скачать книгу бесплатно
Наконец, Шедлинг ушёл.
Откуда-то вылез Дрипс, включил телек, посмотрел минут пять, вздохнул неодобрительно:
– Срамота! – выключил. – Пивка хочешь? Мы с женушкой приволокли целый ящик…
Я рассеянно кивнула. Вот уж если меня когда за что и посадят, так это за их непосредственность!..
***
Дрипсы дули пиво бочками, то бишь банками, им стало весело, и они принялись танцевать на столе. Пустые жестянки шли на закуску. Я же в задумчивости еле выцедила одну, и вдруг мне пришло в голову, что я ведь всё-таки была у Б.Б. дома! В его новом доме!.. Примерно с полгода назад по каким-то служебным делам. Я тогда только-только пришла в себя, но ещё плотно сидела на обезболивающих, и это сильно влияло на моё отношение к окружающему. Тогда Б.Б. оплатил мне такси, чтобы я заехала к нему подписать кое-какие бумаги – потому что это нужно было срочно, и посещение не оставило в моей памяти никаких впечатлений. Я даже не смогла бы описать обстановку… И вообще, что значит "вымышленный"? Голова моя ещё была занята размышлениями, а руки уже шарили по ящикам стола в поисках записной книжки. Она отыскалась довольно быстро – и как это не нашлось желающих ею пообедать?.. После продолжительного изучения собственных каракулей – кому бы голову оторвать за такой почерк! – всплыл и нужный адрес. Всё-таки хорошая привычка вести записи по старинке.
Окрыленная маленьким успехом, я кинулась к выходу, благо и одеваться-то было не нужно – я до сих пор не сняла шляпу и плащ – хи-хи! Пришлось спуститься довольно далеко вниз по улице, прежде, чем удалось отловить такси. И не спрашивайте, почему я не вызвала тачку по телефону. Погрузив в машину себя и свои подпорки, назвала адрес; таксист – усталый, небритый, – потребовал деньги вперед.
Ехали минут сорок.
– Вот, – сказал водитель, сворачивая с основной дороги в переулок, – где-то здесь. Какой номер дома, вы говорили?
Я повторила. Он медленно поехал по улице.
– Нет такого! – сказал он раздраженно. – Повернём назад, поглядим, может, пропустили…
Мы проехались ещё раз по улочке.
– А это здесь вообще? – спросила я, чувствуя себя глупо. Зачем я вообще попёрлась куда-то? Чтобы доказать, что Шедлинг врёт?
Таксист внимательно посмотрел на меня в зеркало заднего вида, но ничего не сказал. Указатели на домах гласили, что улица как раз та, что значилась в записной книжке, если только я ещё раньше ничего не перепутала.
– Ну, так что, отвезти вас обратно? – спросил он.
Умная бы согласилась, но я умею всё усложнять: велела остановиться и вылезла из машины, да ещё демонстративно хлопнула дверцей, чтобы показать, как я уверена в себе.
Такси развернулось и умчалось в ночь, испустив облако бензиновой гари, – Дрипс был бы в восторге. Посмотрев вслед удалявшимся огонькам машины, я заковыляла по тротуару. Ночная улица, как назло, была пуста – и спросить-то не у кого. Вот дом номер десять… пятнадцать… Так вот же он, этот дом! И как мы его не заметили?!
Это был такой же двухэтажный особнячок с лужайкой, как и остальные дома вокруг. Дотащившись до парадного по узкой мощеной дорожке, я позвонила в дверь. Раз, другой… В нетерпении я давила и давила на кнопку звонка, слыша, как внутри разливается мелодичная трель. Никакой реакции.
Я огляделась: окна были темны. Второй этаж тоже не подавал признаков жизни.
И вдруг возникло неприятное ощущение, что за мной наблюдают. Изнутри. Стало как-то очень неуютно… Тут только мне бросилась в глаза молчаливость и отрешённость этого дома по сравнению с соседями. Здесь было неестественно тихо – просто жуть! Звуки с улицы почему-то не долетали сюда. Безжизненные окна глядели мёртво и враждебно. По спине вдруг пробежал холодок…
– Глупости! – сказала я себе, пытаясь собраться с мыслями. – Раз уж притащилась в такую даль, надо что-то предпринять…
Оставить записку? Переложив костыли в одну руку, пошарила по карманам в поисках чего-нибудь подходящего. В это время ветер донес звуки радио: веселый ди-джей как раз объявил полночь. И тут я услышала щелчок… Входная дверь!.. От неожиданности я попятилась, не сводя с неё глаз, а дверь начала открываться. Медленно и бесшумно…
Я застыла на месте… Это длилось целую вечность, но когда прямоугольник входа обозначился полностью, там, за порогом, была только чёрная вязкая темнота.
Вскрикнув, я бросилась прочь. Выскочив за калитку, прибавила ходу – посмотрел бы кто со стороны, помер бы со смеху! – и мне понадобилось куда меньше времени, чем здоровому человеку, чтобы оказаться на приличном расстоянии от странного места. Серж бы сказал: "Это просто нервы!.."
Послышался шум мотора: меня нагонял автомобиль. Я прижалась к ограде в тени, стараясь остаться незамеченной. Но напрасно: проехав вперёд, машина остановилась, оттуда вылез человек и быстрым шагом направился прямо ко мне. Я замерла, ноги стали ватными.
– Прогуливаемся? – раздался голос Шедлинга.
Я медленно выдохнула. Покажусь непоследовательной, но я была очень – очень!– рада его видеть. А ещё мне тут же нестерпимо захотелось горячего чаю и подушку, а ещё лучше – одеяло, чтобы укутаться с головой и уснуть. Крепко-крепко.
Детектив с интересом оглядел меня и протянул руку, предлагая свою помощь:
– Давайте-ка в машину! Ну, и от кого мы убегали?
– Вы что, следили за мной?
– Вы побежали из дому с таким озабоченным видом, что я невольно заинтересовался… Ничего не хотите рассказать?
Но я решила «включить дуру».
– Ничего не помню… – произнесла я трагическим тоном, хватаясь за голову. – Где я?.. Как я здесь оказалась? – и для пущей убедительности так резко прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть что-то в ночи, что чуть нос не разбила. – Отвезите меня домой! Немедленно!.. – взвыла я, ещё сильнее вживаясь в роль. Ушибленный нос придал моим воплям необыкновенную убедительность.
– Ясно… – тяжело вздохнул сыщик. Мизансцена мне явно удалась.
Интересно, видел ли Шедлинг что-нибудь?..
***
Дома всё было вверх дном.
– Да чтоб вас!..
Кавалерийской рысью я подлетела к дивану. Бесстыжие дрипсы безмятежно похрапывали себе за подушкой, похрюкивая и причмокивая во сне. Я схватила их обоих разом и втащила из уютной щели.
– По-моему, кому-то вредно пить пиво! – зловеще процедила я сквозь зубы, встряхивая бездельников и приподымая повыше, чтобы они могли получше насладиться видом учиненного безобразия.
Спросонок они не сразу поняли, о чем речь. Вернее, Задриппа вообще не проснулась, а Дрипс, кое-как разлепив глазёнки, сонно огляделся и неожиданно обиделся:
– Это не мы!..
– Да?! А кто же, позвольте спросить? Тут уборки на неделю! – я задыхалась от негодования. – Переломали всё… Смотри! – и хорошенько встряхнула его ещё раз.
– Это не мы! – плаксиво повторил он. – Приходили тут трое и чего-то искали. Не нашли и ругались… Пусти! – и он, изловчившись, больно тяпнул меня за палец.
Я где стояла там и села, – прямо на пол посреди разбросанных бумаг, книг, вспоротых подушек. Искали основательно. Всё, что можно было, сдвинуто с места, разобрано, вскрыто, сломано, вытряхнуто, даже кофе из пакета высыпали. Собрала немного зёрен, отыскала кофеварку… Привычные действия помогли слегка успокоиться.
Ничего ценного вроде не пропало. Значит, это были не грабители… Полиция? Но зачем?.. Что, если это дело рук Шедлинга? Или его подручных?
Вдруг ожил телефон. Сердце моё забилось как сумасшедшее.
Незнакомый вкрадчивый голос:
– Где флешка?.. Та, что отдал тебе Б.Б…
«Замечательно! Хоть кто-то удосужился поинтересоваться. А нету! Съели её, и с большим аппетитом…»
– Я не понимаю, что вам нужно?! – взорвалась я.
Может, и не стоило так орать – голос был очень вежлив, – но сказались все сегодняшние впечатления. Голос замурлыкал ещё мягче:
– Детка… – терпеть не могу, когда меня так называют! – Твой шеф кое-что у нас украл. И передал тебе. Нам плевать, в курсе ты или нет, но надо вернуть.
– У меня ничего нет!
– Воровать нехорошо, – монотонно, не обращая внимания на мои слова, увещевал голос, – и врать тоже нехорошо…
А потом он назвал время и место.
– Приходи одна… Мурр-р… Мурр-р…
В растерянности я заметалась по комнате, зажав телефон в руке. Что-то хрустнуло, я машинально посмотрела под ноги и на меня глянули печальные укоризненные глаза. Фотография Сержа… Эти сволочи сбросили ее на пол. Стекло в рамке покрылось паутиной трещин. Дрожащими руками попыталась снова пристроить её на каминной полке, но не получалось – она всё время падала. Тогда я поставила её прямо на пол, прислонив к стене, и села рядом.
Серж глядел на меня так, словно я была в чём-то виновата перед ним.
Мы долго смотрели друг на друга.
Медленно текли часы, и я всё отчетливее осознавала своё одиночество. Свою ненужность… Где-то в ночи были тысячи людей, а я плыла на ледяном крошечном айсберге посреди безбрежного холодного океана. Нет, мне вовсе не требовался кто-то, кто погладил бы меня по голове, утер сопли, и позволил бы выплакаться на своей груди – хотелось, чтобы кому-то было тепло от того, что я – есть… Каюсь, я жалела не Сержа, – жалела себя. Глаза заволокло слезами и потому казалось, будто губы его шевелятся, словно он хочет мне что-то сказать. Что-то важное, но забытое мною.
Сгребла дрипсов в охапку, точно малых котят, и прижала к груди, и потихоньку стала раскачиваться, баюкая их, и подвывая:
– Что же это тако-о-е…
Только и осталось у меня, что мои сны.
***
По приезду на Александера сразу же обрушилась масса неотложных дел. Прежде всего, нужно было нанести визит в Университет.
Бросив на стол его финансовый отчет о поездке, декан предложил ему сигару.
– Как съездили? Привезли что-нибудь эдакое?..
– Привез, – уклончиво ответил он, – и для Музея, и для любителей редкостей. На долю альма-матер тоже кое-что перепадет.
Обсуждение итогов экспедиции требовало более обстоятельной беседы, но декан торопился на заседание ученого совета, и он успел лишь объяснить причины, побудившие его вернуться раньше намеченного срока.
– Соболезную, – произнес декан. – Мы с вашим дядюшкой не были знакомы лично, но я читал его труды… Неординарный ум, хотя многие утверждения весьма спорны. Я, правда, не специалист в его области – так, интересовался в молодости… Вы, конечно, в курсе, что о его последних экспериментах много говорили?
– Много ругали, – позволил себе усмехнуться собеседник.
– Жаль, что он в последнее время совершенно отошел от дел…
– Отошел от дел? В каком смысле?
Брови декана удивленно взлетели вверх:
– Вы не знали?
– Мы редко виделись, – замялся молодой человек, ему стало неловко.
– Понимаю, – с коротким смешком ответил декан, – говорили, что с ним было трудно ладить, – и, провожая посетителя к двери, добавил доверительно: – Здесь был грандиознейший скандал: ваш именитый родственник переругался со всей ученой братией, когда научный совет не утвердил план работ его лаборатории, – и у него были весьма серьезные оппоненты…
Они вышли в приемную. Пожилая секретарша ожесточенно лупила по клавишам, не обращая на них внимания.
– Так я жду вас дня через три-четыре…
Выводя машину со стоянки, он невольно улыбнулся про себя, вспоминая недавний разговор: дядюшка великолепно умел поскандалить, а уж отыскать причину для конфликта – о, в этом он был мастак!
Мимо проплывали тенистые липовые аллеи, огибавшие маленькие живописные пруды и тёмные здания учебных корпусов. Он учился здесь в свое время – всего пару семестров – потом с большим трудом перевёлся в другое место и уехал: после странной гибели его девушки Елены – родной город стал невыносим. А когда два года назад его – теперь уже известного исследователя – пригласили сюда читать курс, он долго колебался.
Интересно, когда же дядюшку вышибли с факультета? Наверняка после его ухода все вздохнули с облегчением… Вышибли… Он снова улыбнулся: декан слишком вежливый человек, чтобы выразиться подобным образом, но скорее всего, дело было именно так.
***
По дороге он позвонил в редакцию. Там он застал Очкарика, тот был как всегда жизнерадостен, импульсивен, и невыносимо гундосил:
– Джем? Рад дебя слышать, Бродяга! Воздикли кое-какие проблебы… О дедьгах я, кодечдо, о дедьгах, когда они у дас были-то?..
– Ничего, – успокоил он коллегу, – грех радоваться, но надеюсь, я скоро слегка разбогатею. Если, конечно, мой дядя мне что-нибудь оставил.
– Он умер?.. Дела-а… Я не слыхал. Деужели стадешь тратить дедежки на даш паршивый бульварный листок?
– Ну, хотя бы расплачусь с долгами.
Дядюшкино жилище Джем отыскал по памяти довольно быстро, хотя не был здесь со времен краткосрочной учебы в местном Университете. Поставив машину, он направился к трехэтажному особняку. Запасной ключ, как он помнил, хранился в потайном месте за притолокой. Но в тайничке ничего не оказалось.
Он пошарил под резиновым ковриком, поднявшись на цыпочки, попытался заглянуть в огромный, торчавший у входа, каменный вазон. Для этого ему пришлось даже подпрыгнуть, а входная дверь между тем отворилась, и на пороге возник огромного роста человек не очень приятной наружности.
Некоторое время верзила с неподдельным интересом наблюдал, как незнакомец пыхтит и прыгает вокруг вазона на манер воробышка. Когда же тот повис на нём, уцепившись локтями за край и упираясь коленями в каменный бок, высокий наконец осведомился: что ему, собственно, нужно? Пришелец немного сконфузился, спрыгнул наземь, и заявил, что он де племянник почившего хозяина дома. Причём единственный, насколько ему известно, наследник. Следовательно, имеет полное право войти и осмотреться. Для начала.
Высокий взглянул на него с участием, как на душевнобольного или на капризничающего ребенка, и, нажав кнопочку переговорного устройства у себя под рукой, что-то буркнул. Спустя несколько минут в коридоре, ведущем внутрь, показался пожилой человек. В его облике было что-то от священника. Выслушав рвущегося в дом незнакомца, он изобразил сладкую улыбку: да, да – господин Александер в самом деле был прежним владельцем дома… Он умер? Как жаль…Так вы его племянник? Угу-у… Но господин Александер съехал отсюда более полугода назад!.. Куда? Помилуйте, откуда же нам знать?.. А документики на дом имеются… В полном порядке. Желаете взглянуть?..
Пришелец пожелал. Его провели внутрь. Походя, он убедился, что от прежнего не осталось и следа: все вещи исчезли, уступив место рядам длинных скамеек наподобие церковных, перед скамьями стояла кафедра. Из документов он уяснил, что дом теперь со всеми потрохами принадлежит некоему Обществу "Спасение Души".
– Постойте, так мой дядя оформил договор дарения, а не купли-продажи?..
– Вас это удивляет? – похожий на священника пожал узкими плечиками.
– Мне это кажется неправдоподобным – дядюшка славился своей скупостью! – запальчиво ответил молодой человек.
– Может быть, – сухо возразил "священник", – но, насколько мне известно, господин Александер был одним из основателей Общества. Правда, я работаю в местном отделении недавно – с месяц, и мы не успели познакомиться лично: ваш дядя здесь не появлялся после передачи дома.
– Очень интересная деталь, – язвительно отозвался племянник, – хотя это и неудивительно: дядюшка никогда не интересовался религией.
– О, мы вовсе не религиозная организация! Тем, кто сюда приходит, мы оказываем скорее психотерапевтическую помощь. Хотя, конечно, говорим и о Боге, если это необходимо. Но в первую очередь мы базируемся на строго научном, рационалистическом подходе… – и он вдохновенно понес какую-то белиберду, ловко жонглируя терминами; в его глазах, спрятанных за стеклышками старомодных очков, появился фанатичный блеск, и пришелец решительно перебил:
