скачать книгу бесплатно
– Тогда разделю с тобой эту беду.
– Теперь я понимаю, почему Эли так тебя любил.
– Правда?
– Да. Твои мысли похожи на тексты песен.
– Это хорошо?
– Я не собираюсь тебя обижать после того, как ты изменил мою жизнь, показав беличье родео, – с едва заметной улыбкой откликается Джесмин.
– Вы с Эли много разговаривали о музыке?
– Девяносто процентов времени – это много или мало?
– Разговор со мной, вероятно, похож на морской пляж в ноябре.
Джесмин покачивает головой и переводит взгляд на упирающиеся в небо белые пики небоскребов. Она кажется мне отстраненной, встревоженной.
Я вглядываюсь в ее лицо.
– Прости, если сморозил глупость.
– Вовсе нет.
– А что тогда?
Она по-прежнему не отводит взгляд от горизонта. Затем глубоко вздыхает.
– Мне страшно. Через два дня начнутся занятия, а я не уверена, что готова.
– Я тоже.
– И хотя Эли больше нет, у меня совершенно неожиданно появился еще один друг. Но я все равно боюсь.
– У меня осталось ненамного больше друзей, чем у тебя. Так что я это хорошо понимаю.
Джесмин меняет позу и садится, скрестив ноги. Она теребит остроконечные стебли травы.
– А теперь я боюсь умереть, не успев попробовать в этой жизни все что хочу. Ведь семнадцать лет – это так мало. Я еще многому хочу научиться. Хочу записывать альбомы и выступать. И раньше я никогда не была одержима мыслями о смерти.
– Я тоже. Сейчас я иногда смотрю на свою книжную полку и думаю о том, что однажды умру, не успев прочитать многие из своих книг. А ведь одна из них вполне могла бы изменить мою жизнь в лучшую сторону, но я этого не узнаю.
Джесмин протягивает руку и осторожно снимает с моего рукава божью коровку.
– Пойдешь со мной в колледж в первый учебный день? Как тебе эта идея?
– Я собирался попросить тебя о том же.
Джесмин ложится на траву, закинув руки за голову. Я остаюсь сидеть.
– Я и не предполагала, – бормочет она в ответ.
– Правда?
– Мы должны договориться, что станем вспоминать о прошлом только время от времени.
– Думаю, это хорошая идея. – Я рад, что она это предложила, потому что мне казалось, что сам я не имею на это права.
– И это не означает, что мы стали меньше их любить. Это означает, что мы должны жить дальше.
По улице, примыкающей к парку, мчится машина, из открытых окон разносится громкая музыка. Компания из семи-восьми подростков проходит мимо нас, болтая и хихикая. По тропинке неторопливо прогуливаются отец и мать, отец несет на плечах уставшего малыша.
Ночь опускается, словно падающее одеяло. Город превращается в созвездия огней, каждый из которых родился благодаря руке, повернувшей выключатель. Руке, связанной с разумом, вмещающим в себя целую вселенную воспоминаний и вымыслов – обычную историю чьей-то любви и боли.
Повсюду жизнь, пульсирующая, жужжащая. Огромное вращающееся колесо. Свет вспыхивает или гаснет то здесь, то там. Вечная смерть. Вечная жизнь. Мы продолжаем существовать, пока не перегораем.
И эта бесконечная смена начала и конца – единственное, что не имеет конца.
Глава 11
Я отвожу Джесмин домой и, вернувшись к себе, тут же пишу ей смс.
Мне понравился сегодняшний вечер.
Конечно, стоило подождать. Я не хотел бы показаться странным типом. Но теперь я остро осознаю, как важно успеть сказать людям о чем хочешь, пока не стало поздно.
Она отвечает через несколько секунд.
Мне тоже.
Давай увидимся в ближайшее время. Мы классно поговорили.
Конечно.
Расплавленное розово-золотистое тепло (именно таким мне представляется цвет, спектрально противоположный цвету одиночества) на мгновение заполняет меня изнутри.
А затем мне приходит в голову – а что если Эли, где бы он ни находился, видит, что я пишу его девушке, рассказывая, как классно мы провели время без него? Надеюсь, он не может меня видеть. Мне не хотелось бы, чтобы он все неправильно понял.
Глава 12
Утром за день до начала учебы я сижу дома. Я психологически готовлюсь к встрече со своим адвокатом через несколько часов, и на меня внезапно накатывает волна странной отваги. Я чувствую, что готов сказать Нане Бетси: Да, я это сделаю. Я устрою день прощания. Я сильный и справлюсь.
Я подъезжаю к ее дому, прохожу по подъездной дорожке и останавливаюсь около двери. И вот тут всю мою браваду как рукой снимает. Похоже, смелость подшутила надо мной.
Потом думаю, что все равно стоит постучать и спросить, не нужна ли ей помощь, но не упоминать о дне прощания. Но я боюсь, что она сама вспомнит об этом и заметит печать трусости на моем лице, почует исходящее от меня зловоние вины. Поэтому я ретируюсь, надеясь, что она забудет о нашем разговоре.
Глава 13
В приемной адвоката, отделанной дубовыми панелями, пахнет кожей кресел, старой бумагой и сигаретным дымом, въевшимся в одежду кого-то из последних посетителей. На стенах тут и там развешаны картины, изображающие игроков в гольф и охотничьих собак с разнообразной дичью в пасти. На низеньком столике разложены обычные для приемных журналы (Sports Illustrated, Time, Southern Living и еще какие-то), но никто из нас их не читает. В общем, это самый паршивый способ провести последний день каникул, но, похоже, в последнее время я постоянно попадаю в паршивые ситуации.
Я сижу между мамой и папой, который ерзает в кресле и не перестает скрещивать и тут же распрямлять ноги. Мои ноги дергаются, когда я опускаю локти на колени и разглядываю потертый паркет. Мама легонько поглаживает меня по спине, и это прикосновение немного успокаивает. Слава богу, что Джорджия на работе. Она сейчас раздражалась бы сама и раздражала меня.
В тишине приемной слышно лишь, как секретарша постукивает пальцами с идеальным маникюром по экрану своего телефона, набирая текст смс.
* * *
– Юристы, бро, – говорит Марс, подвинув стул и усаживаясь напротив меня.
– Да, – откликаюсь я.
– Не-а, серьезно, чувак. Я-то знаю, что это такое.
– Твой отец.
– И мой брат. Не забывай о моем брате. Он такой же, как и отец. Братан, они объединялись и изводили меня своими юридическими штучками в самых обычных ситуациях.
– Например?
– О… Мы играем в настольную игру, и тут отец говорит брату: «Маркус, ты не можешь сделать этот ход». А брат отвечает: «Нет, могу, потому что если досконально изучить правила игры, то становится понятно, что они отражают неявный замысел, что я мог бы сделать подобный ход». А отец ему в ответ: «Бла-бла, но если ты выйдешь за рамки принятых правил, бла-бла, я даже не знаю, какие это повлечет последствия».
– Дай-ка угадаю: кто бы из них ни выиграл спор, ты в любом случае проиграешь.
– Дзынь-дзынь.
– И вот я здесь, сижу в приемной адвоката, жду, когда он расскажет мне, как станет спорить с другим юристом, чтобы спасти мою тупую задницу. И кто бы из них ни победил, я все равно проиграю. В той или иной степени.
– Точно.
– Один из них может победить, но я проиграю.
– Именно об этом я и толкую.
– Ты мне очень помог, чувак.
– Я старался.
– Это полный отстой.
– Знаю. – Марс ухмыляется мне своей кривой улыбочкой и поправляет очки.
– Возможно, нам следует собраться и попытаться избежать неприятностей.
– Я уже их избегаю.
– Верное замечание. Как поживаешь, приятель? У тебя все хорошо там, где ты сейчас?
Но он уже исчез.
* * *
В конце короткого коридора распахивается дверь и из кабинета с важным видом выходит парень, похожий на человекообразного койота, с ледяными голубыми глазами и татуировкой на лице. Он напоминает преступника. Высокий тучный мужчина с косматыми седыми волосами, одетый в серый костюм-тройку в светлую полоску, выходит следом за ним.
– Мистер Кранц, Карвер Бриггс уже здесь, – обращается секретарша к седовласому мужчине.
Мистер Кранц подходит к столу секретарши и протягивает руку, а мы встаем и пожимаем ее.
– Друзья, я Джим Кранц. Зовите меня Джимми. Рад знакомству. Пойдемте. – Он говорит с сильным акцентом.
Мы входим в небольшой конференц-зал. В нем стоит круглый стол из красного дерева, книжные полки забиты юридическими книгами с зелеными и коричневыми корешками с золочеными буквами, стоят кожаные кресла, лампы с зелеными абажурами и еще висит несколько картин со сценами охоты и игры в гольф.
– Садитесь, садитесь. – Мистер Кранц приглашающе машет рукой. Сам он выдвигает кресло и, кряхтя, усаживается за стол. Затем, нацепив на нос очки, достает блокнот и дорогую на вид золотую ручку. – Отлично, друзья. Итак, расскажите, в чем суть вашей проблемы.
Я сижу, не раскрывая рта. Отец откашливается и принимается рассказывать мистеру Кранцу об аварии и об обращении судьи Эдвардса к окружному прокурору с целью начать расследование. Мистер Кранц кряхтит и делает записи. Затем он откидывается на спинку кресла и кивает мне.
– Ладно, сынок. Расскажи мне об аварии. Какое ты имеешь к этому отношение, если имеешь? Помню, что читал об этом в газете сразу после того, как все произошло, но не припоминаю, чтобы там говорилось о причинах аварии. Это связано с смс?
Мои ноги снова начинают дрожать. Я сглатываю подкатившую к горлу кислоту, откашливаюсь и делаю глубокий вдох.
– Я был на работе. Гм. Планировал встретиться с друзьями, с Блейком, Марсом и Эли. Они возвращались из торгового центра «Опри Миллс», из кинотеатра IMAX и собирались забрать меня с работы, чтобы всем вместе поехать в парк. И поэтому я написал Марсу: «Вы где, ребята? Ответьте». И все.
Мистер Кранц не поднимает головы от своих записей.
– Кто был за рулем?
– Марс Эдвардс.
– Сын Фреда Эдвардса?
– Да.
– А Марс ответил тебе?
– Нет, но в его телефоне оказалось незаконченное смс, которое он писал, когда они… гм… когда…
– Хорошо, я тебя понял, – мягко отвечает мистер Кранц, оторвавшись от блокнота. – А теперь, Карвер, запомни, что вся представленная тобой информация строго охраняется адвокатской тайной. Это означает, что никто не имеет права заставить тебя рассказать то, что мы здесь обсуждали. Это касается и твоих родителей, потому что они являются непременными участниками защиты. Адвокатская тайна существует для того, чтобы мы могли быть предельно честными друг с другом, чтобы я смог защитить тебя лучшим образом, если дело дойдет до суда, понятно?
Я киваю.
– Поэтому я должен спросить тебя: знал ли ты, когда писал Марсу, что он, скорее всего, ответит тебе?
В это мгновение я чувствую себя так, словно вот-вот провалюсь под лед. Я пытаюсь сдержать слезы, но несколько слезинок выкатываются из глаз.
– Да.
– Ты знал, что в этот момент Марс был за рулем?
– Знал, – шепчу я. Мне больно признаваться в этом перед родителями. Я знаю, что подвожу их.
