скачать книгу бесплатно
2
Вокзалы все похожи друг на друга.
На каждом вечно ожидает вас
Та самая нервическая скука,
Что зародилась у билетных касс.
Терпеть ее – немыслимое бремя,
Когда уснуть не может человек.
Ему казалось,
Охромело время,
Ему казалось,
Ночь продлится век.
И не успел, по-августовски жидкий,
Рассвет прильнуть к оконному стеклу,
Он сгреб свои нехитрые пожитки
И зашагал в предутреннюю мглу.
Упругий ветер ринулся навстречу,
Росой зари пропитанный уже.
Он шел и шел.
И расправлялись плечи,
И легче становилось на душе.
Свет фонарей, неяркий и короткий,
Вдали наплывы заводских дымов
И серые огромные коробки
В 30-м понастроенных домов —
Все по рассказам было так знакомо,
Так узнавалось просто и легко,
Что он почувствовал себя, как дома,
Впервые здесь от дома далеко.
Он знал, что там,
За третьим поворотом,
Где на фронтоне серафим без крыл, —
Те самые чугунные ворота,
Что он во сне уже давно открыл.
И во дворе, обрызганный лучами,
Что про запас ушедший день сберег,
Тот самый дом,
Что мысленно ночами
Уже исхожен вдоль и поперек.
Должно быть, жутко у его порога,
Когда, остатки бодрости губя,
Уныло и по-стариковски строго
Он сотней окон смотрит на тебя.
А может, глянет вовсе не сурово?
А вдруг скользнет в его улыбке май?
И он промолвит запросто:
– Здорово!
Я ждал тебя.
– Я прибыл. Принимай…
– Работа не из легких.
– Я не дрогну.
– Не хватит дня.
– Я буду по ночам, —
Ты только дай мне дальнюю дорогу,
Ты только сделай из меня врача!
Громады серых заспанных кварталов,
Булыжно-сизый глянец мостовой,
Расщелины чернеющих порталов,
Бульвары, окропленные листвой —
Все проносилось мимо,
Пролетало,
С мечтой как будто заключив пари.
Он мчал,
Покуда на пути не встало
Пылающее зарево зари.
3
Еще в соку сады всего Союза,
А уж в Сибири надписи висят:
«Водители! Остерегайтесь юза!»
И ниже лаконично: «Листопад!»
Мы листопад увидим без подсказок.
Но это значит, что пришла пора
Неповторимых сочетаний красок,
Особенно волнующих с утра.
Пусть солнце за горами, за долами,
Пусть только просыпается оно,
Но вон уже вдали, за куполами,
Огнем восхода небо зажжено.
И кажется —
Дробясь, ложится даль та
На зелень увядающей травы,
На черные полотнища асфальта
Осенними заплатами листвы.
Он все стоял, от красоты немея,
Застигнутый врасплох на полпути,
По-детски не стремясь и не умея
Нахлынувших раздумий обойти.
Он все смотрел, как шире простирался
Сплошной поток холодного огня,
Как будто в нем он высмотреть старался
Неведомое завтрашнего дня.
И видел все:
Последние минуты
Последнего экзамена идут.
Он открывает двери института
И входит в долгожданный институт.
И как по нотам дальше.
И в конце там
Он видел ясно, так, что стыла кровь, —
Вот жало всемогущего ланцета
Он принял от седых профессоров.
И рукоплещет зала, залитая
Огнями люстр.
Потом вокзал. Гудок…
И вот опять поля, поля Алтая…
Знакомый с детства тихий городок…
На шпиле конь…
Перрон разноголосый…
А на земле та самая весна,
И кто-то юный и русоволосый
Не может оторваться от окна…
А он идет – и отступает тленье,
Он буйствует с ланцетом, как гроза,
И лезут из орбит от удивленья
Бутылочно-зеленые глаза.
Багровый шар ползет все выше, выше,
На горизонте вянут кумачи,
И вот уже ударили по крышам
Негреющие первые лучи.
И бросив рябь на вспыхнувшую воду,
Огромный город праздновал рассвет
Призывными гудками всех заводов,
Задорными клаксонами «Побед».
И мне б на карканье не строить музу,
От старческих брюзжаний я здоров.
Но хочется, чтоб лозунг
«Бойтесь юза!»
Предостерег не только шоферов.
Идея нот
Мне по душе, признаться,
Хоть я уверен, что во все века
От жизни нужно ждать
Импровизаций,
Поскольку жизнь – великий музыкант.
Но перед боем эту мысль не будят.
– Тебе пора, пожалуй?
– Да, пора.
– Ну, что ж, иди,
И пусть тебе не будет,
Как говорят, ни пуха, ни пера!
А мы, пока ты будешь непосильный
Свой труд вершить, в борении с собой,
Для ясности вернемся в город пыльный,
Так искренне оболганный тобой.
4
Там, где речушка сонно прошивает
Давно забытый глиняный карьер,
В избушке на отлете проживает
С 30-х вдовый,
Врач-пенсионер.
Ему привольно у речных разводий,
Где плесы голубого голубей.
Он для стола
Гусей себе разводит,
А для души —
Зобатых голубей.
На топливо берет со строек стружку,
Умеет сам стирать и сам варить,
Но все мечтает завести старушку,
Чтоб было с кем зимой поговорить.
Ему иного и не надо счастья,
И даже деньги не нужны ему.
Он только иногда, по женской части,
«Знакомых» принимает на дому.
Заплатят – ладно.
Не заплатят – тоже.
Его волнует лишь один вопрос —
Чтоб новый городок, избави боже,
Его домишко ветхонький не снес.
Ему излишне волноваться вредно,
Ни радостей не зная, ни тоски,
Он хочет только одного —
Безбедно
Доковылять до гробовой доски.
Ты стар,
И все, что просится наружу,
Я придержу, чтобы порыв ослаб,
И не единым словом не нарушу
Твоей спокойной жизни, эскулап.
А ты бы в ужасе развел руками,
Когда б сегодня кто-нибудь сказал,
Что у тебя за толстыми очками
Бутылочно-зеленые глаза.
А ты бы, верно, заболел падучей,
Когда б открыть, спокойствие губя,
Что в 45-м первый смертный случай
В бессмертный символ
