Ражая. Волей богов

– Ну а дальше что? – как-то неуверенно коснувшись ламеллярной чешуи под коей покоился обережный камень, поинтересовался Скавел у Алиры оглядывая древний могильник, дремлющий в снежном плену.

– Идем в главный курган и коли наткнёмся на каких драугров треплем за бороду, заупокаиваем обратно в сон сладкий! Неча живым досаждать и с демонами якшаться! – ражая, ссадив бусинку с плеч и настрого повелев крохе держаться позади всех, потянула из-за спины двуручник возложив предусмотрительно поверх латного оплечья.

Именно дочь клана ястреба, первой двинула к древним аркам, своей отвагой с хрустом снежинок продавливая тропку меховыми сапогами, за ней как нестранно Ульд, дальше Руд, а уж потом всё озирающийся Скавел и вёльва.

– Ну чуешь чего? – как бы вскользь поинтересовалась у разряженного высотою воздуха ражая, а мигом позже рядом возник дух священника.

Хоть легкий ветерок, поднимающий почти незримые шельфы по тверди плато и не мог коснуться или даже развеять нематериальную призрачную плоть Элиота, дух поёжился.

– Чую Алира, но не скверну адову? – поморщил он худосочное лицо не иначе стараясь подобрать слова. – Нечто иное, древнюю неистовую злобу и муки, рожденные в страшном проклятье, воплотившиеся кошмаром! – Элиот как-то печально окинул два ряда холмов, что под паволокой снегов и камнем берегли останки минувших конунгов, а затем пригляделся, чуть сощурив очи к самому большому из курганов оголённой каменной стены, к коему вела, алея меж могильников. – Нет, тут что-то не сходиться, нечто, что ныне обитает там ненавидит демонов не меньше нашего, пропитано насквозь силой загробного царства некротическим могуществом.

От слов призрака легче не стало! И Алира, поддавая веса своему авторитету в глазах спутников, вздернув подбородок напускной бравадой, прибавила шага. «Страшит не ужас, кроющийся в глубинах крипт, а неизвестность! Также как пленника хуже всяческих мук и истязаний ломают ожидания новой боли!» Но её порыв был оборван Ингрид. Вельвой, что замерла у рунического камня. Вслух прочитав хитрую вязь символов как вышло страшную печать.

– И покуда нерушимы горы, а небес свод, пронзённый Льдистым копьём, пылает златым оком!

Покуда не пришла хладом вечная ночь нескончаемой лютой зимы!

Покуда дремлют в плене земли корней, враги рода людского гиганты!

Силой богов их именами и кровью, дарованной каждым кланом, ныне запретен тебе мир за чертою сего кургана, равно достойному посмертию!

Нерушимы незримые цепи твои отвергнутый, плачь своего рода!

Не разорвать тебе оковы, выкованные из пыли костей призраков и слез кровавых, пролитых по нерожденным младенцам!

Изгиррульв рок вольных племён, не знай от веку покоя!

Познай же муки в проклятье низводимом!

Пусть корона предков жжёт твой череп пламенем неугасимым, а от меча с коего ни разу не убрал длани, каждым новым закатом прогнивает дух твой!

– Да! – почесал висок одним из шипов булавы Руд. – Это что-же надо было такого сотворить дабы тебя с таким почетом в иной мир спроваживали!

– Нет, не пресек он черту черной реки! Не спустился глубинными тропами к кузне Сидраса! Изгиррульв прикован чарами крови именно к своему кургану! – влезла Ингрид. – Три века его дух полнясь страданиями бродяжничает по криптам не в силах найти покоя, покинуть сию темницу!

– А про дела его черные и бездушные даже про всё гораздые баять скальды предпочитают помалкивать! – нахмурил чело огладив бороду Скавел.

Спутники выразительно переглянулись, по их взорам ясно читалось едино: «Ну пущай себе и дальше в катакомбах мотыляеться!»

Но Алира чье нутро как на духу леденила не вдохновляющая перспектива свидеться с последним королём, коий явно пребывал не в духе, переборов секундную слабость, все-же шагнула дальше!

Пред зелёными очами, сызнова застилая красоты зимнего погребального плато, возникли лики, заледеневшего изнурённого отца бездыханного и обугленный в кости Мириам. Память коварно ввергла обратна на узкие залегшие меж фахверковых домов мощённые улочки Аннисбурга, полнящиеся чумной нежитью и прочими мерзовидами! Нет, она во чтобы то ни стало распутает клубок, сплетённый Греха владычицей, и прижмет демоницу под который камень она бы не спряталась! Видела ражая что сотворилось её волей, как обратился скверной целый город! В своих землях того не допустит боги свидетели, и потому упрямо шла к главному кургану, вызнать у проклятого конунга чего рогатой от него надобно.

С каждым шагом росла стена камня – лицевая сторона кургана, меж плотной кладки проросшая терновником и мхом. Высились двери, кованные с бронзы, полустёртых отпорных символов и колец вместо рукоятей. Три ступени служили папертью крипте-узилищу, три ступени под оглушительный набат сердец и дочь клана оказалась под створами в два её роста обжигая длань хладным металлом ухватив опасливо кольцо.

Тяжело, с жалостливым скрипом петель, поддался проход веками, не знавший отворения, пугнувшись от солнца ласки, бросившимся по сторонам тенями. Их взорам предстал пустынный округлый зал, устланный в высоту ладони пылью, с десятком мраморных постаментов – погребальных лож хольдов Изгиррульва. Древние брони – съеденная ржой чешуя ламелляров а где и пластины кованных нагрудников, покрывали истлевшие костяки в распавшихся прахом одеяниях. Звериные с потлевших шкур личины-накидки и шеломы с вычурными полумасками и кольчужными брамницами так и покоились на съеденных смертным сном и разложением лицах, запавших провалов глазниц ветхих бород. Длинных ногтей персты равно при жизни сжимали щедро крашенные серебром рукояти мечей и секир. Хольды конунга, его гвардия и по сей день преданно берегли здесь покой своего вождя!

На дальнем конце залы, зевом в непроглядную бездну зиял черным порталом проход, всем своим видом заставлявший сердца заходиться трепетом. Нет здесь не-было ловушек – хитрых нажимных пластин, пускавших спрятанные в кладке стен дротики, ни волчьих ям под обманными камнями полные длинных колов. Не боялись зодчие древних эпох, что возвели сей курган, расхитителей падких на сокровища, никто в здравом уме не сунулся бы в сеё проклятое место, овеянное зубодробительными легендами!

Наскоро защелкали кресала высекая искры под странный хохоток Ингрид, света прибавили чадящие факелы и вовсе сократив власть прожорливой тьмы, диковинными теневыми сущностями залегавшей по всем углам. Желтые смолянистые языки своей пляской позволили разглядеть дюже дорогие пояса хольдов, перстни на высушенных смертью пальцах и чистого серебра воинские витые браслеты. Медленно стараясь не потревожить покой усопших щуров, кабы не встали приветить гостей, отряд сжавшись меж собой, двинул дальше в проход, что обернулся длинной лестницей как казалось ведущей под корни земли в угодья нечисти и злых духов в саму бездну!

С каждым шагом воздух не иначе твердел морозной сыростью и затхлым могильным привкусом, заставляя невольным страхом оборачиваться на спасительный солнца свет, оставленный позади.

– Это всамделишний лабиринт! – как-то совсем скукоженно обмолвился барон, оглядывая четыре равных низких коридора к коим привела лестница. Все единые даже на цепкий взор воинский, таже кладка, единые жаровни каждые десять шагов, тот-же скрашенный серебром изморози мох нашедшей в извести дорожки и ниши в стенах с лежащими в полостях воями с единой разницей от хольдов более худшим снаряжением, совсем поддавшимся тлену.

«Сколько здесь интересно всего таких вот дремлющих до поры стражей?» – негаданно задумалась Алира примеряясь к узким проходам, не позволявшим как должно случись беда размахнуться её двуручным клинком.

– Шесть сотен воев, Хирд конунга, что верно клятвам на крови самоотверженно решил не оставить своего властителя даже на смертном одре! – не иначе прочитав мысли ражей, вперёд вышла Ингрид-вёльва затворив очи. – Не тьмы страшиться сердце храбреца, а то, что кроиться за ней! – изрекла она и повелела, пакостно хихикнув тушить факелы.

Вот теперича в безумии их провожатой сгинули последние сомнения! Но богов вещунья уже загасила свой светец, а остальные куда им деваться, отерев разом взмокшие лбы последовали её примеру, вернув вязкому мраку доселе нерушимую власть.

Неприметно едва видимо, но всё силнее разгораясь голубоватым потусторонним светом зашлись жаровни, высветив нави колдовским отражением левый коридор, что шагах в пятидесяти терялся резким поворотом.

В этом свете не иначе брешью в мироздании, проникавшем из загробного кошмарного царства, даже дух Элиота стал более материален, а выгнившие обтянутые серой кожей черепа кланников в нишах, будто масками, наложенными поверх истлевших личин, обзавелись не иначе теми-же, что и при жизни ликами.

Волосы по загривкам чуть не встали дыбом, даже у новичка рыси лестной правнука, бритой головы. Чуть не отросли для сего важного дела!

– Я вас сверху подожду! Мала ещё для таких прогулок! – обмолвилась бусинка, быстренько юркнув по лестнице в надземный зал.

– Самой почитай три века! А всё мала! – с тоскою и завистью глянул вслед крохе Скавел.

– Сколько? – не иначе затхлостью поперхнулся Ульд, чуть не обронив топор, выуживаемый из петельки на поясе.

Свора ражей только сейчас распахнув дивом очи приметила ладные оголовки серебра что, сменили старые, и когда умудрился обменяться с покойным хольдом?

«Ловок! В воровской гильдии какого бурга цены бы не-было!» – качнул головой Руд углядев и перстни у кланника и даже обручи воинские по пять штук, нацепленные поверх дублённых наручей, прибранные с верхней залы, невиданную тугость обрёл и кошель на покамест обычном ременном воинском поясе.

Повисла гнетущая тишина нерешительности, все, обособливо кланники пристально вглядывались в проход, мерцающий голубоватым сиянием жаровен. Ожидая неведомо чего! Суеверность пришла к ним с кровью на ровне гордости, чести и неукротимости в битвах, и её вот так на раз нельзя было обороть!

– Ну чего застыли на пороге? – замогильный глас скрежетом шлифовального камня по ржавому клинку, множась эхом разнёсся из недр подземелья кургана.

В воздухе сразу прибавилось иного смрада, сильно отдающего недавним пиром, никто из своры ражей не усомнился кому принадлежал этот глас. До них сирых снизошёл сам Изгиррульв, чей дух под гнётом проклятья бессчётные зимы обитает в этих древних криптах!

– Проходите в чертог и принесите клятву своему конунгу!

– Не конунг ты нам отродье! Опорочившее кровь своего рода! Осрамивший всех своих предков! – взвизгнула вельва.

– Нет, так с вождями речи не ведут! – покачал сокрушённо головой Элиот. Как в воду глядел!

– Быть по сему!

Алира выронив меч, хватила уши на ровне всем остальным, старясь хоть немного, но сбавить рвущий перепонки рёв древнего рога чье глухое неслышимое столетия пение разнеслось по туннелям.

На зов конунга, ну ровно встарь откликнулись его верные войны, с сухим скрежетом да лязганьем старинных доспехов, стали, сбрасывая многовековое оцепенение подниматься драугры покидая свои ложи в нишах по стенам! Мертвяки, почитай напрочь лишённые плоти скелеты, едва обтянутые сухой кожей, стряхивая пыль и паутину, не хорошо так буравили незваных гостей равно в жаровнях голубым пламенем в глубинах провалов глазниц, из-под полумасок шеломов и совсем обветшалых накидок со звериных морд шкур.

Первым разрывая крепнущие путы ужаса, очухался Ульд, бесстрашно рванув вперед в правое ответвление, озарённое путеводным свечением, чуть подпрыгнув да толкнувшись от стены сапогом. Грациозен был бросок кланника, еще в полете он на косую срубил топором правой руки шею драугру, попав аккурат под кольчужное плетение брамницы. Щелкая зубьями гнилыми головака расставшись с шлемом явив седые пряди кос, полетела стороной а кланник обернувшись вокруг своей оси в воздухе, пред приземлением метнул левый топор в следующего. Древнее оружие, прорезав воздух парой оборотов разнесло голову следующего мертвяка в костную пыль, глубоко засев в шеломе аккурат меж глазниц полумаски. Не тратя времени, видя пред собой негодующих предков, прибывающих в дурном настрое, полнящих оружно коридор, рыси внучек сызнова сиганул с двух ног грянув в щит запустив неупокоенного по обратному направлению, создав в проходе свалку.

Нежить, и не спалось ей, ползла сразу со всех четырёх коридоров, первый левый занял Руд выставив пред собой щит, сотрясающийся от ласк старинных мечей и топоров. Барон действовал размеренно и твердо, рассаживая взмахами булавы из-за кромки, ветхие щиты драугров меля порошком старые кости.

В левый второй метнулся Скавел орудуя бешенным темпом своими кованными когтями, обратившимися в неуловимый глазу каскад росчерков.

– Наверх Элиот, там бусинка! – ражая парой увесистых ударов латными перчатками отбросив неупокоиных да подобрав оброненный меч, обливая сердце кровью тревогой за девочку, заняла перекрестье ходов, единственное место, где могла как должно пользовать длинною своего клинка, уже пылающего золотой гравировкой по долу. Рождённые в мельницах и восьмёрках рубящие удары не могли хвастнуть изысканностью фехтования, но с лихвой компенсировали сей ничтожный недостаток своей неимоверной силой не иначе распыляя драугров кучами останков.

Тощий призрак священника обратившись в свою тёмную ипостась в жуткую навью изгнившей личины, оскаленной клыками под капюшоном истлевшего савана изорванной рясы, метнулся обратно по лестнице.

Нет, богам хвала, не донеслось сверху криков малышки, призывов о помощи, не спустит на неё посягательств набожный, но лютый в гневе дух священника!

С левого плеча снизу-вверх на выдохе, восходящим прорубив словно пряжу кольчугу, разметав ребра сторонами. В обратку шипами на кончике грянув по ретивому обрубку, что, скребя рукою настырно полз к дочери клана пред коей уже росла куча мала из останков, раздробленных во всяческие мелкие ингредиенты. Двуручник описав круг пред кряжистой мечницей высеча искры из низкого свода, устремляется справа-налево в горизонт разделив по грудным клеткам разом двоих, у одного обломок кованного в старь панциря, выдюживший ласку черной стали, прихватив большую часть рёбер и вовсе брякнул в кладь. Третий драугр что миновал удар клинком, откатился назад вдохновлённый пинком Алиры, что танцовщицей с шагом назад обернулась вокруг себя заняв на исходе пируэта прежнюю позицию держа клинок вертикально пред собой.

Взор кряжистой девы мельком глянул в сторону Ульда, за Скавела и барона мечница была тверда уверенностью, а вот за новенького не совсем! Зазря, воин даже не сдерживал драугров, он свирепо прорубался свозь их ряды!

Воины минувших эпох прорывались вперед, полня коридор, но уже не просто беспорядочным валом истлевших в кости драугров, а не иначе проклятыми душами вернув память, они складывали строй в два щита.

Свечение глазниц сливалось в единый морок что разбивало порхание черной стали двуручника под сиплое дыхание!

«Долго ли они смогут стоять здесь? Сколько осилят неупокойников плевавших на раны и усталь?» – мимоходом задумалась дочерь клана выбрасывая клинок вперед колющим выпадом, дабы моментально дернуть обратно на себя рассохшийся щит мертвяка вырывая из изглоданных веками дланей, использовав шипы на конце аки крюк.

Утянутый за щитом мертвяк первый раз хрустнул челюстью от косого с правого локтя, следом обезглавился едва дева, обернувшись вокруг себя добавила с левого сверху, попутно перехватывая меч, а его сосед в строю раздался от последующего инерцией разворота выпада кликом наискось.

– Ууу… Горна жаркое пламя! – утробно взвыла Алира сбившись с ритма от пронзившей ногу боли! В носок сапога вцепился драугр, вернее обтянутый серой как пергамент кожей череп, самозабвенно орудующий гнилыми пеньками зубов!

Товарка кусача уже был подле, занеся топор, отбитый в полете левым наручем, меч верный и прекрасный сызнова брякнул на пол, а правая латная перчатка врезалась под прореженную тленом броду чудом цепляющуюся за челюсть, что от хлёсткого притеснения аж закусила носовую впадину!

– Чертов бобр! – поперёк себя шире мечница пнула закусившей персты головой ближайшего противника подломив ветхие ноги, но грызец только крепче закусил пальчики, второй пинок ушёл в стену и хруст черепка под длинную витиеватую отповедь совпал с хрустом перстов, самых любимых и прекрасных как мыслила Алира, градом ударов локтей и пудовых кулаков расшвыривая чуть не захлестнувших её мертвяков.

Драугры навалились на неё, скопом чуть не погребая под собой, клацая старыми мечами и топорами по наплечниками и наручам воронённой стали, норовя местами вцепиться в плоть зубьями или когтями. Не иначе стая волков, оголодавших плохой добычей, набрасывались на бурого исполина медведя, расшвыривавшего буйной яростью поджарых бестий.

Позади что-то забубнила вельва не иначе на заступничество призывая богов. С лестницы наружу задорно скача по ступеням посыпались останки хольдов по всей видимости Элиот в естестве темной души рвал их, ограждая бусинку.

Ретивые мертвяки подвое повисли на руках, чей-то зев под кромкой волчьей меховой личины, распахнувшись вне всякой меры, обдавая смрадом готов был вгрызться в лицо ражей, на что мечница от души саданула лбом вдвое сбавив в оскале пеньков замяв нос волчий, а после собрав воедино все каки были силы, чуть не рвя жилы стряхнула драугров, хватив от безысходности боевой нож с пояса. Обнажив в голубоватом призрачном свете странную форму изогнутого к низу кончика и небывало прекрасный развод стали алло-чёрный.

Самое крайнее средство в коем Алира истово сомневалась, ведь то проклятье адово, скверны черных прожилок узор, разросшийся по правой могучей длани, сдерживаемый черной сталью и тиснением рун на коже, сгинуло жертвой отца, исчезло, не оставив и шанса суметь пользовать адовой пришедшей из глубин преисподней ковкой. Руку и впрямь ну словно в горн сунули, все жилы скрутило агонией.

Ражая разразилась воплем боли, гульнувшим эхом по катакомбам кургана, и крест-накрест рассекла ближайшую харю драугра. Как хорошо пропитанный смолой факел полыхнул иссушенный мертвяк, багряный ровно крови огонь пожрал его изнутри, вытеснив голубоватое свечение глазниц адовым отблеском.

От первого мигом занялся второй, удар сердца, и они развеялись тленным прахом смолянистым чадом выкрасив стены крипты, только брякнули в пол кованные с черной руды нерушимой оружье да брони.

Не ведая сколько, ещё сможет выносить глодающую руку боль, дочь клана, не размениваясь на колющие или перехваты стала широкими взмахами от себя и обратно сечь нежить освобождая пространство.

Рядом оказался Руд, чуть не угодивший под очередной полуслепой от исступления удар, выпучивший голубые глаза скорой вполне себе жуткой гибелью неупокоиных, он по всему единственный смог, бросив туннель откликнуться на её полный муки вопль.

Облака пепла витали в воздухе золистой хмарью, чадом неприглядно скрасило область вокруг Алиры и едва Руд сменил её, опрокинув ближайшего драугра щитом, второго отпочивав головкой булавы косым справа-налево в колено и в обратку с тошнотворным хрустом под челюсть сорвав голову с шейных позвонков, она наконец обронила свой чудный кинжал хватив руку.

Бой, разносясь звоном супротив криков, воплей и боевых кличей не потребных драуграм, продолжал греметь по лабиринту, всё новые и новые минувших эпох вои, сбрасывая дрему ползли из самых темных закутков кургана и солоно пришлось бы всем коли не вельва!

Закончив свою тарабарщину да врезав костяным жертвенным клинком левую ладонь Ингрид, расчертила ближайшей стены кладку хитрым символом сплетённых в круг рун, а после хлопнула по нему аккурат в центр! Неведомо где зародивший не иначе в темной изнанке мира, незримый обычному оку шквальный ветер пронесся по кургану! Кланники минувших эпох от сего дуновения разбились неприглядными останками, брызнули сторонами, с противным полу-хрустом разрывая серую иссохшую плоть ошметками костяков. Только знай себе пали в ноги да грохнули о сены части древних доспехов и броней.

И снова по катакомбам воцарилась тишь, нарушаемая тяжелыми вздохами воинов отряда, что, опасливо озираясь сторонами на чернеющие мраком ниши в стенах, отирая соленый от яростной сечи пот, сошлись на развилке коридоров, все также освященной ровным неколеблющимся инномировым пламенем жаровен малопритязательного пути.

– Сильно задели? – сведя тревогой брови под рассечённым лбом Скавел оглядел Алиру.

– Ага, задери его великан, вгрызся бобром. – не чураясь присела она на кучу костей и останков сотворённую впредь заклятья вёльвы двуручным мечом.

Ульд чьего слуха в горячке стремительного боя не коснулся вскрик ражей тоже в свою очередь внимательно оглядел их своенравную атаманшу, но нет, не было крови или тяжелых ран. А после глаза рыси внучка равно очам прочих полезли долой, ведь кряжистая воительница, закинув правую ступню на колено выдернула из носка мехового сапога по всей видимости зуб, в прошлом часть дружной семьи в тридцать два родича, следом шипя змеёю стянув обувку ощупала раскрасневшийся большой палец, уже раздающийся сторонами явно поломанный.

Слыхал как-то Ульд от вещуна старого того, что выпестовал Ингрид на службу богам, слова мудрые! «Существуют в нашем мире тайны коих секреты лучше и не знать вовсе, рассудка лишишься!»

Одна из тех жутких тайн по всей видимости заключалась в непостижимом для твёрдого разума способе, ражей, убереженной яростью берсерка и воинским мастерством от стали, дать ухватить драугру себя за носок сапога! Не рукой, не мечем или топором, а именно зубьями!

Первым не выдержал Скавел прыснув хохотом отерев кровавое чело, вторым над страшенной раной, что всяко войдет в длинные саги хихикнул барон иноземец, вот только новенького от потехи удержал жгучий злобой взор зелёных изумрудов рыжеволосой дочери клана, сулящий исподлобья не только перелом перстов, но возможно и хребта!

– Мне вот интересно Ингрид, а отчего ты сразу не отпотчивала сухарей сим ладным способом? Ждала пока мне ногу съедят или порубят нас в кровяную колбасу? – все также баюкая нежно ногу подняла бровь Алира в голубом призрачном свете оглядывая вёльву.

– Ну боги не идут милость тем, кто сам не может себя оградить! Не привечают ни слабаков, ни трусов! А углядели что храбро секёмся и снизошли на помощь! – пожала плечами Ингрид, а дочь клана тряхнула головой, гоня морок, ведь в свете голубеющих жаровен за их дурной с головы ведуньи на миг возникла еще одна нематериальная с красивым полногубым ликом высоких скул тисненым руническими письменами и гребнем волос, проплетённым косами через голову.

Туманная призрачная женщина в длинном платье широкого аж до ребер пояса с меховым плащом хитрых фибул, презрительно скалилась, прожигала, сощурив очи всю их разношёрстную клику полным злобы кровожадным взором.

Пару раз моргнув Алира углядела вместо гостьи из нави материализовавшегося в привычном не тёмном обличье Элиота, а следом чуть скребя коготками ножек по ступеням лестницы вниз спустилась бусинка с тревогой и истовым переживанием оглядывая друзей и нареченную мать! Убедившись, что все целы малышка юркнула обратно, прихватив по указке Алиры мешочек невместно для чего!

Ну только Ульд горестно взглянул ей в след, про себя посетовав на так мало прихваченных перстней да браслетов! Вон у той какие глазищи что плошки, все драгоценное углядит, все соберёт!

И если стянуть сапог было тяжко, то возвращение его на законное место и вовсе стало богов испытанием! Но кабы там ни было вскоре горделиво шествуя впереди, ражая, выставив пред собой двуручник, сильнее обычного припадая стопой, шествовала во главе растянувшейся узостью коридора процессии в перёд в неведомое логово проклятого конунга.

Мертвенный колдовской свет иного мира дурманил разум, ворожил фантомами очи, остатки теней по углам обращая в диковинных тварей расфуфыренных шибче нет фантазией. Шаги, разбивая пыли толстенный слой, громогласно летели шорохом вдаль, заставляя съёживаться нутром, и всё ни шла из мыслей у дочери клана та навья! Ни в одной саге об Изгеррульве неупомянутая!

Путь иной раз сызнова расходился развилками лабиринта указывая правильную дорогу светочами, развеивающими мрак, то обращался какой залой по стенам высеченной барельефами, завешенной сотлевшими неразличимыми на узоры стягами, полной мраморных лож для тех же драугров, что ныне заслугой вёльвы разлетелись останками по сторонам.

– Эт хорошо, что деды наши вот так вот порознь ныне дремлют -обмолвился Ульд то и дело перекидкой топоров разминая руки.

– А как по мне кучками они страшнее нежели целиком! – хмыкнул барон. – Недалече от моего замка в деревушке вассальной на жальнике вон силой черной, могильным червём собрались покойнички воедино, на силу угомонили. – как-то свесил Руд плечи припомнив ночную жуткую битву в первый день знакомства с Алирой, когда на кладбище дух его возлюбленной опороченной скверной обратился длиннющим шипастым на обломки костей червем с зевом что у дракона.

– Каким таким червём? – как-то иначе оглядел разваленных щуров Ульд.