократно убедившись в том, что з/к Орлов способен за себя постоять, однако на рожон не прет, зечары в известной степени его зауважали. Впрочем, держаться особняком удавалось не всегда – нельзя было отказываться (если приглашали) от участия в карточных играх, от распития чифира и даже якобы запрещенного спиртного.
Со стороны администрации особых нареканий не было – у станка Орлов трудился добросовестно. Не то, чтобы работа помогла забыться полностью (не такая это была работа) … но все же чуть-чуть помогала.
Иногда он ловил себя на мысли, что воспринимает нынешнюю реальность как затянувшийся кошмарный сон – вроде и хочешь проснуться, а не можешь. И все-таки надеешься, что рано или поздно проснешься.
И в таком состоянии душевной дремоты, иными словами, легкого аутотренинга (сон, только сон…) пробыл Дмитрий Евгеньевич Орлов, в недалеком прошлом – выпускник вуза, мечтающий об аспирантуре, и просто обаятельный парень, а ныне лишь з/к Орлов, без малого год. А точнее, девять месяцев и двадцать шесть дней.
* * *
2.
Свиридов (пять с половиной лет назад)
– Ну как прошла проверка, папулька? – Ника почти по-кошачьи слизнула с ложечки йогурт – не все вкусы с возрастом меняются. Его восемнадцатилетняя дочь по-прежнему, как и в семилетнем возрасте, обожала кисломолочные продукты. Здоровый цвет лица и безупречное состояние кожи наверняка объяснялось и тем, что она была абсолютно равнодушна к сластям, зато была охоча до всевозможных кефиров, йогуртов и фруктов.
– Как обычно, – вздохнул он, – Как обычно, прекрасно… Однако, знали бы вы, принцесса, до чего накладны все эти мероприятия!
Ника засмеялась, сделала пару глотков кофе, аккуратно промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола.
– Большое спасибо, папочка, – чмокнула его в гладко выбритую щеку и уже направилась к выходу, но на полпути обернулась, – Да, сегодня я опять подзадержусь у Ритули…
– У Ритули? – он слегка улыбнулся, и на нежных девичьих щеках немедленно проступил румянец, – Может, пора уже и отца познакомить с этим… хм… «Ритулей», а?
Притворный вздох.
– Все-то вы знаете, благородный дон… ну, не Ритуля. Не Ритуля, а Алекс. Только я, папочка, ни в чем еще не уверена, и, пожалуй, мне сначала следует разобраться в себе, прежде чем знакомить тебя с ним… – и отвела, плутовка, глаза, – Видишь ли, папа, этот мальчик не нашего круга. Он, конечно, очень милый, но… – снова ослепительная улыбка, – Я не у-ве-ре-на.
– Да уж, – согласился он, в очередной раз поймав себя на том, что откровенно любуется собственной дочерью. Она не просто невероятно походила на свою мать. Она являлась улучшенным вариантом Ирины – разумеется, внешне.
А вот ее практичность и рассудительность – это, пожалуй, уже от него.
– Свинопасы женятся на принцессах, как правило, лишь в сказках…
Смешок.
– Ты забыл, что даже в сказке свинопас был переодетым принцем… да и речи пока не идет ни о каком замужестве, – послала ему воздушный поцелуй и упорхнула.
«Совсем скоро наступит день, когда она тебе скажет: „Я хочу замуж, папочка“. Отпустишь ли ты ее?» У него на миг даже мороз пробежал по коже – словно воочию услышал мягкий голос своей матери.
М-да, Свиридов, готовься… Маленькие детки – маленькие проблемки, а как насчет больших деток?
И это ее заявление о том, что мальчишка не их круга, настораживает… даже очень. Ладно, будь Ника дурнушкой, тут все было бы понятно… Но Ника не дурнушка, Ника настоящая красавица. Уже в устах людей их круга прибавляется к словам «дочь Свиридова» эпитет «красавица». («Видели, на последнюю презентацию Свиридов явился вместе с дочерью-студенткой?» – «Неужели дочерью? Я решил, что та красавица претендует на место его покойной супруги…» – «Да, ничего удивительного… Его покойная жена тоже была очень хороша собой… жаль, умерла совсем молодой.»)
И получается – слишком хорошо – тоже нехорошо. Красавица с приданым… и какой-то безродный (но наверняка смазливый) щенок… Придется, пожалуй, по своим каналам выяснить, что представляет собой этот Алекс, в обществе которого его дочь проводит теперь слишком много времени… И не дай Бог… Эту мысль он, впрочем, быстро от себя отогнал. Ника не легкомысленна. Ника умна. Ника уважает себя…
Но Нике, увы, всего восемнадцать… и она еще не «обжигалась». А он, отец? Неужели теперь должен этак доверительно сообщить девочке ужасную, но абсолютно правдивую вещь: «Видишь ли, детка, признаюсь откровенно – мы, мужики, подлецы по природе своей… и ничуть не менее расчетливы, чем женщины, а в делах амурных даже гораздо расчетливее «слабого пола…»
Нет, не пойдет так. Он со вздохом встал из-за стола. Пожалуй, рановато его начал бить мандраж – Ника ведь сама сказала, что не уверена ни в чем. Эх, вот сейчас как никогда пригодился бы материнский совет!
Потом он своевременно вспомнил о том, что сегодня наконец-то отдохнет от налоговиков, и настроение тут же поднялось. Пожалуй, нужно премировать главного бухгалтера, а заодно и юрисконсульта за безупречное ведение дел… точнее, умение прятать концы в воду. Он усмехнулся и тоже пошел к выходу.
* * *
…Она совершенно не вписывалась в обычную, повседневную картину – пожилая, более чем скромно одетая женщина, прижимающая к бедру огромный ридикюль, стоящая у сверкающих стеклянных дверей фирмы. На стоянке останавливались блестящие машины, преимущественно иномарки. Из машин выходили элегантные, хорошо одетые люди, и явная растерянность и даже неблагополучие женщины особенно бросались в глаза.
«Какого черта? – раздраженно подумал он, – Куда смотрят охранники?», а следом за этой мыслью другая: «Кого эта старуха дожидается?»
Вот тут его и кольнуло нехорошее предчувствие, когда, выходя из машины, он увидел, как один из секьюрити, к которому приблизилась женщина, кивком указал в его, Свиридова, сторону.
Просительница? Активистка какой-нибудь ветеранской организации? Скорее всего, так.
Он мысленно собрался. Ладно, видимо, не отвертеться… Придется выслушать.
– Здравствуйте… Вы Свиридов Игорь Генрихович? – голос неуверенный. Вблизи ее неблагополучие еще явственнее бросалось в глаза. Губы подкрашены, что лишь подчеркивало землистый цвет лица и морщины. Дешевая и довольно плохая стрижка. Обильная не закрашенная седина. Костюм вышел из моды, как минимум, лет пять назад.
– Пожалуйста, простите… Моя фамилия – Орлова. Мария Ивановна Орлова, я мама Димы Орлова…
Мама Димы Орлова? И что? С тем же успехом она может быть мамой Васи Сидорова, он-то, Свиридов, тут при чем? Или… сердце противно екнуло. Неужели это как-то связано с Вероникой?
– Очень приятно, – вежливо ответил он. Между ним и женщиной маячил Лебедев -двухметровый громила с постной, как и положено секьюрити, физиономией, – Чем обязан?
– Конечно, вы не помните Митю, -полезла в свой жуткий ридикюль и извлекла оттуда его, Свиридова, визитку. Старую визитку. -Это же было несколько лет назад… Митя помог найти вашу дочку, а вы…
Вот так. Тебе предъявляют счет, когда ты меньше всего этого ожидаешь.
«Не раздавай пустых обещаний, – говорил когда-то отец – поволжский немец Генрих Шульц, при женитьбе принявший фамилию супруги – чтоб дети не испытывали дискриминационных проблем, – Но если все же дал слово – не сдержать его – позор. Позор.»
– …вы дали ему этот номер телефона, просили звонить, если нужна будет помощь…
– Хорошо, – кивнул он, в этот момент едва ли не проклиная тот свой благородный порыв… Неужели нельзя было ограничиться лишь деньгами? К чему было обещать еще и любую помощь?
Но ведь прошло девять лет с тех пор… И номер тот телефонный давно изменился… Но его разыскали. Причем, не сам парень, а его мать…
– Хорошо, – повторил он, смягчив тон, – Но тут нам с вами разговаривать будет неудобно… идемте в мой кабинет.
Обернулся и поймал тень удивления, мелькнувшую в глазах Лебедева. Впрочем, в следующую секунду его взгляд снова превратился в невозмутимый и спокойный. Как и полагается секьюрити.
* * *
… -Находится… в заключении?
Если бы эта скромная, плохо одетая, далеко не молодая женщина, робко присевшая на краешек кожаного кресла для посетителей и вовсе не прикоснувшаяся к кофе, сваренному его секретаршей – элегантной двадцатишестилетней Мариной, – внезапно врезала ему под дых, эффект вряд ли явился бы более ошеломляющим.
Вот так, Свиридов, вляпался в дерьмо? Сам виноват. Не раздавай пустых обещаний… Как же вы, смолоду человек умный, расчетливый и предусмотрительный, так лоханулись?
И на старуху бывает проруха? Эх, Свиридов, Свиридов… Старухе-то простительно, а вот ты, волчара матерый, обделался как щенок…
– Вы не можете оплатить услуги адвоката? – довольно холодно спросил он.
Женщина замотала головой отрицательно, в глазах уже подозрительный блеск…
Господи, она еще и всплакнуть вздумала?!
«Уволю стервецов на входе, не отославших ее подальше еще до моего приезда», мрачно подумал он.
– Не поможет адвокат… Нанимали мы уже адвоката, а что толку? – из сумки извлекаются какие-то листы, с отпечатанным на принтере стандартным текстом, – Уж и в Верховный Суд жаловались, и президенту самому писали… Везде отказ. Но не виноват ведь Митя! – на бледных щеках проступает слабый румянец, – Подставили его, просто подставили! Все, с кем консультировалась, юристы, говорят в один голос – необходимая оборона… Да их же трое было, да еще и с ножами! Не виноват Митя в том, что Боровиков, падая, голову себе разбил о бетонную «бровку»… Он лишь раз ударил-то его! За девушку свою заступался! Если б Митька драться не умел, неизвестно, как дело бы повернулось… Может, изнасилование произошло или что хуже… – извлекла из сумки платочек и аккуратно промокнула глаза.
Он поднялся из-за стола, приблизился к двери, распахнул ее.
– Марина, будь добра, бутылку нарзана и стакан.
Кивок.
– Хорошо, Игорь Генрихович.
Приятная девушка. И очень неглупая. Лицо заурядное, однако, стильная стрижка и умело наложенный макияж делают его почти красивым. А уж фигура отменная. Особенно ноги хороши… Да, замечательная девушка… женщина, точнее. Он по-прежнему был противником «служебных романов», однако пару раз отступил от правила – не отказал себе в удовольствии поужинать с Мариночкой «тет-а-тет» (все происходило во время деловых поездок – в Польше раз и раз в Бельгии). Ну и что? Имеет же право сорокадвухлетний холостяк (вдовец уже одиннадцатый год) побаловать себя? Тем более, по Марине было заметно, что она не прочь романчик этот продолжить и развить… Он, правда, придерживался противоположного мнения. Он уже привык жить так, как живет. К тому же, у него Вера (Ника, Веро-ника), и все, что он делает, он делает для нее, он прагматик, знает, за людей его положения замуж идут, как правило, прежде всего из меркантильных соображений, а к чему ему наглая молодая хищница, мечтающая прибрать к рукам заработанное для Ники?
Ответ очевиден – ни к чему.
… – Да, солнышко, ты не слышала о «деле Боровикова»?
Наморщила лоб.
– Погодите… это о племяннике Валерия Иосифовича Боровикова? Какой-то пьяный хулиган убил его в драке… вы об этом?
– Пожалуй, – он забрал у Марины бутылку холодного нарзана и стакан и вернулся в кабинет.
Подал женщине стакан с водой.
– Пожалуйста, выпейте и постарайтесь взять себя в руки.
– Спасибо, – благодарный взгляд, вздох, – Так вот я от отчаяния и вспомнила, что Митенька мне о вас рассказывал… Карточку он хранил… просто так, – она выпила несколько глотков нарзана, перевела дыхание, – Простите, что время у вас отняла… И спасибо, что выслушали меня… Когда выслушивают – уже легче… Господи, дура… Что вы-то сумеете сделать, раз уж адвокат не помог? – поднялась с кресла, невысокая, для своих лет довольно худая женщина в ужасном костюме, – Простите…
– Погодите, – негромко сказал он, – Во-первых, адвокат адвокату рознь. Во-вторых… вы правду мне рассказали?
