Разговор за кулисами

Надежда Жаглей

Разговор за кулисами

имена

мы имена как эпитафию несём,

когда лежим под гробовым крестом.

но не засыпанные похвальбами тризны,

еще борясь, горя, смеясь – при жизни

мы имена свои несём как крест,

хотя как будто имена похожи,

но так невыносимо невозможно

в чужое имя хочется залезть.

казалось бы, чужие имена

попроще, чем родное злое имя,

но маломерят вдруг нам страшно сильно

иль их размер великоватый нам,

иль груз такой нередко неподъемен,

и ты к такому грузу не готов был,

и кажется лишь чудою тебе:

«как кто-то нес то имя на себе?»

этеменанке может и упал,

что он имён чужих не удержал.

и может в этом скрыт немой закон,

чем сломлен столпотворный вавилон.

ведь коли много у тебя имён,

то ты иль вор, или монах, или шпион:

все трое как разбойники живут:

скрываются от мира, бдят и ждут,

когда их всех отсюда заберут.

но даже будь ты безымянней всех,

то Бог тебе даст имя – Человек.

следы

– Простите, не поверю, – ответил Воланд, – этого быть не может. Рукописи не горят.

Булгаков

Что в имени тебе моём?

Пушкин

Друг, я тебя как брата прошу, не подходи! Здесь следы!

к/ф Мимино

поэт Гоморры к нам писал: «искусство не горит.»

но имя мы его не вспомним, и труд его забыт,

и не узнают никогда потомки про него,

из тех потомков средь живых не сыщешь никого.

мы, вдохновясь нездешним чем, все что-нибудь творим,

как Караваджо – «Рождество», как Август – первый Рим,

чтоб на грядущих временах оставить видный след,

«вот наследили. – смахнёт дворник, мол – смёл, и грязи нет.—

всё двигательныя прогрессы, куда не погляди —

везде следы, следы, следы – одно себе – мети. »

и я. кто я? зиждитель строк – забудут про меня.

что слава всех концов земли? – лишь пища для огня.

и все слова мои прейдут с ненадобностью слов.

а тысячи земных следов заменит мне любовь.

Κύριε ελέησον

«горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония»

(Мф. 23, 27–28).

я много начертила строк,

я много строк начертыхала.

и впредь пишу: «помилуй Бог.»

впредь куролешу неустанно.

помилуй Бог, избавь меня

от злых безумств и всех беспамятств,

чтоб не забыть мне про себя:

в каких грехах моих раскаюсь.

помилуй, Господи, меня

за то, что я шутом нарядным

пред публикою, не тая,

как фарисей, не как мытарь,

не будто в церкви, будто в театре,

ни слов, ни слёз, ни дерзких глаз

не прячу ведь не в первый раз.

ну не бывают люди святы,

когда святятся напоказ.

мама

– Отпустите меня! – Кричит тринадцатилетняя Вера. – Я не хочу к маме! Я лучше вернусь обратно туда, туда меня пустите!

– Да зачем же тебе туда, девочка? – Ошеломился оперативник – Там же бандиты, они тебе угрожали, продали бы тебя за три копейки, и пошла бы ты торговать собой, а платили бы не тебе.

– Нет! Бандиты меня все уважают и не обижают! А она меня…

– Ну что она тебя. Давай руку. Идём к маме.

Долго жалобно взывала Вера, надувая красные влажные щеки и шмурыгая носом, но тяжелая рука охранника справедливости оказалась неумолимой, она тянула и тянула маленькую детскую ладошку обратно к прародителям.

Мама с улыбкой встретила свое создание, даже прослезилась ради такого дела, охранник правопорядка так и давил на нее своим пристальным взглядом, будто он никогда не знал, что люди умеют моргать, и из-за этого у женщины даже задергался правый глаз, но она не потеряла самообладания и одержала победу над внезапным случаем, приняв благочестивый вид и говоря на самые благочестивые темы.

– Вы знаете, я ударилась в религию. Сегодня праздник Петра и Павла. Вот чудо! Вы принесли мне чудо! Я молилась! Она ушла без моего благословения, если б я ее успела благословить, то не было бы никакой беды! – Начала беседу женщина, будто под приходом некой благодатной силы, настолько великой силой и великим приходом, что у нее даже несколько затряслись запястья и слегка выпучились глаза.

– А. – Не терял кирпичную физиономию полицейский. – А вы больно ударились?

– Что? – Испугалась хозяйка.

– Ну, в религию, говорите, ударились. Больно было? Это шутка. – Кирпично продолжал полицейский, будто его отец и мать были кирпичами, и на его лице не промелькнуло и скользкой тени улыбки.

– А. Не, не больно. – Ничего не поняла мама, но немного изящно пару раз хихикнула, так как ее четко осведомили о наличии в контексте шутки.

Девочку Веру выдали, документы на нее просмотрели и везде расписались кто куда.

– Вот. – Говорит полицейский. – Наконец дома. А ты боялась, мама так распереживалась за тебя, в розыск подала. А если б не вернулась, представь, что бы было.

Вере трудно было говорить в этом доме, она молчала.

Через неделю труп маленькой Веры нашли в шкафу у правоверной матери-одиночки со следами рук мамы и наличием яда введенного в кровь.

песня работника хлебзавода

Благодарю Бога, что он дал нам такое правительство и устройство страны, в котором женщина может работать и помогать людям. Как много разных и добрых профессий: врач, няня, учитель… Пожалуй, если б однажды женщинам всего мира запретили работать, рухнула бы не только экономика всего мира, но и сам мир, тогда бы ничего не умеющая женщина, не имея мужчину, пошла бы к единственной доступной профессии – проституции. Труд делает человека более развитым в духовном, телесном и умственном направлениях. А чтобы женщина не работала и не думала желают работорговцы, увозящие наших женщин заграницу в известные всем страны заниматься ремеслом, не требующим возможности думать, либо на органы. Человек не работающий – человек мёртвый.

среди фанатиков идей,

среди убийц за славу

я жарю на грядущий день

себе немного сала.

средь перестрелок двух цитат:

нацистских и не очень,

стираю фартук, чтобы взять

на смену – он рабочий.

под лозунги пролетариата:

«за дело предков белое!» —

иду спокойно я, ребята,

на производство хлеба.

и все вокруг всё гомонят,

что все они дворяне.

ну а у нас хлеба шумят —

не слышим, что сказали.

шумят хлеба, гудит конвеер,

обед в тринадцать с лишним.

и все мы твёрдо твёрдо верим:

наш показатель выше.

и, выполнив сегодня план,

шагаем вновь домой

и агитируем за то,

что завтра – выходной.

Да, не время должно управлять человеком, а человек временем.

12.03.2020г.

Жаглей Н.

не будем проклинать изгнанье

свободы, которой мы пользуемся, не знает, пожалуй, ни одна страна в мире. в этой особенной невидимой России, которая незримо окружает нас, оживляет и поддерживает, питает наши души, украшает наши сны, нет ни одного закона, кроме закона любви к ней, и никакой силы, кроме нашей совести… не будем проклинать изгнанье. будем повторять в эти дни слова античного воина, о котором писал плутарх: ночью в пустынной земле, вдали от рима, я разбивал палатку, и палатка была моим Римом.

– В. Сирин

мой философский пароход,

куда летишь по небу вод,

по отраженьям вечных глаз

и вечных зрителей прекрас,

как будто созданных из грёз,

о волны разбивая нос?

дождём напьются корабли —

там плачет в тучах офаним

над нами иль еще над кем.

да, плакать – ангельский удел.

мой философский пароход,

в какой несёшь нас дальний город?

в какой век будущий манишь?

там, может, есть еще Париж.

купеческий глас

нет, истинно добрым и мудрым сердцам

не дано понимать одного – подлеца.

вам скажет корыстный купеческий глас:

хорошим быть выгодней в тысячу раз.

но скептик подобно скупцу и скопцу

сомненья таит и к любви и к творцу,

расспросит меня: и в каком глупом сне

хороший купец померещился мне?

хватала меня за чело божья длань,

над миром вздымала и молвила: "взглянь."

повсюду над всем был я ветром носим,

и грешной земли мы касалися с ним.

мы с горной рекою лобзали пески.

мне мысли ее и родны и близки.

над манычем звонким, над волгой парил,

он дивно про голос мне тот говорил,

когда ж я витал над журчаньем донским,

то манычу вторили речьи брызги́.

лжесвидетельство

Бог говорит: «кого бы ты ни полюбил сильнее Меня, того Я заберу у тебя…» и еще: «не говори: не проживу без него – Я сделаю так, что проживешь. сменится время года, ветки деревьев, некогда дававшие тень, высохнут, терпение иссякнет, та любовь, что ты считал искренней, покинет тебя, ты будешь в замешательстве. твой друг обернется врагом, а враг вдруг станет другом – вот таков этот странный мир. всё, что ты считал невозможным, осуществится… »

«не упаду», – скажешь и упадёшь, «не ошибусь» – и ошибешься. и самое странное в этом мире – «это конец» – скажешь, и всё равно будешь жить.

иеромонах Василий (Росляков)

мне кажется, я лжесвидетель жизни

лишь оттого, что ничего не знаю,

пишу наощупь в мраке тайн туманных

о том, что мной нигде не находилось.

пишу о теплоте. знобит и меркло.

пишу о вас. а кто меня читает?

пишу, наверно, и о человеке,

который тоже ничего не знает.

мне кажется, здесь каждый – лжесвидетель —

и вы, и я, и проходящий мимо.

мы говорим о чести, славе, свете —

о том, во что не верим и не видим.

и может мы признаемся себе,

что света, славы, чести недостойны,

и нам тогда откроется такое,

что не отыщешь в гордой злой земле.

Когда-то, написав стихотворение фонарщики, я говорила, что достаточно включить свет и выйти из темноты, чтобы увидеть всё светлое и доброе в людях. Но в Евангелии есть замечательные строки на это: «Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» Люди сами по себе не могут быть светлыми, им для этого нужен Христос [вечная жизнь после жизни]. Будда говорил о нирване. Но нирвана это пустота, ноль, вечное исчезновение после жизни. Разве пустоту не сравнивают с тьмою и хаосом? Это то, что мы видим закрытыми глазами. Так и медитируют, закрывая глаза, желая утилизироваться. ГераклитЭфесский учил, что Огонь есть начало (др.-греч.ἀρχή) или первоначальная материальная причина мира. Теософы много говорили о свете, но они зажгли для этого костры из человеческих трупов, их огонь, которым теософы горели – был адским. Получается, их свет – это тьма, ведь нравственность от холокоста далека. Конечно, софисты со мной не раз поспорят. Софисты или теософы – не имеет разницы. Но свет без Христа это холокост, это костры из чьих-то детей. А Христу жертвы не нужны, он для всех сияет безвозмездно. Вот какой свет нужно включать. Странно мне даже вам это писать, светлые люди, ведь я то сама по себе далеко не светлая.

фонарщики

все образованные люди знают известного немецкого писателя Гёте. в конце жизни он дошел до такого безумия, что, поклоняясь языческому богу Зевсу, отвергал Христа и издевался над Ним. правда, в его произведении «Фауст» добро торжествует над злом – быть может, потому, что «Фауст» был написан в лучшую пору жизни Гёте, когда он еще верил. ужасна была кончина его. «света, света больше»! – кричал он в предсмертной агонии. очевидно, вечный мрак уже начинал окутывать его душу, и вспомнил он о Присносущном Свете, да уже поздно.

Варсонофий Оптинский

петь настроения нет. есть настроение пить.

как только погаснет свет, пора будет – уйти,

фонарщиков семерых – на перекрестке догнать

и попросить у них задержаться минуток пять.

петь настроения нет. есть настроение спать.

включите пожалуйста свет – нам темновато летать.

света. я встрепенусь, расправлю лопатки свои:

рассеется старая грусть, и боль убежит с груди.

только пока нигде фонарщиков не найти.

и пусть. мы сами себе масляные зажжем фитили.

где бы нам взять огня? от сердца его оторвать.

где бы нам взять тепла? друг – друга – обнять.

где бы нам отыскать фонарщиков семерых —

после дождя в небесах ходют тихонько они.

после самых гневливых гроз, если кто не понурит нос,

не теряючи свет из век, улыбаясь грозе легко —

то фонарщиком стал человек, то фонарщик – званье его!

22.08.2021г.

глаза

Однажды мы говорили с отцом Порфирием о ересях, и он мне рассказал следующее: «Как-то раз ко мне пришла хорошая девушка, образованная, из приличной семьи, ревностная христианка, она состояла в одном христианском братстве. Так вот, она сказала мне, что ее выдают замуж за очень хорошего человека, серьезного, образованного, состоятельного… Только он масон. Она спросила меня, как ей быть. Я ответил, что поскольку он масон, лучше за него замуж не выходить. Тогда она стала рассказывать мне о том, какой у него хороший характер и что она сможет сделать его хорошим христианином. Я сказал ей, что она ничего не сможет сделать. Она меня не послушалась и вышла за него замуж.С тех пор я не видел ее много лет. Но вот однажды она приехала ко мне вместе со своим мужем и ребенком. Она зашла в келью одна, и я спросил: «Как ты поживаешь?» Она ответила: «Хорошо». – «Как часто ты исповедуешься и причащаешься?» – «Один раз в году». – «Как часто ходишь в церковь?» – «Время от времени. Нечасто». Я еще задал ей несколько вопросов и получил такие же неутешительные ответы. Говорю ей: «Позови своего мужа». Вошел муж с ребенком. Я говорю ему: «Ты знаешь, твоя жена, когда собиралась выйти за тебя замуж, заверила меня, что сделает тебя христианином, но, как я вижу, ты сделал ее масоном».– Геронда, – спросил я, – почему эта женщина была так уверена, что она сделает этого масона христианином? Ведь масонство открыто воюет с христианством?– Нет, – ответил отец Порфирий, – открыто сражаются другие. Масоны же ведут невидимую брань, поэтому они и опасны. Они не говорят тебе: не крестись, не ходи в церковь, не ходи на исповедь. Но говорят: ходи, ходи… но заходи и к нам. Их пагубное влияние действует очень медленно и незаметно, так что ты и сам не поймешь, что в какой-то момент в действительности уже перестал быть христианином и стал масоном».Старцу была известна не только суть ересей – он знал и то, какую брань против нас ведут демоны. Поэтому он всегда побуждал христиан ко вниманию, чтобы они не попали в расставленные сети и не потерпели поражения в борьбе «против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной»

Цветослов советов / старец Порфирий Кавсокаливит

ты знаешь, милые глаза,

я была не права, вы гроза,

вы пустыня, в вас холодно,

как в военной разведке.

я совсем не та птица, которая

любит человечьи руки и человечьи клетки,

вы наверняка ослепли и редко

видели правду, видели горе:

вы пустыня, вы поле,

а я ласточка, ласточка, мне бы вершины и скалы,

от маков и пыли я ваших устала,

в вас зыбко, как на войне ли, в аду ли

вы меня обманули.

вы меня обманули.

вы меня обманули.

ты знаешь, милые глаза,

в вас совсем нету неба,

леса

в вас упрятать никак нельзя.

и я бы, и я бы, и мне бы, и мне бы

от вас бы спрятаться.

да только вы итак ничего не видите,

и я в ваше поле зрения никогда не попадалась.

и может быть люди слепы точно так же, как их фемиды,

и поэтому справедливость

им только снилась

и только казалась,

ее выдумали

– как образ,

как привидение.

вы в нее влюблены были?

у меня для вас новость:

справедливости – не было.

вы в нее веровали?

психическое отклонение,

ваш мозг вас обманывал.

но почему вы не уверовали в милосердие?

не надо, не отвечайте, не надо.

враг

Только нецелованных не трогай,

Только негоревших не мани.

я с нежностью отнесусь к тебе, мой милый враг,

расчешу тебе волосы, убаюкаю в тёплый плед,

расскажу тебе сказку, явлюсь в сокровенных снах,

и в них оставлю тебя навсегда себе.

и ты не захочешь проснуться, ты не поймешь,

это жизнь или всё-таки миражи.

потому что меня супротив воевать дороже

не только сребра и любовий, но, в сущности, и души.

зажжётся свет, выйдем из мира неги,

выйдем из мира пучин и мира зеркал,

и впереди загорится первая веха,

а мы не будем, не будем тушить пожар.

мы сами себе сочиним любую дорогу,

мы сами построим город, которого нет,

и по сочинениям нашим к его подкрадёмся порогу,

а ты не узнаешь меня, а я не скажу «привет».

разговор за кулисами

– а ты притворяйся, что ты всё знаешь, просто у тебя пауза, ты ж на сцене.

– а я не хочу. не хочу притворяться! да и кому оно надо! всем это надоело! они приходят домой, там муж врёт, жена изменяет, врёт, родители притворяются, что ничего не видели, что в супе нет кинзы, все притворяются. зрителю всё это неинтересно, он всё это каждый день видит! он приходит к нам, чтоб отвлечься от этого всего. мы должны показать ему что-то новое, то, чего в жизни не увидишь: настоящее. если раньше интересно было ходить в театр из-за того, что там носят маски, а в жизни нет, то теперь, когда все надели маски, в театр ходишь посмотреть на единственное место, где масок нет.

романс исторической личности

пора пора настала уста унять в груди,

и помолчать устало о том, что впереди,

и Божьею рукою благословенный путь

зовёт нас нашу душу с борьбой вернуть, вернуть.

мы помолчим устало, но нас поймут, поймут,

о чем у нас глаза настырно смотрят внутрь.

о чем у нас поступки, о чем наш добрый смех,

и песня перед смертью о чем у нас у всех?

с нас спросят поколения – ответить сможем ли?

ответят археологи, а ты повремени.

ответят археологи,

ответят —

впереди.

марш мёртвых

клевета ужасна потому, что жертвой её несправедливости является один, а творят эту несправедливость двое: тот, кто распространяет клевету, и тот, кто ей верит.

Геродот

ты хотел сломать мне жизнь:

все мечты мои разрушить.

но тогда хоть как борись:

жизнь возьмешь – не тронешь душу.

и я мертвый встану в строй,

чтобы воевать с тобой —

с подлостью и клеветой.

мертвые непобедимы

все идут в передовые,

за ближайших им друзей,

мертвым – раны веселей.

мёртвых, может, не бывает,

может, выдумал их кто.

потому что мы не знаем,

что мы умерли давно.

мы не хуже вас ратуем,

мы не тише вас поём.

мы по ветру маршируем,

под знамен не здешних звон.

женский голос

«И не оттого что вместе —Над неясностью заглавных! —Вы вздохнёте, наклонясь.»

Цветаева

здесь женский голос с хрупкой хрипотцой

шуршит, как осень, золотую песню.

и от нее не грустно и не весело,

здесь женский голос с хрупкой хрипотцой

шуршит, как осень, золотую песню.

и от нее не грустно и не весело,

и от нее жизнь кажется простой:

мне мальчиков не надо никаких,

ведь в этом есть великое искусство —

не подвергать свои пути распутству,

не подвергать страстям свой новый стих.

мне мальчиков не надо никаких,

мне больше ничего уже не надо:

ни очага тепла, ни рук родных услады,

ни их объятий, ни ребёнка их.

старик я, может быть, совсем утих,

и все мои желанья стали тише:

друзей не оставлять в дожди без крыши,

и от нее жизнь кажется простой:

мне мальчиков не надо никаких,

ведь в этом есть великое искусство —

не подвергать свои пути распутству,

не подвергать страстям свой новый стих.

мне мальчиков не надо никаких,

мне больше ничего уже не надо:

ни очага тепла, ни рук родных услады,

ни их объятий, ни ребёнка их.

старик я, может быть, совсем утих,

и все мои желанья стали тише:

друзей не оставлять в дожди без крыши,

и ничего не надо мне от них.

святогору 27.11.25

мы с тобой друг с другом поделились,

враг с врагом,

что у нас на сердце изморозь

и гром,

мы с тобою долго хвастались

всласть, всласть,

ах как выпады безжалостны у нас,

как друг друга мы наказывали

вкровь.

вот она, разнообразная,

любовь.

и с чужого адреса ты пишешь

мне,

но я почерк твой узнаю

везде.

нарушение клятвы гиппократа

так, клятва Гиппократа категорически запрещала врачам делать аборт. этот общепринятый нравственный закон медицины, которым руководствовались медики в течение многих столетий, был отменен в нашей стране советской властью.

частым осложнением после искусственного аборта является бесплодие и постабортный синдром – комплекс психических осложнений, не затихающий с годами.

моя мама хочет меня убить,

окровавленные полотна повесить

на память о старой песне,

и весело, весело

последние годы своей жизни дожить,

а их осталось так мало:

вы знаете, кто убивал, того уже не стало,

поверьте, поверьте.

свету

я больше не попрошу, и не жаль,

я сам как фонарь,

и мне до фонаря всё.

мама, мама, ну ты зря, ты напрасно,

ну я же смеюсь, мне не больно.

вы все под гипнозом или под солью,

или осатанели.

но больше в вас нету чего-то, что вас

отличало от зверя.

вы ломаете руки своим детям,

чтоб они не играли Моцарта,

вы ломаете ноги своим детям,

чтоб они не бежали к солнцам,

вы глаза прожгли своим детям,

чтоб они не читали Гёте,

вы наверное все идиоты,

и был прав этот кто-то,

против кого я стояла.

вы ломаете всё, к чему прикасаетесь.

моя мама хочет меня отравить,

окровавленные полотна украсят

стены и лестницу.

авсё-таки, почему Ставрогин повесился?

лука

«сочини себе сиротку, святой Лука»

клещ. д-да… он во время суматохи этой и пропал…

барон. исчез от полиции… яко дым от лица огня…

сатин. тако исчезают грешники отлица праведных!

настя. хороший был старичок!..авы… не люди… вы —ржавчина

барон (пьет). за ваше здоровье, леди!

сатин. любопытный старикан… да! вот настёнка – влюбилась в него…

настя. и влюбилась… и полюбила! верно! он – все видел… все понимал…

сатин (смеясь). и вообще… для многих был… как мякиш для беззубых…

барон (смеясь). как пластырь для нарывов…

клещ. он… жалостливый был… у вас вот… жалости нет…

сатин. какая польза тебе, если я тебя пожалею?..

клещ. ты – можешь… не то, что пожалеть можешь… ты умеешь не обижать…

ах, боже мой, ну какая же страшная сказка! ах если б люди не умели умирать! и можно было бы взять и переписать сказку, всё исправить. надо писать добрые сказки! ну не такие же страш

Барон. Старик – шарлатан…

Настя. Врешь! Ты сам – шарлатан!

татарин(садится на нарах и качает свою больную руку,как ребенка).старик хорош был…закон душе имел! кто закон душа имеет —хорош! кто закон терял – пропал!..

барон. какой закон, князь?

татарин. такой… разный… знаешь какой…

барон. дальше!

татарин. не обижай человека – вот закон!

сатин. это называется «уложение о наказаниях уголовных и исправительных»…

настя (ударяет стаканом по столу). и чего… зачем я живу здесь… с вами? уйду… пойду куда-нибудь… на край света!

барон. без башмаков, леди?

Горький

отчего старик волшебник, рассказал мне тайну горя,

может, сам её ты склеил из учебников историй,

или ты с другой планеты и принёс мне мелофон,

иль ты был, седой, свидетель всех невиданных времён.