скачать книгу бесплатно
Горячий душ привел меня в чувство. Согревшись и смыв грязь, я снова почувствовала себя человеком, а не полуфабрикатом для безымянной могилы.
После душа Соня расщедрилась на ужин. За едой она болтала без умолку, обсуждая таинственное исчезновение нашего босса.
– Ой, да ты же ничего не знаешь!..
Разумеется, я ничего не знаю, а жаль: вероятней всего, в списке подозреваемых по этому делу я на первом месте… Причём, не только у полиции.
– Его не было в офисе дня два – ещё до того, как убили твоего красавчика. Амалия показала, что он звонил ей лично, дескать, приболел… Вдруг заявляется один тип в штатском, но удостоверение и всё такое, – пропал, говорит… Ордер предъявил, рылся у него в кабинете, а потом, – тут она сделала свои огромные глазищи ещё больше, – выясняется, что в полиции о нём и не слыхивали! Ну, об этом человеке что приходил к нам. Амалия-то разозлилась ужасно после обыска – такой он ей бардак учинил! – позвонила в комиссариат, а они ей: "Мы никого к вам не посылали!" И самое интересное, что Б.Б действительно исчез! Они это выяснили, когда…э-э…
В этом месте она замялась.
– Когда хотели проверить мое алиби, – спокойно закончила я. – И что?
– А ты его… Не?.. – с надеждой спросила Соня. Аж заморгала и ротик приоткрыла от нетерпения. Держу пари: скажи я "да" – она завизжала бы от восторга: к Б.Б. у неё давняя неприязнь, поскольку он – ну, никак! – не поддавался её чарам.
Но я твердо и скромно ответила:
– Нет.
Зачем присваивать себе чужую славу? Тем более никто не знает, что с ним: сбежал себе куда-нибудь в жаркие края… Тут ей позвонили, она вышла в другую комнату, а когда вернулась, её мысли перескочили на другую тему:
– Слушай, тебе непременно надо обзавестись пушкой!
– Зачем?
– А если он снова нападет на тебя?!
– Кто? – тупо спросила я, поскольку не успела переключиться.
– Да маньяк же!..
Она недовольно посмотрела на меня, подозревая подвох. Но тут ей снова пришлось отвлечься на телефонный звонок. Разговаривать она ушла в спальню. Вернувшись, она выглядела несколько смущенной.
– Понимаешь…
– Свидание? – догадалась я.
– Да! – обрадовано подтвердила Соня, – Но мой друг должен прийти сюда и…
– Я буду сидеть тихо, как мышка! – клятвенно пообещала я. – И даже подглядывать не стану.
Она вспыхнула – вот уж не подозревала за ней подобной стыдливости! – но оказалось, дело в другом:
– Он женат, – таинственно сообщила Соня, – и боится огласки. – И решительно закончила: – И даже не спрашивай меня, кто он.
Я и не спрашивала. Меня больше интересовало, что она собирается делать со мной: я уже намекнула ей, что домой мне пока не хотелось бы возвращаться. Выяснилось, что меня можно отправить к подруге. Как не хотелось покидать теплую уютную квартирку и снова скитаться под дождем! Но зато подвернулся удобный случай заявить о своей неплатежеспособности.
– Да?.. – озадачилась Соня, и удалившись в спальню, вернулась с купюрой в руке. – Вот. Я дам тебе адрес и записку… Кстати, – обрадовалась она, – подруга может достать тебе пушку и недорого!
***
Такси плутало по дождливым улицам, пока не заехало в обшарпанный и неприглядный район: водитель и ехать-то согласился, только выторговав совершенно несусветную плату.
По заплёванной тёмной лестнице, нестерпимо вонявшей помойкой, мочой и кошками, ежеминутно спотыкаясь, я вскарабкалась на самый верх – разумеется, если уж мне сегодня не везло, то и пресловутая подруга должна была обитать на самом последнем этаже!
Вместо звонка торчали оголенные электрические провода. Поколебавшись, я постучала. Никто и не подумал открывать. Я успела проклясть всё на свете: эту чертову подругу, Соню, тех, кто за мной охотился, себя, – разорилась бы лучше на гостиницу, и чего я сразу об этом не подумала? Когда я принялась перемывать косточки Сониному ухажеру – ведь это по его милости я торчу на этой гадкой лестнице! – в лицо ударил яркий свет. Я инстинктивно заслонилась рукой, но ничего страшного не произошло – просто мне наконец-то открыли. В дверях стояла невообразимо лохматая девица и по выражению её лица нельзя было предположить, что меня ожидает тёплый приём.
– Чего тебе? – рявкнула она хриплым басом.
– Луиза? – неуверенно предположила я.
– Ну?! – неохотно согласилась она, и тогда я протянула ей записку от Сони, запоздало сообразив, что не удосужилась поинтересоваться её содержанием.
Лохматая изучила записку вдоль и поперёк и фыркнула, пожав плечами:
– Кто только мне за всё это заплатит?
– У меня есть немного денег, – робко сказала я, протискиваясь в длинный узкий коридор.
Спотыкаясь о какие-то предметы, разбросанные на полу, я доковыляла до конца коридора, не переставая удивляться: откуда у чистюли и зазнайки Сони, которая не станет водиться абы с кем, могут быть такие знакомства?.. Лохматая распахнула передо мной дверь и мы оказались в неприглядной комнатушке. В одном углу стояла детская кроватка, в которой разрывался от негодующего плача ребёнок, рядом орал телевизор, напротив помещалась продавленная софа. Полы прикрывал донельзя вытертый ковёр, усыпанный сигаретным пеплом, и повсюду были разбросаны всякие вещи: одежда, старые журналы, пустые пивные банки…
Она подтолкнула меня к софе и предложила:
– Располагайся! – а cама взяла младенца и сунула ему бутылочку. – Что с ногами? – бесцеремонно поинтересовалась она.
– Попала в аварию.
Я смертельно устала и мне совсем не хотелось такой роскоши, как общение. Неодолимо тянуло спать: я готова была отрубиться даже на этой дурно пахнущей, замызганной софе.
– Присмотри-ка за ним, – приказала Лохматая, засовывая ребенка обратно в кроватку. – Отлучусь ненадолго. Никому не открывай! – и исчезла.
Оставшись в одиночестве, я почувствовала себя крайне неуютно. В комнате было жарко, но меня пробирал озноб. Отчего-то было так нехорошо и тревожно! Чтобы отвлечься, я разглядывала комнатушку, но от этого стало только хуже.
Младенец в кровати снова разорался, я подошла к нему и попыталась успокоить, но он рассердился еще больше: стоял, держась за перекладину, и орал, покачиваясь. Чужая, усталая и растерянная тётка ему явно не нравилась. Взяла его на руки, он примолк, настороженно меня разглядывая. Сквозь штанишки чувствовалось, что его подгузник раздулся от жидкости.
– Сколько же ты его таскаешь, маленький, – вслух подумала я, стаскивая с него это безобразие, и в руке прикидывая на вес: пожалуй, если скинуть эту штуку в окно кому-нибудь на голову – например, тому, кто в меня стрелял, – точно прибила бы!
Поискав, и не найдя нового взамен, впрочем, мне и неудобно было рыться в чужих вещах, я надела на него штанишки и поставила в кровать, так как малый был тяжеловат. Он не замедлил высказать всё, что обо мне думал – стоял и орал, красный, потный… Орал и дул в штаны. Рядом на стуле была гора ползунков – и эта гора стремительно таяла. Я снова схватила его на руки и в этот момент вдруг увидела Соню.
Её показывали по телеку. Из-за крикуна я пропустила то, что говорили перед этим, а потом звук и вовсе пропал почему-то. Энергично встряхнув пару раз вредного младенца, чтобы он заткнулся, я стала искать пульт, а на экране между тем снова показали Соню, но не весёлую, призывно улыбающуюся, а печальную, с застывшими глазами и некрасивой дыркой над левой бровью.
Я была слишком зла на пропавший звук и не утихающего крикуна, поэтому не сумела толком осмыслить увиденное, а тем временем изображение убитой – убитой?! – Сони пропало, и на экране появилось фото другого человека. Оно было очень мне знакомо… Не отрывая взгляда от этого лица, я выпрямилась и, зажав младенца под мышкой, шарахнула по телевизору кулаком – от всей души, вложив в этот удар все, что накопилось во мне за эти двое суток. Многим вещам, как и людям, – я уже не раз убеждалась в том, – крутые меры помогают прийти в себя, и телевизор, внезапно обретя дар речи, гаркнул во всю мочь. Но до меня не дошёл смысл услышанного, потому что я вдруг узнала человека, чьё фото показывали. Это была я.
Кадры замелькали дальше, – было время ночных новостей, а я заковыляла по комнате, пытаясь укачать младенца, и размышляла об увиденном. В голове был сплошной сумбур. Мысли неслись вскачь, цепляясь и откусывая друг дружке хвосты.
Что случилось с Соней? Может, это был кто-то похожий?.. Какая ужасная рана… Как бы я выглядела, если бы меня подстрелили сегодня днём?.. Почему показали моё фото?.. Считают меня пропавшей или убитой?.. Да заткнись ты, ради Бога!..
Послышались шаги и вошла Луиза. Наконец-то!..
Она взяла у меня младенца и бесцеремонно сунула его в кровать, не обращая внимания на его вопли.
– Держи! – и в моей руке очутилось что-то холодное.
Это был пистолет. Неприятно тяжёлый, с тупым и холодным взглядом чёрного зрачка.
Я ощутила странное чувство: смесь страха, любопытства и гадливости. У меня в руке была нелепая по своей сути одноглазая штука, которая может убивать – и от того весь мир вокруг терял свою ценность, приравниваясь по значимости к маленькому кусочку свинца. И еще вдруг подумалось: "Вот и кончились сны…" – и от этой мысли я вздрогнула, и поспешно положила пистолет на стол.
– Пушка старая, – не поняла жеста Лохматая, – но вовсе не такое барахло, как кажется. Там пять патронов. Неплохо за такую цену…
– Мне не нужно.
Она длинно и грязно выругалась.
– Не нравится – не бери, другого нету. Знала бы, – она снова добавила непечатное, – не моталась бы из-за тебя… Хотя, – тут она неожиданно смягчилась, – я бы это говно не взяла.
Она занялась ребенком. Я прилегла на софу, стараясь не думать о том, насколько это гигиенично. Мне снова стало холодно. Чёрт, кажется, я простыла… Крикун угомонился и засопел. Лохматая разболтала в двух пластиковых стаканах кофе, один предложила мне, но из брезгливости я отказалась. Она уселась за стол, прихлёбывая кофе, и принялась бесцеремонно меня разглядывать.
– А ты – ничё… – заметила она. – Парень есть? – она считала себя вправе интересоваться моей личной жизнью. – А то можем развлечься… – и подмигнула.
– Спасибо, – пробормотала я.
Она хмыкнула и переключила канал. Там как раз шли новости. Говорили о разгоне очередной студенческой демонстрации: на экране молодые накаченные "хаки" лупили дубинками своих более интеллектуально развитых сверстников, лилась кровь, горели перевёрнутые авто и разбитые витрины дорогих магазинов… Потом я услышала знакомое название, на экране возник другой репортер – не тот, что рассказывал о студентах.
Этот говорил о "Фарма -Х". Я приподняла голову: показали фото Б.Б, потом – Сержа, затем Соню, – с этого момента я уже видела, очевидно, они повторяли тот же репортаж. И снова в конце показали меня. Но теперь-то я разобрала каждое словечко: все сводилось к тому, что, убив Сержа, – "вероятно, на почве ревности…" – как сказал комментатор, – я же, по всей видимости, разделалась и с Б.Б, как с "нежелательным свидетелем" Мотивы убийства моей коллеги – Сони – пока выясняются, но то, что здесь без меня не обошлось – несомненно: меня видели выходящей из её квартиры, а на месте преступления обнаружили массу моих отпечатков. Упоминалось и ещё кое-что: в "Фарма- Х", оказывается, не всё было чисто – вскользь сказали что-то о наркотиках, но и тут приплели моё честное имя.
Не веря своим ушам, я вскочила и переключила на другой канал – там тоже в это время передавали последние известия. Ассортимент событий был на редкость однообразен: где-то воевали, где-то бомбили, где-то бастовали, где-то шиковали… А вот и про меня… Господи, всё это было так чудовищно и нелепо! Кто и зачем пытается нагромоздить вокруг меня такие горы лжи? Не забыли и о "психических отклонениях"
Из ступора меня вывело лёгкое движение позади. Я резко обернулась: Луиза, мастерившая перед этим у зеркала новую прическу, – прежняя, видать, была недостаточно впечатляющей, – бросила своё занятие и лицо её не предвещало ничего хорошего.
– Зачем же ты убила её? – ласково спросила она.
Так, наверное, в дурдоме опытная медсестра увещевает опасного больного: зачем оторвал дяде-доктору голову – ай-я-яй! Она укоризненно поморщилась и сделала шажок вперед. Я проследила направление её взгляда и поняла, чего она хочет. Мы кинулись одновременно, но я была ближе и первая схватила его. Пистолет…
Она замерла.
– Успокойся, – её голос был по-прежнему ровным и мягким. (А то тётя сделает тебе бо-бо!) – Я не выдам тебя. Положи пушку…
– Послушай, – сказала я, – это – недоразумение! Я никого не убивала…
До сегодняшней ночи. Потому что, пока я говорила, она прыгнула на меня и повалила, и когда мы вырывали друг у друга пистолет, он вдруг выстрелил, и она затихла. Онемев от ужаса, я оттолкнула от себя мёртвое тело…
