Иллюзия реальности

Сергей вышел, а профессор бросился в другую комнату, заявив, что ему необходимо собрать Матильду в дорогу.

– Она поедет со мной.

Герман не возражал. Ему было, в сущности, плевать на кошку. Он кивнул и поднявшись с дивана подошёл к окну. Вглядываясь в лес вдалеке, он размышлял о том, как ему отвадить Командоса от проекта, и при всём этом сохранить с ним деловые отношения. Ведь услуги Командоса могли ему ещё раз пригодиться.

Профессор вернулся в гостиную с небольшой сумкой для переноски животных, в которую сложил миски и пакетики с кормом. Посадив туда же кошку, он сообщил о готовности ехать. Сергей вернулся в дом и взял чемоданы профессора.

– Хорошо, профессор, показывайте дорогу до вашего надёжного места!

Трое мужчин сели в машину и кадиллак тронулся с места. Он помчался к шоссе подпрыгивая на кочках и проваливаясь в ямы, забрызгивая кузов грязью, не смотря на хорошие амортизаторы моделей эскалейд.

Солнце в безоблачном небе подсвечивало по-осеннему яркую листву жёлтых и красных деревьев лесопосадки. Кажется, наступил первый день так называемого «бабьего лета». Воздух прогревался теплея с каждым часом. Внедорожник выбрался на шоссе и помчался по направлению к городу.

Герман досадовал, что взял машину Командоса. На ней наверняка стоял радио маячок, по которому их легко отследят. Но делать было нечего. Оставалась надежда, что профессор ошибается и Командос всё-таки не заинтересовался их сделкой, взяв в его доме бумаги, не относящиеся к данному изобретению и по тому, не получив настоящие сведения о проекте «Матильда».

Профессор тем временем решил начать вводить Германа в курс относительно проекта. Он посматривал некоторое время на водителя, но убедившись, что тот занят дорогой и не слушает их с Германом разговора, начал свой рассказ издалека.

– Герман. Вы наверняка уже знаете о моих разногласиях с коллегами по РАН, и о моём взгляде на мир, человечество, его развитие и новый виток эволюции?

Герман согласно покивал.

– Так вот, я уже с юношеских лет увлечён идеей сделать мир лучше. А для этого мне в первую очередь было необходимо стать лучше самому! Долгие годы я изучал духовные и эзотерические литературу и практики, исследовал религии, научные труды, мемуары и трактаты тех, кто хоть как-то был причастен к теме развития человеческого потенциала. Тысячи книг, статей, научных изданий и интервью с так называемыми «просветлёнными»!

Герман снова кивнул, припоминая на полу гостиной в усадьбе целые горы книг, журналов и газетных вырезок. Он внимательно посмотрел на профессора. Тот продолжал.

– Я не просто всё это изучал! Я применил на практике как самые научно обоснованные теории, так и невероятно фантастичные, описанные в мифах и легендах, преданиях и древних трактатах, историях о мистических магах и йогах, свидетельства о левитации, пирокинезе, телепатии и загробном мире! Всё-всё, понимаете?

«Это вполне могло свести вас с ума!» – подумал иронично Герман, продолжая кивать в ответ.

– Тогда, к тридцати семи годам у меня на руках была первая в мире научно обоснованная теория о возможности напрямую влиять на развитие осознанности в человеке. Воздействовать на его мозг, перестраивать его гены, пробуждать в нём природу самого Высшего Порядка!

Я вижу в вашем взгляде скепсис, молодой человек. И точно такое же недоверие и скепсис я обнаружил в глазах моих коллег по науке! Они обозвали мои изыскания громкими заявлениями, претендующими на сборник научной фантастики! Представляете? Не потрудившись хотя бы проверить мои теории, провести эксперименты, выявить на практике так уж ли безумны и радикальны мои изыскания!

– Тогда вы решили покинуть научное сообщество и уединиться в приобретённой вами усадьбе? Вдали от людей, вдали от бывших коллег, так не справедливо высмеявших вас? Чтобы продолжить ваши исследования самостоятельно?

– Да, Герман! Именно это я и сделал! Я двадцать лет положил на то, чтобы провести научный эксперимент в строго контролируемых лабораторных условиях и создал тот самый проект, способный активировать человеческий потенциал на максимум! Потенциал любого человека! За считанные часы! Вы понимаете?

– Если честно, не совсем. О каком потенциале идёт речь? Летать по воздуху без крыльев? Читать мысли? Проходить сквозь стены? Сверхспособности вы имеете ввиду? – Герман едва сдерживал улыбку разочарования, представляя, как это всё понравилось бы Командосу, фанату комиксов и фантастических боевиков.

– Сергей, сверните пожалуйста у того знака, – попросил профессор, коснувшись плеча водителя и указав рукой куда-то влево.

Машина тут же свернула с шоссе на старую разбитую асфальтовую дорогу, которая затем быстро сменилась грунтовкой. Вскоре вдали показались какие-то серые строения. Должно быть это были корпуса какого-нибудь НИИ советской эпохи, заброшенные в девяностые годы из-за прекращения финансирования.

– Я вам вот что скажу, Герман. Сейчас не важно, понимаете вы или нет. И даже не важно верите ли вы мне! Моим первым успехом был опыт, который я поставил и провёл в тех самых лабораторно контролируемых условиях… На своей кошке!

Герман бросил недоуменный взгляд сперва на переноску, где сидела Матильда, а затем на профессора.

– Нет-нет! Не удивляйтесь и не спешите с выводами молодой человек! Как вам известно, я работал один и всё держал в строгой секретности. Так как у меня не было ассистента, первые опыты я ставил на Матильде. И они дали невероятные результаты! Несмотря на то, что мозг кошки устроен гораздо примитивнее человеческого, я получил первое научно обоснованное доказательство, что мой проект работает! Эта была победа! Но она не была ещё окончательной.

Я начал расширять функции программы ориентируясь на человеческий мозг. Собственный мозг! Но тут выяснилось, что ассистент мне необходим. Я очень торопился. Так в моей лаборатории появился Коля Соболев. Этот парень был исполнительный и не задавал лишних вопросов. Я относился к нему с теплом, так как у меня не было собственного сына. Это-то вероятно и было главной моей ошибкой! Я потерял бдительность, перестал быть осторожным! А Николай, узнав над чем я тружусь, решил почему-то, что он и станет первым, кто испытает мой проект. Когда я открыл ему, что разрабатывал программу под себя, его это сильно задело. Он решил будто я посчитал его недостойным этой чести. Хотя, так оно и было. Он был не готов…

С этими словами профессор расстегнул молнию на переноске и кошка высунув голову наружу уставилась Герману прямо в глаза.

– Посмотрите, Герман! Вы видите какой невероятно осмысленный взгляд у этого животного?

– Да. Да, профессор, я вижу что… – Герман отвлёкся на сообщение полученное только что на смартфон. Оно было от Оксаны.

«Заканчивай свои дела и живо домой! У меня есть для тебя сюрприз!»

Сообщение было не совсем в духе Оксаны и Герману тут же пришли на ум опасения профессора на счёт прослушки у него дома. «А что, если Командос решил идти ва-банк и взял в заложники его жену? Разве такое может быть правдой? Да нет, Оксана подала бы тайный знак, написала бы кодовое слово, в случае опасности!»

Герман оторвался от экрана смартфона и посмотрел на замолчавшего профессора. Оказалось тот беззастенчиво читал его сообщение! Внезапно профессор коснулся устройства, которое Герман принял за гарнитуру и произнёс какое-то иностранное слово, которого Герман не разобрал. Профессор улыбнулся ему и хотел было что-то сказать, но в эту секунду Герман почувствовал легкое головокружение и тошноту, какие бывают от ощущения надвигающейся беды. Живот его скрутило, а время будто бы замедлилось и растянулось.

Сперва он услышал легкий звон и увидел, как голова профессора откинулась на подголовник, а затем Герману в лицо брызнула кровь. Он шарахнулся в сторону и прислонившись спиной к двери закричал, не слыша собственного голоса:

– Сергей! Газу!

Машина тут же рванулась вперёд, завибрировала, послышался снова едва уловимый слухом звон. Герман бросил затравленный взгляд на Сергея, через зеркало и, к своему большему ужасу, обнаружил голову водителя откинутую точно так же на подголовник и его лицо, залитое кровью. А внедорожник между тем несся вперед на сбавляя скорости, так как нога водителя была по-прежнему на педали газа.

«Снайпер!» – резко вырвалась вперёд остальных отчаянная мысль в голове бизнесмена. Он схватил ремень безопасности, вытянул его на максимальную длину и обернув его вокруг своего корпуса нырнул с ним на пол машины. В ту же секунду кадиллак налетел на какое-то препятствие на полном ходу. Германа подбросило вверх, ударило о потолок автомобиля, затем о спинку водительского кресла и бросило затем на пассажирское кресло.

Спустя лишь несколько долгих секунд, Герман пришёл в себя, отмечая отсутствие переломов и серьезных ранений. Только пальцы рук были порезаны в нескольких местах, когда он приземлился ладонями на осколки стекла на полу. Пребывая в шоковом состоянии он не ощущал боли.

«Командос!» – взорвалась в сознании очередная мысль. Герман действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, дёрнул ручку задней двери, открыл её и вывалился мешком на жесткую щебёнку обочины. Он поспешно сполз змеёй в кювет и быстро оглянулся. Адреналин в его крови помог в считанные секунды оценить обстановку.

«Внедорожник налетел на металлическое ограждение. Водитель застрелен. Профессор тоже. Стреляли с правой стороны машины. Значит снайперу понадобится некоторое время, чтобы сменить диспозицию». В том, что охотились именно на него – Герман не сомневался. «Прямо передо мной широкая полоса репейника. За ней начинается кукурузное поле и это уже похоже на удачу!»

В миг собравшись с духом Герман рванул что есть сил через заросли репейника к кукурузному полю. То ли в результате столкновения машины с отбойником, толи от падения на щебёнку Герман подвернул ногу и теперь она давала о себе знать, отдаваясь жуткой болью в районе щиколотки. Многочисленные ссадины и ушибы так же давали о себе знать, но блокируя сознанием боль, он продрался наконец сквозь сорняк и бросился бежать через поле.

Сначала Герман бежал прямо, но быстро сообразив, что так стрелок его быстро вычислит, стал бежать зигзагами, то и дело произвольно меняя направление. Кажется, он видел этот приём в каком-то американском фильме про апокалипсис в доколумбовой Америке, но не думал об этом, а действовал по-прежнему инстинктивно, выуживая из памяти любую информацию, которая могла бы повысить его шансы на спасение.

Пробежав уже достаточно большое расстояние, он уловил позади себя шорохи и оглядываясь на бегу стал высматривать преследователей. Казалось, они были совсем близко, однако Герман никого не видел. Тогда он резко остановился и присел. Через несколько секунд среди кукурузных стеблей показались жёлтые глаза, затем чёрная мохнатая голова с острыми ушами. Его преследовала кошка.

Герман шикнул на неё, и кошка остановилась в паре метров, щурясь и глядя мужчине в глаза. Тут же неподалёку от них затрещали кукурузные стебли, срезанные очередной пулей. Герман вскочил и снова бросился бежать что есть силы. Кукурузные листья резали ему лицо и руки, тяжелые початки били по голове плечам и спине. А Герман всё бежал, лишь на секунду задумавшись о том, почему в это время кукурузное поле ещё не убрано? Но именно это недоразумение и спасало его теперь! И он бежал, всё дальше, вперёд, гонимый животным страхом.

Наконец силы стали покидать его. Адреналин схлынул. В правом боку закололо и многочисленные ранения давали знать о себе всё настойчивее. Да ещё навалилась невесть откуда возникшая почти тропическая духота. Герман перешёл на шаг, а вскоре и вовсе остановился. Выстрелов больше не было слышно. Кошка профессора снова нагнала его.

«Кажется оторвались!» – начал работу его рациональный ум. «Нужно определить своё местонахождение и вызвать помощь». Всё, ещё тяжело дыша он пошарил по карманам брюк, пиджака, но телефон не обнаружил. Вероятно, он выронил его в машине. Не важно! Раз он не может определить своё местоположение и вызвать помощь, значит он продолжит идти вперёд и рано или поздно выйдет к какому-нибудь селению, к лесу или на дорогу. Конечно, его преследователи могли поехать вокруг кукурузного поля и поджидать его там, на противоположной стороне. Но они так же могли поджидать его с любой стороны! Об этом Герман сейчас не хотел думать. Нужно было выбрать направление и куда-нибудь уже идти.

Герман подхватил Матильду на руки зашагал дальше. Он то и дело останавливался и прислушивался. Кошка была на удивление спокойна и Герман поглаживая её сам стал понемногу успокаиваться. А так как он привык продумывать всё на несколько шагов вперёд, то принялся анализировать всё происшедшее с ним и строить планы как ему выпутаться из сложившейся ситуации.

Его размышления прервал внезапно возникший впереди просвет в стене из кукурузных стеблей. Он остановился и вслушался. Затем тихо, стараясь не задевать растения вокруг себя он приблизился к краю поля и осторожно выглянул из зарослей. Казалось, никого в округе не было. Впереди простирались овражистые луга, похожие на те, что Герман видел возле усадьбы профессора. Приблизительно в километре от него был холм, взобравшись на который Герман мог бы хоть как-то определиться с своим местоположением или хотя бы дальнейшим направлением. Постояв ещё немного, он набрался смелости и прихрамывая, быстро на сколько мог направился от поля к холму.

Глава 4. Реальная нереальность

Солнце давно перевалило за полдень. Часы на руке Германа показывали половину четвёртого. Небо по-прежнему было безоблачным. Герман снял пиджак, развязал и сунул в карман пиджака галстук, затем закинул его на плечо и продолжил путь, изнывая от духоты и жажды. Он надеялся встретить по пути хоть какой-то источник воды, хотя бы лужу! Но ничего не было, кругом только трава, которую Герман тоже не узнавал.

Наконец достигнув подножия холма, измученный жаждой и усталостью он повалился на траву и лежал так некоторое время тяжело дыша. Однако лучше ему не стало, и жажда не оставила. Поэтому собрав оставшиеся силы он полез на холм, цепляясь одной рукой за траву, а другой прижимая к себе кошку. Достигнув вершины Герман осмотрелся. По другую сторону холма оказалась долина, засеянная наполовину пшеницей или какой-нибудь другой культурой. Примерно посередине полей стояли какие-то деревянные строения похожие на амбары. Среди них встречались низкие раскидистые деревья.

А ещё он приметил водонапорную башню, от чего невольно сглотнул липкую слюну и облизал растрескавшиеся от жажды губы. Ощутив на них вкус запёкшейся крови, ему стало дурно от мысли, что это могла быть не его кровь! Он живо вспомнил как были застрелены на его глазах профессор и водитель Сергей. Эти воспоминания быстро привели его в чувство и заставили, опасливо озираясь спуститься с холма и направиться к строениям.

Герман рассчитывал встретить там людей, ну на худой конец сторожа этих странных строений и позвать на помощь, позвонить, связаться с нужными людьми, которые бы увезли его отсюда! А что в этих строениях, собственно, было странного? Герман пока не понимал, но они ему казались смутно знакомыми. Едва волоча ноги, он спустился с холма и двинул по пыльной дороге пролегающей среди поля пшеницы. Солнце всё ближе склонялось к горизонту и теперь светило ему прямо в глаза. Герман щурился, пытаясь разглядеть серые строения.

Наконец он поравнялся с деревянным щитом, обгоревшем на солнце, на котором облупившейся оранжевой краской было написано какое-то название на английском. Он не смог разобрать надпись и двинул дальше, предполагая, что это какой-нибудь заброшенный парк развлечений или пионерлагерь. Пройдя еще с десяток шагов, у него возникло новое предположение. «Кажется здесь снимают кино!» – подумал он. Ведь эти домики поразительно смахивали на те, что он видел когда-то в детстве, в фильмах-вестернах про дикий запад.

Его нога наступила на что-то мягкое и Герман наконец посмотрел себе под ноги. Это был конский навоз. Совсем свежий. Значит он наверняка встретит здесь людей! Брезгливо вытерев дорогие туфли о придорожную траву, он поравнялся с двухэтажным строением, над входом которого висела вывеска «SALOON», а изнутри доносилась негромкая музыка и голоса людей. «Должно быть здесь собралась съемочная группа!» – обрадованно подумал Герман и толкнув двери салуна вошёл внутрь.

То, что он увидел внутри повергло его в замешательство: на вид это был самый настоящий салун дикого американского запада! За низкими грубо сколоченными столами сидели люди неопределённого возраста, с морщинистыми обветренными лицами, неопрятными бородами и усами, в засаленных и заплатанных одеждах из грубых тканей, в широкополых шляпах и высоких кожаных сапогах, покрытых пылью и присохшим конским навозом. В воздухе стоял отвратительный запах испарений какого-то дешёвого пойла, перегара и кислой капусты к которым примешивались вонь от одежды и немытых тел самих посетителей.

«До чего здесь всё антуражно!» – отметил про себя Герман, разглядывая помещение и людей. Люди в свою очередь внимательно и даже подозрительно разглядывали Германа. Кто-то сплюнул на грязный, заблёванный пол и отвернулся к своим собутыльникам. За стойкой бара появилась грузная женщина лет пятидесяти, с растрёпанными волосами и пропитым лицом. Она смерила недобрым взглядом странного на вид посетителя, чьё лицо и руки были запачканы кровью.

– Чего тебе нужно, чужак? – спросила барменша Германа, потерявшегося из-за её странного акцента, а главное она задала вопрос на английском, но он как-то сразу понял вопрос, так, если бы она задала его по-русски!

– Мне нужна помощь, – слабым голосом ответил Герман и снова замер, услышав из своих собственных уст ту же английскую речь, с тем же акцентом, но он точно знал, что задавал вопрос на родном языке!

Всё происходящее казалось ему каким-то дурным сном. Но он не спал! Или спал? Или его давно уже подстрелили, и он умер? А всё происходящее – это его собственный ад?

– Контора фельдшера прямо по улице, четвёртый дом справа, – всё с тем же акцентом произнесла женщина, чуть смягчив сердитый тон.

Посетители салуна уже потеряли интерес к Герману и вернулись к своим привычным в этот час развлечениям: выпивке, игре в карты и кости, негромкой беседе. Герман медленно развернулся на негнущихся ногах и вышел на улицу.

– Под навесом за углом есть бадья с водой, можешь умыться! – услышал он всё тот же грубый голос хозяйки заведения.

Сказать, что Герман был обескуражен, значит сильно преуменьшить его состояние крайнего смятения от непонимания происходящего. Обычно он был достаточно рационален, рассудителен, чтобы поверить, будто он каким-то волшебным образом вдруг очутился в захолустном городке дикого запада восемнадцатого столетия. Скорее всего всё это было каким-то нелепым розыгрышем, это не могло быть по-настоящему! И всё же…

Герман помотал головой будто надеясь проснуться и услышал неприятный хруст в области шеи. Он посмотрел на лево, где терраса сворачивала за угол здания и пошёл в ту сторону. Свернув за угол, он остановился, внезапно обнаружив здесь лошадей, привязанных к горизонтально установленному бревну. Кажется их было семь или восемь. Они лениво жевали солому и не обращали на Германа никакого внимания.

Тут же в тени навеса он обнаружил ту самую бадью, представлявшую собой огромных размеров деревянную бочку, поставленную на низенькую тележку с маленькими кованными колёсами. В бочке была вода! Герман сунулся было руками в эту бочку, желая скорее утолить жажду, но вздрогнул, услышав позади себя всё тот же ворчливый голос:

– Ну куда же ты полез! Окровавленными руками-то? – гаркнула женщина, – вон возьми ведро и черпай! Мне ведь потом лошадей поить из этой бадьи!

Герман бросил загнанный взгляд на эту полную, низкорослую женщину и поискав глазами ведро зачерпнул в него воду. Ведро оказалось тяжёлым, и он еле вытянул его из высокой бочки. Поставив на бревно, к которому были привязаны лошади, он нагнулся и принялся жадно пить, окунув в воду лицо. Лошади, услышав запах крови шарахнулись от этого человека и стали тревожно водить ноздрями и ушами, подозрительно косясь на него.

Напившись, Герман поднял голову и обнаружил на краю бревна полотенце, оставленное очевидно барменшей. Он обернулся поблагодарить, полагая, что женщина всё еще наблюдает за ним, но её не было. Он с большим трудом опустил ведро на землю, чувствуя боль каждой мышцей рук и спины. Ополоснув исцарапанные и избитые руки, умыв лицо он взял полотенце и внезапно почувствовав сильное головокружение, прислонился спиной к дощатой стене и медленно сполз, сев на корточки. Ему необходимо было отдохнуть и собраться с мыслями, которые разбредались как ёжики в тумане его сбитого с толку сознания.

«Мне нужно поспать!» – подумал Герман, вытягивая ноги. Уронив голову на грудь, он сразу погрузился в тяжёлый, беспокойный сон.

***

Проснулся Герман от неясного шума. Поёжившись от холода, он натянул одеяло на голову и прислушался. На этот раз он отчётливо расслышал стук копыт, доносившийся со стороны его ног.

Вскочив на постели Герман вытаращил глаза во тьму перед собой, в одну секунду вспомнив всё, что с ним произошло. «Так это был не сон?!»

Обессиленный, он повалился обратно на постель, которой оказалась солома расстеленная на дощатом полу под навесом. «Кто-то принёс одеяло и накрыл меня. Должно быть, та женщина из бара…», – смутно подумал Герман. Он снова ощутил те смятение и непонимание от всего происходящего. А ещё сковывающую боль во всём теле, неприятное жжение в груди, сухость во рту и жар на лице, шее, руках. Лодыжка правой ноги всё ещё ныла, а голова буквально раскалывалась на части от боли и переживаний.

О продолжении сна теперь не могло быть и речи. Герман лежал на соломенной постели на левом боку и разглядывал половинку луны и ясные звёзды в безоблачном ночном небе. Они казались ему такими настоящими, затопляя этот нереальный мир холодным, призрачным светом. Герман отдался потоку мыслей. Но не привычных рациональных, на них у него сейчас не было сил. Он проваливался глубже в своё сознание, к детским мечтам и воспоминаниям, так давно им подавленным и забытым.

«Разве это возможно? Разве я вправе верить, что каким-то сверхъестественным образом перенёсся в прошлое, на дикий запад? Да и прошлое ли это? Или какой-тот иной мир? Может я незаметно прошёл сквозь какой-то временной портал? Это вообще возможно? Такое я видел только в кино… А может я умер? Может меня застрелили тогда, в машине? И тогда всё это, вероятно, мой личный ад? Или так выглядит рай?»

– Ну, на ад это точно не похоже, – отозвался его внутренний голос.

– А на что это похоже?

– Не знаю. Но мы ведь заметили с тобой, что всё вокруг словно настоящее. По крайней мере, так кажется на ощупь, на слух. Мы чувствуем все эти запахи, и они тоже весьма убедительно доказывают, что всё вокруг реально.

– Ты уверен? Да, возможно ты прав…

Герман приподнялся на локте и посмотрел туда, где ранее он видел лошадей. Две из них всё ещё стояли под навесом, в полудрёме, шевеля ушами и взмахивая длинными хвостами. Он вдруг припомнил, как любил в детстве лошадей. Его приёмный отец Аристарх Платонович Моршанский не жалел средств на то, чтобы Герман получил самое разностороннее светское воспитание и образование. Однако он был холоден с мальчиком, предвосхищая в его усыновлении лишь собственные чаяния и амбиции.

У Аристарха Платоновича и Антонины Ярославной долго не было собственных детей. Чего только они не испробовали, к каким только специалистам и шарлатанам не обращались – всё было безрезультатно. Жена полагала, что проблема эта исходила из постоянной загруженности работой мужа. Ведь Аристарх Платонович Моршанский был из тех, кого называли тогда «недобитым кулачьём». Его отец Платон Власович Моршанский добровольно сдал большевикам всё своё нажитое имущество. А по правде сказать – большую его часть. Поэтому даже в советское время потомственная купеческая династия ухитрялась тайком вести коммерческую деятельность и продолжала множить своё состояние для будущих поколений.

Аристарху Платоновичу был необходим наследник. Поэтому-то он и решил взять к себе на воспитание одного из сирот из многочисленных в стране детских домов и сиротских приютов. Антонина Ярославна была категорически против усыновления чужого ребёнка, тем более произошедшего из рода «грязного отребья пролетариата». Она даже подумывала заделать ребёночка на стороне. Вот тут-то и попало в руки тайного советского коммерсанта личное дело Германа, мальчика четырёх лет, круглого сироты, но необычайно одарённого и смышлёного не по летам. Так в 1994 году воспитанник детского дома, подкидыш, оставленный собственной матерью на пороге приюта в корзине с грязным тряпьём и одной лишь запиской с именем младенца – Герман, оказался в семье новоиспечённого русского олигарха Моршанского.