скачать книгу бесплатно
Скрываясь от гуронов
Нина Запольская
Серж Запольский
Достояние Англии #4
Для поклонников вестерна – книга «про охотников и индейцев», написанная по дневниковым записям путешественников ХVIII века и на современном материале. Четыре отважных джентльмена вновь отправляются на розыски сокровищ Диего де Альмагро. Теперь шхуна «Архистар» держит курс в Гудзонов залив. Осенью в канадской тайге красиво, но безмерно опасно. Героев преследуют индейцы, а на обратном пути давняя, но незабытая любовь подвергает капитана Линча смертельной угрозе. Потом жестокий шторм уносит шхуну в Саргассово море.
Нина Запольская, Серж Запольский
Скрываясь от гуронов
Глава 1. Дэниз с Тортуги
В июне 1747 года капитан Дэниэл Линч ввалился в лондонскую мастерскую своего друга Томаса Чиппендейла с большим свёртком в руках.
– Куда это можно поставить? – громко спросил он.
Не дожидаясь ответа, капитан аккуратно пристроил свёрток на пол у себя в ногах и схватил Томаса в объятия.
– Э-э, да ты ещё больше располнел, дружище, – сказал капитан другу, после того, как они обнялись.
– Да у меня работа такая, ты же знаешь… Сидячая, – ответил Томас. – Чем больше сидишь, тем больше зарабатываешь. Гулять некогда.
Какое-то время друзья смотрели в глаза друг друга, потом Томас погладил капитана по плечам и сказал любовно:
– Зато ты всё такой же… Загорелый и жилистый чертяка.
Словно сконфузившись от этого выражения чувств, Томас покосился на свёрток и спросил с деланным интересом:
– А что ты привёз на этот раз?
– Это, брат… – сказал капитан и многозначительно замолчал.
Потом он таинственно прищурился, снял с головы треуголку, нацепил её на гвоздь в стене, пригладил свои и без того гладкие, выгоревшие на солнце светлые волосы и добавил шёпотом:
– Это, брат, сюрприз!.. Для тебя!
Отстегнув саблю, он отдал её Томасу и стал осматриваться по сторонам. Скоро капитан уже стремительно двигался по мастерской, с интересом оглядывая стоящие и лежащие в ней предметы, трогал их и тут же переходил к другим. Томас счастливо улыбался, ему казалось, что капитан заполнил собой всю мастерскую, находясь одновременно во всех её местах, во всех потаённых уголках, где они только в ней были, и даже там, где никаких уголков никогда не было.
– Ну, как твоя работа?.. Что нового сделал? – рокотал капитан.
– Да, есть новые вещи, – ответил Томас безжизненным голосом.
Капитан настороженно хмыкнул.
– Ты обедал? – спросил он неожиданно, остановился и пристально вгляделся в друга.
– Нет, конечно, я ждал тебя, – неясно улыбнувшись, ответил тот.
Капитан опустил глаза, потом опять цепко взглянул на Томаса и спросил:
– Да что с тобой, дружище?.. Ты словно не рад мне?
– Ну, что ты, – словно через силу сказал Томас. – Конечно, я рад тебе ужасно.
– Та-ак, – сказал капитан и, побарабанив пальцами по большому рубанку, лежащему перед ним на верстаке в горе стружек, приказал: – Рассказывай!.. Немедленно!
С этими словами он взял стул и сел на него верхом напротив Томаса, широко раздвинув колени и увесисто положив руки на спинку стула. Томас сделал шаг в сторону, как будто хотел убежать из комнаты, и тут же начал говорить, без всякого вступления, словно выплёскивая из себя наболевшее:
– Ах, Дэн, у меня такое чувство, что я бьюсь в закрытые двери. Я бьюсь в них и бьюсь, и этому нет конца и края… Конца и края – нет, и денег – тоже нет. Причём, как мастер, я становлюсь всё лучше, и мастерство моё растёт. Я создаю красивые вещи, но их никто не видит… Я кручусь, словно собака за своим хвостом – и не могу его поймать… Еле-еле продав какой-нибудь предмет, причём предмет достойный, за совсем небольшие деньги, я, окрылённый, начинаю работать над новой вещью, которая получается ещё лучше старой – и опять не могу её продать… Моя работа стоит, пылиться в мастерской, а меня самого охватывает отчаяние!
Томас на мгновенье замолчал, опустил низко голову и продолжил уже глухим голосом:
– Я всё время говорю себе… Надо ещё чуть-чуть потерпеть. Вот закончу этот стул, вот разработаю этот буфет – и у меня всё наладится, появится много работы, много заказчиков, а главное – появятся деньги на новые проекты. Но время идёт, а лучше не становится. В моей голове рождаются великолепные вещи! Но у меня нет денег, чтобы их сделать. И всё, что я зарабатываю, съедает аренда… Ты же знаешь, как она в Лондоне высока?
Томас отвернулся, подошёл к буфету и, опершись в него двумя руками, заговорил опять:
– Я иногда думаю, что бог помогает не тем, кто много работает, а тем, у кого есть здание в собственности. Потому, что его можно сдать в аренду. А я даже не могу дать объявление в газете – это тоже стоит денег! А мебель покупают у тех, кто на виду. И никто даже не подозревает, что за чудо стоит у меня в мастерской!.. А мне уже двадцать девять лет!
Начал говорить Томас почти спокойно и отстранённо, а закончил в каком-то холодном исступлении и даже слегка задыхаясь. Впрочем, он тут же замолчал, потом опять повернулся – лицо его было бледно и мокро от слёз. Капитан, не отрываясь, смотрел на него: Томас стоял молча, потом лицо его стало подёргиваться, и он опять отвернулся.
– Я иногда думаю, что я просто бездарность, – едва слышно прошептал он. – Я так устал от всего этого… Жить дальше не хочется… Хочется лечь и умереть.
Всё время, пока он говорил, озноб волнами проходил у капитана по спине от этого горячечного, бессвязного шёпота.
Он встал и подошёл к Томасу. Сказал резко:
– Ты не бездарность. Просто ты не из тех людей, которым в жизни даётся всё само.
Капитан развернул Томаса к себе, пронзительно, испытующе посмотрел ему в глаза, полные слёз, и продолжил:
– Ты замечал?.. Есть люди, которые лежат себе на диване, а к ним приходят и предлагают деньги? Причём им даже вставать не надо – а надо просто взять эти деньги. А мы с тобой не из таковских… Мы бьёмся за каждую монету, причём бьёмся отчаянно, со всем пылом! Конечно, сил и пыла остаётся всё меньше… Тут главное, чтобы не пропала вера в себя. Понимаешь?
Он крепко сжал плечи Томаса, только что не тряхнув его в подтверждение своих слов. Сказал:
– И не смей говорить себе, что ты бездарность! Просто ты живёшь в такое время, когда простым людям твоя мебель не по карману… А богачи про тебя не знают. Но подожди! Мы с тобой что-нибудь придумаем!
В горле капитана что-то болезненно сжалось. Он запнулся, кашлянул и, уже отпуская Томаса, азартно воскликнул:
– Но ты посмотри, что я привёз тебе из Китая!
Он бросился к дверям за своим свёртком и, присев перед ним на корточки, стал распаковывать его из парусины. Томас подошёл ближе. В свёртке был совсем простой стул, который капитан поставил посреди мастерской. Напротив стула он усадил Томаса и сказал:
– Это хорошо, что ты ещё не обедал. Смотри вот сюда, на спинку стула, на это украшение из перламутра.
Капитан вынул из кармана жюстокора небольшой футляр красного дерева и добавил таинственно, замирающим голосом:
– Но только смотри пристально.
Достав из футляра коричневую палочку, капитан зажёг её от свечи и положил на сдёрнутое со стола пустое блюдце. Блюдце он поставил на китайский стул и отошёл. По комнате пополз душный приторный дым. Томас пристально, как ему было сказано, стал смотреть на пейзажную вставку на спинке стула: на луну из перламутра, на полуголые осенние ивы вокруг замёрзшего водоёма… Потом глаза у него вдруг закрылись, и он произнёс в тишине:
– Она поёт о луне. И колокольчики… Так нежно звенят.
Томас открыл глаза: зрачки его зияли двумя чёрными точками. Капитан заговорил тихо, словно о чём-то своём, очень личном, такая безмерная тоска вдруг разлилась в его голосе:
– Она поёт о том, что её любовь сильна и прекрасна, как свет осенней луны, которая освещает замёрзший пруд… И ей хочется бежать к любимому на тот берег… Но она боится испугать его, ведь любовь в его сердце хрупка, как этот первый лёд… Это очень старинные стихи.
– Я так и слышал, – прошептал Томас. – Что это сейчас было?
Капитан в задумчивости стал тереть лицо.
– Это, брат? – переспросил он со вздохом. – Да я и сам не знаю! Похоже, что лама, который дал мне это, тоже не знает… По крайней мере, он ничего мне так и не объяснил толком, только напустил туману.
Капитан подошёл к китайскому стулу. Сказал:
– Подожди, Том, я погашу палочку. Потом ещё послушаешь без меня. Вот сюда положишь, зажжёшь и послушаешь.
Он быстро загасил дымящуюся палочку пальцами.
– А теперь давай проветрим комнату, – произнёс он уже совсем другим, обычным своим голосом. – Дым всё равно уже не действует… И пообедаем. Что-то я проголодался.
Томас сидел, потрясённо уставившись на китайский стул. Он ничего не спрашивал у Дэниэла, по опыту зная, что проси – не проси, тот всё равно ничего не скажет, пока сам не захочет.
Капитан произнёс:
– Я тебе расскажу потом, обязательно… Ладно? Только не сейчас. Мне ещё очень худо. Ты только напомни мне. Скажи: «Уцайлотяньское сокровище».
– Как, Дэн? – воскликнул Томас. – Опять сокровище?
Что-то бессильное и недоконченное быстро промелькнуло в лице капитана, и тут же пропало, словно он хотел улыбнуться, но у него не получилось.
– Да, дружище… Это злой рок какой-то, – произнёс капитан и глубоко вздохнул. – Ведь живёт же кто-то на свете без всяких сокровищ. Просто живёт… А тут – то «русское сокровище», то теперь вот – это. «У цай лотянь» – по-китайски название пятицветного перламутра. Да вот он, на стуле. Луна, видишь?
Томас опять посмотрел на стул, потом поднял с пола ткань и быстро накинул на спинку стула.
К обеду всё было готово, надо было только подогреть. Во время еды друзья мало разговаривали, а потом, уже встав из-за стола, капитан спросил небрежно:
– У тебя на антресоли за пологом постель… Ты опять ночуешь в мастерской?
Томас улыбнулся одними губами, произнёс жалко:
– Ты ведь ещё не знаешь… От меня ушла Мэри. И забрала с собой дочку.
– Так, – протянул капитан севшим голосом. – Почему?.. Что она сказала?
Круглое лицо Томаса исказилось. В глазах его капитан прочитал ужас одиночества, и этот ужас словно стал заполнять тишину мастерской. Где-то на улице пронзительно и визгливо закричала женщина, наверное, обиженная торговка.
– Так что она сказала? – уже настойчивее спросил капитан, стараясь побороть в себе острую неловкость.
– Она сказала, что ей надоела моя бедность, – ответил Томас, потом вскричал: – Она сказала, что ей надоели мои вечные проекты!.. Она сказала, что наш брак всё равно недействителен, потому что нас, протестанта и католичку, венчал католический священник!
Он остановился: возмущение выплеснулось из него, и ярость утихла.
– Она вернётся. Вот посмотришь, она вернётся, – с убеждением произнёс капитан и вставал.
Томас с надеждой посмотрел на него, но тут же сник.
– Нет, не вернётся, – прошептал он. – Она со своим новым мужем уехала в Ирландию.
Капитан опять сел. Какое-то время они молчали. За окнами звонко прозвучали подковы и раздалось дребезжание колёс, потом ещё и ещё раз. Капитан сидел за столом, уперев подбородок в кисти рук, вложенные одна в другую. Потом он поднял голову и, не расцепляя рук, сказал:
– Я знаю, чем тебе надо заняться… Тебе надо писать книгу.
– Мне?.. Писать? – переспросил Томас удивлённо.
– Да, не пугайся, – Капитан сощурился. – Тебе надо писать не роман и не памфлет, а руководство.
– Руководство? – опять переспросил Томас.
– Да, руководство, – подтвердил капитан, для верности качнув головой. – Или, как там это у вас, у мебельщиков, называется?
Он защёлкал пальцами, вспоминая, и, наконец, выговорил:
– Альбом эскизов мебели – вот как!
– Но таких альбомов выходит множество! – заспорил Томас. – Я сам пользуюсь двумя.
– Ну, так и что же? – спросил капитан. – А твой будет самый полный, самый хорошо иллюстрированный… И у тебя ведь самого есть собственные разработки?
– Да, есть, я спроектировал несколько новых мебельных предметов.
– Ну, вот видишь? Неужели тебе нечего будет сказать своим читателям?
– Да, конечно!.. Материалов масса! – вскричал Томас, уже воодушевляясь. – Ты даже себе не представляешь, как их много!..
Он забегал по мастерской, стискивая руки и бормоча под нос:
– Тут и рокайльные мотивы, и готические… Прелесть!.. Чудо!.. А ещё французское направление и испанское. А китайская тема?.. Боже мой!
Томас остановился, посмотрел на китайский стул и, подлетев к нему, сорвал с него покров.
– Я начну рисовать иллюстрации с этого стула! – очень уверенно провозгласил он.
– Начни, – поспешил согласиться капитан. – Сними с него лекала, сделай кальку с перламутровой вставки.
Тут он замолчал и уставился невидящими глазами в пространство, а переступив несколько раз задумчиво с пяток на носки, добавил:
– А потом отдай всё мне. Ты понимаешь?.. И никому про этот стул не рассказывай, а уж, тем более, не пиши. Про всё пиши, а про этот стул – нет.
