скачать книгу бесплатно
Когда придёт Зазирка
Михаил Заскалько
Я не мастачка рассказывать истории, – у меня по сочинениям всю жизнь были чахоточные тройки, – но расскажу, как могу.
Всё началось, я думаю, с моего сна. А приснилось мне следующее: будто стою я на вершине горы, по грудь, провалившись в снег – не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. А вокруг только белое безмолвие… Я хочу кричать, но губы выдавливают нечленораздельное сипение. И вдруг, непонятно откуда, в трёх шагах от меня на снегу появляется…деревянный кот. Я вижу его почти человеческий взгляд и… ободряющую улыбку. Кот заскользил по снегу, описывая круги вокруг меня. И снег стал опадать. Вот уже освободились руки, стало легче дышать. Кот ускорил скольженье. Когда снег опал по щиколотку, я смогла шевелить и ногами. Кот остановился, глянул на меня смеющимися глазами и сказал: «Иди за мной». Сказав, нырнул в снежную стену, а через мгновение за ним потянулась глубокая траншея.
Михаил Заскалько
Когда придёт Зазирка
Часть первая. Варя
Глава 1
Я не мастачка рассказывать истории, – у меня по сочинениям всю жизнь были чахоточные тройки, – но расскажу, как могу.
Всё началось, я думаю, с моего сна. А приснилось мне следующее: будто стою я на вершине горы, по грудь, провалившись в снег – не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. А вокруг только белое безмолвие… Я хочу кричать, но губы выдавливают нечленораздельное сипение. И вдруг, непонятно откуда, в трёх шагах от меня на снегу появляется… деревянный кот. Я вижу его почти человеческий взгляд и… ободряющую улыбку. Кот заскользил по снегу, описывая круги вокруг меня. И снег стал опадать. Вот уже освободились руки, стало легче дышать. Кот ускорил скольженье. Когда снег опал по щиколотку, я смогла шевелить и ногами. Кот остановился, глянул на меня смеющимися глазами и сказал: «Иди за мной». Сказав, нырнул в снежную стену, а через мгновение за ним потянулась глубокая траншея.
Я пошла по ней. Снег под ногами был твёрдый, как лёд. С каждым метром траншея углублялась и, вскоре, её края возвышались далеко над моей головой. Внезапно свет померк, и я поняла, что уже иду не по траншее, а по туннелю. Впереди светлячком маячил кот. Я прибавила шагу. «Светлячок» помигал-помигал и погас. Я остановилась в растерянности. «Эй? – закричала. – Котик, ты где?» Впереди зашипело и… открылось окно. В туннеле стало светло, будто включили лампу дневного света. Я со всех ног кинулась на выход. Выскочила на ровную террасу, на которой сгрудились, точно окаменевшие животные, огромные валуны. Сверху у каждого величественно восседала снежная папаха. Кота нигде не было. И следов его. Я несколько раз, истерично, позвала, но в ответ ни звука. Мёртвая жуткая тишина…
Со всех сторон террасу окружали горы, утопающие в снегу. Меня захлестнуло отчаянье. Почему-то решила залезть на один из валунов. Но едва приблизилась, как вокруг всё пришло в движение: подул ветерок, и небо мгновенно стало затягивать чёрными тучами. Послышались непонятные всхлипывающие звуки.
Я глянула вверх и обомлела: надо мной кружила стая крупных, с ворону, летучих мышей.
«Разве они летают днём?» – почему-то спросила громко.
Издав скрипучий писк, мыши спикировали на меня. Я прижалась спиной к камню, принялась дико орать и махать руками. Мышей это не остановило: они хлестали меня по голове крыльями, вцеплялись в волосы, полосовали острыми когтями руки, шею…. Спасая глаза, я закрыла лицо руками, опустилась на корточки. Вскоре кричать уже не могла, лишь хрипела от боли и ужаса. Кровь горячими ручейками струилась по рукам, по лицу, по шее и спине. Казалось: ещё мгновенье – и я потеряю сознание.
Но… атаки прекратились, затем что-то плюхнулось рядом со мной – раз, другой, третий… Я осмелилась отнять руки и увидела у ног своих три окровавленные тушки моих обидчиков.
«Жива?» – неожиданно спросили сверху. Вздрогнула всем телом, вскинула голову: надо мной в воздухе парил… кот. Только теперь он был абсолютно живым котом и с птичьими крыльями. «Жива?» – повторил вопрос, забавно улыбаясь. Я кивнула. «Ты…»– начала и осеклась: несколько тварей пикировали на кота. Он игриво подмигнул мне, метнулся вправо, затем вверх. Минуты две с замирающим сердцем я наблюдала воздушный настоящий бой. Котик, совершая немыслимые пируэты, нападал на писклявых тварей и удачно поражал цель: окровавленные тушки градом сыпались.
«Молодец! – неожиданно для самой себя, завопила я. – Давай, котик! Мочи их!»
За моей спиной, будто газету разорвали, я обернулась и онемела: на камне стоял настоящий сказочный Змей Горыныч. Только миниатюрный, размером с гуся. Одна из голов его пронизывала меня ледяным взглядом, парализуя все мои чувства, две другие принялись обстреливать котика огненными шарами. Моя голова отяжелела и не слушалась меня, но краем глаза видела, как эффектно увёртывался котик от шаров, продолжая сбивать мышей.
Но, видно, удача решила покинуть его: огненный шар ударил в крыло и котик, пронзительно мявкнув, рухнул в снег. И опять случилась метаморфоза: на снег упал уже… деревянный коте обугленной вмятиной на боку.
Все три головы Змея по индюшачьи победно заклекотали. Я почувствовала, как сила, сковывавшая меня, исчезла. Странно, только я почему-то отпрыгнула в сторону, захватила горсть снега, быстро слепила тугой снежок. Головы Змея удивлённо уставились на меня. Замахнулась, и… три огненных шара ударили прямо в снежок. Я заорала от дикой боли в ладони…
… От собственного крика и проснулась. Сердце бешено колотилось о рёбра, ночнушка мокрущая, хоть выжимай, голова, шея и руки ныли, точно поцарапанные.
На мой крик прибежали папка, мама и сестра Зойка. Говорят, была я в каком-то шоковом состоянии: на вопросы не отвечала, только трясла головой и руками. С трудом меня напоили успокоительной настойкой, переодели. После чего я заснула, как убитая. На часах было два ночи.
Проснулась в семь утра и, как ошпаренная, слетела с кровати: простынь была в крови!
Ночью у меня начались месячные, или, как говорят мама с Зойкой, «гости пришли». Теоретически я была готова к их приходу, поэтому сразу же взяла себя в руки, успокоилась. Отметила только, что не испытываю никакой боли и, вообще, никаких неудобств, о которых меня предупреждали, а по сути, пугали.
В ванной я обнаружила невероятное, и тотчас вспомнила сон. До мельчайших подробностей. Будто только что просмотрела фильм. А невероятным было вот что: на левой ладони, где всю мою жизнь была родинка – будто горошина чёрного перца вросла в плоть – теперь красовалось рыжее пятно, размером с двухрублёвую монету. Вся площадь пятна прошита извилистыми белыми прожилками. Если внимательно присмотреться, то пятно напоминало… кошачий след. Некоторое время я тупо смотрела в ладонь, силясь понять, что сие значит. Наконец, в моей головушке родилась успокоительная мысль: родинка моя, вследствие месячных, просто расплылась, а кошачий след… это воображение, оптический обман. Как на луну смотрят, и каждый видит на ней то, что воображение подсказывает. Я, например, иногда вижу силуэт зайца, а в другой раз-петуха.
Короче, вскоре я забыла и про сон и про пятно: проснулись мои родственники, и начался суматошный день. Через два дня Зойка выходит замуж, но весь этот месяц дома было сплошное сумашедствие, словно свадьба завтра, а у них ничегошеньки не готово. Разумеется, все как всегда при деле, одна Варька только путается под ногами. А то, что постоянно звучит «Варька подай, Варька принеси….помой….постирай….погладь…», и Варька покорно исполняет, вроде как не в счёт. И то, что утром Варьке в школу, что приходит уставшая, что ещё домашние задания делать… ни ко го не волновало. Подумаешь, мелочи какие, когда у них событие мирового значения. И попробуй только рот открыть, мама с Зойкой такую истерику закатят, мало не покажется. Поэтому я молча терпела эту пытку, мысленно подгоняя дни: скорей бы! Тогда Зойка свалит к муженьку и дома чуточку поспокойнее будет. Жду – не дождусь…
В школе в этот день ничего примечательного не случилось. Всё, как обычно. Первые два урока я была жутко напряжена: дурочка, боялась, что кто-нибудь поймёт, что ко мне «гости пришли» и начнутся насмешки. Слава аллаху, обошлось!
Последней была химия, вернее, должна быть, но урока не было: химичка уехала на какую-то конференцию; нас отпустили. Домой я, естественно, не рвалась, поэтому неспеша побрела по проспекту: хоть на часок устроить себе крохотный отпуск. Больше не моги: чуть задержусь, мама обзвонит всех одноклассников, затем классной – почему её доча не пришла вовремя, если уроки давно закончились? Ещё бы не дёргаться: у них свадьба на носу, а ещё и конь не валялся, а эта поганка Варька (рабыня!) где-то прохлаждается. Типа наглая такая…
Погодка выдалась недурственная: час назад прошёл дождичек, небо ещё затянуто серой пеленой, но почему-то светло, как бывает на рассвете, когда солнце только-только выскользнуло из-за горизонта. И так же свежо. Хотелось идти и идти неспеша, думать о хорошем, мечтать о приятном: унестись бы подальше, хоть к чёрту на кулички, на недельку забыть свою дурацкую жизнь, школу, семью с предсвадебной истерикой… всё-всё-всё…. И просто расслабиться, отдохнуть по– человечески…. Ах! Мои бы желания да богу в уши…. Но, увы, увы!
На проспекте было людно. Тротуары узкие, приходилось всё время лавировать, дабы не столкнуться. Разумеется, в такой обстановке невозможно было расслабиться и предаться мечтам: этот нескончаемый поток прохожих рождал лишь раздражение. Чёрт, надо было пойти по Левашовскому, там всегда народу мало! Что уж теперь, не возвращаться же…
Дойдя до Большой Пушкарской, свернула. Здесь людно лишь вначале, у остановки, а далее можно сказать, пустынно. Только авто проносились с бешеной скоростью, разбрызгивая лужи с проезжей части. И вот тут случилось нечто, заставившее вновь вспомнить сон.
Дело было так. «Вольво» стального цвета неслась как на пожар, почему-то рядом с поребриком, хотя всё полотно дороги было свободно. Вдоль поребрика тянулась приличная лужа. Я вжалась в стенку, надеясь, что водитель сбавит скорость, и брызги не достанут меня. Размечталась: водитель и не думал сбавлять, пронёсся стрелой, и меня окатило с ног до головы грязной водой.
– Что б у тебя колёса полопались, зараза! – крикнула я в сердцах, готовая разреветься.
Колготки промокли насквозь и тотчас стали холодными, будто из жести. Я смотрела вслед машине, отряхивалась и тихо ругалась. И вдруг… автомобиль замер, у него как-то странно хрюкнул мотор и заглох. А в следующую минуту прогремели четыре оглушительных взрыва. «Вольво» тяжело плюхнулось «брюхом» на асфальт – от колёс одно название.
– Бог шельму метит! – Я удовлетворённо рассмеялась.
Вокруг машины уже собралась толпа зевак. Внезапно меня словно опять окатило ледяной водой: а что если это не случайность, а… исполнение моего желания? Ладонь неприятно заныла. Я быстро глянула и обомлела: пятно лишь на треть было рыжим, остальная часть, огненно – красная, на глазах светлела, возвращаясь к первоначальному цвету. Точно раскалённая докрасна железка остывала… Мне стало жутко страшно: это я, я сделала!.. Просто чудо, что обошлось без аварии и жертв.
Я рванула с места и, как хороший спринтер, понеслась домой. Дома, точнее, на кухне, дым коромыслом: пришли мамины подружки, тётя Маша и тётя Катя, помогать в подготовке к свадьбе, обе курящие. Плюс папка. Ну, и Зойка за компанию. Обещала, правда, после свадьбы бросить. На столе уже стояли четыре пустых бутылки из-под пива и ворох отходов от сушёной рыбы. Все были крайне возбуждены, в тысячный раз, уточняя список приглашённых.
Я поздоровалась и шмыгнула к себе. Швырнула сумку на кровать и рухнула в кресло – отдышаться. Чёрт возьми, что происходит?! Я что… как Зачарованные обрела Силу? Почему я, зачем?
В дверь постучались.
– Да? – нервно бросила: пока не успокоюсь, никого не хочу видеть, тем более, разговаривать.
– Варя, к тебе можно?
Папка принёс мне разогретый в ковшике суп и на тарелочке хлеб.
– Поешь у себя. На кухне, сама видела, что творится.
– Спасибо.
– Ты вся мокрая. Упала?
– Машина окатила.
– Так не сиди в сыром, живо переодевайся! Не хватало нам ещё соплей и кашлей для полного счастья.
– Не дождётесь, – ляпнула, по-моему, не к месту.
– Ловлю на слове, – усмехнулся в бороду папка. – Ладно, исчезаю.
Переодевшись, я лениво хлебала суп, – аппетита совершенно не было, – и силилась осознать случившееся. И как мне теперь жить? Конечно, вспомнился фильм «Зачарованные» и сразу возник вопрос: это добрый или злой Дар? Жизнь у меня такая, что довольно часто раздражаюсь и, мысленно, кое-кому желаю неприятности. Раньше я рассыпала их, осознавая, что это только слова, сказанные в сердцах. А теперь… Контролировать себя, это и так ясно. А если потеряю контроль? Не думая, как сегодня, ляпну? Эй, вы, ау! кто всучил мне этот подарочек? Отзовитесь! Может и Хранитель мне полагается? Как Лео у Фиби, Пайпер и Пейдж? Я дважды повторила зов про себя и дважды вслух. Результат нулевой.
Вышла на кухню помыть посуду.
– О! Легка на помине. Долго жить будешь, – пьяненько хохотнула тётя Катя. – Мама тут рассказала о твоём ночном кошмаре. Давай, рассказывай подробненько, счас растолкую. У меня, между прочим, 88 процентов совпадений.
Я, было, отмахнулась, но они впятером, как зануды, пристали: расскажи да расскажи. Рассказала. Тётя Катя всё время делала на листочке какие-то пометки, а после, глядя в этот листок, поведала, что сон мой светлый: всё, что плохое и ужасное надо понимать наоборот. Много белого – это, конечно же, невеста, фата и всё такое. Кот-это к семейному счастью, деревянный – значит, пик счастья будет во время деревянной свадьбы. Мыши – это дети, много мышей – много детей. Летучие – значит, рано станут самостоятельными, покинут семейное гнездо. Нападают на меня – это, значит, я буду замечательная тётя и нянька. Змей-это попытка разрушить брак сестры, но Варька, любящая сестрёнка, грудью встанет на защиту и своими руками спасёт его…
Зойка, разумеется, приняла всё за чистую монету и была в восторге. Мама её поддержала. Папка скептически усмехался, пряча усмешку в прокуренных усах. Я тоже смеялась про себя: толкование тёти Кати явно притянуто за уши. То ли пива перебрала, то ли подруге хотелось угодить. Мне, честно говоря, всё до форточки. Племяшей я, конечно, буду любить, но вечной нянькой – увольте!
Через полчаса мои сорвались и понеслись утрясать вопрос о месте проведения свадебного торжества. Уже у двери, перебивая друг друга, мама с Зойкой выдали мне добрую сотню цэу. Говорили о маленькой просьбе, а звучало как приказ. Вам ничего не напоминает? Правильно: эпизод из Золушки, когда мачеха с дочками отправляются на бал… К сожалению, меня в ближайшем будущем не ожидал бал и всё такое. И помощников не предвидится. Хотя, из любопытства, я очень их желала. Но, увы! Пятно-родинка осталось бледным и ничегошеньки не случилось. Пришлось бедной Варварушке все просьбы-приказы выполнять самой. В поте лица. Во время работы, снова и снова перебирала детали сна и происшествия на Большой Пушкарской, тщательно анализировала: может, есть ключик истины, но я его почему-то проглядела…?
Как-то незаметно подступил вечер. Я, к собственному удивлению, справилась со всеми просьбами-приказами и, в начале седьмого, вполне могла быть свободна. Но, увы! недописанный реферат по истории, да подготовка к сочинению по «Белым ночам» Достоевского. А головушка пухнет от мыслей, далёких от истории и Достоевского. Сплошные вопросы и ни одного ответика. Когда, в итоге, разболелась голова, я решила махнуть на всё рукой, плюнуть и забыть. Не думать! Всё! Сон– это… всё, что натолковала тётя Катя. Пятно… просто родинка рассосалась из-за месячных… «Вольво»… это обычная случайность. Дефектная иномарка не выдержала наших питерских дорог, вот колёса и отвалились. И я тут никаким боком. Всё, забыто! Ставим точку и резолюцию: «В архив».
Варька – Зачарованная… обхохочешься!..
Глава 2
Представление, именуемое свадьба, не понравилось мне с самого начала, ещё в загсе. Всё какое-то ненастоящее, наигранное. И улыбки, и оживление. Может потому, что я хорошо знала всех действующих лиц вне этого «спектакля»? И какими они будут завтра. Нет, лично я лучше никогда не выйду замуж, чем «играть» в подобной показухе.
А в кафе, где проходило торжество, вообще началась форменная обжираловка и пьяный трёп, громко именуемый «тостами». Я с великим трудом выдержала первых полчаса, затем, воспользовавшись суетой с началом танцев, по-английски слиняла. Уходя, умудрилась прихватить три куска торта: должна я, чёрт возьми, компенсировать нервную незаслуженную встряску – меня, буквально, тошнило от этой «свадьбы».
Вечер выдался тёплый и тихий. Редкий в этом апреле. Улочка, по которой я шла в сторону Большого проспекта, была почти безлюдна. Я шла неторопясь, ела торт и отдыхала душой. За спиной что-то зашуршало и я, инстинктивно отпрянув, резко обернулась: в двух шагах сидел кот и жалобно смотрел на меня. Полосатый, как зебра, худющий и ужасно грязный, рваное ухо, свежий шрам на мордочке. Обычный подвальный кот.
– Будешь? – Я протянула ещё приличный кусок торта.
Кот судорожно сглотнул, сделал робкий шажок. Я опустилась на корточки, дотянулась до валявшейся поодаль пустой пачке из-под сигарет, и положила на неё кусок торта.
– Кушай.
Кот не заставил себя ждать и принялся, жадно, есть. Я, невольно, потянулась и погладила его замызганную спинку. Кот уркнул, перестал, есть, глянул на меня так, словно спрашивал: может, ты возьмёшь меня к себе?
– Нет, – сказала, поднимаясь. – Не могу, извини. У меня дома на дух не выносят живность. Выгонят вместе с тобой. Так что прощай.
Кот вздохнул и вернулся к еде. А я продолжила свой путь. Не знаю почему, но, отойдя шагов десять, я оглянулась: кот шёл за мной.
– Зря топаешь. Я русским языком тебе сказала: не могу взять тебя.
Кот внимательно слушал, сверля меня разномастными глазами: один жёлтый, другой изумрудный.
– Уяснил? Не ходи за мной, пожалуйста, без тебя мне тошно, – Я пошла, поглядывая через плечо: кот остался сидеть, провожая меня взглядом.
Я поравнялась со стоящим у тротуара красным «Москвичом», в приоткрытое окно вылетали звуки работающего радио:
– На студийных часах 20,45. О погоде на выходные нам расскажет…
Кто расскажет, я так и не узнала, потому что в голове у меня что-то громко звенькнуло, затем, будто стекло шмякнули об асфальт и звон, казалось, заполнил эхом каждую клеточку моего тела. Следом подступила тошнота и головокружение: перед глазами всё поплыло, закружилось. Мне показалось, что сейчас грохнусь – раскинула руки, сохраняя равновесие. Хоровод перед глазами исчез, вернее всё замерло, как стоп-кадр. Какая-то тень медленно наплывала на «картинку», подобно гусенице, методично обгрызала её. Вскоре я уже ничего не видела: сплошной мрак. А потом впереди, далеко – далеко, возникла светящаяся точка. Она двигалась навстречу мне, словно машина с включёнными фарами. Странно: по мере их приближения, меня покидали силы: я видела, смутно, свои ноги, руки, но абсолютно не ощущала их. Только зуд в том месте, где должна быть левая ладонь. «Фары» стремительно приближались и, вскоре, заполнили всё видимое пространство.
«Я, должно быть, траванулась на этой чёртовой свадьбе»– слабо шелохнулось у меня в голове. Звон исчез и тотчас ему на смену в мои уши ударил хаос звуков: голоса людей, кошачье мяуканье, хлопанье крыльев, воронье карканье и… знакомый, по сну, писк летучих мышей. А перед глазами замелькали неразличимые картинки, словно видеоплёнку включили на ускоренную перемотку.
«Я умираю?!»
Внезапно мельканье кадров прекратилось, в голове что-то щёлкнуло, и свет погас, затухая, уплывали все звуки. Воцарилась могильная тишина. И полный мрак. Единственно, что слышала и ощущала, это жгучая, как ожог, боль в ладони…
… Это длилось целую вечность. Затем, неожиданно, тишину рванул сдвоенный крик кота и воронье карканье, неведомая сила сгребла меня – я даже вскрикнуть не успела-скомкала, точно снежок, и швырнула. «А-а-а!» – запоздало завопила я, и… словно проснулась от кошмарного сна: стояла всё там же, у красного автомобиля; диктор радио напомнил, что сейчас 21 час.
Невероятно! Получается, что я стоя «проспала»15 минут?! Головокружение и тошнота пропали, впрочем, как и приставучий кот. Голова удивительно свежа и ясна. Глянула на ладонь и, невольно, вскрикнула: пятно было сочно-розового цвета, и не просто пятно, а настоящий кошачий след. Как если бы кот ступил испачканной в розовой краске лапой. Плюнула на ладонь, энергично потёрла другой. След остался прежним, более того, издевательски заблестел, как лакированный.
«Что всё это значит?» – хотелось закричать, но я лишь растерянно огляделась по сторонам: всё на своих местах, ничего не изменилось.
Дунул ветерок, и меня обдало ознобом. Оказалось, что у меня всё нижнее бельё мокрое от пота. Не хватало, для полного счастья, простудиться! Быстро перешла улицу и, почти бегом, заспешила домой.
Дома, первым делом, наполнила ванну горячей водой, плеснула шампуни и, раздевшись, погрузилась, предвкушая долгое блаженство. Когда ещё представится такая возможность: когда все дома, только и слышу – Варька, поди, сюда! Варька, подай! Варька, зараза, вынеси мусор! Варька… Варька… Не до купаний с блаженством: скоренько сполоснёшься, либо наспех только голову помоешь – и ладно…
Я целую вечность не чувствовала себя так хорошо!
Напевая, простирнула бельишко, затем сделала гренки, вскипятила молоко. Зойкина свадьба, эта коллективная пьянка (реалити-шоу!), в эти минуты показалась мне мелкой досадой, а происшедшее на улице давним сном. Жизнь хороша, и жить хорошо!
В дверь настойчиво зазвонили. Нехотя подошла, борясь с дилеммой: обнаруживать себя или нет? Когда звон стал бить по нервам, едва сдерживая злость, спросила:
– Кто?
– Варенька, это я, тётя Паша, с третьего этажа. Сахарку не одолжишь, хоть стаканчик?
«Опять эта, попрошайка, сколько можно!?» Очень не хотелось открывать, но ведь завтра наплачется маме, а та закатит кипеж, что её единственную подругу обижают и всё такое. Подруга – собутыльница, святой человек, обидеть не моги…
Скрепя сердцем, открыла. Едва дверь образовала щель, в неё… прошмыгнул полосатый кот. Больше на площадке никого не было. Захлопнула дверь, повернулась: кот сидел у тумбочки с обувью и яростно скрёб лапой за ухом. Я просто опешила от такой наглости, и совершенно не знала, что предпринять. И тут… кот заговорил:
– Извини, блохи, паскуды, совсем заели. Да не хлопай ты так глазёнками, я не глюк.
– Но… ты…
– Говорю? Ерунда, привыкай. Ещё не такое увидишь и услышишь.
– Увижу…
– И увидишь и услышишь, и ручками потрогаешь. Всё, Варенька, теперь у тебя будет другая жизнь. Шумная, бурная и интересная. Как в сказке. Сейчас я плотненько поем… Ты, надеюсь, накормишь гостя?
– Гостя… – Я начинала приходить в себя: это не глюк, не сон, это… чёрт знает что… – Колбасу будешь?
– Давай, что не жалко. Я за весь день кроме твоего бисквита какую-то гадость куснул на помойке. Молочка бы, а?
Налила в миску молока, поставила на пол. Кот принялся звучно лакать, шерсть ходила волнами, замызганный хвост нервно вздрагивал.
Я присела на стул.
– Может… тебя, и помыть, и на мягкую постельку положить?
Кот поперхнулся, утробно уркнул:
– Нет времени. Ты не рассиживайся, а собирайся. Нам к рассвету нужно быть… у чёрта на куличках.
