скачать книгу бесплатно
– Эли когда-нибудь рассказывал тебе о беличьем родео? – спрашиваю я, выезжая с парковки и направляясь в сторону парка.
Джесмин взирает на меня с таким видом, с каким взглянул бы любой, кого спросили бы о чем-то вроде «беличьего родео».
– Судя по всему, не рассказывал, – заключаю я. – Это часть нашей традиции. Купив коктейли, мы отправлялись в парк и играли в беличье родео. Это игра, в которой участник должен гнать белку по дорожке, не давая ей ускользнуть в сторону.
– Не представляю, почему Эли не рассказал об этом своей девушке, – говорит Джесмин.
– Это гораздо забавнее, чем кажется.
– А это вообще возможно? – В уголках ее губ мелькает едва заметная улыбка.
Я улыбаюсь, и мы едем дальше.
– Ну и… – произношу я спустя некоторое время. – Как ты?
– Последнее время я плохо сплю, – отвечает она.
– У меня та же проблема. Не знаю, буду ли я когда-нибудь снова чувствовать себя нормально.
– Я разговаривала об этом с мамой. Она потеряла друга в колледже. И она сказала, что потребуется время. Это ведь не таблетка, которую можно легко проглотить.
Но я, даже существуй такая таблетка, не уверен, что принял бы ее. Я не уверен, что заслуживаю это.
– Значит, с твоими родителями можно поговорить по душам? – спросил я.
– Точно.
– Здорово.
– А ты многое рассказываешь родителям?
– Вообще-то нет.
– Почему?
– Знаешь, они замечательные родители и всегда говорят, что я могу к ним обратиться. Но я не обращаюсь. Это очень странно.
Она слизывает каплю, стекающую по краю стаканчика.
– А тебе есть с кем поговорить? Конечно, мы с тобой разговариваем, но…
– Да, с моей сестрой Джорджией. Мы с ней близки. Но у нее начинаются занятия в колледже через неделю после нас.
– Мне бы хотелось иметь брата или сестру примерно одного возраста со мной. У меня есть два старших брата, Бо и Зеке, но они на десять и на двенадцать лет старше.
– Круто.
– Да, они женаты, у них уже свои дети и все такое прочее. И живут они далеко отсюда. Так что фактически я единственный ребенок в семье.
Уже смеркается, когда мы приезжаем в парк и отправляемся бродить по тропинкам.
– Ладно, настало время беличьего родео, – решительно заявляю я.
– И что я должна делать?
Я объясняю.
– Значит, я должна удержать белку на дорожке в течение восьми секунд? – спрашивает Джесмин.
– Именно.
Мы проходим мимо людей, которые гуляют, взявшись за руки, устраивают пикники, делают фото на память о помолвке, целуются, подбрасывают детей в воздух. Летние парки – это места, где происходят самые запоминающиеся события человеческой жизни. Я задумываюсь, обретет ли для меня когда-нибудь свою прелесть наблюдение за жизнью людей вокруг.
Я вглядываюсь в лицо Джесмин, пытаясь понять, о чем она думает. Но я пока не научился ее разгадывать.
Она хлопает меня по плечу.
– Что?
– Ничего.
– У меня что-то на лице?
– Нет.
– Ладно, – мягко отвечает она, указывая на белку, которая сидит рядом с тропинкой, изогнув хвост. – Запускай секундомер.
Она осторожно ступает вперед, направляя белку на тропинку. Зверек делает несколько прыжков и замирает. Джесмин следует за белкой быстрыми легкими шагами, ее ковбойские сапоги звонко цокают по гладкой поверхности тропинки, словно маленькие подковы. Белка еще немного скачет по тропинке и начинает уклоняться вправо. Но Джесмин не дает ей сбиться с курса, снова направляя вперед.
Я наблюдаю за ней в желтоватой дымке уходящего дня. Джесмин красиво двигается, возможно, потому что она музыкант. Я радуюсь, что еще способен увидеть в чем-то прекрасное.
Она с улыбкой оборачивается ко мне.
– Сколько секунд?
– Что?
– Приятель, ты должен был засечь время.
– У меня случилась паническая атака, – выпаливаю я, сам не понимая, почему признаюсь в этом именно сейчас.
Ее улыбка угасает, словно солнце скрылось за облаком.
– Что? В тот момент, когда ты засекал время?
– Нет, нет. В день похорон Блейка. У меня случилась самая настоящая паническая атака. Сестра отвезла меня в больницу и все такое.
– Блин, Карвер. – Она указывает на ближайшую скамейку, и мы садимся.
– Сейчас я в порядке. Врач даже не назначила мне лекарства.
– На что это было похоже?
Я уже открываю рот, чтобы ответить, но умолкаю, дожидаясь, когда мимо нас пройдет пара с детской коляской.
– Это все равно что быть похороненным заживо. Словно провалиться под лед.
– И как ты станешь это лечить?
Я наклоняюсь вперед и пробегаю пальцами по волосам.
– Возможно, я… на самом деле я пока не знаю. Думаю, я понаблюдаю, будут ли приступы происходить и дальше, и если они повторятся, то, наверное, поговорю с кем-нибудь.
– С психотерапевтом?
– Вообще-то мне не очень хочется.
– Будь я на твоем месте, то непременно бы обратилась к врачу.
– Ты обращалась к кому-нибудь? К специалистам?
– Нет, я разговаривала только с родителями. Но обратилась бы, если бы у меня случались панические атаки.
Некоторое время мы сидим молча.
– Прости, что обломал тебе весь вечер, – говорю я. – Мне казалось, будет весело. Что мы сможем хотя бы ненадолго вернуться к нормальной жизни. Вспомнить нашу традицию.
– Ты ведь знал Эли. Неужели ты думал, что все наши свидания были радужными праздниками с пони и мороженым?
– Нет.
– Хотя у нас ведь не свидание.
Я краснею.
– Знаю.
К счастью, Джесмин не замечает моего замешательства.
– Мы говорили о реальных проблемах. Я не боюсь откровенных разговоров.
– И я тоже.
– В таком случае у нашей дружбы есть все шансы.
– Надеюсь.
Мы замолкаем и спокойно наблюдаем, как постепенно темнеет небо и солнце садится за горизонт. Нас овевает легкий ветерок, словно день тихо дышит, постепенно засыпая.
Наконец я заговариваю, но не для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание, а потому, что мне хочется поговорить.
– Бабушка Блейка пригласила меня провести с ней еще один день. Она предложила провести этот день так, как это сделали бы они с Блейком в его последний день на Земле. Попытаться воссоздать его образ или жизнь, или что-нибудь в этом духе.
– Каким образом?
– Я пока не знаю.
– Кажется, это не так-то легко. В эмоциональном плане.
– Да, я уже думал об этом.
– И ты согласишься?
– Не уверен. – Мне хочется рассказать ей, как я жажду искупления. Но тогда я признал бы свою вину, а пока что это мой секрет, клубок ядовитых змей у меня под подушкой. Мне также хочется признаться, как сильно я боюсь, что не смогу воссоздать правдоподобного образа Блейка, и потому сомневаюсь, стоит ли.
Проходит несколько мгновений.
– Ты была когда-нибудь на море в ноябре? – спрашиваю я.
Она качает головой.
– А я был. Один раз. Моя тетя вышла замуж в Аутер-Бэнкс, штат Северная Каролина. В ноябре. Мы с Джорджией были в восторге, что поедем к морю, и взяли с собой купальники и все для пляжа.
– Но разве там не холодно в это время?
– Родители пытались нас в этом убедить, но мы их не слушали. И вот мы приехали туда, а все вокруг закрыто. Ни души, замерзший пляж. Невозможно описать словами, каким холодным выглядел этот пляж. Там не было голых деревьев или чего-то подобного. И океан выглядел тем же самым. Все казалось таким же, как и летом. Это вполне могло бы быть и летом, но только пляж выглядел безлюдным и все было закрыто. Полное ощущение грусти и одиночества.
Джесмин убирает за ухо прядь волос.
– Не сомневаюсь.
– Вот именно так я и ощущаю себя сейчас. Как тот пляж в ноябре.
Джесмин встала.
– Пойдем со мной.
– Ты хочешь домой?
– Нет, туда, где видна линия горизонта. Я еще не привыкла каждый день видеть одни небоскребы.
Мы идем на другой конец парка, откуда видно небо над Нэшвиллом, мерцающим расплывчатыми от влаги огоньками. Джесмин опускается на траву.
– Не боишься клещей? – спрашиваю я.
– Ни капельки.
Я плюхаюсь рядом.
